— К сожалению Светозара, — я почему-то опять почувствовал свою обычную неловкость. — Вам придется некоторое время поскучать в одиночестве. У меня есть некоторые обязанности, в качестве пилота этого корабля. Так сказать.., — я вдруг понял, что сейчас толкну очередную речь, типа "Коля Кукуев в летающем кафе" и вовремя заткнулся. — Вы можете остаться здесь, или пройти через тот лифт, в Кабину. Только умоляю вас, ничего не трогайте на пульте!!!!

Она кивнула и удалилась. А я пошел выполнять свои обязанности.

Первым делом, выбросил в утилизатор пустые тюбики из под еды и напитков. Потом, спустился в главный коридор, и вежливо постучавшись, проверил своих пассажиров.

И как оказалось не зря! — Фарида улеглась спать, проигнорировав фиксаторы койки, а проказник Сидор, не включил контроллер сна, и тихонько изучал что-то в своем блокноте. Когда я, постучавшись заглянул в его каюту, он быстро спрятал блокнот, (а я кстати, ловлю арбалетные стрелы, так что его "быстро", и мое, это два очень разных "быстро"), и завалившись на бочок, изобразил глубокий сон. Кажется, он даже пытался похрапывать, если я верно истолковал звуки, доносящиеся из под шлема. (И этот человек старше меня на двенадцать лет?).

Получалось у него не слишком-то убедительно, да и индикаторы койки выдавали симулянта с головой.

— Ай-я-яй, как уморился братец Сидор. — Сказал я сочувственно. — Еще бы, в его-то годы, да такие стрессы!!!! Поставлю-ка я ему восемнадцать часов сна, пусть отдохнет, как следует.

И прежде чем злобно хрюкающий братец, предпринял попытку меня остановить, я одной рукой прижав его к койке, второй — включил контроллер. Правда, оставил обычные восемь часов.

Братец подергался еще с минуту, а потом затих.

А вот кто порадовал меня, так это Полуэкт. Он не только пристегнулся к койке, не только добросовестно включил контроллер, но и выставил на нем целых четырнадцать часов!!!!

Целых четырнадцать часов, что я не буду видеть его рожи!

После обхода, я с чувством выполненного долга, прошел в Кабину.

Там меня, ждала Светозара. (Ну, по крайней мере, я надеюсь что ждала, и что именно меня). Мне пришлось вежливо попросить ее, освободить место пилота, пересев на кресло штурмана. Когда мы расселись "как положено", (У-у-ух, — мы почти соприкасались скафандрами!!!) — я запустил стандартные тесты.

— А что ты делаешь Коля? — спросила меня она. — Управляешь кораблем?

Я объяснил..., очень подробно и очень занудно.

— Так значит, корабль летит сам по себе, а ты такой же пассажир как и мы? — ее голос был само разочарование, но осмелившись заглянуть ей в глаза, я увидел там некую смешинку, и понял что она всего лишь дразниться!

— Нет, — ответил я ей, гордо вскидывая голову. — Я не такой же пассажир, как и вы... — Я самый важный пассажир на этом корабле, поскольку только я знаю координаты места, на которое мы летим!!!

— Но если ты скажешь их мне...??????

— Я все равно останусь самым важным!!!!!

— Почему?

— Мне так хочется!!!!!! А значит, я никому, даже под страшной пыткой не скажу координаты!!!!

— А если я тебя поцелую????????

— !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — Мне понадобилось несколько безнадежно долгих секунд, чтобы усмирить свой восторг и придумать ответ. — Это будет нарушением техники безопасности. Пилотов Курьера нельзя целовать, во время полета корабля!

— А почему? — кажется, она действительно удивилась.

— Потому, что мы в скафандрах. — С большим сожалением ответил я. А потом, набравшись необычайной для себя смелости сказал. — Но через пару дней, мы прилетим на КУФ, а там...

— Что там???????

— Ну. — Привычно смутился я. — Там вроде как скафандры уже не нужны, и можно будет раздеться.

— Что. Совсем?!?!?! — она сделала огромные, очень удивленные глаза.

— Нет, ну в смысле, — окончательно стушевался я. — Не совсем, а так сказать, ну..., в меру необходимости. То есть достаточно будет снять скафандр. И...

Мое "соплежевание", — (определение старшего капитана ВС Аграфены Лян), — прервал ее громкий, заразительный смех. Смеялась она довольно долго, и очень искренне. И уже потом, отсмеявшись, еще долгое время прыскала мелкими смешками, при каждой попытке посмотреть на мое лицо. Наконец она успокоилась и сказала почти серьезно.

— Знаешь Коля, а ведь я тоже видела эти записи...

Не делай такого удивленного лица. Я пишу биографию Фариды, и стараюсь быть в курсе ее увлечений.

— А я почему-то был уверен, что биографии пишут уже после смерти... — Зачем-то ляпнул я. — Неужели она и впрямь такая гениальная, что...

— Ну. — Кажется, она тоже немного смутилась. — Я одновременно слежу за карьерами целых пяти человек. Вернее уже четырех. Один, что называется — вышел в тираж.

— А зачем...???

— Ну, понимаешь. В институте я изучала Историю. А моя кандидатская была посвящена роли личности в Истории. И после окончания учебы, мне пришла в голову идея, написать несколько биографий великих людей. Но не тех, что уже стали великими. А тех, кто станет Великим в будущем.

Эта идея была принята Ученым Советом, и мне выделили Грант, на разработку этой темы.

Так что я выбрала нескольких перспективных юнцов, и договорилась, что буду отслеживать их карьеру на протяжении нескольких десятков лет.

— И что, — спросил я ревниво. — Этот ваш Полуэкт, будет Великим...?

— Ну...— сказала она задумчиво. — Полуэкт очень талантлив. Он необычайно чутко, чувствует Слово. Знаешь, свой первый Гран-при, он взял на конкурсе Творческой Молодежи в двенадцать лет!!! У него плоховато с фантазией. Но зато, в современной литературе, никто не способен более ярко описать произошедшее событие. Хочешь, я дам тебе почитать его...

— Не хочу. — Пробормотал я, лопаясь от переполняющей меня ревности, — Не хочу знать ничего, связанного с этим типом!!!!

— Тогда зачем спросил? — она посмотрела, с ранящей меня насмешкой. — А впрочем, я знаю. — Продолжила она все тем же веселым тоном. — Ты его ко мне ревнуешь!!!!!

— Вот еще! — фыркнул я, — Больно надо!!!! А что, у вас что-то есть?

— Знаешь Коля, — ответила она, уже совсем другим тоном. — Я ведь и правда видела записи..., как это у вас называется — боев?

А впрочем, — неважно! Знаешь, я не очень понимаю, зачем вам это нужно. — (В КВФР не состою, и потому, посмотреть на занятия Фариды, у меня нет возможности). — Но ты Тогда, выглядел очень впечатляюще... Такой целеустремленный, такой решительный, смелый... Я просто глаз от тебя оторвать не могла!!!!

А потом Там, в кафе...

...Почему Там, ты стал таким зажатым и неуверенным в себе?

...Я прибыл на Площадь Трех Вокзалов, самый большой терминал Перехода в Северном полушарии Земли, прямо с Плесецка 107.

До того, как я привез на Плесецк 107 пару асов-переходчиков, установленные там кабины работать не желали. Ребята долго объясняли мне почему именно, но я понял только, что у этой планеты, очень нестандартное магнитное поле, которое ....... .................. ..................... !

.... Вот поэтому и понадобился прилет настоящих спецов, которые и смогли отладить работу Кабин Перехода.

Я был первым человеком за всю историю Плесецка 107, который отправился с этой планеты, прямиком на Землю. А Фархад Абаев, был первым человеком, который прибыл прямиком из Штаба на Плесецк 107, чтобы сменить меня на должности пилота курьерского корабля. И передать приказ командования, о присвоении мне очередного звания капитана и предоставление отпуска сроком от двух, до четырех недель.

Я только что отработал свои первые полгода!

На мне была новенькая, хрустящая форма ВС. Три красные, (а не синие, как у кадетов), звездочки горели на моих погонах, тяжелый бластер привычно оттягивал пояс, керамитовый штурмовой нож, уравновешивал его с другой стороны, (понты конечно голимые, но так приятно), а стандартный командный планшет мирно лежал в своем чехле возле пряжки. Было раннее утро, и свежий ветерок, овевающий меня привычными запахами родного города-курорта, приятно ласкал мою лысую голову.

Ну почти лысую. За пару недель до окончания полугодия, я вдруг вспомнил о веяниях моды на "гражданке" и перестал пользоваться эпиляторным кремом, благодаря чему, на моей, ставшей такой привычной лысине, появилась небольшая щетинка волос.

Город только начал просыпаться, и хоть через кабины уже повалили первые туристы, мечтающие осмотреть бывшую столицу Человеческой Общности при свете дня, а сами москвичи, известные своей непоседливостью и неутомимостью, уже начали покидать ночные клубы... Но пока, улицы были еще достаточно пусты, чтобы по ним можно было прогуляться без толкотни. Да и идти в мое "родовое гнездо", стоящее в одном из многочисленных переулков между Музеем Белорусского Вокзала и Площадью Погибших Феминисток, мне было не более получаса. А впрочем, зачем я это объясняю? Достаточно сказать, что шел я в дом-музей Порфирия Кукуева, где до сих пор проживало мое семейство, чтобы каждому жителю Человеческой Общности, стал понятен мой маршрут.

Выйдя на Садовое кольцо, я потопал неторопливым но бодрым шагом, в сторону дома. Вдруг двери одного из многочисленных клубов отворились и из него пулей вылетели две девчонки лет шестнадцати, причем с явным намерением сбить меня с ног. Впрочем, сбить с ног Меня, у них не было бы шанса даже если бы они сидели за пультом танка. Я легко увернулся, и даже успел подхватить одну из девчонок, удержав ее от попытки ободрать свои симпатичные коленки о псевдобулыжник, имитирующий древнее покрытие двадцатого века.

—

* * *

ты

* * *

* морское. Откуда

* * *

вообще

* * *

такое

* * *

**? — высказалась спасенная мной "принцесса".

— С Плесецка 107, — гордо ответил я!

— А какого

* * *

* ты лысый? — спросила вторая принцесса.

— Так ведь это же последний писк моды!!! — весело ответил я, желая малость посмеяться над этими малолетними дурочками, воображающими себя наверное Ксениями Хилтон, или Дианами де Калязин. — Разве вы не видели вчерашнего выступления Авдима Козаческо? — Он был лысым! Так что бегите к ближайшей парикмахерской и сбривайте свои лохмы, а то над вами все будут смеяться!!!!

Их реакция на мои слова, несколько отличалась от той, что ожидал я. Они не только не побежали в парикмахерскую. Нет. Они хихикнули, глядя на меня с крайне обидным пренебрежением, после чего, "принцесса Љ1" сказала высокомерным тоном, причем обращаясь не ко мне, а к своей подруге.

— Бог ты мой. Какой

* * *

**. Авдим Козаческо...! Оказывается, где-то на окраинах, еще существуют дураки, считающие его объектом для подражания!!!!

— А чем это вам не нравиться Авдим? — искренне удивился я, поскольку помнил, что еще полгода назад, до моего отъезда на работу, он был кумиром всех молодых девочек. — Он что, больше не "классный пусик"?

— "Классный пусик" — во весь голос заржали мои собеседницы. — Ты откуда такой свалился? Так не говорят..., наверное, уже год! Ты чо парниша, в анабиозе лежал?

— Э-э-э, ну что-то типа того!!! Последние полгода, я был довольно далеко. Так что случилось с Авдимом?

— Эх ты — провинциал! Твой кумир Козаческо, уже наверное месяца три как свалился куда-то за первый миллион. Над его Рейтингом теперь только смеяться можно!!!!

— Слушай, уродец лысый, откуда ты вообще такой взялся-то? -подхватила тему вторая "принцесса". — И что это на тебе надето?

Я попытался объяснить, стараясь говорить на доступном для их понимания языке. Но судя по взглядам, которыми они обменивались между собой, и взглядам, которые они бросали на меня, — был понят не совсем правильно, или даже — совсем неправильно. Наверное только чуткость и такт, присущий коренным москвичам, удержали их от зевков и плевков в мою сторону.

— Слышь Алевтина, — наконец сказала одна из девиц, — Хватит на этого убогого время тратить!!! Давай рванем на Скван, там в Нью-Бомбее сейчас как раз вечер начинается — оттянемся по полной!!!

— Точно, — ответила вторая. — Надо только здесь в аптеку зайти, "чистого оргазма" взять, а то на Скване, он какой-то "паленый"...

И они убежали в сторону Площади Трех Вокзалов, явно сразу выбросив из головы факт моего существования.

Я сначала было решил обидеться. Но потом понял, что девицы, в таком юном возрасте уже плотно сидящие на "чистом оргазме", достойны не моей обиды, а лишь моей жалости, а значит и урона для моей гордости их поведение не несет.

Размышляя о "падении нравов современной молодежи", я не заметил как миновав Проспект Добродетельного Мира, на автомате свернул в с детства знакомый проулок между домами. Там прошмыгнув по необозначенным ни на одной карте, проходам, я наконец очутился в родном, для нескольких сотен Кукуевых дворе.

Невысокая пятиподъездная семиэтажка — точная имитация разрушенного в результате Последнего Конфликта исторического объекта. Причем, в отличие от остального центра Москвы, восстановленная даже из тех же самых материалов, из каких была построена еще в середине двадцатого века. Вторым зданием, удостоившимся подобной чести, на всю Москву был только Храм Василия Блаженного.

Так уж получилось, что мой великий предок, жил в самом крайнем подъезде с левой стороны дома. Что было очень удобно, поскольку позволяло остальным жильцам, жить своей жизнью, не пересекаясь с толпами туристов, желающих приобщиться к памяти великого человека.

Квартира, в которой жила моя линия предков Порфирия, занимала весь последний этаж четвертого подъезда, что считалось очень престижным и косвенно свидетельствовало о том, что я являюсь прямым потомком Светоча Человеческой Общности.

Конечно для меня все эти вопросы престижности и генеалогии, были крайне нудной и неприятной стороной "привилегии быть Кукуевым", но для множества представителей данной фамилии, они составляли смыл жизни. К сожалению, к этому множеству принадлежала и моя мать, так что я с младенческого возраста усвоил, кто из моих родственников является прямым потомком, кто побочной линией, кто был усыновлен, удочерен, а кто и "нагло примазался к нашей Славе".

Я вошел в подъезд, (сканеры распознали меня, а то хрен бы я вошел), и на допотопном устройстве именуемым "лифт", поднялся в свою квартиру.

Уж не знаю почему, но я ожидал бурную встречу, не сообразив, что по случаю раннего утра, все обитатели квартиры, как обычно, были погружены в глубокий сон. И как я знал, этот глубокий сон, должен был продлиться еще как минимум часа четыре.

Конечно, можно было бы пойти на кухню и заказать завтрак, но... По старой традиции, я пошел к дяде Абдулле, который жил двумя этажами ниже.

Дядя Абдулла всегда был ранней птичкой. Как впрочем и я. Именно на этой почве мы и сошлись, когда нам обоим было лет по десять. (Кстати, хоть формально Абдулла и является моим двоюродным дядей, мы с ним абсолютные ровесники. Правда, я старше его на полтора часа, о чем никогда не забываю напомнить).

— Здорово Абдулла, — проорал я, заходя на его кухню. — Это кто?

— Э-э-э... Простите...??? КОЛЯ!?!?! А что с твоей головой?????