Возвращение в рай

Может быть, — прошептала про себя Ариэла, и сердце ее учащенно забилось.

Глава 11

Все-таки, я не пойму — Леней обращался с этим вопросом к Джону, сидевшему у костра и помешивающему деревянной ложкой в котелке, из которого доносился изумительный запах ухи, — Почему я не могу просто прийти в столицу, встретиться с Ариэлой и сказать: "Здравствуй, это я"? Что, и кто мне может помешать это сделать?

Ну, ты опять за свое! — Джон всплеснул руками. При этом брызги горячей ухи попали ему на руку, отчего он чертыхнулся, схватил себя за мочку уха и встал на одну ногу.

Что это ты делаешь? — изумился Леней.

Бабка одна научила. Говорит, если ошпарился, то надо схватиться за мочку уха и попрыгать на одной ноге.

Ну и как, помогает? — поинтересовался Сергей.

Говорят, помогает, — неохотно ответил Джон, чем вызвал дружный смех своих приятелей.

Ладно, смейтесь, — беспечно отозвался Джон, — А я так скажу, мне хоть и больно, а все кажется, что легче стало. Все лучше, чем терпеть, ничего не делая. Но теперь, как ты там говорил? Вернемся к нашим баранам. Так вот, ты забыл, что тебя, без твоего ведома, сделали богом, именем которого, на этой земле творятся дела, против которых ты и выступал, будучи человеком? И правит теперь тут, по существу, твой единственный друг и ученик — апостол Аркадий.

Вот еще загадка, — Леней задумчиво покачал головой, — Знать бы, хоть, кто это такой? Неужели, один из наших "соколов"?

В том то и дело! — воскликнул Джон, — Что, никто из наших его не знает, а он, между тем, устроил настоящую охоту на "соколов". Другим нашим, от него тоже досталось, но "соколов" почти всех переловили поодиночке. Кто в тюрьме, кто казнен, а кого просто прикончили в темном месте. Вот так-то. Боюсь, что и тебя в столице ожидает такой же "теплый" прием.

Не понимаю, — упрямился Леней, — Что ему за дело до "соколов"?

Ну, это то, как раз, понятно. Он ведь, по своим рассказам, тоже "сокол" и описывает то, что, якобы, произошло в нашем отряде. Ну и, понятное дело, все врет. А кто может сказать, что все это ложь, как не мы, "соколы"? Мы так людям и говорили. Вот за это нас и начали убивать, как вероотступников. По их словам, мы отступились от тебя, Леней. Такая вот история, — и Джон, на этот раз, печально улыбнулся.

Может быть, это все же, один из нас? Все-таки, какие то сведения о тех событиях, пусть и извращенные, в его книге содержатся.

Не думаю, — убежденно заявил Джон. — Среди нас не могло быть таких мерзавцев. Огонь войны за правое дело очищает людей, и потом, хочешь ты или нет, но мы брали пример с тебя, Леней, — и, увидев, как Леней отрицательно замахал головой, в знак протеста, против этих слов, Джон, в свою очередь протестующее поднял руку,

И не перебивай меня, пожалуйста. Я вовсе не пытаюсь восхвалять тебя и делать из тебя бога, как теперь это принято, но я отлично помню, что ты учил нас всегда быть людьми. Так вот. Я убежден, что прошедший с нами этот путь останется человеком, до конца своих дней. А наслушаться о наших похождениях он мог от кого угодно. В народе, до сих пор, ходят легенды о наших настоящих подвигах.

На долгое время друзья замолчали, уносясь в воспоминаниях ко дням своей бурной молодости и вновь переживая поединки, погони, сражения, вспоминая лица своих друзей, врагов и любимых. Наконец, очнувшись от этих сладостных дум, Леней снова вернулся к волновавшему его вопросу.

Ладно, свой он, или чужой, мы, в конце концов, разберемся. Ты мне скажи вот что: кто мне может помешать, если я приеду в столицу и объявлю, что вот он я, господь бог, Олег? Вы звали меня, и я вернулся. Я пришел отделить зерна от плевел, а, заодно, покарать преступников и отблагодарить верных людей. Кто осмелится поднять меч на своего бога?

Ты это серьезно? — поднял на него удивленные глаза Джон.

А что? В порядке военной хитрости. Разумеется, я потом объясню, что я никакой не бог, и, вообще, начну в стране просвещение, но пока, на данном этапе, такой ход представляется мне не самым слабым.

Да ты хоть книжку эту до конца прочитал?

Ну, так, полистал немного, — нехотя признался Леней. — Сказать по правде, читать такую ахинею не очень-то приятно. А что?

А то, что своего врага надо знать. Изучать его самого и его оружие. Извини, но ты сам нас этому учил. А эта книжица и есть его самое сильное оружие. Так вот, в конце этой книжки апостол пишет, что в приватной беседе ты ему, как-то, сказал: "Друг Аркадий, скоро я покину этот мир и больше сюда не вернусь. Оставляю тебя на земле продолжать мое дело, но знай, что силы зла еще не побеждены окончательно, и придут еще лукавые и будут называться моим именем, и попытаются смутить своими речами души людей, и многие им поверят, ибо силен злой дух и коварен. Так вот, знай, кто бы ни пришел вновь и назвался вновь моим именем, и как бы он ни был похож на меня, это буду не я. И долг каждого истинно верующего, отрубить такому лжеолегу голову". Так что, друг мой, тебе будет устроен на нашей земле горячий прием. По крайней мере, я, на твоем месте, не спешил бы представляться.

А враг-то не прост, — подал голос Сергей, — Смотри-ка, смог предугадать твое возвращение.

Предугадать, или, просто, подстраховаться, на всякий случай, — возразил Леней.

Не важно, как бы там ни было, своим рассказом он поставил перед нами большие трудности, а это доказывает, что такого соперника нельзя недооценивать.

А мы и не будем, не мальчики. Просто, как это ни странно, придется нам все начинать сначала. Да, да, — Леней утвердительно кивнул своим приятелям, — Ведь мы снова оказались там же, или почти там же, как и тогда, когда боролись с Тимурбеком. Опять мы перед лицом врага, и враг этот сильнее нас. Опять вся страна, по существу, сдалась ему на милость, и нам придется начинать с нуля. Но это не остановило нас тогда, не остановит и сейчас. Для начала, я предлагаю собрать наших, оставшихся в живых, товарищей. После того, как мы их соберем, хотя бы тысячу, дело пойдет гораздо веселее. Вот наша основная задача — собирать наших друзей. С этого и начнем. Кроме того, мне кажется, пора привести себя в форму, так что, с этого дня начинаем проводить регулярные и обязательные тренировки. — Он помолчал, обдумывая, все ли сказал, потом улыбнулся своей подкупающей улыбкой, — Джон, а что у нас с ухой?

И молодые люди принялись снимать котелок с огня, а потом, усевшись вокруг него на землю, стали черпать деревянными ложками вкусную, наваристую похлебку.

Глава 12

Сергей Белоглазов, все последние дни находился в состоянии радостного возбуждения. Конечно, его тщательно готовили к походу в этот мир раннего средневековья. Он изучал местные обычаи и нравы, учился обращаться с оружием и ездить верхом. Его предупреждали о том, насколько трудно будет общаться с малоразвитыми людьми, но, оказавшись на месте, он с удивлением заметил, насколько действительность отличается от того, к чему его готовили. Это относилось, главным образом, к общению с местным населением. Конечно, поначалу люди его сторонились, безошибочно угадывая в нем чужого, но за десять дней, проведенных рядом с Ленеем и его другом Джоном, он сам начал меняться. Во всяком случае, теперь с ним уже разговаривали, принимая его за среднего барина из соседних краев. Казалось бы, Сергей должен был чувствовать себя среди этих людей, как профессор университета среди детей старшей группы детсада, но, на деле, он ощущал себя, как среди равных. Конечно, они меньше его разбирались в физике элементарных частиц, или в бессознательной психологии, но, положа руку на сердце, кто из нас в обыденной жизни использует хотя бы десять процентов знаний, полученных в институте? Да к тому же, Сергей, как и большинство его соотечественников, привык, что всю черновую работу за них выполняет компьютер. Тебе самому достаточно только обозначить проблему, высказать идею, а все расчеты выдаст машина. Поэтому здесь, за неимением компьютера, он автоматически опускался, как бы не ниже общего уровня. Но, не смотря на это, Сергей переживал ощущения непонятной, но отчетливой радости. Оказывается, это так прекрасно, засыпать, видя над собою звездное небо и просыпаться, под пение птиц. Вот так, как сейчас, сидеть с друзьями у костра и есть уху, приготовленную тобою, из рыбы, пойманной своими руками, на удочку. Никогда прежде Белоглазов не чувствовал себя таким свободным. Только теперь он понял, что в том мире, достигшем своего высшего развития, он никогда не мог чувствовать себя свободным, более того, он не мог даже на секунду остаться наедине с самим собою. В любой момент, в любой точке, имелась возможность связаться с ним по видеофону. Любой член их общества был постоянно подконтролен этому обществу. И надо сказать, что эти мысли, которые внезапно пришли на ум Сергею здесь, на Антурии, оставили в его душе неприятный осадок. Здесь ему достаточно отойти на десять шагов в сторону, скажем, зайти вон за то дерево, и он предоставлен сам себе, а, следовательно и отвечает сам за себя на все сто процентов. Не удивительно, что жизнь в таких условиях способствовала развитию в людях таких качеств, как предприимчивость, осторожность, сообразительность, а также совершенствовала их физически. Пусть, со времени прибытия его сюда, прошло всего десять дней, но он уже почувствовал в себе изменения. Он подтянулся, стал строже, внимательнее. Стала пропадать его обычная разболтанность и безалаберность. Одежда, поначалу так стеснявшая его движения, обносилась, и он стал чувствовать себя в ней комфортно и удобно. Говоря слово "одежда", надо было учесть, что вся она была сделана точной копией местных образцов, за исключением сапог. Все-таки о нормальных колодках, в этом мире, похоже, и понятия не имели. Так что, его сапоги только внешне походили на местные. Как-то, в разговоре с Ленеем, он пожаловался на местную обувь, на что тот ему так и сказал: "Нет ничего проще. Объясни местным сапожникам, как делать хорошую обувь. Они тебе за это только будут благодарны. В конце концов, я считаю, что мы должны нести в этот мир все лучшее из своего мира. Тогда он будет еще лучше". Совет этот, Сергей, на всякий случай, запомнил и решил применить на практике. Наблюдая за своими изменениями, Сергей, в то же время, не переставал наблюдать и за своими товарищами. Многое в них удивляло Белоглазова. Например, то, как свободно чувствовал себя в этом мире Леней. Свободно настолько, что появлялось ощущение, что именно этот мир для него родной, а там, на Земле, он отбывал заточение. Сергей вспомнил, каким он встретил Олега на его планете: одиноким, злобным и затравленным. А здесь, он прямо на глазах расцвел и помолодел. Также, удивлял Сергея Джон. Ну ладно, Олег, ведь, все-таки, из сравнительно цивилизованного мира, там даже космические корабли строить научились, а Джон, это человек дикого средневековья. Существо, которое должно быть в плену предрассудков и суеверий. Поначалу, Сергей не знал, как представиться Джону и стал излагать ему "легенду", по которой он был младшим отпрыском знатной фамилии с юга Канта, на что тот только улыбнулся и спросил,

А, если честно? — и посмотрел на Ленея. Тот только рассмеялся,

Вот видишь Сергей? Плохо ты вжился в образ, — и тут же объяснил приятелю,

Он, как и я, оттуда, — и показал пальцем на небо, — Только, с другой планеты. Где она находится, я не знаю, знаю только, что наука и техника у них намного обогнала нашу.

К удивлению Евгения, Джон этому нисколько не удивился и только произнес,

Да, много, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам, — подмигнув при этом Ленею.

При чем тут, какой-то Горацио, Евгений не понял. А может быть это какое-то прозвище Ленея? На всякий случай, он решил расспросить об этом Олега позже.

Леней же, в ответ на вопрос Сергея, только рассмеялся, а потом сказал,

— Надо хотя бы иногда читать папирусы, — чем окончательно сбил его с толку, но потом серьезно добавил,

Но, для остальных, ты по-прежнему, маркиз Сергей Чинзано. Все как учили.

Теперь, когда общая задача была поставлена, оставалось ее решить, а это уже частности, которые Леней умел решать, как никто другой. Было решено, в первую очередь, создать ядро их будущего отряда, для чего необходимо отыскать человек двадцать своих бывших бойцов.

Думай Джон, неужели не осталось никого, из наших, на свободе? Кто-то из них должен был оказаться за пределами Канта? Многие были родом из Бергундии.

А что толку? — горестно вздохнул Джон, — Что Кант, что Бергундия — какая разница? Вот, меня, например, арестовали в Бергундии. Разве что... — тут он замолчал, что-то припоминая, или обдумывая.

Ну, — поторопил его Сергей, — разве что...

Кто-то остался в Светославле. Там монахи Ордена не могут себя чувствовать, как дома. И еще, есть Юлий. В последнее время, отношения между элорами и кочевниками опять стали напряженными, и в этом виноваты иисуиты. Они подбивают народ на конфликт с соседями, так как те не считают тебя богом. Юлий достаточно ясно выразился по этому поводу, сказав, что ты его друг, а друзьям не молятся. Это послужило для апостола Аркадия поводом призывать людей к борьбе с ересью.

Да, наш пострел, везде поспел, — улыбнулся Леней, — А у нас, в таком случае, появился очень сильный союзник. Вот, только, обратиться за помощью к нему, это значит навлечь на Кант полчища завоевателей, которые пройдут по его земле огнем и мечом, сея смерть и разрушения. А этого допустить, никак нельзя. Хотя, как крайняя мера... — он надолго задумался, — Ладно, посмотрим, а сейчас, друзья, мы держим путь в Светославль, по дороге заходя во все населенные пункты и пытаясь найти наших друзей.

Вечером того же дня, они подошли к Понту. Дорога вывела их из леса, и перед ними раскрылся вид на широкую реку, на высоком берегу которой раскинулся новый, весь из свежего дерева, город. За городской стеной, с деревянными высокими сторожевыми башнями, виднелись рубленые терема с разноцветными высокими крышами, с окнами, украшенными резными ставнями, с многочисленными куполами и балкончиками. Они словно сошли со страниц детских сказок, настолько были красивыми, что казались игрушечными. Наши всадники остановили коней и, в изумлении, не могли оторвать свой взгляд от открывшейся перед ними картины. У Ленея с Джоном эти чувства были вызваны еще и тем, что они помнили это место, таким, каким оно было после набега конницы Тимурбека. Тогда на этом месте лежали бесконечные пепелища, и только дым от пожаров стелился над тем местом, где когда-то жили люди. И вот теперь, такая картина.

Нет, как хотите, — воскликнул Леней, — А только, люди, умеющие строить такие терема, достойны восхищения! Лично я уважаю их особенно сильно, так как сам не способен сделать своими руками ничего толкового.

Не знаю, — возразил ему Джон, — Наверное, не каждому это дано, но не каждому это и нужно. Одни умеют строить, другие рисовать, ты же умеешь воевать, и это, по-моему, гораздо важнее.

Ничуть, — взволнованно ответил ему Леней, — Поверь мне, это самое последнее ремесло на свете, которому следовало бы учиться. Даю вам слово, после того, как мы закончим свою борьбу с Орденом, я попрошусь в артель строителей и буду учиться у них рубить дома до тех пор, пока не овладею этим искусством.