О бедном монахе замолвите слово

— Вот, возьмите этот крепкий маотай, наставник Лу! — с глубочайшим поклоном поднес он бутыль из темного стекла старику, но тот потуг парнишки не оценил: его влекли липкие и зловонные тайны алхимии, что посмели скрывать свои секреты от просвещенного ока почтенного алхимика. Точным и многократно отработанным движением старик выдернул пробку из пузыря, и, не медля, от души набулькал в чашу.

Понаблюдал за знакомством могучего маотая и благоуханным чем-то, взболтнул раз-другой.

Выпил, под задорный треск зубной эмали и выражение священного ужаса на лицах присутствующих.

Нет, как может этот недостойный младший Дао не признаться в своем восхищении нечеловеческой силой духа старого Лу Куана? Крепость воли, вечная жажда познания — вот то, что движет истинным мастером, не дает остановиться в бесконечном пути по дороге знаний, не позволяет закостенеть в беззаботности достигнутого!

Кто может превзойти этого мастера в путешествии по бескрайнему морю алхимии?

Свет знания в глазах и огонь в сердце — кто сможет сравниться с этим праведным мастером Лу Куаном?

Нет, я бы, безусловно, так не смог. Да что уж там, даже от десятой части того, что съел или выпил за сегодняшние состязания почтеннейший Лу Куан, у этого Дао Ли уже бы треснул поддон.

Бескрайнее богатство вкуса, безбрежное море ароматов смешались во рту старого мастера Лу, даря буйство эмоций и радость осознания новых путей, способов и методов алхимии. Множество загадочных и сложных выражений промелькнуло на его морщинистом лице, а глаза, прежде узкие и слегка сонные, приняли идеально круглую форму и непреклонно ползли на лоб, огонь познания горел в них. Старец выдохнул, не разжимая зубов, всхрапнул, словно норовистая лошадь, схватился за горло, и, не находя слов для того, чтобы выразить обуревающие его восторг и счастье, поспешил излить свои чувства в буйном танце, символизирующем рождение чего-то нового, чего-то уникального. Он притопывал, подпрыгивал, дважды обернулся вокруг своей оси, исполняя, должно быть, тот самый, воспетый в сказаниях и былинах Победный Танец Алхимика.

И три его новых ученика, переглянувшись, поспешили выразить уважение счастью Учителя, совершившего новое открытие. Сначала несмело, а потом все громче, они принялись хлопать в ладоши в такт каждому движению счастливого старого мастера.

Но мастер не оценил их стараний: с глазами, полными огня и свирепым выражением лица, он показывал себе на рот и горло, однако, несчастные неучи не знали песен, которые полагалось бы петь в таких случаях, чем, несомненно, разозлили почтенного наставника Лу. Разгневанно затопав ногами и не говоря ни слова, он развернулся и почти бегом поспешил покинуть поле состязаний.

— Мастер! Мастер! Почтенный Лу! — бросился было вослед уходящему старцу экзаменуемый мужичок, но был остановлен повелительным взмахом руки с зажатой в ней алхимической чашей. Хотя, может быть, это наставник Лу Куан просто пытался ее выбросить, неудачно вляпавшись в липкий эликсир.

В пользу второго варианта говорило то, что попыток отделаться от чаши старик не оставлял до тех пор, пока не скрылся из виду.

— Да, давненько я такого не видел, — глубокомысленно заметил один из братьев Лей, со сложным выражением на лице наблюдавший за буйством эмоций почтенного Лу.

— Ты, несомненно, не прошел испытание! — добавил второй брат. — Но ты не должен винить ни нас, ни старого Лу.

Он помолчал, и немного понаблюдал за кислым выражением на лице пахучего экспериментатора.

— Впрочем, не вини и свою удачу, — произнес первый брат. — Ты не хотел бы поработать с нами, братьями Лей? Человек, отравивший эликсиром самого Лу Куана, по прозвищу "Железный Живот", определенно пригодится нам, братьям Лей! Поторопись, и прими наше предложение!

Надо ли говорить, что предложение братьев было с восторгом принято?

Комиссия в уже теперь усеченном составе добралась и до меня, и мой великолепный дан Пылающей Крови их не особенно заинтересовал. Ну, еще бы! После могучих эликсиров, способных заклеить пасть даже крокодилу, а не только старому алхимику, после мертвых ежиков и ядреных печенек — что им какие-то пилюли для младших уровней.

— Ты хорошо очистил эту пилюлю, но это все, что я могу сказать о ней. Ты выглядишь опытным мастером, — обратился ко мне один из братьев Лей. — Но почему ты не создал что-то посложнее, чем дан Пылающей Крови?

— Культивация — путь молодых, — праведно ответил я, подняв очи горе. — Так не следует ли помочь молодежи начать этот путь? А что может быть лучше для практика ступени накопления Ци, чем хороший дан Пылающей Крови?

— Хорошо, я принимаю твой ответ, ты прошел этот этап состязания. Может быть, и мы, братья Лей, не смогли бы сделать этот дан лучше, чем получилось у тебя. Но с пилюлями начального уровня тебе нечего делать на следующем этапе, и, если ты не знаешь рецептов, то тебе лучше уйти самому.

Я изо всех сил хотел бы "уйти самому": мало того, что дан Пылающей Крови был пределом моих способностей, как с точки зрения навыков алхимии, так и на моей ступени культивирования, так к тому же и атмосфера на состязаниях стала какой-то нездоровой, особенно на фоне рассуждения старого Фанга о духовных атаках.

Но чертов мертвый старый Фанг...

Он сказал мне, что с рецептами поможет. И с недостатком Ци тоже.

А гаденький смешок из метлы мне, наверное, послышался.

Не знаю уж, по каким принципам и критериям проводился отбор, но к следующему этапу состязаний оказалось допущено ровно десять мастеров алхимии, включая, разумеется, этого старого доброго Дао Ли. После нехитрых подсчетов стало понятно, что этапов ожидается еще два: на следующем отсеется еще пять неудачников, и дальше начнется распределение призов.

На следующий день, посвежевший и оклемавшийся от дегустации плодов совместного творчества трех бедолаг и моего учителя Лу Куан справедливо и беспристрастно распределил нас по парам. Мне в соперники досталась довольно милая девчушка: невысокая и круглолицая, с удивительно белой кожей, красивым личиком, которое, правда, портила надменная гримаска. Похоже, она была весьма в себе уверена.

Или, если не в себе, так в своем учителе, от которого, вернее, от которой я не мог оторвать глаз, за что в очередной раз был обруган учителем.

— Да, старик! Вот это женщина!

"Ну и вкусы у тебя, ученик. Женщина должна быть подобна лотосу: лицо ее — как цветок, стан тонок, подобно стеблю. А это что за корова?"

— А, по-моему, так более чем хороша! Фигуркой, конечно, не лоза, зато лицом ягодка!

"Ты погляди на эту, как ты выражаешься, корму! Да ее можно использовать вместо мельничных жерновов".

Я скептически хмыкнул: старик явно преувеличивал.

"Ну ладно, на жернова не потянет. Но орехи колоть вполне можно приспособить: насыпать их на скамью, а ее посадить сверху".

— Старик, ты, безусловно, преувеличиваешь. Определенно, красивая женщина.

"Она тебя на одну грудь положит, а второй прихлопнет!".

— Не самая худшая смерть, — глубокомысленно заметил я. — И чтоб ты понимал в женской красоте, старик?

"Да уж побольше, чем всякие сопляки. Впрочем, подбери слюни: тебе с ней в любом случае ничего не светит".

Я не замедлил оскорбиться, хотя, в душе понимал правоту учителя.

— Это почему же?

"Она, скорее всего, уже на Духовном уровне, и вполне способна достигнуть Земного. Мусор, конечно, но не тебе с твоим уровнем Накопления Ци тянуть к ней руки".

— Если бы выдалась возможность, руки я бы тянул явно не к уровню ее культивации.

"Ей лет шестьдесят", — противно усмехнувшись, поведал мне гадкий дед. — "Любишь девушек постарше?".

М-да, умеет же старый негодяй обгадить малину. Выглядит-то красавица лет на двадцать пять.

Духовный уровень развития! Но такое прекрасное лицо...

Шестьдесят лет! Но такие дыни...

Душу раздирали противоречия.

Впрочем, несмотря на увещевания старика, глаз от прекрасного зрелища я все равно отрывать не спешил. В конце-то концов, могу же я посмотреть на витрину магазина, даже если не собираюсь ничего покупать?

"Вот же досталась свинья в ученики, мало того, что вечно голодная, так еще и похотливая! Знай же: только соблюдая непреложные законы Небесного Пути, достигнешь ты истинного величия! Прилежно культивируй, слушай наставления этого старика, и океан твоей силы станет безбрежным! Откажись от мирских соблазнов, забудь о радостях тела! Прекрати жрать в три горла — пусть еда и вкусна, но загрязняет твое тело, забудь о разврате — каждая капля Ци должна идти на собственное развитие. Соблюдай эти несложные заповеди, и жизнь твоя станет вечной!".

Нахрена мне такая вечная жизнь, внятно объяснить старик так и не смог.

На площади уже был подготовлен большой помост, с установленными друг напротив друга двумя рядами алхимических печей и большим стеллажом с ингредиентами алхимии. Мы не замедлили занять свои места, а девчушка напротив меня, перехватившая мои раздевающие взгляды, направленные на своего учителя, уже откровенно злилась. Но помалкивала, что, несомненно, делало ей честь. Заметила это все и ее учитель, но оскорбляться, да и вообще хоть как-то реагировать не спешила. Наверное, уже привыкла. Хотя я на ее месте поверх платья носил бы огнеупорный фартук: от взглядов большинства юнцов, да и ребят постарше, ее одежда (особенно в районе груди) готова была задымиться. Заметила эти взгляды и милая сестрица Ванкси. Не знаю уж, что она там себе надумала, но ущипнула меня так, что на миг показалось, будто кто-то решил заколотить мне в бочину гвоздь.

Распорядитель состязания визгливо провозгласил о начале второго этапа, судьи зажгли первую палочку благовоний, и площадь послушно погрузилась в тишину, изредка нарушаемую воплями продавцов уличной снеди, руганью зрителей, которым соседи оттаптывали ноги, и причитаниями какого-то неудачника, у которого в толпе срезали кошелек.

"Итак, ученик, сегодня мы с тобой создадим превосходную пилюлю, которая, безусловно, поможет тебе в продвижении. К тому же, эта пилюля очень хорошо подходит к твоему телосложению, а также к методам твоего культивирования. Она называется Пилюля Зеленого Рассвета, слушай же рецепт, и только посмей еще раз посмотреть на сиськи этой никчемной девчонки!".

И, вот так, слушая наставления учителя, я отправился за ингредиентами, мельком размышляя о том, что кому-то никчемная девчонка, а у кого-то женщины не было уже довольно давно, еще о том, что Ванкси с ее клещами вместо пальцев впору работать кожемякой, а также о том, что в монастырских подвалах кроме огурцов бывало и вино на продажу.

Так что Зеленые Рассветы настигали меня порой и без всякой алхимии.

Основным ингредиентом пилюли был великовозрастный Линчжи, именно от него по большей части зависели все требуемые эффекты пилюли. Я знал, как его выбирать, правда, настолько старого, как требовалось, мне встречать не приходилось, максимум полувековой. А что поделать? Если в поселении есть секта с алхимиком, то чтобы добыть где-то поблизости ценные ингредиенты для алхимии или медицины придется наизнанку вывернуться. Но этот Дао Ли таки выворачивался!

"А теперь возьми этот гриб, он второй справа на верхней полке".

Я краем глаза заметил, как в направлении искомого ингредиента тянется тонкая нежная ручка моей соперницы, но этот Дао знает толк в благословенном кулачном искусстве! Как говаривал порой учитель Чан: "Из всех боевых качеств непревзойденна лишь скорость", и этот старый Дао Ли был не самым медленным из его учеников! Миг — и гриб оказался захвачен мужественной рукой этого Ли, а пальчики девушки схватили лишь пустоту. Это вызвало довольный хмык учителя, скрип зубов девушки и гневный взгляд ее учительницы, а также окружающих нас алхимиков. Это безмолвное осуждение столь достойных личностей могло бы поразить какую-нибудь ранимую натуру, но, к всеобщему глубочайшему сожалению, кожа этого старого Дао оказалась слишком толста, стыд же и вовсе неведом.

"Также тебе понадобится ровно восемь каменных орехов, трава тысячи лезвий, и яйца красноклювого воробья".

И вновь этот старый Дао явил миру свои непревзойденные боевые качества! С быстротой молнии нахватав необходимого, я отправился к своему рабочему месту, сопровождаемый злобным сопением соперницы, не ожидавшей от седобородого дедули такой резвости.

"Теперь тебе следует приготовить гриб. Посмотри на него, и расскажи о его особенностях, этот старик проверит твои знания".

Я присмотрелся.

Гриб выглядел так, как будто желал мне зла.

"Срежь ножку, и промой гриб в чаше, ножку не выкидывай, а разрежь на равные доли и положи на край печи".

И я делал, как велено: старик явно знал толк в искусстве создания пилюль.

"Промой эту десятилетнюю траву тысячи лезвий".

И моя шкура стала полна этих самых лезвий, представлявших из себя тонкие прозрачные иголки. Теперь чешусь. Утешает лишь то, что напротив меня, непреклонно и яростно глядя мне в глаза злобно чешется моя соперница.

"Почисти эти каменные орехи".

И я долбил по орехам каменной колотушкой так, что убийственное намерение начали источать даже судьи. Пока чистил орехи — дал каждому имя и проклял, но справился.

"Разбей яйца и очисти скорлупу, надеюсь, с этим-то ты справишься без моих подсказок?".

Да уж как-нибудь осилю. Один из самых популярных ингредиентов алхимии, все-таки. Как говорится, ингредиент, полный любви. Оно ведь как: есть крестьяне, они очень любят сажать зерно. Есть красноклювые воробьи: они очень любят прилетать на поля с зерном. Можно долго удивляться, как настолько маленькая птичка умудряется сожрать настолько большой объем зерна, но не стоит, потому что несть числа чудес на этом свете. И есть алхимики, которые очень любят приходить на поля с зерном, чтобы забрать красноклювых воробьев, которые любят жрать зерно, которое любят сажать крестьяне. Птички мелкие и резвые, но у алхимиков есть особые благовония, от которых воробьи дуреют и становятся вялыми, поэтому крестьяне очень любят этих алхимиков. Такой вот вечный круг любви.

Размышления о превратностях бытия воробьев и воробьиных яиц прервали странные звуки: это я непреклонно давил пальцами всмятку уже третье яйцо подряд. И что это такое? Подготовка ингредиентов — базовый навык алхимика! Я решительно взял себя в руки, приметив насмешливый взгляд, которым одарила меня девчонка напротив.

Нарезал гриб, вместе с грибом попробовал нарезать и собственный палец. Гриб нарезался криво, а палец вполне неплохо, и теперь кровоточил. Взгляд соперницы из насмешливого стал откровенно пренебрежительным.

Измельчил орехи и выщелкнувшим ядрышком чуть не высадил себе глаз. Презрение, источаемое девчонкой напротив, стало настолько концентрированным, что его можно было бы черпать чашками и продавать на рынке.