С девушкой я оставил Настю — настрого приказав в мои схемы не лезть, а ограничиться общими, для поддержания сна и дыхания. И остальных детишек там же, пусть руку набивают. По прикидкам, для восстановления понадобится не меньше двух-трех недель, а ведь еще руку отращивать, такое перед обычными российскими врачами делать нельзя, придется заранее их к дисциплине приучать. Так что сон, еда и тишина — все, что пока нужно пациентке.

Ученики, гордые таким доверием, обещали, что будут вести себя тише воды, ниже травы.

— Нет, — решительно пресек я такие пораженческие настроения. — Вы — супермены. Ну и супергерлы. Летать не нужно, но и не тушуйтесь, тут никто кроме вас такого как вы делать не умеет. Держитесь с достоинством, будут наезжать — давайте в глаз, но только без жертв. Через три дня за вами бегать будут, умолять, чтобы вы помогли, вживайтесь в коллектив, привыкайте. Одиночки не выживают. А если залетные какие пожалуют, что, зря я вас натаскивал? И помните про защиту, старайтесь держать хоть крохотную, но постоянно. Ну и Марину Валентиновну не подпускайте, а то она девушка активная, иногда даже слишком. Ее дело — вам помогать, Настя, поняла, да? В общем, построже тут, понезависимее.

Ребята дружно кивнули. Маленькие они еще, впитывают как губка знания. И фон потихоньку, но колеблется все сильнее, может когда-то и тут появятся свои повелители. И даже, может быть, я это увижу, если система не заработает.

Уже на парковке столкнулся со старым знакомым, полковник Уфимцев словно только и ждал меня, о чем-то хотел поговорить, стоя у своего черного монстра. Прямо дверь в дверь с моим мерсом.

— Позже, Юрий Григорьевич, — решительно заявил я. — И ребяток моих не обижай, пусть тут тренируются на больных, кое-что они умеют. Под твою ответственность оставляю, будешь переманивать, обижусь.

— Вот, — Уфимцев протянул коробочку. — Брат велел передать, то, что осталось. Не за Катю, сам понимаешь, за такое не расплатишься. И спасибо тебе.

Я открыл коробочку, еще четыре монетки. Равнодушно на них посмотрел, неумело изобразил восхищение, пообнимался с несостоявшимся тестем, в общем, тот убедился, что фуфло мне подогнал.

Заскочил к Лехе, забрал картину — тот, похоже, немного обиделся, что я его забросил совсем, обещался уши ободрать. Ну да, через неделю день рождения, тридцать восемь. Помню, как отмечал прошлый, эх, ностальгия. Мир так себе был, но вот остальное.... Нет, не время сейчас для грусти, шумерскоподданную надо спасать.

Прямого рейса до Фейхо не было, там и аэродром-то — утоптанная полоска земли. Предстояло лететь через Франкфурт в Рио, а уже оттуда региональным рейсом на раздолбанном кукурузнике до места.

— Ира, собираемся, — оставлять четверых бойцов в коттедже так себе идея, так что ребята отправились в увольнительную — не все, по двое будут в больнице дежурить, псионов моих охранять, а заодно посмотрим, как они на воле себя поведут. Лишнего не наболтают, пусть развеются, а то прижились, скоро девочек начнут в сауну вызывать. — Мы улетаем.

— Да, энгиб. Вдвоем?

— Марк Львович. Втроем.

Ира сделала большие глаза.

— С нами кот еще летит, — объяснил я. — Или ты меня живодером считаешь, способным оставить бедное животное страдать в одиночестве? Без ласки и заботы?

— Но вещи, — девушка беспомощно поглядела вокруг.

— Все купим. Не беспокойся, смотри, вот картина. Нравится? Советский художник Пименов, наш Эдуард Мане. Повезешь контрабандой. А я — кота.

— Разве животным не нужны прививки? — Ира привычно погладила черное чудовище, тот к ней прямо ластился, уж очень нравились эти белые пылинки, впитывающиеся в черную лоснящуюся шерсть. Вот и сейчас лежал, балдел, при слове "прививки" лениво фыркнул, мол, что за идиоты такое придумали. Сначала прививки будут котам делать, потом отрезать чего-нибудь. Так и начинает мир катиться под откос.

Вылетели мы утром, и в аэропорту Гуарульюс приземлились к обеду — спасибо часовым поясам. Опасения насчет раздолбанного кукурузника не оправдались, сеньор Гомеш прислал свой личный самолет, новенький Бомбадьер, который после недолгого полета доставил нас в нужное место.

— Ола, Марк. Ты отлично выглядишь, брат. Какая роскошная женщина, — Алехандро встречал нас у трапа. Весь в белом, пижон. — Ты ведь не будешь говорить, что это твоя дама, и позволишь скромному бразильскому юноше приударить за ней?

— Позволю, — клан Гомешей знал о Беловой ненамного меньше, чем я. Отец Алехандро работал в ABIN, Бразильской разведслужбе, такая у них диверсификация деятельности семейная была. — Как поживает дом Паулу?

— У отца все в порядке, — мы уселись в черный джип, еще два таких же пристроились сзади. В Фейжо семье Гомешей опасаться было некого, но приличия требовали. — Марко, не замечал раньше, что ты любишь животных. Как зовут это злобное и очень опасное существо?

Кот попытался состроить самую милую морду из всех, какие ему удавались, но получилось не очень. Он мало того, что вес набрал, так еще и подрос немного. Сожрал перед отьездом половину Уфимского подношения, даже не поморщился. А вот вторую половину неожиданно есть не стал, может, налопался уже золота.

— Подарили, — не покривил я душой, — одна чудесная, прямо-таки волшебная женщина. Этого красавца зовут Эр-Асу.

Ну да, после того, как мне пришлось сонную артерию заращивать, от клички Асер мы с котом отказались. Перешли на исходную версию.

Алехандро осторожно протянул руку, кот зашипел.

— У моего дяди есть пума. Если тебе он надоест, можем их познакомить.

Кот пренебрежительно фыркнул.

— Дом Карлуш, — я поклонился дряхлому мужчине, сидящему в инвалидном кресле, — мое почтение.

— Рад тебя видеть, Марко. Обними старика.

Мы тепло обнялись. Причем в прямом смысле — дядя Алехандро буквально на ладан дышал, пришлось его немного подлечить.

— Ох, словно Анатолио, прям дышать легче стало, — дон Карлуш грустно улыбнулся. — Твоего дядю так и не нашли?

— С ним все в порядке, ваша светлость.

Старик рассмеялся. Гомеши по женской линии восходили к маркизам ди Менезиш, о чем красноречиво напоминал висящий на стене герб с шестью синими кружками на белом фоне. А аристократ с аристократом всегда найдет общий язык.

— Анатолио выберется из любой ситуации. Как думаешь, появится?

— Не скоро.

— Жаль, я всегда его любил, — дон Карлуш развернул картину. — Пименов? Спасибо, Марко. Видел мое новое приобретение?

Дон Карлуш собирал импрессионистов и Фриду. На последнем аукционе неизвестный покупатель заплатил за висящую на стене картину четыре миллиона.

— Меня всегда восхищал ваш вкус, дом Карлуш.

— А меня твои женщины, Марко. Где ты только берешь таких красавиц? Помню, в Португалии ты представлял нам девушку, похожую на Одри Хепберн. Эх, если бы не годы, отбил у тебя. Эта ничем не хуже.

— Они не сравнятся с доной Гомеш, дом Карлуш. Тем более когда рядом с ней такой солидный и совсем не старый мужчина.

— Ох, льстец. Ну все, пора обедать. Марко, ломбо де порко или шурраску, что ты выберешь? Дай-ка, угадаю — и то, и другое.

После плотного обеда мы с Алехандро уселись на террасе, сигары, кайпиринья в запотевших низких стаканах. И никаких посторонних. Наискось, в огороженном рабицей загоне, кот гонял пуму хозяев. Сам туда пролез под выкрики и свисты охраны, Алехандро только руками разводил, но видно было, что ждет, когда их любимица русского гаденыша потреплет — не сильно, но так, чтобы показать, кто на этой земле хозяин.

Я отхлебнул кайпиринья, отломил серебряной ложечкой кусочек кажу, который уже начал темнеть. Пума забралась на дерево и жалобно глядела вниз, где кот отрывал куски от бараньей ноги. Похоже, местный хищник сегодня остался без обеда.

— Ты работаешь на русскую разведку? — прямо спросил деловой партнер дяди Толи.

— Скорее нет, чем да. Гарантирую, что тут совсем по другим делам.

— Твое слово тут ценится, Марк. Анатолио всегда тепло о тебе отзывался. И дяде Карлушу ты по душе. В чем твое дело?

Я протянул фотографию.

— Сеньорита Белова гораздо красивее. Шучу, во что ты в этот раз влип? Помню, в Брасиайше ты говорил, что собираешься жениться. Теперь это твоя невеста?

— Типун тебе на язык.

— У вас отличные пословицы. Эту женщину зовут Аша, она из тех, кто может напрямую говорить с Шанго.

— Это ведь бог огня какой-то?

— Да, у preto. Мы — истинные христиане, лушо-бразильерош, для нас кандомбле — обычный культ. Но в последнее время его предствители творят настоящие чудеса, могут вызывать огонь, или усыплять людей, или даже лечить. Аша — одна из новых, белая. Почти ничего не умеет, по слухам, ее держит у себя местный шаман, чуть ли не в качестве подстилки. Зачем она тебе?

— Долг. Ее родня связана с моей.

— Странно. Но это твое дело. Хочешь за нее заплатить?

— Нет, этот шаман своим поступком оскорбил ее семью.

— Понимаю, вендета. Нужны люди? Не подумай ничего плохого, Марко, ты гражданский человек. Твое дело — деньги, а не война, так что, если потребуется помощь, не стесняйся.

— У меня, как говорится, почти все с собой.

— Теперь ясно, для чего ты привез сюда эту женщину. Оружие?

— Не только, Алехандро. Еще стакан кайпиринья и кусочек куиндим.

Вертолет высадил нас на большой поляне в километре от селения, в котором жил шаман-шумеровладелец.

— Если решишь начать войну, мы на связи, — Алехандро мою руку пожал, а Иринину — поцеловал. Девушка в пятнистом костюме с винтовкой смотрелась отлично. Я в джинсах, кроссовках и белой рубашке — как сумасшедший американец. Но надо отдать должное младшему Гомешу, лишних вопросов он не задавал. Если малуку Марко желает пройтись по сельве, пусть не настоящей, окультуренной, вот в таком виде, только лишь с пистолетом за поясом и с женщиной за спиной, он наверняка знает, что делает, и не надо ему мешать.

13.

Женщина пошла впереди.

— Если и будут стрелять, то в спину, — объяснил я.

— Мне показалось, что вы прям родные люди с семьей Гомеш. — Ирина внимательно смотрела по сторонам, на самом деле — совершенно без толку, пока никакой опасности не было. — Откуда Алехандро так хорошо знает русский?

— Его мать — из семьи русских беженцев. Точнее говоря, польских, но бежали они в революцию из России.

— А почему он тебя братом назвал? Прям как кавказец, — Ира отодвинула ветку стволом винтовки. Что-то тяжелое шлепнулось с дерева и уползло подальше от нас.

— Это все один мой разговорчивый родственник. По слухам, мой прадед был из князей. Мать Алехандро — урожденная графиня Гауке, по его представлениям, все русские дворяне — братья и сестры. Вот иногда так и называет. Видишь тропинку, кот на ней остановился? Нам туда.

— Э тасму энгун.

Я поморщился.

— Ира, я понимаю, иностранный язык — это круто, но по-русски у тебя лучше получается. Звуки чуть по-другому произносятся, ты мне только что трахнуть себя предложила в извращенной форме. Прямо здесь, серьезно? Москиты и змеи кругом.

— Может, я и предложила, командир?

— Шутишь, Белова. Это хорошо. А волнуешься — это плохо. Иди медленнее, вздохни глубоко. Полегчало?

— Да, Марк Львович.

— Вот и молодец. Стоп.

Белова встала как вкопанная, вот что значит выучка.

Из кустов высунулась огромная пятнистая голова, мощные челюсти раскрылись, раздался глухой рык. Кот лениво посмотрел на стража леса, внезапно вырос в размерах раза в три, чуть оскалил зубы. Ягуара как ветром сдуло. Котика — тоже сдуло, как воздушный шарик, принял свой прежний облик косолапого малыша-переростка.

— Видела уже такое?

— Да, — Ира напряглась, лопатки поджались, — кот Артура тоже так мог. Почти. Но у вас по-другому.

— Поясни.

— Вы почти все время вместе, а тот редко появлялся, а потом и вовсе пропал. И тот взрослый был, как бы объяснить, сам по себе. Независимый. Иногда казалось, что не он у Артура, а Артур — у него.

Кот обернулся, фыркнул, мол, цени, прыгун, какое счастье тебе досталось. И засеменил дальше по утоптанной тропинке.

Метров за двадцать до края вырубки, за которым начиналось селение, неожиданно, как им представлялось, на дорогу выпрыгнули два полуголых негра с автоматами.

— Ни с места, — завращав глазами, грозно сказал один из них на паршивом португальском. Автомат держал расслабленно, а вот второй в Белову целился. А она — в него.

— К паи де сантош, — миролюбиво сказал я. — С дарами.

— Не вижу в руках твоих даров, — первый проявил проницательность.

— В рюкзаке, — я кивнул себе за спину. — Там столько всего, ваш шаман будет на седьмом небе от счастья. Щас, погоди.

Расстегнул клапан на рюкзаке Иры, достал пластиковую бутылку кашасы, кинул негру. Бутылка исчезла, словно ее и не было.

— Оружие надо отдать, — заявил второй, протянул руку. — Эта пута с тобой или тут останется?

Ира неуверенно на меня посмотрела, мол, чего эти ниггеры хотят?.

— Собираются винтовку отобрать. Не отдавай, — сказал я ей по-русски, — а то уважать не будут. Лучше заехай сейчас ему между ног, да посильнее. Он, считай, оскорбил тебя, шлюхой назвал.

Пока второй негр, подвывая и держась на промежность, катался по тропинке, первый лежал на спине с дулом винтовки во рту.

— Может, мозги ему вышибить?

— Нет, видишь татушку на лбу? Это фильош де сантош, видимо, сын шамана. Другие-то наследники только благодарны будут, но нам на их желания плевать. Смотри, притих этот. Добавь-ка ему.

— А со вторым что делать? Где твой кот?

Я пожал плечами. Кота не было. Может, за ягуаром погнался, я к его отлучкам привык, и не беспокоился. Тем более что, если позвать, только вежливо и с почтением, он всегда появлялся.

На краю сельвы нас поджидал второй ряд обороны — десяток оборванцев во главе с таким же, только в дизайнерских кроссовках.

— Цель посещения? — деловито спросил он. — Почему через сельву, а не посадочную площадку?

— Гуляем, решили вот прикоснуться к мудрости отца святого, — пояснил я. — За богатое подношение. Ну или за бедное, если мудростью не поделится.

— Каждое слово паи де сантош — как откровение богов, — заявил пижон. — Ты пойдешь один, или..

Из леса ему заорали, чтобы не спрашивал про девушку.

— Или не один, — закончил командир оборванцев. — Идем, я покажу вам хижину, где можно подождать. У отца сейчас посетители, пара гринго. Они привезли богатые дары и много денег за крохотную толику мудрости. Пока будешь сидеть вместе со своей девушкой, подумай над этим.

Циновки валялись прямо на земле — устройством пола местные себя не утруждали. Стоило нам усесться, как кот рядом появился, принюхался к чему-то. Похоже, Ира в первый раз видела, чтобы он возникал прямо из воздуха.

— Эх, Белова, ты столько всего теперь знаешь, что тебя проще убить, чем заставить замолчать.

— Вы поэтому меня за своего брата сватаете, чтобы все в семью? — девушка достала из рюкзака сумочку, зеркальце и приводила себя в относительный порядок.

— Нет, — совершенно честно соврал я. — Для меня было бы лучше, если бы вы вообще не встречались.