Черная луна

— Да! Да! Я... — Ощущение СИЛЫ, ВЛАСТИ, СВОБОДЫ. Полной ничем не ограниченной свободы делать то, чего желает сердце. Счастье вседозволенности.

— Не спеши, дорогая, — остановила ее Темная богиня. — Лучше вспомни подробности.

И Герда вспомнила, как корчились на каменных плитах пола четыре самых многообещающих студента Коллегиума. Невидимое пламя сжигало их изнутри и снаружи, и, умирая в нем, они стремительно сходили с ума. А вот пятый — Эуген — все еще был в сознании. Голый, распятый на невидимом косом кресте он вопил от боли и ужаса, пока Герда не заткнула ему рот кляпом. Теперь он только мычал, а она с мстительным торжеством калечила воздушными ножами его мужское естество.

— Как видишь, не все так просто, как кажется, — снова заговорила богиня. — Дашь слабину, считай, тебя уже нет. Впустишь в себя эту силу сейчас, когда ты не готова с ней совладать, получишь невиданную власть, но утратишь себя такую, какая ты есть. Властвовать будет уже кто-то другой. Не ты. Отдавшись этой мощи, станешь чудовищем. Но если не примешь силу, откажешься от могущества, возможно, потеряешь этот Дар навсегда. ВЫБОР за тобой, девочка. Но не сейчас. Сейчас спи!

2.

Идти Герде было некуда, да и куда бы она добралась, не имея ни денег, ни вещей! Поэтому она была благодарна Ольге, разрешившей ей остаться на ее постоялом дворе. Хозяйка не перегружала ее работой, но Герда не хотела жить в доме из жалости и бралась буквально за все. Она мыла полы в корчме, когда та закрывалась на ночь. Мыла посуду. Ухаживала за лошадьми, подметала двор, в общем, делала все те дела, которые всегда найдутся в любом большом хозяйстве. Многого она делать не умела, но не стеснялась учиться у других. И что любопытно, за что бы она не взялась, все у нее в конце концов начинало получаться, как минимум, не хуже, чем у других. А порой и лучше. Да и училась она быстро. Ездить верхом, например, выучилась за три недели, а через месяц могла уже "смотаться по-быстрому" в город, чтобы передать бондарю или кузнецу срочный заказ, даже не оседлав лошадь. То же происходило и с ее даром. Слушая простые наставления Ольги, она достаточно быстро научилась зажигать "ночной фонарик" или подогревать воду в котелке. Она могла теперь без огнива разжечь камин или засветить свечу, "обжечь" взглядом, только коротко, на близкой дистанции и без настоящего ожога. Могла очистить мутную воду в котле или "закрыть" небольшую рану. Не так уж много, но гораздо больше, чем ничего.

— Наверное, твоя стихия огонь, — рассуждала Ольга. — Во всяком случае, это бы объясняло характер твоих "трюков".

Герда соглашалась. За неимением других гипотез, эта была не самой худшей. А с Ольгой они разговаривали обо всем на свете. Что-то могла рассказать Герда, что-то Ольга, и в те немногие часы досуга, которые остаются даже у самых работящих людей, они не без удовольствия распивали за разговором кувшин крепкого пива. Так прошли зима, весна и лето, а в начале осени, Ольга завела с Гердой по-настоящему серьезный разговор.

— Ты хорошая девочка, Маргерит, — сказала она, разливая пиво по кружкам. — Недоговариваешь, конечно, кое-чего, но думаю, у тебя на то есть свои причины. Однако я о другом. Ты способная, умная, образованная, и дар у тебя, хоть и небольшой, но не вовсе бесполезный. Нечего тебе делать в этой дыре. Самое большое, на что можешь здесь рассчитывать, это выйти замуж за вдовца. Не по тебе такая жизнь.

— Но ты же живешь, — возразила Герда.

— Это правда, но не вся. Я, когда вышла за порог Коллегиума, была в таком состоянии, что мне вообще все равно было, что будет потом. Но лет через пять стало понятно, что поторопилась, да только я была уже замужем, у меня появились обязательства, куда мне было деваться? А после, когда умер муж, стало и вовсе поздно. Здесь у меня налаженная жизнь, доход, уважение в городе, а уеду куда, что стану делать? Сбережений на жизнь до старости явно не хватит. Так что я крепко привязана к этому месту, а вот ты — нет.

— Есть идеи? — скептически поинтересовалась Герда, сделав очередной глоток пива.

Скепсис ее объяснялся просто. Ольга не жадничала и на Герде не экономила. Но тех денег, что смогла заработать за эти месяцы Герда, едва хватило, чтобы купить самые необходимые вещи — гребень, нож, иголки и нитки, — да привести в порядок свой жалкий гардероб. С таким запасом не отправляются на поиски счастья. Но, возможно, у ее спасительницы имелся некий план?

— Есть такое место, Конгар, — кивнула ей Ольга. — Слышала, небось, про конгарских наемников?

— Слышала и даже видела. — Герда действительно встречала конгарских наемников и в Лассаре, и в Горанде. Серьезные люди, и слава у них мрачная.

— Это хорошо, что видела. Знаешь, тогда, что готовят их в Конгаре и сдают в наем. Правила наёма просты. В первые три года наемник получает треть от суммы заработка, расплачиваясь за потраченные на его подготовку средства и усилия. Следующие два года он получает половину, и еще один год — две трети. После этого он считается свободным от каких-либо обязательств перед своей школой.

— Какое это имеет отношение ко мне? — закономерный вопрос, поскольку сделать из Герды громилу наемника, — а конгарцы все, как один, крупные мужики, — вряд ли получится.

— Есть кое-что еще, о чем мало кто знает, — усмехнулась в ответ Ольга. — В Конгаре готовят и женщин-телохранительниц. Это штучный товар. Такие наемницы по карману только очень богатым женщинам. Телохранительница, которая не только выглядит, но и ведет себя, как камеристка, компаньонка или конфидентка знатной дамы, не бросается в глаза, может ночевать в одной комнате с госпожой и сопровождать ее везде, хоть к любовнику, хоть в мыльню. Но и отбор в эту школу жесткий. Лишь бы кого не возьмут. Нужна подходящая внешность, ум и характер. Немаловажен жизненный опыт и знание языков. Ну, и последнее — нужна рекомендация.

— Ты сможешь дать мне такую рекомендацию? — удивилась Герда.

— Посмотри, где я живу, — улыбнулась Ольга. — По тракту идут караваны и обозы, путешествуют разные люди, и кое-кого я направляю в Конгар. Не буду врать, за каждого рекрута мне платят хорошие деньги, так что и я не в накладе. Очередной караван в Конгар пройдет здесь в начале октября. Моей рекомендации будет достаточно, а за твою безопасность в дороге будет отвечать караванщик. Он же по старой договоренности заплатит мне за нового рекрута, то есть за тебя. Стоишь ты тридцать золотых гульденов, и я предлагаю разделить их пополам: пятнадцать мне, пятнадцать тебе. Что скажешь?

Караван Якоба Хемта пришел в Роглу в пятый день октября и оставался на месте всего одни сутки. За это время была заключена сделка со школой "Neofelis", Герда стала Маргерит де Грот и получила место в караване — тихую каурую лошадку под мужским седлом. Ольга заранее собрала ее в дорогу, объяснив, что сейчас главное, чтобы у Герды была теплая и удобная для путешествия одежда, потому что в горах холодно, а в Конгаре — чтобы она сейчас на себя не надела — ее все равно переоденут. Поэтому на Герде было короткое — до колен — сверское платье с разрезами по бокам до середины бедер, кожаные штаны, сшитые опять же на сверский лад, короткие сапоги с толстой подошвой, овчинная безрукавка и плащ из плотной шерсти. Одежда немаркая, теплая и надежная. В общем, при сравнении с типично городским одеянием Виолы Амед — второй девушки-новобранца школы "Неофелис" — Герда в шерстяной вязаной шапочке и с длинным шарфом, обмотанным вокруг шеи, выглядела обыкновенной деревенской дурочкой. Каково же было удивление роанийки, когда Герда заговорила с ней на роанском диалекте эрна.

— Но ты ведь не роанийка, — вскинула темные брови Виола. — А говоришь точно, как у нас. Откуда язык?

— Один знакомый научил.

Вообще-то, Эуген ее специально не учил, но его произношение, его особые словечки и обороты навсегда запечатлелись в памяти Герды.

— А сама ты местная? — продолжала расспрашивать новая знакомая.

— Нет, — покачала головой Герда. — Я из Борга, но росла в Горанде, так что меня можно считать горандийкой.

— А сюда как попала?

— По случаю, — усмехнулась Герда, удивляясь неосведомленности своей спутницы.

А с другой стороны, удивляться, в общем-то, нечему. Кто бы мог рассказать роанийке о Коллегиуме и о том, что это богом проклятое место находится именно в Рогле? Никто. Потому что, скорее всего, знает об этом один лишь мастер Хемт, и вряд ли за прошедшие дни он перебросился с Виолой больше, чем парой слов. Во всяком случае, с Гердой он практически не говорил. Но ей и не надо было. Она ехала на своей лошадке, рассматривала горные пейзажи, — сосновые леса, каменные осыпи и снежные вершины, — прислушивалась к конгарскому языку, на котором говорили караванщики, и думала о своем, перебирая в памяти все превратности своей судьбы, которые, в конце концов, увели ее от родного дома так далеко, что и поверить страшно. Но вот она, живая и здоровая, едет в мужском седле по горным дорогам, которые больше похожи на звериные тропы, проводя ночи у костра в компании своей сверстницы из Роана, красивой стильной девушки, собирающейся, как и она, стать наемницей в Конгаре.

По сравнению с тем, что уже успело с ней случиться и, в особенности, с тем, что, слава богу, не случилось, жизнь наемной телохранительницы представлялась Герде очевидным успехом. А то, что ей уже случалось убивать, было в этом смысли явным достоинством. Страха она не испытывала, робости, как ни странно, тоже. Напротив, будущее представлялось ей новым приключением, которое, как ей хотелось надеяться, не закончится очередным провалом.

Впрочем, пока все было нормально. Караван медленно двигался через горы, пересекая их с запада на восток. Иногда приходилось идти, ведя лошадей в поводу, иногда пережидать непогоду в пещерах или больших гротах, но, в целом, путешествие утомляло Герду не более, чем жизнь в Коллегиуме. А кормили здесь не в пример лучше. Несколько однообразно, но зато сытно: кулеш из проса с салом или из горохового толокна с копченой козлятиной, фасоль с теми же ингредиентами, крутая ячменная каша с оливковым маслом и кукурузная мамалыга. И так по два раза в день — утром и вечером — двадцать дней пути. Днем на ходу жевали вяленое мясо, запивая его водой. Утром и вечером пили горячий травяной отвар, не слишком вкусный, но зато предохранявший от цинги. А потом они миновали очередной перевал, и Герда увидела, что горы кончились. Далеко впереди темной гладью лежало море, а к югу от направления спуска можно было различить пятно города, охватывающего своими щупальцами большую бухту.

"Конгар..."

Спуск с горы занял гораздо больше времени, чем можно было предположить, глядя с перевала. Но, в конце концов, они вышли к городу и, обойдя его по дуге, добрались до школы "Неофелис". Выглядела она, как богатая усадьба: красивый двухэтажный особняк, какие-то постройки среди деревьев парка и длинная подъездная аллея, начинавшаяся от ворот.

— Стой! — крикнул караванщик Хемт и поднял руку, дублируя приказ. — Женщины со мной, остальные ждут здесь.

Отмашка. Вытянувшийся в колонну по двое караван встал прямо на дороге, — кому надо обойдут или объедут, — а Хемт подозвал к себе Герду и Виолу и взмахом руки приказал следовать за ним.

Между тем, стражники, — а здесь оказывается имелась настоящая стража, — открыли ворота и пропустили трех всадников на подъездную аллею. Еще несколько минут пути, и они подъехали к особняку.

— Спешиться, — приказал Хемт. — забрать вещи!

Герда спрыгнула со своей лошадки, отвязала от седла вещевой мешок со своими жалкими пожитками и отошла в сторону отдав повод подбежавшему к ним слуге. Через несколько секунд рядом с ней встала Виола, а Хемт подошел к лестнице, по которой к нему спускался представительный мужчина в камзоле зеленого сукна.

— Мне здесь нравится, — шепнула Виола.

— Посмотрим, что будет дальше, — пожала плечами Герда.

Она смотрела на то, как встретились у подножия лестницы караванщик и "важный господин". Как обменялись рукопожатиями, и как Хемт передал незнакомцу несколько бумаг. Представительный господин, — по-видимому, это был хозяин имения, — просмотрел бумаги, бросил быстрый, но внимательный взгляд на двух девушек, кивнул одобрительно и, отстегнув от пояса, передал Хемту кошель с деньгами.

— Как думаешь, — в полголоса спросила Герда, — не может так случиться, что нас продали в бордель?

— Было бы обидно, — уныло отозвалась Виола, — но не смертельно. В борделе я уже один раз была, жить там можно... Но возвращаться не хочется.

— Может быть и не придется...

В дверях дома появилась женщина, одетая в платье песочного цвета, прошла вперед, остановилась в начале спуска, посмотрела на господина в камзоле зеленого сукна — он все еще разговаривал с Хемтом, — перевала взгляд на девушек.

— Если это бордель, то дорогой, — высказала свое мнение Виола. — Чистая публика, и все такое...

— Барышни! — окликнула их женщина. — Что же вы стоите внизу? Поднимайтесь!

— Пошли? — искоса глянула на Герду Виола.

— А куда мы денемся?

Они подошли к лестнице, поднялись наверх и остановились перед дамой.

— Я Мишлин Рэ, — представилась женщина, — хозяйка школы. Господина, который разговаривает с караванщиком, зовут Людвиг фон Моос. Он мой помощник. Теперь представьтесь вы!

— Виола Армед, госпожа! — Присела роанийка в элегантном реверансе.

— Маргерит де Грот, мадам, — Герда тоже умела делать книксен.

— Добро пожаловать в школу "Неофелис", барышни! — улыбнулась дама. — Идемте поговорим. Вещи можете оставить здесь. Их принесут прямо к вам в комнаты.

Герде начало знакомства понравилось, но она в любом случае не собиралась обострять. "Наобострялась" уже однажды, едва жива осталась.

Они прошли вслед за госпожой Рэ в парадный вестибюль, поднялись по лестнице, огибавшей зал по дуге, и вошли в небольшую изящно обставленную гостиную.

— Прошу вас, барышни, — госпожа Рэ указала на чайный столик, вокруг которого стояли четыре стула с высокими резными спинками. — Чай? Кофе? Может быть, немного вина?

Оценив тон дамы Мишлин, Герда решила, что крестьянку Маргерит можно отослать прочь.

"Добро пожаловать эдле де Грот!" — мысленно поприветствовала она себя другую.

— Зависит от того, — улыбнулась она, присаживаясь к столу, — как в ваших краях, мадам, варят кофе.

— У нас его варят на горячем песке... в жаровнях, — ответила Мишлин, испытующе глядя на Герду.

— Тогда, мадам, я бы с радостью выпила чашечку кофе.

— Приказать принести вам сахар и сливки?

— Благодарю вас, мадам, но я пью кофе из-за его аромата и горечи, — эту фразу Герда произнесла на безупречном эрне. Так говорили ее мачеха и ее дочери.

— А вы, милочка? Что будете пить вы? — обернулась Мишлин к притихшей Виоле.

Компаньонка увидела сейчас совсем другую Герду, не похожую на ту девушку, с которой путешествовала через горы, и растерялась.

— Чай, если можно.

— Ну, разумеется, можно. Ты все слышала, Марта?

Оказывается, чуть в стороне, у колонны стояла молоденькая служанка, готовая выполнить любое приказание своей госпожи.