Капитан Магу-2

— В таком случае, что вы предлагаете?

— Ничего, — пожал плечами капитан Магу. — На рассвете опять пошлем две группы на поиски выхода, а день продержимся как-нибудь.

— А пушки?

— Пушки у ярбая дерьмовые, я их в бинокль хорошо рассмотрел, а пушкари османийские еще хуже! Они нашу позицию будут долго ковырять, в землю мы зарыться основательно успели. Можно будет еще ночью послать пару групп, чтобы у османийцев пошумели, тогда их солдаты с утра полусонными будут.

— Ваша позиция понятна, — подытожил речь Алекса Годрин. — А вы что скажете, капитан?

Осигов ответил не сразу, чуть подумав же изрек.

— Я думаю, стоит прислушаться к мнению капитана Магу, у него в этих делах опыта больше, да и противника он знает лучше. У ярбая солдат вчетверо больше, в ночной свалке на просто массой задавят. А вы не думаете, что он сам решится на ночную атаку?

— Нет, — отверг предположение Алекс, — склон каменистый, бесшумно по нему не подняться. Да и ночь лунная, темноты полной нет.

— Хорошо, — принял окончательное решение Годрин, — ждем утра.

Глава 5

Сон никак не шел. Алекс перевернулся на другой бок, но храп Фелонова от этого тише не стал. И еще мысли лезли в голову липкие и холодные. Это был даже не страх, а какое-то недоумение. Неужели, завтрашний рассвет будет последним в его жизни? Сколько раз приходилось засыпать в ночь перед боем, но такой тоски он не испытывал еще никогда. Нос учуял вонь паленой шерсти. Капитан Магу принял, наконец, решение, откинул шинель и пихнул отставного унтера в бок.

— Подъем!

— А? Что?

Фелонов спросонья попытался нащупать револьвер.

— Тихо, — прошипел ему в ухо Алекс, — слушай сюда. Завтра пойдешь искать выход в одиночку...

— Да нет отсюда выхода!

— Тихо, я сказал. Сам знаю, что нет. Найдешь надежное укрытие. Я отдам тебе все, что Годрин с Осиговым написали. Когда все закончится, и османийцы уйдут, проберешься к нашим. У тебя получится, я в тебя верю.

— Так может...

— Нет, — оборвал унтера капитан, — не может. Ярбай без моей головы отсюда не уйдет, а о тебе он ничего не знает, тебя тогда с нами не было, тебя он искать не станет.

Ничего больше офицер сказать не успел. Через темноту от самого дальнего костра донесся оклик часового.

— Стой, кто идет!

Поскольку никого из руоссийцев в той стороне быть не могло, встревоженный капитан потянул из кобуры свой "гранд". Фелонов последовал его примеру. А по лагерю руоссийцев стремительно расползался шум тревоги, сопровождаемый многочисленными щелчками винтовочных затворов, оклик часового потревожил не их одних. Но до стрельбы пока не дошло.

— За мной!

В одном мундире и с револьвером в руке капитан устремился к источнику шума. В полусотне шагов от костра уже собралась не большая толпа, к ней Алекс и направился.

— Что за бардак?! Р-разойдись!

Солдаты узнали начальство и торопливо расступились. Капитан смог пройти к стоявшему с поднятыми руками человеку. Кто-то из солдат поднес факел, осветив задержанного. Причиной переполоха стал высокий худой мужчина в возрасте около сорока лет. Одет он был по моде местных пастухов, но у Алекса возникло серьезное подозрение, что к выпасу скота он никакого отношения не имеет. И как он ухитрился попасть в лагерь, обойдя все посты, выставленные на подступах к нему? Повернувшись к солдатам, капитан задал вопрос.

— Как вы его задержали?

— Так сам пришел, господин капитан, — доложил один из рядовых, — не скрываясь.

— Оттуда.

Солдат указал рукой в южном направлении, где по уверениям ходивших на разведку солдат никакого прохода извне не было. Очень интересно. Капитан шагнул к себрийцу, пристально посмотрел на него снизу вверх и спросил.

— Ты кто такой?

— Я — Горанович.

У здешних себрийцев это могло быть как именем, так и фамилией.

— И что ты здесь делаешь, Горанович?

— Вас ищу. Вы попали в ловушку, я могу помочь.

По руоссийски пришелец говорил с явным местным акцентом, но это был именно руоссийский язык. Где-то этот себриец имел возможность изучить язык, что только усиливало подозрения. Второй предатель за одну экспедицию был бы уже перебором. Но положение было, действительно, безвыходным в прямом смысле этого слова, приходилось хвататься за соломинку.

— Руки опусти. Отсюда есть выход?

— Есть. Я же пришел сюда. Люди и лошади пройдут, телега не пройдет.

В глубине души Алекса забрезжила надежда на спасение, но не спешил радоваться, уж очень невероятной выглядела такая возможность, да и сам спаситель доверия не вызывал.

— Ты ведь не пастух, — предположил капитан, — тогда откуда ты знаешь горы?

— Я не пастух, — подтвердил его догадку Горанович, — я товар вожу.

Контрабандист! Кто еще может знать тайные тропы в горах?! В Палканском лоскутном одеяле раньше таможни стояли едва ли не на каждом перекрестке. Поэтому, контрабандный промысел в этих краях был весьма доходным занятием. Начавшаяся война смела таможни вместе с таможенниками, обе воюющие армии не принимали в расчет границы местных княжеств и опереточные армии местных князей. Вместе с таможнями исчезла и контрабанда, уж больно велик был шанс экспроприации товара. Этим обе стороны грешили в равной степени. Да и всевозможных банд в горах появилось немало.

Часть подозрений отпала, но далеко не все.

— А откуда ты узнал про наше положение?

— Я был тут..., неподалеку. Вечером услышал сильную стрельбу, захотел посмотреть. Увидел, решил вам помочь.

Осталось только выяснить мотивы Горановича.

— И почему же ты решил нам помочь?

— Я не люблю османийцев и мне нужно золото.

Ну что же, вполне себе достойная мотивация. Пока все выглядело логично. Остался последний вопрос.

— Сколько?

— Десять руоссийских золотых червонцев, — назвал свою цену Горанович.

Десяти червонцев у капитана не было, в кошельке лежали только два. Была еще серебряная и медная мелочь да еще несколько ассигнаций, которые среди местных жителей хождения не имели. Возможно, удастся собрать нужную сумму с господ офицеров, но их только двое и люди они небогатые. А потому, он все-таки решил возмутиться и поторговаться.

— Сколько, сколько?

Контрабандист оказался настроен весьма решительно, видимо, деньги ему были очень нужны.

— Десять или я ухожу.

— Может, ассигнациями возьмешь?

Ассигнаций, впрочем, тоже не было, да и не в ходу они были у местных.

— Нет, не возьму, мне нужно золото.

Чего и следовало ожидать. В этот момент на сцене появились еще два действующих лица.

— Что здесь происходит?

— Господин штаб-капитан, разрешите представить — наш спаситель Горанович! И цена за спасение весьма умеренная, всего-то десять червонцев.

Алекс заметил, как при упоминании суммы дернулась щека Годрина. Штаб-капитан происходил из служилого дворянства и жил только на офицерское жалованье. Кроме того, он был семейным, и для него такая сумма была весьма значительной. Капитан Осигов промолчал, предпочитая держаться в тени своего начальства.

— Думаете, он нас действительно сможет вывести отсюда?

— Думаю, да. Днем его здесь не было, через наши позиции он пройти не мог, значит, пробрался откуда-то снаружи. Наше спасение близко, осталось только деньги найти.

— Как же так?! — возмутился Осигов. — Мы за их освобождение воюем, а они соглашаются нам помочь только за деньги, да еще и семь шкур норовят содрать!

Алекс напомнил возмущенному артиллеристу о сложившихся обстоятельствах.

— У нас нет времени на агитацию, господин капитан! К тому же, сомневаюсь, что она на него подействует. Местные контрабандисты — люди без чести и совести. Иначе, они нашли бы себе более законопослушное и благочестивое занятие.

— А может...

— Не стоит, господин капитан, — Магу сходу отмел еще одно предложение артиллериста. — Или сбежит, или под камнепад заведет. Лучше заплатить. У меня два червонца есть.

— У меня только один, — развел руками Осигов.

— У меня тоже один, — поморщился Годрин.

— Осталось еще шесть найти, — подвел итог Магу, — хоть шапку по кругу пускай. Эх, нам бы только до Ясена добраться, там бы я деньги быстро нашел! Интересно, он нам в долг поверит?

И тут неожиданно вмешался доселе молчавший Фелонов.

— Не надо в долг. И шапку тоже не надо, есть у меня деньги.

— У тебя-то, откуда? — изумился Алекс.

— Батюшка ваш дал перед отъездом. Так и сказал — на самый крайний случай. Я так думаю, что именно такой и настал.

— Такой, такой, — поспешил подтвердить Алекс. — Где деньги-то?

— Сейчас достану.

Унтер снял с себя ремень, потребовал дополнительного света, солдаты принесли еще пару факелов. Фелонов достал острый нож и начал аккуратно распарывать прошивку ремня. Червонцы были спрятаны между двумя слоями толстой кожи, да так ловко, что снаружи ничего не было заметно.

— Один, два, три...

Каждый увесистый желтый кругляш, со звоном падавший в подставленное кепи, приближал спасение полутора сотен солдатских душ.

— ...девять, десять. Все, в аккурат хватило.

Капитан Магу решительно выгреб червонцы из кепи и подошел к Горановичу

— Держи! Теперь готов нас отсюда вывести?

Контрабандист неторопливо пересчитал монеты, достал кошелек и неторопливо ссыпал их в него, после чего, кивнул головой.

— Готов. Если выйдем не позже, чем через два часа, успеем оторваться от османийцев.

Управились за полчаса, хоть и старались не поднимать шума. Алекс торопливо застегнул крючки шинели, затянул портупею, после чего окликнул Фелонова, ворошившего палкой угли костра.

— А ты чего расселся? Вставай, уходим.

— Я остаюсь, — неожиданно заявил Фелонов.

— Зачем? — удивился капитан?

— Костры буду поддерживать до рассвета.

Только сейчас Алекс сообразил, если костры погаснут, то османийцы могут понять, что руоссийцы оставили свои позиции. Тогда оторваться от них не удастся, они могут начать преследование, не дожидаясь утра и догнать уходящую роту в самый неподходящий момент, когда она будет карабкаться вверх по какому-нибудь склону.

— А как ты нас догонишь?

— Догоню, я по горам ходить привычный.

— А дорогу найдешь? — усомнился Алекс.

— После того, как по ней протопает три сотни сапогов? Конечно, найду!

— Ладно, — согласился капитан, — грузи все имущество на мою лошадь, уходить будешь налегке. И смотри, шею себе не сверни.

— Скажешь тоже! — возмутился отставной унтер. — Двух часов с рассвета не пройдет, как я вас догоню.

На том и расстались. Стараясь не шуметь, солдат за солдатом, взвод за взводом, потянулись вглубь ущелья. Ведя лошадь в поводу, капитан Магу поспешил в голову колонны. Ночь выдалась почти безлунная, небо было затянуто облаками. Алекс догнал унтер-офицера, топавшего во главе первого взвода.

— Охримцев, ты за этим Горановичем приглядывай. Если что...

— Не извольте беспокоиться, господин капитан, — унтер поддернул на плече ремень винтовки, — от меня не уйдет.

Тропа начиналась буквально в полуверсте от лагеря, но сразу стало понятно, почему ее не обнаружили. Сначала пришлось карабкаться вверх по очень крутому склону. Камни, словно живые, норовили вывернуться из-под ног и с шуршанием сыпались вниз. Лошади отказывались идти, пришлось разгрузить их и тащить наверх буквально на руках. На подъем потратили массу сил и потеряли около двух часов времени.

Наверху стало полегче, хотя и ненамного. Снизу казалось, что склон упирается в отвесную скалу, но это было не так. Скалу рассекала расщелина, скрытая от наблюдателя высоким выступом. Щель в скале была настолько узкая, что лошади то и дело задевали торчащие с боков камни. К тому же луна сюда не заглядывала, идти приходилось наощупь, то и дело спотыкаясь. Алексу уже начало казаться, что этот каменный мешок не закончится никогда, но тут впереди забрезжил бледный лунный свет.

Едва только голова ротной колонны выбралась из расщелины, как начался крутой, казалось, почти отвесный спуск вниз. Да еще в ожидании близкого рассвета луна окончательно скрылась. Наступила полная темнота, что еще больше усложняло дело.

— Берегите лошадей!

Если хоть одна из них сломает ногу, часть экспедиционного имущества солдатам придется тащить на собственном горбу. Утешало только одно — Озчелику протащить свой батальон через это игольное ушко будет намного сложнее. А артиллерию вместе с поредевшей кавалерией ему точно придется бросить с той стороны.

На некоторое время капитан Магу упустил из виду обоих, и Охримцева, и Горановича, а когда спохватился, не смог отыскать их взглядом и слегка запаниковал.

— Охримцев! Охримцев!

— Здесь я, господин капитан!

Унтер оказался буквально в пяти шагах от офицера — помогал солдатам спускать раненого.

— А где...?

Охримцев сделал едва заметное движение головой. Проследив направление, Алекс обнаружил и Горановича. К его удивлению, контрабандист тоже был при деле — кроме своего мешка на спине, тащил на плече еще какой-то ящик, похоже, с инструментами. Капитану стало даже немного стыдно, он-то ничем кроме собственно ранца нагружен не был. К его облегчению, спуск вскоре закончился.

Еще четверть часа пришлось потратить на то, чтобы загрузить лошадей заново. А потом начался длинный тягучий подъем, на котором их и застал рассвет. Под ногами обнаружилась хорошо укатанная дорога, а внизу, в долине, рыжели черепичные крыши крохотного городка, лепившегося к склонам холма, увенчанного старым, серым и полуразрушенным замком. Вокруг городка желтели, зеленели и чернели многочисленные четырехугольники полей и садов.

— Как называется этот городишко?

— Цернов, — не поворачивая головы, ответил Горанович. — Раньше там княжеская таможня была.

— А сейчас?

— Османийский гарнизон. Скоро нам придется с дороги уйти.

"Если когда-нибудь мне потребуется обойти таможню Цернова, я буду знать, как это можно сделать". Узкая тропа вилась по склонам гор, окружавших городок. Тропу кто-то заботливо расчистил, убрал не только крупные, но и мелкие камни. Местами, со стороны обрыва даже был выложен невысокий бортик. Через два часа пути тропа начала уверенно забирать вниз, пока окончательно не спустилась в долину. Здесь, измученная переходом рота получила, наконец, возможность устроить привал.

Алекс с минуту рассматривал в бинокль доступный взгляду участок тропы. Никого, а ведь пора бы уже. Капитан подошел к сидевшему на камне контрабандисту. Присел на соседний, давая понять, что разговор коротким не будет.

— Горанович, а где ты руоссийский выучил?

Проводник взглянул на офицера, горько усмехнулся.

— В Изманильской тюрьме.

— И за что тебя туда упекли?

— Как всегда, за контрабанду. Уговорили меня через Надуй в Руоссию товар таскать, навар дескать выше. Место незнакомое, люди новые, на второй ходке попались. Я по-тихому уйти хотел, да стражники пальбу устроили. Пуля мне в плечо попала, лодка перевернулась, едва выплыл. А уж на берегу меня и повязали.

— И долго сидел?

— Достаточно, чтобы язык выучить. Полгода до суда...