А, точно, я и забыл, что их народ живет в среднем не дольше человека. А то и меньше. Но я отвлекся.
— Так, а что там насчет колдуний вероятностей?
— Есть одна, — Элви, переборов глупую обиду, поставила наперсток на стол и еще раз погладила крохотной ручкой моток пряжи, который я ей принес. — Ты, рыжая морда, хоть и вредина, но хорошо потрудился, и тебе за пряжу спасибо. Она чудесная, я даже не думала, что ты, с этими своими огромными ручищами, сможешь такую прелесть сотворить. Адрес колдуньи я сейчас напишу. А у тебя что, опять проблемы какие-то?
— Проблемы и довольно серьезные, — я, в свою очередь, тоже притронулся к чашке с кофе. — Жалко, что начальника департамента нет. Мне бы... нам бы... эх.
— Да что ж там такое-то? — Элви стала карабкаться по моей руке, явно намереваясь покататься на плече. — Ты чего-то совсем убитый. Витаминки, наверное, не кушаешь, да?
— В общем, саспиенс какой-то нагнетается, — я озадаченно почесал лоб. — Внука этих самых Даньслава и Варамиры похищали недавно какие-то мерзкие антропоморфные твари, оккупировавшие бункер рядом с катакомбами, и мы радостно вступили с ними в конфронтацию. Я даже не знаю, что нам за это будет, и кто этими делами вообще занимается?.. Эти твари были нелюдями, у них было оружие и они совершенно не боялись смерти, а потому нам даже не удалось больше выяснить ничего... Затем кто-то из той же химерной компании пытался проникнуть к Ромке домой, но ему не повезло, мы там как раз Ромкину мать обрабатывали. По здравому разумению, мы решили собрать всю возможную информацию о неприятеле, и, возможно, сразу же нанести упреждающий удар, а если повезет, как-то мирным путем что решить, переговоры какие устроить. А Камориль вон письма в свою гильдию шлет, хочет артефакты распечатать.
— Совсем с ума посходили, — вздохнула Элви. — А что такого в мальчике?
— А в мальчике какая-то сила эзотерическая проклюнулась, — сообщил я. — Души он людские видит, "изнанку" вроде как, и сны нехорошие.
— И все?
— Я многого не знаю, с пристрастием его не расспрашивал, а то, что он сам рассказывал, я не понимаю. Камориль его силу пока что какой-то волшбой прикрутил, третий глаз пареньку прикрыл, и сны у мальчика ушли. Ведьма вероятностей нам нужна, чтобы узнать, что нам на самом деле поможет.
— Хорошо, я все это передам начальнику департамента, — кивнула Элви.
— А может, не все? — поежился я. — Ты как считаешь, Камориль за это под трибунал поглощающих не попадет? И я ж там еще клыки распустил... хоть мне и не хотелось... но мальчик...
— Из того, что ты рассказал, я делаю вывод, что от департамента твой некромант сможет откупиться в случае чего, — произнесла Элви, ловко спрыгивая с моей руки на стол. — Все произошедшее вполне проканает как самозащита. Да и убивал он, судя по всему, безымянных нелегалов. А поглощающим — что? Он же не использовал неразрешенных чар и артефактов. А уж чьи там трупы он поднимал — не их дело. А ты... ну, ты же знаешь, что из-за сложностей с классификацией ты представляешь из себя ту еще занозу в булках. О тебе предпочитают не помнить. Слушай, может, тебе в этом году подстроить фиктивную смерть?
— А? — не понял я. Потом дошло. — Элви!
— Ну а что? Станешь свободен, как орел. Тебе по бумагам-то лет уже достаточно. Но эти бумаги воняют Войной Причин, как валерианой. А ты знаешь, какое отношение у чиновников к этой теме, — они и сами рады всю эту муть замять. Я бы с этим всем покончила бы, будь я на твоем месте.
— Я подумаю над твоим предложением, — улыбнулся я. — Вот за что тебя люблю, так вот за эту изящную безбашенность. А серьезная ведь домовая...
— Это все сеть виновата, — призналась Элви. — С мое посидишь на анонимных ресурсах, и не такое в голову полезет. Да и скучно мне. А ты — хороший. Все для тебя, мой большой рыжий друг! Короче говоря, попробуем пробить, что за дела с бункером, и вообще. Может, удастся найти полное досье на Даньслава. Это может тебе помочь?
— Не знаю, пожалуй... Ты, в общем, если что-то узнаешь, звони Камориль!
— Ты себе все еще телефона не завел?
— Не завел... Так что насчет колдуньи вероятностей?
Через несколько минут я уже шел по коридору, что ведет в парадный холл дворца культуры, намереваясь очутиться вскоре в большой гулкой столовой, где, по идее, меня должен дожидаться Роман. В моей руке была бумажка с адресом колдуньи вероятностей, а вот имя указать Элви позабыла. Но я не стал уже возвращаться, я и так ругал себя за то, что по-идиотски не взял мальчика с собой на четвертый этаж. О чем я думал? Ромка еще сказал, что был в этом здании и подождет меня в столовой, осмотрит и опробует новые автоматы с кофе и горячим шоколадом. В общем, меряя широкими шагами гулкие коридоры, я успел изрядно разволноваться. Как оказалось, впустую, ибо Ромка, как и договаривались, ждал меня в столовой, целый и невредимый.
— Фух, — я плюхнулся рядом с ним за столик. — Камориль и Эль-Марко все еще нет?
— Нету!
— Вот же!
Мальчик покосился на вход:
— Мне буфетчица сказала, что тут на самом верхнем этаже живет какая-то городская шишка или офис снимет. Мол, чтобы я спокойно себя вел и аппараты с кофе не трогал.
— Поразительная логика, — посочувствовал я.
— Ага, — согласился Роман. — И еще, говорит, недавно приезжала бригада из храма Утраченного, освящать все, что можно, и делегация специалистов из "просвещения". И шаманили тут около двух суток.
Я шлепнул себя ладонью по лбу:
— А я-то думаю, что меня на входе как ершиком пропесочило, а!
А потом я рассмеялся.
— А вдруг Камориль тупо войти не может? Он же, в некотором роде, тот еще нелюдь!
Ромка хлебнул кофейку и ничего не сказал. Я обернулся глянуть на вход. Ну, бывает же так, что только что упомянутое 'солнце' тут же заглядывает в оконце. Но Камориль не было, не было и Эль-Марко Кападастера, и мое чувство времени говорило мне, что стоит начать беспокоиться.
— Я позвоню Камориль, — сказал Ромка, доставая мобильный. Я кивнул, отхлебывая кофе из его чашки и глядя мальчику за спину, в большое окно, выходящее во внутренний двор здания.
Кофе был чересчур сладким и совсем уж синтетическим, а Ромка держал трубку возле уха и почему-то улыбался.
Я отвлекся от размышлений и вопросительно поднял брови: мол, ну, чего там?
— Песня играет на фоне хорошая, — произнес мальчик. — Только старая, мама такое иногда слушает.
— Это, то есть, зачем? Я слышу. Камориль почему молчит?
— Не знаю... это у него не вместо гудков, это как будто он трубку снял, но не говорит ничего.
— И что делать? — нахмурился я.
— Не знаю, — повторил Ромка. Он все еще держал мобильный возле уха. — Похоже, что...
Зрачки мальчика сузились, и он замолчал. Я прислушался, отфильтровывая покореженный цифровой звук.
Но я мало что успел разобрать, а потом услышал шуршание и гудки.
— Что там было? — начиная беспокоиться, спросил я.
— Холм с крестом у нового кладбища, — проговорил Роман. — Это которое частично на обрыве, за гостиницей 'Лукоморье'?
Я кивнул. Странное дело вообще, но, похоже, это место будет сейчас поважнее записанного у меня на бумажке адреса колдуньи вероятностей.
— Пойдем скорей, — я поднялся.
— Туда?
— Ну а куда ж еще! Что там за голос был?
— Голос женский, — Ромка подхватил сумку. — Спокойный вполне, деловитый такой, как мне показалось.
Я направился к выходу широким шагом, Ромка споро поспевал за мной. Мы шли через гулкие полупустые коридоры дворца культуры довольно быстро. Вообще, дело странное. Если бы не мобильный телефон, так и сидели бы мы здесь, кукуя.
— Дядька Зубоскал, — Ромка ухватился за край моей безрукавки, заставляя идти помедленнее, — а что, если нам не надо туда? Что, если это ловушка?
— Какая такая ловушка?
Мы миновали секьюрити у входа и прошли через большие стеклянные двери наружу. Я стал искать взглядом такси.
— Ну... как, какая... Например, вдруг кто-то выкрал Камориль и заманивает нас к себе?
— Да ну, брось, — я наконец разглядел шашечный рисунок на машине, припаркованной невдалеке. — Там же обрыв! Там слишком светло для таких дел! Ну или как...
Новое кладбище, вообще-то, было своеобразным местом. Мало того, что новое (а лет ему тридцать от силы), так еще и спроектировано оно было таким образом, что новые могилы стали рыть, постепенно сдвигая ограду погоста к морю, следовательно, и к обрыву. Как это позволили ответственные за такие дела инстанции, не понятно, но суть от этого не меняется: в конце концов, метров этак сто земли и костей рухнуло в море вследствие обширного оползня. Пресса, конечно же, не преминула все это осветить, церковь Потерянного — повторно освятить, а власти стали предпринимать попытки обелить свою репутацию и что-то с этим всем сделать. Но, стихия в очередной раз решила показать, кто здесь хозяин, и все пять попыток укрепить берег у нового кладбища оказались тщетными. Теоретически, при достаточном финансировании всего этого балагана можно было бы избежать, если, например, забетонировать местность раз и навсегда, или другое что придумать — инженерам видней, — но власти каждый раз ограничивались полумерами. Может, это им выгодно было, мне-то почем знать. А ребятишки в тех местах и в прилегающей бухте с непреходящим постоянством вылавливают из воды человеческие черепа и прочие кости, что их, ребятишек, немало забавляет.
Если обойти кладбище слева и пробираться минут десять вдоль обрыва, можно на самом деле набрести на возвышенность, окруженную крупными валунами, где стоит впечатляющих размеров бетонный крест, отмечающий, если я ничего не путаю, место, где в мирные годы разбилось и затонуло пассажирское судно. Прибрежные воды в тех краях, и правда, опасные, камней разных уйма, и удивительно разве то, что этот почивший корабль вообще подошел здесь так близко к берегу. А может, шторм какой подсобил или случилась срочная надобность. А может, и врут все про этот крест. В любом случае, надписей на кресте не было, деревьев вокруг него не росло, и место это продувалось всеми ветрами.
Короче, я не мог бы даже предположить, что там нас ждет какая-либо угроза, с которой я не справлюсь.
Единственное, что меня расстраивало, так это то, что новое кладбище находилось совсем в противоположной стороне от старого, по дороге к которому, в частном секторе, и проживала последняя из колдуний вероятностей. А именно к ней, по плану, нам предстоял визит.
Но что-то как-то судьба решила отбросить условности, и теперь мы ехали к новому кладбищу в ярком желтом автомобиле за вполне умеренные деньги.
— Не убивал я ее. Ее я — точно не убивал, — с холодной уверенностью повторял Камориль, кажется, в сотый уже раз.
Мужчина в черном длиннополом плаще снял шляпу, чтобы протереть лысину платком. Плащ он зачем-то застегнул на все пуговицы, до самого горла. Мужчина снова надел шляпу и нацелил свой не менее старомодный пистолет на некроманта.
— Ну что вы делаете, право слово, — произнес Камориль.
Он стоял вроде бы как расслабленно, опершись боком о большой замшелый валун, и морской бриз шевелил его легкую черную рубашку, бросая волосы в лицо. Некромант казался спокойным, но это было самое настоящее 'затишье перед бурей'. Эль-Марко Кападастер прохаживался неподалеку, задрав голову и рассматривая то, что висит на большом бетонном кресте.
А висело там, ни много ни мало, обнаженное тело молодой женщины, по всей видимости, мертвое. Длинные рыжеватые волосы облепили бледный живот, лица было не разобрать за ними, а прикреплена к кресту она была блестящей медной проволокой, перевившей ее руки и ноги так часто и крепко, что она стала похожа на отвратительную белесую колбасу.
— Что за китч, — проговорил Эль-Марко, даже не глядя в сторону некроманта и мужчины в черном.
— Тут рыжим по белому написано, что это глупая и жалкая попытка меня подставить, — устало сказал некромант. — Она же, эта кукла, даже живой никогда не была. Не мог я ее убить, даже если б захотел. И уберите пистолет.
— Я просто выполняю свою работу, — произнес мужчина. — Согласно Уставу вы теперь в моей юрисдикции. Снаряды тут у меня освященные и серебряные, так что я бы вам не рекомендовал проявлять агрессию.
Камориль одарил мужчину уничижающим взглядом. Будь на месте странного этого человека камень, он бы тут же раскрошился от стыда по поводу своей неуместности в этом мире.
— Дражайший, — произнес некромант медленно и вкрадчиво, — а давайте мы с вами договоримся...
По лицу мужчины пробежала тень. На вид ему было лет сорок, телосложением он обладал худощавым и щетиной где-то недельной. В нем запросто можно было бы предположить много чего повидавшего агента каких-нибудь тайных организаций, потерявшего давным-давно и семью, и покой, и какой-либо интерес к жизни, материальным благам и любого вида наживе.
Камориль вздохнул и, сдержав начинающую закипать злость, продолжил:
— В общем, план такой: вы рассказываете мне, что тут делаете и по чьей наводке, и я с вами сотрудничаю. Письма в гильдию я отправил час назад, и мне, знаете ли, очень интересно, что делает гильдейский полуживой здесь и сейчас. Далее, если вас отправили именно за мной, то по тому же Уставу я имею право знать, что мне вменяется, — он улыбнулся, сдержанно, но хищно. — А если вы берете меня на мушку ввиду пустых подозрений или, более того, по наговору третьих лиц и без приказа вашего опекуна, то тут может наконец-то появиться один окончательный труп!
К концу фразы улыбка Камориль из сдержанной расползлась в широкую и откровенно угрожающую, да и сам он сменил дислокацию. Удерживая взгляд оппонента, он скользил все ближе к нему, и вся его фигура, за исключением волос и странно подвижных плеч, казалась статичной, но немного смазанной.
Мужчина, которого он назвал полуживым, так же медленно поднял руку с пистолетом и нацелил дуло некроманту в лоб.
Эль-Марко стоял в стороне, спокойный и незаметный, не предпринимая никаких действий.
Послышался крик чаек, и именно в этот момент громыхнул выстрел.
Ветер разнес весть о нем так далеко, как только мог.
Я резко обернулся. Мы стояли у ворот нового кладбища, когда мне послышался выстрел. Ромка как раз завязывал шнурки на левом кроссовке.
— Что за дела!
— Что там? — спросил мальчик, поднявшись.
— Не знаю... Чем дальше, тем интересней!
В моей душе боролись два желания: спрятать где-то мальчишку и пойти самому разведать, что и как, и совсем ему противоположное: никуда от себя Романа не отпускать. Второе победило, и я сказал:
— Так... держись за мной, и если что, в общем, тут же ложись на землю!
Мальчик кивнул, а я завязал волосы в хвост и двинулся вперед.
Мы обогнули обвалившийся на углу забор нового кладбища и прошли немного вдоль стены, а потом выбрались на кривую тропку, причудливо бегущую вдоль обрыва. Море было тревожным. Свежий, порывистый ветер вовсю забавлялся с нашей одеждой и волосами. Солнце клонилось к горизонту слева, тень от скал устилала беспокойную водную поверхность широкой темной полосой, а птицы кружили низко, почти что над самыми волнами.
