- М-да, — после долгой паузы сказал парень. — А все-таки, как?
- Просто они знают об этом лучше нас. И если бы ты прожил с ними столько, сколько я — ты бы знал, как этим знанием пользоваться.
Остаток пути Редрик обдумывал случившееся. Парень вяло поддерживал беседу, но Далилу это не беспокоило. Она рассказывала про пейсалимский быт, про людей и не только людей, что там живут.
Рассказала, по ее мнению, смешную историю про конфронтацию культа Странника и религиозной школы полуросликов. Девушка просто выговорилась, будто радуясь, что ее слушают не прерывая. У нее был приятный голос, так что Редрик даже не вникая мог насладиться компанией девушки.
На придорожной лавке курили Лоуренс и Гизмо. Завидев Далилу, гремлин сплюнул огнем, и передал отцу Редрика что-то блеснувшее металлом на солнце. Подъехав, Редрик состроил вопросительное выражение.
- Просто — маленький мужской спор, — туманно объяснил Лоуренс, приглашая их войти. Выглядело так, будто никто и не удивился появлению девушки.
- Вот отчеты, — сын отдал отцу бумаги Ремы Бывалого. Тот просмотрел их, его брови приподнялись.
- Я уже думал, что придется браться за ружье и самому ехать. Что, эта девушка пробуждает в тебе скрытые таланты? — посмеивался лавочник, кладя документы под прилавок.
- Нет, это — ее собственные.
- Полезно-полезно.
- Ты как, надолго? — как всегда бестактно поинтересовался Гизмо.
- Идти мне особо некуда, — немного грустно ответила девушка. — Я не могу тебе ответить, печной извращенец.
- Вот наглая девка, — захохотал гремлин.
- Ладно, ну и что мы будем с этим делать? — вопросительно глянул на сына Лоуренс.
- Я не буду обузой. Возьмусь за все, за любую работу, — ответила девушка, пока Редрик думал.
- У Валенсии помощниц хватает, — сказал уверенно Ред.
- Я живу на ресепшене, а котел не доверю никому. Со своей работой я всегда справлялся сам, — твердо сказал гремлин.
- Ну что ж, придется тебе ее нанять, — указал Лоуренс трубкой на сына.
- Мне?
- Далила, ты — резидентка? — спросил лавочник девушку.
- Да, пока — да, еще бы год... — тихо, будто стыдясь этого, ответила Далила. — В этом княжестве, — уточнила она.
- Ну вот, ты же тут бригадир. Бригадир регулирует состав смены. Не забыл, сколько у нас 'как бы' работающих резидентов?
- Четверо, — улыбнулся парень.
- За скольких потянешь?
- Команда 'ух' — работает за двух, кушает за трех, — шутливо отдала честь девушка.
- Замечательно, а то мой сын работал за пятерых, а жрал за десятерых. Спасешь его одновременно и от истощения, и от ожирения.
- Ты наконец признал, что пашешь на мне, как на воле, — молниеносно отреагировал Редрик, тыча в отца пальцем.
- Зато ты сам — здоровый как вол в свои четырнадцать. И заодно жрешь в три горла, бухаешь и дымишь, как сопка. На тебе еще пахать и пахать.
- Четырнадцать? — ошарашено промолвила Далила. Затем вкрадчиво посмотрела на Редрика.
- Ну, есть такое, — смущаясь, признался парень.
- Похоже, тяжко будет. Вон, судя по тебе — год за два, а то и больше. Неужели, я превращусь в старуху? — наигранно погладила свое лицо девушка, будто заранее прощаясь с красотой.
- Не боись, подруга, вот стрясешь с бригадира первую зарплату — купишь себе у алхимиков хоть красоту, хоть удачу, хоть живицу. Благо, маги-ремесленники на этом поприще трудятся очень активно. Монополисты хреновы, — захохотал Лоуренс.
- Ну что, Далила, согласна ли ты стать моей помощницей? — шутливо поклонился Редрик, протягивая руку.
- Да, — быстро и с чувством ответила девушка и пожала ее.
* * *
2
* * *
Первой проблемой стало поселение новой помощницы. В гостевые покои нельзя — инспекция подловит. Лоуренс, хоть и жил в общем помещении для пятерых рабочих, но давно переколотил кровати в шкафы и полки.
Валенсия жила в комнате, которая фактически принадлежала Гизмо. А сам гремлин спал внутри стойки ресепшена. Ему так было спокойней. Ни лишнего помещения, ни лишней кровати не было. Тогда Лоуренс начал шутливо кидать намеки на двуспальную кровать Редрика.
Смущение заставило парня вспомнить о лежаках Симона. В результате девушка разместилась в постели Реда, а сам он пристроился на полу, в некотором отдалении — насколько позволяла его комната.
Далила не проявила никаких явных недовольств, но будто бы была чем-то разочарована. Ред не понимал, чем. За ужином девушка окончательно и бесповоротно влюбилась в чай Валенсии и впредь пила исключительно его.
Ночью Редрик думал, что не сможет заснуть. Он специально подождал, пока девушка отошла ко сну, чтобы пропустить все волнующие его воображение моменты. Затем прокрался в комнату. Его чуть не выдала деревянная штора, что заменяла ему дверь. Но помощница, уставшая в дороге, уже тихо посапывала, завернувшись в три пледа. Особенно тщательно она укутала ноги. Видимо, была еще той мерзлячкой.
Редрик опустился на лежак. Он выбрал тот, который принадлежал Андерсу — не хотел портить новый. И, к своему удивлению, расслабился и моментально заснул, как убитый. Его еле добудились. Лавочник, подкалывая сына, сально намекал на бурную ночь и шатающиеся стены, но Далила лишь заявила о бурном храпе парня, который и был причиной сотрясения.
Пришло время выяснить навыки девушки. Она с раннего детства жила в Пейсалимском приюте культа. В нем детей учили грамоте, математике и этике. Разумеется, детей приучали и к бытовому труду: готовке, стирке, уборке и рукоделию. Был даже курс первой помощи.
Далила, кроме всего прочего, знала наречие Пейсалимского княжества и язык полуросликов, будто свой родной. Редрик смог перепоручить помощнице легкую и мелкую работу. Это принесло плоды, ведь то, что девушка своими маленькими ручками делала легко и непринужденно, прокаленные руки-лопаты Реда с негнущимися пальцами делать уже не могли. Правда, базовой математики было маловато для нужного уровня бухгалтерской мистификации.
Редрик взялся учить Далилу. Та сначала со скепсисом отнеслась к этому, но потом поняла, что глубина и премудрость того, что парень называл 'черная канцелярия', стоит того.
Шли спокойные деньки. Дни становились теплее и длиннее, как и вечерние беседы молодых людей, которые продолжались даже по ночам. Во время занятий они садились все ближе, и времени учебе уделяли все меньше. Девушка будто хорошела на глазах. В свободное время они катались на Смоки и любовались просыпающейся природой. Первые подснежники. Первый скромный букетик. Первые венки в волосах.
Состояние возбуждающего покоя не покидало Редрика ни на миг. Но он не знал, что делать. Он даже не знал, как познакомились его родители, тем более — как развивались их отношения. От помощниц Валенсии парень если и слышал разговоры про отношения, то те были про пьяные 'залеты'. Книги тоже не помогали, он просто не верил написанным историям. Наступил апрель.
Начался период проведения гонки за тендер. Это событие проходило раз в три года, в апреле. Соревновались представители от хозяйств, что разводили лошадей, и аристократы. Победителем мог стать лишь один. Этот человек получал трехлетний тендер на поставку лошадей для нужд государственной почты и денежное вознаграждение. Если же побеждал наездник, представляющий благородный дом, что не владеет конезаводом, он имел право выставить тендер на аукцион, проводящийся на финише.
Отец Редрика, вместе с Гизмо, отправились в город — сделать ставку. Валенсия отправилась с ними за компанию и закупиться. Гонка ее не интересовала. В прошлых двух победил дом Першер. Это — одно из благородных семейств, что еще сохранило серьезное влияние в империи, хоть и не отличалось древность рода.
Тогда наездником от дома выступал Руперт Першер — младший брат главы дома, Олмера Першера. Но он погиб на дуэли из-за падшей женщины. На этот раз в гонке принимал участие младший сын Олмера — Седрик.
Парень был ровесником Редрика, но исходя из слухов, слыл 'золотым мальчиком'. И обрывков, раскрывающих образ жизни парня, — хватало, чтобы Ред, как и весь кампус, болели за главного оппонента Першеров — дом Сайдер.
Бенджамин Сайдер представлял свой дом и как глава, и как наездник. Редрик мало что мог о нем сказать, кроме того, что до Першеров именно он был бессменным победителем прошлых гонок. Особо агитировал болеть за него Лоуренс. Он называл это ветеранской солидарностью, хоть и не вдавался в подробности.
Суть гонки заключалась в показе скорости, грузоподъемности и выносливости животных, что так необходимы для нужд почты. Гонка за тендер длилась примерно неделю. Всадники выезжали из восточных ворот Аусбуха, проезжали почтовый маршрут под названием 'Центральное кольцо' и возвращались по южному тракту обратно.
К прибытию первого всадника всегда собиралась огромная толпа около ворот. Людей о приближении лидера гонки предупреждали государственные офтопаты — маги, зрящие в даль, но не раскрывали личность всадника. Победителя встречали овации, крики, приветствия и летящее венки.
Шел четвертый день заезда. Редрик, пользуясь отсутствием отца, вскрыл его заначку с 'Гномьей особой' и сидел на лавке, потягивая янтарное бренди. Он наблюдал за тем, как Далила пытается 'затопить' тренировочный отчет по продаже табака ссылками на акцизные законы, что противоречили друг другу.
- Прогресс есть, но у тебя впереди еще долгий путь, — наставительным тоном сказал парень, бегло просматривая грубые, по его мнению, уловки девушки.
- Ну, прости. Я не такая потомственная мошенница, как ты.
- Я не мошенник, я — вор, — глаза Реда загорелись.
- И в чем разница? — спросила девушка, но прикусила губу и закатила глаза, ведь уже много раз слышала ответ на этот вопрос.
- Первые — крадут у всех, кроме тех, кого боятся, и лишь для собственной выгоды. Вторые — берут свою долю, которую отняли у них мерзкие и гнусные люди, что прикрываются законом.
- Благородство просто прет, особенно откуда не просят. Прямо... аристократ на белом коне.
- А почему не на сером? — Ред глянул на отпущенного погулять Смоки, что мирно пощипывал щебенку.
- Да нет! Гляди, — она повернула голову парня в сторону тракта. — Там, прямо по дороге — всадник.
Присмотревшись, Редрик увидел его. Это было невероятно — настоящий рекорд скорости, правда текущий темп всадника — оставлял желать лучшего.
Лошадь постоянно уводило влево, а глядя на наездника, можно было подумать, что тот вот-вот выпадет из седла — так его шатало. Увидев масть лошади и цвета одежды всадника, парень понял. Это — Бенджамин Сайдер. Редрик поставил стакан.
- Сиди тут, — бросил он девушке и подозвав Смоки, вскочил ему просто на голую спину. Далила продолжала наблюдать за всадником.
- Гони к нему, дружище, — по-гномьи, сказал коню Ред.
Набрав с места значительную скорость, Редрик добрался до всадника. Он увидел невысокого и худого блондина средних лет. Мужчина был жилист и подтянут, но сейчас сгорбленно навалившийся на конскую шею, лорд Сайдер мог вызывать лишь сострадание.
Всадник был в сознании, но будто не реагировал, ведя лошадь лишь благодаря выработанной памяти тела и выучке животного. Пахло рвотой.
С лошадью, на первый взгляд, все было в порядке. Ред заметил на крупе скакуна странный предмет. Это определенно был шлем. Он не был закреплен, но спокойно удерживал равновесие. Очень массивный и искусно сделанный, выглядящий будто самое правильное в мире нагромождение острых углов. Из прорезей для глаз бил зеленый свет. Шлем повернулся к Редрику. Парень нервно сглотнул и всмотрелся в его 'глаза'.
В народе эти шлемы прозвали 'герольдами', иногда их называли 'смотрящими' или 'наблюдателями'. Официального названия эти штуки не имели, так как их упоминание в документах было строго запрещено.
Они всегда появлялись в местах, где вершились судьбы, проходили разного рода важные события и особо зверские преступления. Бывало, их даже обнаруживали просто подглядывающими за утехами в публичных домах, да и просто наблюдающими за странными компаниями и их разговорами.
Их общая цель была не ясна. Но все знали их владельца. Ведь тот, кто хоть раз в жизни увидит кайзера всеобъемлющей империи Ауринка — запомнит форму его шлема. Все герольды выглядели идентично ему, только были запаяны снизу.
Шлем секунду глядел на парня, затем пару раз наклонился, будто показывая вниз. Редрик опустил взгляд. Из голени лорда Бенджамина торчал арбалетный болт. Полосатые бело-кирпичные штаны для верховой езды пропитались буро-красной жижей. Гербовые цвета дома Сайдеров были испачканы кровью и гноем. Редрику определенно не понравилось то, что стояло за этим мрачным смешением красок.
После легкого встряхивания всадник только застонал. Редрик вынул поводья из его обессиленных рук и направил лошадь раненого лорда в сторону кампуса. Далила сразу увидела кровь и начала мельтешить.
Она осыпала Редрика вопросами и продолжала повышать и повышать голос. Парень ее не слушал, он всматривался в выражение лица лорда Сайдера. Мучение и устремление слились в маску стоического рвения. Весь его вид говорил: 'Должен... должен, несмотря ни на что...'
- Я должен помочь ему, — тихо сказал Редрик.
- Он вообще жив? Это гной? Ты видел, кто стрелял? Они едут сюда? Ты слышишь? — продолжала сыпать вопросами девушка.
- Да замолчи ты уже! — яростно гаркнул он. Затем, посмотрев на помощницу, сказал уже спокойно. — Пожалуйста, подержи дверь. Я занесу его в дом, — она хотела что-то ответить, но сдержалась.
Редрик спешился. Аккуратно, стараясь не делать рывков, он вынул из седла раненого человека. Парень удивился легкости лорда. Он был чуть выше, но ощутимо легче Далилы.
Ред посмотрел на лошадь всадника. Белоснежный жеребец, идеально сложенный для долгой скачки. Животное было беспокойно. Запах крови и гноя хозяина заставляли коня взбрыкивать и периодически нервно ржать. Смоки толкнул его головой в шею и начал что-то фыркать ему на ухо. Животное будто поняло его и ушло за конем Редрика в сторону стойл.
Герольд взлетел с крупа коня лорда Сайдера и сопроводил Редрика в лавку. Там, нешуточно напугав Далилу, шлем разместился на прилавке, откуда наблюдал за тем, как Ред укладывает раненого на кушетку.
- Редрик, что это штука здесь забыла?
- Наблюдает за тем, как разрешится судьба этого человека, — после слов парня Далила немного собралась.
- Я сейчас. Сейчас все... да что все? Надо подумать. Ножницы. Странник меня растопчи. Где этот мелкий тролль прячет спирт? — бормотала девушка, метаясь по кампусу, собирая принадлежности для первой помощи.
Редрик осмотрел лорда, затем осторожно перевернул на живот. Оперение болта было запачкано, но серо-синяя краска еще просматривалась. Болт принадлежал ополчению.
- Так, вставай, дай я им займусь, — подошла Далила, держа корзину, полную тряпок, лезвий и склянок. Парень оперся о прилавок, давая помощнице место.
