Впрочем, был объявлен трёхмесячный организационный период, в ходе которого нужно было создать костяк ГЭУ НКВД, который наполнится летом, после партмобилизации выпускников советских вузов, партийных и комсомольских органов. Нечто подобное Берия провернул и в эталонной истории, значительно оздоровив наркомат внутренних дел.
Далее нарком официально назначил начальником ГЭУ НКВД старшего майора ГБ Меркулова и предоставил ему слово. Всеволод Николаевич зачитал список назначений рангом пониже, осчастливив всех присутствующих, и призвал именами Маркса, Энгельса и Ленина, не ударить в грязь лицом, выявлять и душить любую вражескую деятельность в зародыше.
Теперь я стал начальником "отдела двигателей внутреннего сгорания управления промышленности ГЭУ НКВД". Звучит внушительно и привлекательно, если не знать, что я ещё, по совместительству, начальник техотделения моего же отдела и начальник одного из КБ этого же теходеления. "Одного из" потому, что мне всучили ещё станкостроителей, которые пытаются воплотить в металле мои "изобретения". И на всё это хозяйство у меня младший лейтенант НКВД Сотников Сергей Иванович и два сержанта того же ведомства, Федосеенко и Иевлев. Наверняка все трое по гроб жизни обязаны Меркулову или кому-то из его команды. Умещаемся в одном кабинете. Места хватает с запасом. Пару-тройку столов ещё можно поставить смело. Скелетом назвать всё это язык не поворачивался, пожалуй, даже эпитет "зародыш" приукрасит нерадостную действительность. Чувство обманутого ожидания было таким острым, будто в детстве на день рождения, вместо подарка, просто погладили по голове. С другой стороны, того, что будет легко, мне никто не обещал.
Переспав с мыслями о своей новой должности, с самого утра девятого марта побежал напрашиваться на доклад к начальнику управления. Какого чёрта?! Если Берия протаскивает свою команду, то почему мне нельзя поступать точно так же? Косов спит и видит, чтоб вернуться на следствие, а мне как раз нужен начальник этого отделения. Не могут выделить личный состав? Их есть у меня! Взвод академиков будет только рад остаться в кадрах в полном составе. А в моторах каждый из них разбирается получше некоторых старших майоров ГБ. Остальному со временем научатся.
— Представляюсь по случаю назначения на должность начальника отдела ДВС! — влетел я с утра пораньше в кабинет новоиспечённого начальника управления Кобулова через пустую приёмную в которой не было даже секретаря вслед за хозяином, которого я издали увидел в коридоре. — Капитан государственной безопасности Любимов!
— А, товарищ капитан. Здравствуй. Будем знакомы, поработаем, — снимая шинель и не приняв моего официального тона, ответил Богдан Захарович. — Я-то вас хорошо знаю, хоть встречаться нам и не приходилось. С какими бедами ко мне ни свет ни заря?
— У меня на весь отдел один младлей и два сержанта госбезопасности. Такими силами никакие задачи выполнять невозможно! Прошу усиления кадрами и имею кандидатуры, которые прошу рассмотреть.
— Стало быть, хозяйство вчера приняли? — Дружелюбно улыбнулся майор, садясь за стол и жестом предложив мне сделать то же самое.
— Так точно!
— Ну, вот и хорошо. Значит первый шаг, точнее первый пункт плана формирования вы выполнили, — по-доброму спокойно, тихо, но тем самым пробуждая какое-то неуютное чувство, будто находишься на приёме у врача-психиатра, сказал Кобулов. — Будем и дальше вместе выполнять план начальника главка, утверждённый самим наркомом. Уверяю вас, невыполнимых задач перед вами никто ставить не собирается. Вы в отдел к себе заходили?
— Нет ещё, — я невольно смутился, почувствовав, что сделал что-то не совсем правильно. — Вас в коридоре увидел.
— А если б зашли, то знали бы, что через час назначено совещание управления, где я доведу начальникам отделов ближайшие задачи. Там же у вас будет возможность задать интересующие вас вопросы и сделать инициативные предложения. У вас ещё есть время подготовиться.
Намёк был более чем прозрачный и я, спросив разрешения, побежал к себе. Хоть и выпроводил меня начальник прямо сейчас, но надежду оставил. А вот времени нет. Если всё делать по уму, то мне, перво-наперво, нужен свой продуманный план действий. И не просто продуманный, а изложенный на бумаге. И не рукописью, а отпечатанный на машинке. Это раз. Пополнение личным составом. Расход, сколько и кого на какие должности. Характеристики на всех. Это два.
— Здравствуйте товарищи! — моё приветствие застало подчинённых в самых разных позах, но заставило, в силу своей официальности, вытянуться по стойке смирно. Не обошлось и без накладок, Иевлев уронил от неожиданности шинель, а Сотников, уронивший что-то под стол, пребольно ударился головой и его сморщенная физиономия говорила сейчас гораздо красноречивее всех слов.
— Вольно, слушай приказ! Водители есть? — с ходу взяв быка за рога я ошарашил подчинённых напором, что сыграло со мной злую шутку, так как личный состав зажался и, похоже, даже испугался излишне энергичного командира — Есть водители, спрашиваю? Чего молчим? Или всю оставшуюся жизнь свои таланты скрывать будете?
— Есть. То есть я. В смысле, могу, но не очень чтобы уж, — как-то неуверенно признался сержант ГБ Федосеенко. И тут же получил ключи и приказ совершить на командирском "Газике" вояж до Нагатино и обратно. Привезя в отдел, все до единой, полученные там от Косова бумаги. Последнего я мог и по телефону заранее предупредить, поэтому на записках сэкономили и сержант побежал к не успевшему ещё остыть транспорту.
— Теперь вы, сержант Иевлев. Сколько вам времени необходимо, чтобы добыть пишущую машинку?
— Ну, товарищ капитан государственной безопасности, если заявку прямо сейчас составить и кое-где кое-кого подтолкнуть по-приятельски, так через неделю можно получать.
— Отставить, — буркнул я, поняв свою ошибку. Правильно постановка задачи, дающая подчинённому максимум информации для её выполнения — уже половина успеха. — Машинка нужна временно, до десяти ноль-ноль.
— Разрешите я? — выступил вперёд Сотников. — Сержанта заберу, чтоб донести помог.
— Добро, хоть и рассчитывал на тебя, что ты мне план накидать вчерне поможешь. Даю пятнадцать минут, больше не могу.
— Есть! Есть! — и остатки моего воинства скрылись за дверью, а сам я сел набросать черновик.
Прежде, чем бороться с чем-то или кем-то, надо узнать врага в лицо. В моём случае, это означало необходимость сбора, обработки и анализа информации со всех подконтрольных заводов и учреждений. Включая сюда как выписки из ведущихся местными чекистами дел, так и другие источники, включая рекламации организаций-эксплуататоров двигателей. Большое, как известно, видится издалека, поэтому таким способом можно выявить закономерности, которых не видно на каждом отдельно взятом предприятии. Если повеет чем-то интересным, то для дополнения и уточнения данных, потребуется вербовка агентов или внедрение своих людей в ключевых точках. Вот тут-то, здраво рассуждая, оперативники из пролетарской среды, с опытом общения с инженерами спецКБ, вооружённые дополнительными техническими знаниями, приходятся как нельзя лучше ко двору. Во всяком случае, предпочтительнее вчерашних студентов. На том и будем стоять.
Таким образом, оперативное отделение, фактически — оперативно-аналитическое, в силу изначально ожидаемого большого объёма проходящей информации, спланируем самым многочисленным. Бойцов двадцать, всех кого можно, и Сотникова во главе. Всё равно будут работать под моим присмотром. В смысле не за работой я буду присматривать, а за людьми. Как говорится, ищем таланты. А вот следствие отдадим Косову. И бойцов пять ему в придачу. Пока длится оргпериод, можно затребовать любое, хоть первое попавшееся дело в центр для практики. Моему заму молодость вспомнить и молодых поднатаскать. А остатки "взвода академиков" в техотделение, обеспечивать и координировать работу спецКБ. И пойдут сюда самые-самые головастые, отличники точных наук. Чтоб не мотало их по всей стране и учиться дальше могли без препятствий. В итоге, начеркав едва три-четыре строки, я убедился, что дельных мыслей, в общем то, больше и нет. Мне б, дураку, не мучить память, вспоминая, какие моторы у нас "пошли", а какие "не пошли", какие "были бы желательны" в эталонной истории и не строить планы ускорить-протолкнуть-зарубить, а с умными людьми о вещах более актуальных посоветоваться. Так нет, вообразил себя уже серым кардиналом. А на проверку выходит, что кардиналить-то и нечем.
— Разрешите? — не дожидаясь ответа младлей Сотников распахнул дверь пошире и, не обращая на меня более никакого внимания, пропустил в кабинет девушку, взглянув на которую, я, признаюсь, расслабил челюсть и едва не пустил слюну. Тем более, что с женой, ввиду её загруженности учёбой, последнее время было как-то нечасто, во-первых, и без огонька, во-вторых. — Проходите, Даша, знакомьтесь, это наш начальник отдела капитан Любимов, кавалер ордена Ленина, всесоюзно известный инженер-конструктор и вообще, человек всяческих положительных качеств, которому категорически требуется твоя срочная помощь. Выручай!
— Очень приятно, — скромно произнесла одетая в строгое синее гражданское платье обладательница потрясающе гармоничной фигуры и волос цвета белого золота, собранных в пучок высоко на затылке, стеснительно опустив голубые глаза. Пока я, молча, ибо на язык пытались выскочить почему-то сплошные глупости, смотрел, как Даша идёт, нет, шествует вслед за приглашающим жестом младлея к свободному столу, в кабинет, пыхтя от натуги, ввалился Иевлев с тяжеленной печатной машинкой на руках, разрушив своим потным видом всё очарование. И, слава Богу. Теперь, глядя на окружающих меня людей, я подметил объединяющую всех, да и меня, скорее всего, судя по горящим ушам, тоже, особенность и в шутку обыграл её, обобщив всех одним эпитетом.
— Ну, что, краснокожие, поработаем? — чем загнал девушку и Сотникова в ещё большую краску, а Иевлев, даже обиделся, пробурчав под нос, что ему ни разу не до глупостей, за что был отведён в сторонку и озадачен походом в магазин. Сам признался, что созерцание прекрасного его не интересует.
Как ни странно, эмоциональная встряска не только не отвлекла меня от работы, наоборот, добавила энергии и позитива, благодаря чему, мы, совместными усилиями, с шутками-прибаутками, составили документ в двух экземплярах, которые я тут же и подписал. Тут же и Федосеенко, совершенно вымотавшийся меньше чем за час, привёз характеристики. К сожалению, времени распределять кандидатов уже не было. Да и заниматься этим в спешке — дурной тон. Всё, что я мог, уже сделал и сейчас оставалось только одно — идти отстаивать свою позицию.
Первое совещание "промышленного" управления началось с лекции Кобулова на тему общего состояния отечественной промышленности в разрезе чекистской работы на текущий период.
— Как вы знаете, товарищи, индустриализация, проводимая под чутким руководством партии большевиков и товарища Сталина лично, двинула советскую промышленность вперёд семимильными шагами и нам, работникам наркомата внутренних дел, чрезвычайно важно не отставать. Ведь что означает наше отставание? Это значит, что враги советской власти смогут нанести вред отечественной промышленности. Конечно, это индустриализацию остановить всё равно не сможет, но темпы роста могут упасть. Таким образом, получается, что мы тянем назад. Этого допускать ни в коей мере нельзя, — здесь майор многозначительно помолчал, обведя всех присутствующих глазами, убеждаясь в том, что слушатели прониклись серьёзностью момента. — В настоящее время, благодаря мудрому курсу партии на сплошное внедрение "параллельной" системы, нашим врагам стало трудно вредить непосредственно. Благодаря тому, что сами рабочие коллективы кровно заинтересованы в результате и эффективности работы, резко пошли на спад случаи умышленной порчи станков, умышленного брака, особенно, заведомо негодных инженерных проектов. Оно и понятно, в этом случае, либо вредители расплачиваются за содеянное из собственного кармана, либо рабочие сами находят врагов и своевременно сигнализируют в органы. Такое положение привело к тому, что некоторые наши товарищи расслабились, решив, что контрреволюция побеждена, другие, что ещё хуже, от безделья стали искать врагов там, где их нет. Сейчас мы разбираемся, товарищи ли они нам вообще, или это такая новая форма вражеской работы — обвинить честного человека и дискредитировать органы. Уже не раз были случаи, когда трудовые коллективы отстаивали таких мнимых "врагов", доказывая их невиновность. Надо ли говорить, какой вред наносят авторитету органов внутренних дел такие случаи? Имейте ввиду, и старший майор ГБ Меркулов, и комиссар ГБ первого ранга товарищ Берия, и сам товарищ Сталин требуют от нас не количества разоблачённых врагов, а порядка на вверенном нам участке работы. Все случаи превышения полномочий будут жёстко пресекаться. Историю Фриновского никому напоминать не надо?
Кобулов опять поиграл с нами в гляделки, а, между тем, история вышла некрасивая. Бывший замнаркома НКВД попался на пытках и выбивании показаний в ходе расследования "армейских" дел. Но, от высокопоставленных военных ниточки потянулись в промышленность и тут нашла коса на камень. Хороший, оборотистый директор завода или грамотный главный инженер, да вообще любой "капитан" промышленности, по нынешним временам — великая ценность. Текучка в этом слое страшная и, чтобы усидеть на месте, надо справляться с делами, минимум, на "хорошо". Соответственно, терять такие кадры непонятно из-за чего, трудовые коллективы не захотели. В общем, когда арестованных было директоров выпустили, они первым делом начали писать жалобы в вышестоящие партийные органы и газеты, хай поднялся до небес. В итоге арестовали уже самого замнаркома и всех кто, как говорится, с ним "засветился".
— Вижу, что вы понимаете меня правильно, товарищи. Вернёмся к главному. Хоть и кажется, что контрреволюционная деятельность в промышленности пошла на спад, это всего лишь иллюзия. Враг никуда не делся. Он существует. Пусть он сейчас обескуражен, но он ищет новые формы борьбы. Убедившись, что мы научились бороться с примитивным вредительством и отличать его от обычной глупости и криворукости, он пытается действовать на более высоком уровне. В последние случаи участились попытки разложения трудовых коллективов. Это может выливаться в сопротивление проводимой партией политики сплошной "параллельной системы". Такие случаи особенно характерны для молодых коллективов вновь построенных заводов с неотработанным, неустоявшимся производством. Обращаю особое внимание на нежелание некоторых заводов, занимающих исключительное положение монопольных производителей какого-либо вида продукции, переходить на выпуск новых образцов, вместо уже не нужных, устаревших. Под видом нежелания рабочих терпеть убытки в ходе освоения новых изделий советское правительство фактически шантажируется. Либо довольствуетесь старьём, расходуя народные средства на утиль, либо строите, минимум, ещё один завод в качестве соперника-противовеса, опять-таки разбазаривая ресурсы на излишек мощностей. В этих случаях организованной контрреволюционной работы доказать не удалось, но это совсем не значит, что её нет. Просто недостаточно упорно ищем. Надо либо найти, либо полностью исключить. В первом случае, сам факт разоблачения хоть одной такой организации даст нам могучий аргумент в борьбе за умы работников трудовых коллективов, сведя вражескую работу на этом направлении на нет. Не исключены и иные формы вредительства, с которыми мы ещё не сталкивались, в том числе и в вышестоящих эшелонах — планирующих и управляющих органах. Теперь перейдём к конкретике.
