| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Хозяйка вынула из складок кимоно миниатюрный телефончик, вытянула антенну, понажимала кнопки.
— Опаньки! Картина Гарери "Миссия завершена". Мой фон тоже не работает. Ладно, Иомен, идите, наблюдайте события. И докладывайте мне.
Иомен исчез, а Хозяйка предложила:
— Давайте говорить на отвлеченные темы. Или пасьянс разложим.
Пасьянс назывался "Узник" и не сошелся ни у кого из нас троих.
Снова возник Иомен с сообщением. Группа офицеров направляется ко Двору Хозяйки — комплексу правительственных учреждений, центром которого был этот самый дом посереди сада. Майор что-то такое бормотал об обороне, но Хозяйка перебила:
— Появятся — немедля впустить. Со всем уважением. В нашей ситуации нельзя делать резких движений.
Я ощутил ладонь Седы в своей. У нас появилась надежда?
Трое путчистов были все, как один, среднего возраста, и с хорошей выправкой. Хозяйка встала.
— Можно говорить в присутствии моих друзей, — беглые взгляды в сторону Седы и в мою.
Один из путчистов, несмотря на молодость сияющий обширной лысиной, обратился к Хозяйке:
— Ваше высочество! Мы прибыли информировать вас о предпринятых нами мерах.
Хозяйка кивнула, показав, что вся — внимание, и новоявленный вожак произнес краткую и тщательно выстроенную речь.
Факты, извините, продажности и казнокрадства. Косность чиновников. Разбазаривание средств...
Бардак в адмиралтействе, где спившийся старикашка Арни давно выпустил дела из рук...
После его отставки там засели такие же пожилые перд..., извините, ретрограды...
— У адмирала Сагеля большие заслуги перед отечеством... — вскользь заметила Хозяйка.
Да, но они в прошлом. А сейчас растет недовольство молодых чинов, лишенных перспектив карьерного роста...
И многое другое, перечислять нет времени.
Предлагается такая-то и такая-то реорганизация военного ведомства.
Отправка определенных министров в места не столь отдаленные.
А также ротация Госсовета.
Лысый молодец замолчал и выжидающе уставился на Хозяйку. Я попытался угадать его отношение к ней. Вражда? Скрытая ненависть? Ничего похожего не читалось на гладко выбритом, холеном лице. Напротив, словно удовольствие оттого, что облик и манеры правительницы превзошли его ожидания. Еще бы! Тут я его понимал.
— Я согласна с предложенными вами мерами и одобряю их, — сказала Хозяйка. — Список нового Госсовета представьте мне, я подпишу. Благодарю вас за честную службу.
Троица церемонно откланялась. На этом революция на Острове закончилась. Я перевел дух.
— Видишь, — сказала мне Хозяйка. — Люди приходят и уходят. А я остаюсь.
— Не можешь же ты править вечно!? — воскликнул я.
— Не смогу. Но, отчего дрожь в голосе? Ты представил на минуту... Успокойся. Во-первых, надо учитывать случайности. Можно шлепнуться с кровати и убиться насмерть. Во-вторых: все надоедает. Мне уже бывает нестерпимо скучно — ты заметил? Так что я положила предел своей власти — шестьдесят лет, и постараюсь его выдержать.
— А потом?
— Придет другой человек... люди. Режим постепенно трансформируется, перестанет быть одиозным. А пока я изо всех сил буду хранить статус-кво, устранять всё и вся, что ему угрожает. И... довольно. Я, словно оправдываюсь перед тобой.
Показала на забытые на диване ядовитые флакончики.
— Средство действует быстро, если принять его разом. Коль не решитесь до полуночи — вам помогут. Не доводите до этого. И... простите меня оба. Я буду о вас сожалеть.
Повернулась и пошла прочь.
— Подожди! — выкрикнул я вслед. — Как тебе удается...
Она мотнула головой, давая понять, что говорить больше не чем. Дверь перед ней разошлась в стороны, а я, как в страшном недавнем сне прирос к месту.
Владычица Острова ни разу не обернулась, не замедлила и не ускорила шага. Дверь в дальнем конце коридора раскрылась и сомкнулась снова, скрыв Хозяйку от нас навсегда. Тут же закрылась дверь в нашей комнате. Только тогда я рванулся, чтобы удариться о крепко соединившиеся створки.
Седа подошла ко мне, я ее обнял. Спросил хрипло:
— Кто такие эти Ромео и...
— Двое путаников. Забудь. Мы счастливые — у нас есть почти целый день.
Архив Хозяйки Острова не сохранился — был в свое время уничтожен и уничтожен намеренно. Тем дороже уцелевшие свидетельства. Черно-белая фотография изображает юношу и девушку — оба без сознания или мертвы. Девушка лежит навзничь, глаза закрыты, лицо умиротворенно-спокойное. Поза юноши выражает усилие подняться и дотянуться до нее — усилие неоконченное, оборванное, тщетное.
Кадр хороший, композиционно выверенный. Прекрасный этюд.
12. СМЕРТЬ ДОКТОРА ГАЯРА
Дворец над морем. На ступенях
Стоишь в небрежной позе ты,
И не тревожит тень сомненья
Твои холодные черты.
Тебе покойно и удобно
Над чистым зеркалом воды,
Как будто дух звероподобный -
В него ты смотришь с высоты.
Зарю провидишь жизни новой
И ищешь знания ключи,
В фундамент счастья мирового
Кладешь ты смерти кирпичи.
Глуха к молитвам, воплям, стонам,
Ведь нету сердца и души
В тебе — владыке миллионов,
Кому все средства хороши.
Своим обликом Хозяйка сейчас живо иллюстрировала строки, сочиненные скандально известной пасквилянткой. Венец темных волос обрамлял миловидное, немного скуластое лицо — на нем так выразительны ее карие глаза. Черный брючный костюм — больше подходящий владелице похоронной конторы, и такой же веселенькой расцветки, наброшенный на плечи плащ. Некоторый недостаток роста восполняли туфли на высоченных каблуках. "Канонический" образ Наоми Вартан.
— Грустите, Рон? — она всегда хорошо меня понимала.
Напрасно согласился я взглянуть еще раз на Гнездо Ваги. Трехэтажное, простецкой архитектуры здание и его внутреннее убранство сохранялись в полном порядке, но... Когда в доме не живут уже много лет — делай что хочешь, а печать запустения ничем не стереть. Умерли, исчезли, забыты, смыты временем все, кто здесь когда-то обитал и только мы с Наоми стоим на пороге, глядя на гладь Большой бухты.
Солнце клонилось к закату над черной клешней Толстого мыса, а Тонкий — напротив золотился под его лучами. Море абсолютно спокойно, в неимоверной дали не различить, где смыкаются вода и небо. Чудесный вид. Сто восемьдесят метров — высота утеса, где полвека назад Великий Вага возвел символ своей власти. Много воды утекло..., нет, неистребима моя привычка к словесным штампам. Это все — возраст.
Теплая ладонь Хозяйки осторожно коснулась моей щеки.
— У меня все-таки были друзья. Первый из них — вы.
— Пойду, прогуляюсь по окрестностям, — сказал я.
— Далеко не ходите, Рон, скоро стемнеет.
Я не стал углубляться в изрядно запущенный сад, (впрочем, содержался в небрежении он и во времена Ваги Картига), а пошел ближе к берегу. Обрыв местами ограждали невысокие каменные стенки. Моя длинная тень вела меня знакомой тропинкой, но я не слишком за ней торопился. В моем возрасте бегать вредно. Как-никак, восемьдесят шесть. "У меня все-таки были друзья". Наоми обманывала себя — друзей у нее не было. Участь правителя извечно не слишком радостная. Захочешь погладить кого по головке, и не заметишь, как руку откусят.
Тропа шла под уклон, я взял правее и вышел на каменную плиту, выступавшую над кромкой обрыва. От светящего мне в спину солнца по телу разлилось приятное тепло. Вдали пламенели стеклянные стены небоскребов Вагнока. Воскресни на минуту старый Вага, и тут же снова дал бы дуба от удивления: во что превратилась его одноэтажная столица. Жизнь идет все быстрее, а для меня годы уже слились в мелькающую вагонную череду. Что ж... остановка близка. "У меня все-таки были друзья...". Один, точно был. Извините, Наоми — мне скоро сходить.
Я спохватился — времени до заката немного, но оставался еще уголок, который хотелось увидеть. Неподалеку вырубленная в скале лестница спускалась вдоль обрыва к морю. Вереницы ступеней сменялись площадками, чтобы путник мог отдыхать. Вот на первую из них я и решил спуститься. Задумано — сделано. Задевая левой полой пиджака скалу, я осторожно переставлял ноги. Для пущей надежности придержаться бы за деревянные перильца, ан нет! Не верю в надежность старинных построек. А лететь вниз ой как не близко.
Камешек вылущился каблуком, нога соскользнула, я всплеснул руками, удерживая равновесие. Бесполезно. Черт! Шлепнулся, проехался тем местом, где спина теряет свое благородное название. Ударился, перекатился пару раз, старательно растопыриваясь. Затормозился. Кляня себя за неловкость, понял, что пора немедленно возвращаться. Ну и вид будет у меня, когда предстану перед Хозяйкой! Объясню: вспомнил-де молодость. (То есть, время, когда мне не было семидесяти).
Встать на ноги помешала нахлынувшая жуткая слабость. Не меняя неловкой позы, я начал глубоко и резко дышать носом, делая медленные выдохи ртом. Сердце постепенно успокоилось, дыхание выровнялось. Но силы не возвращались. Что же делать? Если, сойдя вниз на десяток метров, я уже беспомощен, то как вскарабкаюсь обратно? Влип. Налицо утрата способности оценивать последствия своих поступков — старческий маразм подкрался незаметно.
"Сомнение в собственной нормальности — есть признак здравого рассудка" — вооружившись этой мудростью, я размышлял, как быть. Осторожно переменил позу, убеждаясь, что ничего себе не сломал, приготовился встать... и замер. Я все-таки добрался, куда хотел. Перил у этой узкой площадки никогда не было, во всяком случае, на моей памяти. Святая Мария Дева хранила меня все время, пока я выделывал здесь кренделя. Слабость не проходила, единственный неверный шаг означал бы мою смерть.
Без всяких сослагательных наклонений! Любая попытка подняться, даже резко повернуться — гибель. Я невесело рассмеялся, смех мой рассыпался дробью по этим проклятым ступеням. Поднес руку с часами к глазам, стрелки уже слабо светились в наступающей тьме. Очень-очень медленно повернулся так, чтобы опереться спиной о скалу, нагретый за день камень хранил тепло. Алый свет заката становился все глубже, одно время его оттенок напоминал цвет флага Острова, потом стал незаметно угасать. И наступила ночь.
Когда-то я умел входить в состояние легкого самогипноза. Не бодрствование, но и не сон, какой-никакой контроль над собой сохраняешь. Попытался оживить былой навык. Увы. Но спать нельзя, иначе могу проснуться уже на том свете...
Все ж на короткое время я задремал, к счастью, не переменив позы. Когда очнулся, луны уже взошли: маленькая серебристая Мина была наполовину скрыта крупным желтком Обо. Ночь соединения. Редкая ночь. Она выпала мне, чтобы умереть сегодня? Предположим, к неожиданной смерти я давно готов, но умру с досадой: кое-что так и не доделал. Да и Наоми будет огорчена. Я почти отвык называть ее так. Хозяйка... и все тут. Когда-то было иначе.
Тридцать три года назад я встретил молодую женщину двадцати двух лет от роду. Видите: и в цифрах какая-то многозначительность, разве это случайно? Впрочем, опять я отвлекся. Наоми Вартан — странноватое имя, да и сама она бывала временами не от мира сего. Физиономией, на мой вкус, больше миловидная, чем красивая, а сложена божественно хорошо. Нет, мы ни разу не были близки, но мне приходилось видеть ее обнаженной.
Много чего было. Борьба и победы. Любовь — моя к ней, но не ее ко мне. Роль друга-конфидента, временами ужасно меня тяготившая. Наоми, вовсю эксплуатировавшая свое исключительное обаяние, но вначале ужасно наивная, избегавшая любых проявлений жестокости — едва не погибла. А после... начался ее Светлый путь к вершинам абсолютной власти. На карте Остров, прилепившийся у западного побережья Мира, выглядит козявкой. Но все прибрежные государства четвертый десяток лет — наши вассалы. С севера на юг: Магистрат Норденка — наша кузница, верфь и крупнейший банк, Протекторат Ганы — торговля на нашем краю Мира. И южный форпост — Тир вкупе с Горной страной. А на востоке за невысокой горной грядой Барьера лежат необъятные земли Эгваль, столько лет тужащейся стать великой державой.
Пережитые испытания закалили Наоми. За обликом суровой, а временами свирепой владычицы давно не прочитывается прежняя забавная девушка. Так меняемся мы, так время и жизнь меняют нас. И какая все-таки жизнь странная штука! Дочь некоего малого народа, сегодня, по сути — повелительница империи. Вот только с преемством власти возможны проблемы. У Наоми нет детей, хотя однажды ребенок был. (Очень печальная история, я не хотел бы ее вспоминать). Будущее внушало мне известные опасения. Любая тенденция, дойдя до крайности, вызывает к жизни силы, противодействующие ей. Когда-то бурно растущая, "Империя Хозяйки" теперь сталкивалась с растущим сопротивлением, чреватым будущей большой войной. К счастью, это случится уже за пределами моей жизни.
Когда-то Наоми пошутила, что любопытно было бы увидеть меня молодым. К тому времени старый развратник — я оставил глупые надежды на ее взаимность. А позже Наоми сама мне предложила выбор. Тысячу дней любви, как плату за спасение ее жизни, затем почетную ссылку. Или — роль тайного соправителя, серого кардинала за спинкой ее трона — до конца моих дней. Рядом с ней и никогда вместе. Разумеется, я собирался выбрать первый путь. Как случилось, что пошел по второй дороге?
"Не смей спать!" — прикрикнул я мысленно на себя. — "Вспоминай, размышляй, выстраивай свои дурацкие оправдания. Только не спи!"
— Тонка?! Что вы здесь делаете?
Все время, пока я спускался, она делала вид, что не слышит моих шагов, пришлось ее окликнуть. Она премило улыбнулась, повела рукой.
— Вид потрясный! Вы тоже любите здесь бывать. И нервы щекочет, правда?
Еще бы. Отсюда до воды сто пятьдесят метров. Перил у площадки и нижних пролетов лестницы отродясь не водилось. Идешь вниз: слева от тебя вертикальная, плотная каменная поверхность, справа... Летите голуби. И летали. Древняя каменная лестница вдоль обрыва, ее верхние пролеты — для романтичных натур излюбленное место самоубийств.
— Мурашки по спине топают, — согласился я. — Но с поры, как Гнездо покинуто, я тут не бывал.
Девять лет назад Наоми решила устроить свою резиденцию в самом Вагноке. А Гнездо превратилось во что-то вроде музея или памятника. Сегодня Хозяйку Острова с небольшой свитой на полдня занесло сюда, я, естественно, был при ней, а Тонка... Служанка не из любимых, но дисциплинированная и старательная.
— Я знала, что захотите... — Тонка гордилась своей проницательностью — дескать, не все госпоже нашей в души заглядывать.
— Хм... доброго утра, Антония.
Проявившийся в моем тоне холодок ее не смутил.
— Идите поближе, доктор, места хватит.
Я уставился на гладь моря, слева внизу еле слышно шумел порт, белели паруса, а паровой буксир гадил в утреннее небо дымной струей.
Тонка тихонько пододвинулась ко мне, я ощутил ее теплое бедро.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
