В львиной шкуре (продолжение)

— Разве у язычников может быть что-то достойное? — спросил с сарказмом кто-то из свиты.

— Спросил бы ты об этом у Александра Великого, которому покорилось полмира, — иронично ответил адмирал. — И только земли Индии смогли ему достойно противостоять.

Хотел, ох, как хотел Константин задать вопрос этому греку о его родине. И про славные завоевания великих предков, что ныне прахом лежат под копытами османской конницы, чьи воины несут впереди себя чёрное знамя пророка Мухаммеда. Но вместо этого он сказал:

— Приходи сегодня вечером в отведённые нам палаты, и я подарю тебе кинжал, сделанный индийскими кузнецами. Возможно, тогда Господь Бог простит тебе твою гордыню.

Софья женским чутьём разгадала невысказанные послом мысли и строго посмотрела на своего советника. Но тот не заметил её взгляда. Огорчённый тем, что с ним разговаривают, как с ребёнком, он спросил:

— Не значит ли это, что ты оправдываешь язычников?

— Нет, не значит.

— Но ты сам только что восхищался...

— Я не восхищался, а констатировал факт. Или мне нужно лжесвидетельствовать, отрицая очевидное? Давай тогда перестанем носить одежду из шёлка, употреблять специи и пряности, и вообще пользоваться всем, что сделали язычники, а так же приверженцы ислама! Кстати, напомни мне, пожалуйста, речь Господа нашего Иисуса Христа о фарисеях...

— Довольно споров! — спокойным, но не терпящим возражения тоном произнесла Софья, видя, что её советник не собирается успокаиваться, хотя, скорее всего, умного ничего не скажет. А ещё хуже, если выставит себя на посмешище. Сразу видно, посол — человек не робкого десятка, к тому же весьма образован и за словом в карман не лезет.

— Великая княгиня, — обратился к ней Константин, — вот сейчас господин выразил недовольство по поводу язычников... А ведь в Индии и Египте, да и в других странах тоже, у нас есть свои фактории, где действительно не хватает святых отцов. Поэтому тем, кто готов нести язычникам слово Божье, мы будем рады помочь с дорогой и обустройством на новом месте.

После этих слов адмирал выжидательно посмотрел на Софью и её свиту.

"Как ловко всё повернул, — подумала княгине, — и разве в такой просьбе откажешь?"

— А что же ваши святые отцы, — решила спросить она, — не желают ехать в эти страны?

— Желают, ещё как желают! Только мать своих детей старается держать подле себя, хоть родных, хоть приёмных...

"Да, — подумала Софья, — а тут столько приёмных, что и на родных любви не хватит". Вслух же сказала:

— Хорошо, уважаемый дон Константин, твои слова не останутся без внимания. А с чем ты ещё пожаловал в нашу державу?

— Мой император хотел бы заключить с Великим князем договор о дружбе и взаимовыгодном сотрудничестве. Между нашими странами лежит множество земель, настроенных враждебно к православной вере, поэтому нельзя допустить, чтобы это расстояние стало ещё больше.

— Не ведёт ли твой император сейчас какую-нибудь войну? — спросила Софья, которой в словах посла послышалась просьба о военной помощи.

— Войны, слава Богу, нет. Гоняем лишь понемногу пиратов, которые думают, что могут безнаказанно нападать на купеческие суда.

— И как успехи в этом деле?

— Успехи радуют, — ответил адмирал и посмотрел на матросов, которые после этих слов украсили свои бронзовые лица белозубыми улыбками, а он продолжил, — Купцы часто сами, дабы избавиться от своих конкурентов, нанимают этих разбойников. Если после поимки пиратов оказывается, что имел место быть преступный сговор, то имущество такого купца забирается в пользу казны. Моряки же за каждого пойманного пирата получают хорошее вознаграждение.

— А что происходит с нечистым на руку купцом?

— Если купец из нашей державы, то он, скорее всего, будет отправлен работать на рудники. Если же он поданный другого государства, то мы передаём его правителю этой страны вместе с бумагами, в которых описываются совершённые им злодеяния. Пусть сами решают, как с ним быть.

— Значит, у вас имеется какой-то общий договор? — сделала выводы княгиня.

— Совершенно верно, имеется общий морской правовой акт. Правда, не все спешат присоединиться к нему. Правители некоторых земель сами с удовольствием поддерживают пиратов, получая от них определённую долю с награбленного.

— И у вас с этими правителями нет войны? — спросила недоверчиво княгиня.

— Они предпочитают не нападать на суда, которые ходят под флагом ЮАР, — загадочно улыбнулся адмирал. — Как говориться, если нас не трогают, то и мы никого не трогаем.

— Что же, разумно, — ответила Софья и решила перевести разговор на другую тему. — А есть ли у вас какие-нибудь договоры со Святым Престолом или с державами Европы?

— Мой император пока не видит в этом необходимости.

— Он не спешит заручиться дружбой с христианскими странами? — удивилась княгиня.

И снова на языке у Константина крутилась ядовитая фраза: "Великая княгиня, много ли принесла дружба твоей родине с Римским Папой? Не из-за неё ли греки предпочли служить Османскому султану, лишь бы не быть обязанными Святому Престолу?" Но он лишь широко улыбнулся.

— Как говорит мой император: "Поспешишь, людей насмешишь". Вот узнаем, кого Великий князь держит в друзьях, тогда и о дружбе можно говорить.

— Что же, я согласна с твоим императором, — одобрительно кивнула Софья. — А нет ли, дон Константин, у тебя каких-нибудь просьб?

— Надеюсь, что между нашими державами завяжется крепкая дружба, а поэтому хотелось бы иметь своё подворье. Неуютно как-то постоянно зависеть от разных хозяев.

Эти слова нашли в душе Великой княгини полное понимание. Кому, как не ей, знать, что такое жить приживалкой в чужом доме? Сколько лет она провела при дворе Римского Папы в таком статусе... А Константин между тем продолжил.

— Слышал я, что дворы в Занеглинье, которые на Арбате стояли, сгорели полностью. А принадлежали они некоему Никифору Басёнкову. Мы могли бы те земли выкупить, а на месте пепелища построить добротное каменное строение...

— Хорошо, дон Константин. Обещать, правда, ничего не буду, но помочь постараюсь.

— Благодарю, Великая княгиня, — ответил адмирал и сделал небольшой поклон.

На этом аудиенция закончилась, и Башлыков отправился со свитой в отведённые им палаты. А вечером в гости снова пожаловал Фёдор Васильевич Курицын, правда, на этот раз не один, а со своей женой. Константин усадил гостей за стол, а сам вызвал своего врача, который уже не первый год путешествовал с ним.

— Вот, уважаемые гости, это Сергей Тюленин, мой личный доктор. Он сейчас всё подробно расскажет о кремах.

Эскулап достал тонкий лист свинца и подал Курицыну.

— Знаешь, боярин, что это?

— Свинец, — ответил дьяк.

— Люди едят свинец? — снова задал вопрос доктор.

— Что ты у меня ерунду спрашиваешь? — нахмурился Курицын. — Конечно, не едят, — и отдал пластинку обратно.

Тогда Сергей подал кружку с какой-то жидкостью и спросил у дьяка и его жены, знают ли они, что это такое? Принюхавшись к жидкости, оба гостя заявили, кружке прокисшее вино, то есть — уксус.

— Люди уксус пьют? — спросил Тюленин.

— Дон Константин, — недовольно обратился дьяк к адмиралу, — зачем твой доктор задаёт глупые вопросы?

— Он, Фёдор Васильевич, вопросы задаёт не просто так. Ты отвечай спокойно и слушай дальше.

— Никто в здравом уме уксус пить не будет, — вздохнув, ответил Курицын.

— Вот! — и доктор поднял вверх указательный палец. — А белила, которыми ваши женщины так охотно мажут свои лица, делают из этих двух компонентов, то есть из уксуса и свинца. Ты же, боярин, навоз в рот не суёшь и на лицо его не наносишь? Отчего тогда вы так охотно используете смесь уксуса и свинца, которые противны вашему нутру?

— Откуда я знаю, как эти белила делаются? — недовольно фыркнул Курицын. — Нам их или ганзейцы привозят, или негоцианты из Генуи.

— Фёдор Васильевич, мой доктор сейчас покажет, как их делают, только ты и твоя жена напишете бумагу, в которой поклянётесь увиденный опыт никогда не повторять и других не учить.

— Зачем это? — с подозрением поглядел дьяк на адмирала

— Затем, что такие белила наносят здоровью вред. И чтобы ты в будущем не говорил, будто бы про то не знал. У нас в стране каждый доктор пишет подобную бумагу. Если кто-то ради корысти всё же решиться торговать белилами, как кремом для лица, то император вправе его судить, ибо этот человек нарушил законы и людские и Божьи. Ты ведь не собираешься так поступать?

— Нет, не собираюсь, — недоумённо ответил дьяк.

Боярыня же сидела ни жива ни мертва, услышав все эти откровения и лишь мелко крестилась.

— Ну что, Фёдор Васильевич, хочешь узнать секрет немецких купцов? — насмешливо спросил Константин.

— Хочу! — махнул рукой любознательный дьяк.

Тогда Башлыков положил перед ним и его женой по листку бумаги, а так же по перу с чернильницами и продиктовал необходимый текст. После подписания бумаг, доктор приступил к опытам. Через некоторое время он всем продемонстрировал крохотную щепоточку свинцовых белил.

— Дон Константин, а не волховство ли это? — подозрительно спросил дьяк, трогая пальцем белый порошок.

— Значит, когда у тебя дома жена готовит кашу — это тоже волховство? — язвительно хмыкнул адмирал.

— Скажешь тоже! Тут кашу, а тут...

— А тут белила, которые вам пудами везут из неметчины. А получают они её именно так! Кстати, в монастырях эти белила используют, как краску для изображения святых ликов.

— Да, используют, — согласился Курицын, — только масло в них добавляют.

— Вот видишь! Никаких особых секретов или колдовства тут нет, — и Константин троекратно не спеша перекрестился. — Есть только знания, которые были описаны ещё тысячи лет назад. Многое затерялось из-за войн, пожаров и других бедствий. Зато те, кто владеет хоть толикой этих знаний, стараются их не раскрывать, но нажиться на людском невежестве...

— Ты для моей жены крем обещал, — решил напомнить дьяк, чтобы не обсуждать такие темы при женщине.

— Сергей! — обратился адмирал к доктору.

— Сейчас, сейчас, только руки вымою, — ответил эскулап.

Через некоторое время он вернулся и подошёл к Курицыной.

— Разреши, боярыня, я ощупаю твоё лицо.

Женщина вопросительно поглядела на мужа, и, получив утвердительный кивок, сняла платок, повязанный поверх поярковой шапки. Исследовав лёгкими касаниями пальцев щёки, лоб и подбородок, доктор удовлетворённо хмыкнул.

— Боярыня, если хочешь, то я научу тебя делать крем, который подходит для твоей кожи, и ты станешь готовить его сама.

Курицына снова вопросительно уставилась на мужа, а тот на Константина.

— Фёдор Васильевич, что ты на меня-то смотришь? Ты на супругу свою смотри, надо ей или нет? — усмехнулся адмирал.

— Надо! — ответил дьяк и Курицына вместе с доктором удалилась в соседнее помещение.

Башлыков тем временем позвонил в колокольчик, после чего появился кок.

— Любезный ты мой, сделай нам, пожалуйста, по чашечке кофе. А ещё принеси сахара, молока и печенья.

— Как ты с ними со всеми, дон Константин, вежливо разговариваешь, — удивился Курицын, когда кок ушёл.

— Не пристало, Фёдор Васильевич, благородному мужу марать свои уста бранными словами, грех это. К тому же я личным примером показываю подчинённым, как надлежит себя вести в приличном обществе, дабы не уронить честь.

— Ну, да, ну, да, — покивал головою дьяк.

Кофе вначале Курицыну не понравился. Мало того, что горячий, так ещё и горький. Тогда Константин предложил ему добавить по вкусу сахара и молока. После этого употребление напитка пошло веселее.

— Кстати, Фёдор Васильевич, хочешь смешную историю по поводу вежливости и кофе?

— Расскажи, — заинтересовался дьяк.

— Заходит вежливый мужчина в корчму и спрашивает у хозяина: "Любезный, а можно мне чашечку кофе?" А корчмарь и отвечает: "А хрен тебя знает, можно тебе кофе или нет!"

По громкому смеху было видно, что дьяку история понравилась. Потом Константин рассказал ещё несколько забавных анекдотов, от которых Курицын ржал, как лошадь. Вскоре вернулась его супруга и тоже такая довольная, словно миллион в лотерею выиграла. В руке у неё был листочек с какими-то письменами и небольшая скляночка. Усадив довольную боярыню в кресло, Константин позвонил в колокольчик. Появился кок и ещё пара матросов. С собой они принесли пятилитровый самовар, фарфоровую заварницу, сгущённое молоко и жареную картошку с копчёной рыбой.

— Вот, уважаемые гости, хочу вас угостить блюдами, которые кушают в нашей стране.

Кок всё аккуратно разложил по тарелкам и подал приборы. Курицына сначала попробовала пустого чая... Потом с молоком и сахаром. Последний вариант ей понравился больше. Затем, глядя на Константина, все стали вилками кушать картошку. Её аппетитная хрустящая корочка, да ещё вкупе с рыбкой и посыпанная лучком, вызвали у гостей самые положительные эмоции.

— И что же мы такое кушаем, дон Константин? — спросила дьяк.

— Рыба зовётся скумбрия, а плод, из которого приготовлено блюдо, картофель. В простонаречии — картошка, — улыбнулся адмирал и снова позвонил в колокольчик.

Кок принёс несколько неочищенных клубней, и адмирал прочитал небольшую лекцию об этом полезном и питательном овоще, намекая дьяку на то, что в "Царской корчме" данный продукт будет, несомненно, пользоваться спросом. Потом Константин рассказал несколько историй, которые с ним случились во время охоты на китов. Гости впечатлились.

— Кстати, как вам кресла? — спросил адмирал.

— Очень удобно и мягко, — ответила боярыня. — Внутри конский волос?

— Нет, — улыбнулся Константин, — внутри китовый ус.

— Надо же! — подивилась Курицына.

— Кстати, что вы скажете на это, — адмирал встал со своего кресла, подошёл к сундуку и достал необычайно красивый кокошник, расцветкой чем-то походивший на павлиний хвост.

— Ох, как дивно! — боярыня буквально поедала головной убор глазами.

— Тоже, кстати, сделано из китового уса, — улыбнулся Константин и, глядя на восхищённые глаза Курицыной, обратился к дьяку. — Разреши, Фёдор Васильевич, преподнести сей предмет гардероба твоей супруге в виде подарка?

Боярыня бросила на мужа такой взгляд, что казалось, если он откажется, то заимеет в её лице самого лютого врага. Разве тут откажешь?

Расставался адмирал с четой Курицыных тепло. На прощанье дьяк с хитрой улыбкой сказал Константину, что слышал о его просьбе насчёт личного подворья и обещал в этом посодействовать, а так же и во всём остальном.

Ждать обещаний пришлось аж до марта месяца, когда из Новгорода возвратился Иван III. К этому времени на Пиренейском полуострове португальский принц Жуан занял Малагу, буквально истребив жителей города. А тех, кто остался в живых, продал в рабство. Это были в основном иудеи и мусульмане. В это же время порт Звёздного покинули четыре корабля: "Слон", "Носорог", "Сокол" и "Кречет".

* * *

— Эй, Юсуф, подойди-ка сюда! — крикнул капитан корабля бывшему ученику медника.

— Слушаю, капитан.

— Раджа тебя зовёт.