Белый тигр

При прощании Людмила шепнула:

— Ты больше не пропадай. — У нас через несколько месяцев родится девочка. — Рот закрой, ворона залетит, любимый.

Я поставил челюсть на место.

— Жена моя дорогая, с чего ты решила о ребенке?

— Чувствую — и поцеловала меня в нос. — Мы тебя ждем.

Я поцеловал сына, жену и пошел к машине.

V глава

Подобно челноку я мотался за драгметаллом из прошлого в будущее и наоборот. Устал аки та собака, зато на Монетном дворе, под охраной, скопилось 900 кг золота и столько же серебра, причем высшей пробы. Меди приволок одну тонну восемьсот килограмм — о как! Монетный двор представлял из себя небольшой домишко, построенный в углу оружейки. Он имел собственную охрану. Пока я добывал металл, кузнецы нашли Франца Бергера — тот в момент вспомнил свои эскизы, а мои умельцы в темпе наштамповали матриц. Я не был оригинален и собрался выпустить монеты по тем же номиналам что в Союзе. Из золота только десятирублевки, из серебра — рубль, полтинник, двадцать копеек, пятнадцать и десять — остальное медь. На первое время денежной массы должно хватить, а дальше заморские страны — начнем прорубать окно к золоту, бартер должен уйти в прошлое. Издал указ о монетном дворе и замене денег, все деньги будут в ходу, но старые постепенно изымаются из обращения. Меня не привлекает денежная архаичная масса, всякие полушки и прочая.

Остальные меры веса и длины, тоже перевел в метрическую систему. Версты, сажени и пуды — рехнуться можно. Метрическая система тем и хорошо — точность измерения и простота, в общем, то, что доктор прописал.

В государстве, по моим подсчетам, в обращении образовалось миллиона полтора рубликов, маловато, но ничего, дорвемся до Индии, там золотишка хватает. Самое смешное, золото возьмем без единого выстрела. За нашу качественную сталь индусы нам пятки целовать станут, не говоря о желтом металле. Пока мои умельцы штамповали монеты, по соседству с тюрьмой срочно возводили Монетный двор с казной. Для чего пришлось переселить целый квартал частников. Не могу я держать такую кучу денег в своем подвале. Вот забота привалила, придется искать казначея со счетными дьяками.

В Кремле, в палатах, наводили порядок, сжигали и уничтожали все вещи, принадлежащие альфонсу-поляку и моему бывшему сыну. Приказал заодно уничтожить два трона, взамен соорудить другие. С Марьям не общаюсь, несмотря на ее просьбы, передаваемые через слуг.

Перед отъездом в Уфу решил проверить кадры в Канцелярии и Тайном приказе. Все мытари и дьяки были предупреждены — совравшему и утаившему свое воровство одно наказание — петля.

Из общей массы в восемьдесят три человека — повесили одиннадцать воров, выбили без выходного пособия с половинной конфискацией, тридцать два человека. Скуратову — исполняющему обязанности начальника двух контор, в срочном порядке приказал заполнить штаты. На его скулеж, ответил коротко:

— Надо, Сеня, надо. — Ложь ты и сам можешь отличить, пора пользоваться способностями.

Из всех моих задумок работало всего два заводика — свечной и производящий мыло, да зубной порошок. Ноутбук с синтезатором не работали, как и все средства связи — закончилось питание. У меня не было универсальных радиостанций, работающих от разных источников. Печенкой чую, вскоре появится Стас — безопасник будущего, та еще сволота.

В последний день перед отъездом мы с Семеном сидели в летней беседке, попивали винцо и обсуждали насущные дела.

— Ты гонцов отослал за Митрохиным и Кацманом?

— Неделю назад, они прибудут в Уфу согласно твоему повелению.

— Вот и славно. — Под Уфой нефтескважины нужно образовать, да нефтезаводик построить. На южном Урале — цементный завод.

— Зачем тебе завод, Владимир?

— Семен, что такое государство в первую очередь?

Семен принялся чесать затылок.

— Не мучайся, первые признаки государства, развитого, разумеется — дороги, пути сообщения — андэстенд?

— Ты хочешь дорожное покрытие крыть бетонными плитами?

— Верно мыслишь, из камня плиты тесать гораздо дороже.

— Большое дело замыслил.

— По другому ускорить прогресс нельзя, сколько золота не вбухивай, толку не будет. Излишек желтого металла только развращает людей, по этой причине погибла не одна империя.

— Карчи заберешь от Толгат-хана?

— Естественно, нечего ему там груши околачивать.

— Вот это правильно, пусть забирает свою Канцелярию, на фига мне за него воз тащить.

Посидели, помолчали. Тигры сопели рядом, прикидывались спящими, но я по их ушам видел — бдят.

— С собой возьмешь? — Семен кивнул на зверей.

— Придется, видишь, не отходят.

Скуратов неожиданно спросит:

— Тебе не вспоминается Белоруссия сорок первого года?

— Ты про уничтожение эссэсманов и танкового полка?

— Да.

— Нет, не вспоминаю и не хочу — слишком много крови. — Предваряя твой вопрос — ночью кошмары не снятся и совесть не мучает. — Зачем спрашиваешь?

— Да так, мысли вслух. — Понимаешь в чем заковыка, в конце восьмидесятых, начале девяностых, в крупных городах образовались пейнт-клубы.

— Что за херня и с чем ее едят?

— Это клубы по интересам, взрослые дяди играют в "Зарницу" — оружие, имитация настоящего. — Стреляют красящими шариками. — Кроме того, они проводят реконструкции исторических боев и сражений.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем они это делают?

— Ищут острые ощущения, адреналина не хватает. — Командир, самое смешное, я перед переносом прочитал книжку, фантастику, об игроках пейнтбола, попавших в Великую Отечественную войну. — Так лихо там воевали, нам до них далеко. — Но я не о том, видишь ли, в той книге участниками пейнтбола оказались бывшие вояки, прошедшие различные "горячие точки". — Вот тут меня и зацепило. — А ты что думаешь?

— Не ошибусь, если выражу наше общее мнение — фуйня все это. — Автор явно не дружит с мозгами. — Человеку, прошедшему боевые действия и войну не придет в голову переться в пейнтбольный клуб — он в свое время столько адреналина хапнул, ему на всю жизнь с лихвой, выше маковки хватит.

— Вот и я о том же, командир. — Выпьем.

Выпили. Помолчали.

— Семен, ты дом себе выбрал из конфиската?

— Извини, Владимир, но душа не лежит в таком доме жить, зная что хозяина казнили. — Я лучше новый построю, а ты че, гонишь меня из Кремля?

— Да, Господь с тобой, хоть всю жизнь живи, но тебе пора личную жизнь налаживать, семьей обзаводится.

На том и закончились наши посиделки.

С утра грузились на корабли, с собой брал пять сотен гвардейцев, о пяти пулеметах КПВ. Половина конницы пошла берегом, а мы на четырех судах по Волге до Камы. Затем по реке Белой до Уфы.

Попутный ветер гнал наши посудины в нужном направлении. Погоды стояли хорошие, душа отдыхала при виде красоты русской природы.

Через неделю все носы воротили от рыбы, зажрались блин. Вошли в Белую, через день сделали остановку, отдохнуть от воды. Тигры от радости, обретши твердь под ногами, носились словно сумасшедшие. Гвардейцы вдоволь настреляли дичи, повар знатно приготовил жаркое из косули.

Вечеряли вдвоем с адъютантом. Сынок давно храпел у шатра, Малышка сонно клацала зубами, ловя комаров. Спать легли рано — вставать с рассветом.

Через пару дней встретились первые разъезды башкир. Узнав кто плывет, несколько всадников сорвались в бешеный галоп, неся весть Толгат-хану. Через пять дней прибыли в Уфу. Нас встречал весь город во главе с Толгат-ханом и его семейством.

На берегу залез в седло — не пристало царю пешком идти. Так, по живому коридору из оцепления мы и последовали во дворец Башкирского князя, именно во дворец, красивое сооружение, молодец Толгат-хан.

Умывшись с дороги и передохнув часик, очутился за пиршественным столом. Заметив за столом бывшую царицу Марьям, приказал телохранителям — убрать.

Дернувшемуся Толгат-хану обрисовал диспозицию.

— Толгат-хан, ей не отрубили голову на плахе, только из-за уважения к тебе. — Твоя дочь — государственный преступник.

Чем больше он слышал вопиющих фактов, тем сильнее темнел и мрачнел.

— Ты в своем праве, Государь, жизнь жены в руках мужа.

Услышав о казни внука, насупился и жахнул кубок вина.

— Я знал, что он плохо кончит, так и случилось. — Зачем ты сюда привез Марьям?

— Пусть повидает тебя перед долгой разлукой — она уходит в монастырь.

Он повертел в руках кубок и глухо сказал: — Кысмет (судьба).

— Она зависит от нас самих — добавил я. — Как жена, дети, сколько их у тебя?

— Спасибо, все хорошо, а детей трое, два мальчика и девочка.

— Слушай, а где наш дорогой Карчи?

— Сейчас будет, а вот и он с женой.

Я помахал им рукой, приглашая сесть рядом. Карчи почти не изменился, разве что стал более солиден. Катерина расцвела, она и раньше была красивая, а тут ну нет слов.

— Иди сюда, старый черт, дай я тебя обниму. — Здравствуй, Катя, ты стала невозможно красивая, повезло Карчи.

— Спасибо, Государь.

— Ай, Катерина, давай по-простому, здесь все свои. — Детишками обзавелись?

— Двое, Государь, — мальчик и девочка.

— Называйте меня Владимиром, вам дозволяется, без посторонних, конечно. — Рассказывайте за свою жизнь, хвастайтесь успехами.

— Да хвастать особо нечем, я иногда Толгат-хану помогаю, а в основном мы с Катей учительствуем в школе.

— Ребята, да вы молодцы, не бросили школу, нужное дело для нас, но, к сожалению, придется оставить педагогику. — Карчи, ты мне нужен в Казани, а Катя и там может преподавать, у нас тоже школы есть.

Карчи начал протестующее блеять, мяться, мол дескать, они тут привыкшие.

— Карчи, едрит твою налево, у тебя уши что ли заложило, я тебя не на пикник зову. — Государственные дела требуют твоего присутствия и не криви рожу, Скуратов не может разорваться, ему Тайного приказа хватает выше крыши. — Извини, Катя, но вам придется ехать.

Супруги поняли, спорить бесполезно и примолкли. Веселья шибкого не получилось — Толгат-хан сидел мрачнее тучи, сначала думал, он за Марьям переживает и за казнь некогда любимого внука, ан нет, не совсем. Карчи поведал — Ильяс сильно болен, вылечить не могут, да и Толгат-хан жалуется на головные боли, видимо давление.

— Карчи, вы чего мать вашу, почему не лечите?

— Не хватает способностей, ты у нас один такой лекарь выдающийся.

Странно, неужели "прививка атлантов" действует избирательно. Я растормошил Толгат-хана, сидевшего в угрюмой задумчивости: — Пойдем, выйдем.

Он недоуменно глянул на меня: — Пойдем, посмотрю, что за хворь к тебе прицепилась.

Зашли в его кабинет, где тесть сел на стул по моей просьбе. При осмотре шеи, особым зрением, обнаружили ущемление воспаленного нерва. Резко повернул шею, раздался хруст — позвонки встали на место. Так, несколько движений ладонями и воспаление снято.

— Все уважаемый тесть, больше давление тебя мучить не будет.

Тот недоверчиво ощупывал шею.

— Ой, вай, большой рахмат тебе, Владимир. — Может Ильясу поможешь, угасает сын, от боли кричит, помочь не можем.

— Ильяс далеко живет?

— Да нет, на соседней улице.

— Тогда поехали.

Ильяс лежал в спальне и тоскливо кричал на одной ноте. Я содрогнулся, от могучего бойца осталась тень, кожа да кости. Понял сразу, больному осталось жить не боле недели. Диагноз очевиден — рак.

— Тоглат-хан, вели принести таз или большую тарелку, да и бутылку хлебного вина. — Ну, с Богом, ты останешься?

— Останусь.

Я включил зрение "третьего" глаза — тело Ильяса прозрачным, отчетливо просматривались все внутренние органы и сосуды. Причем органы светились разным светом. Место поражения, нашел сразу — желудок. Черно-серая амеба, захватила треть органа, во все стороны расползлись щупальца — метастазы. Тщательно омыв руки водкой и подождав когда они высохнут, приступил к операции. Я не медик, не хирург тем более, так, лекаришка, но здесь все было настолько очевидно... В общем обошелся без скальпеля и ножа, волна энергии накатила на меня, ладони ярко светились золотым светом. Без натуги раздвинул кожный покров, а вот и желудок, содрал долбанную амебу и бросил ее в таз, затем принялся сдирать метастазы. На удивление операция шла бескровно, может исходивший от ладоней свет прижигал кровеносные сосуды, не знаю. Я чистил организм Ильяса с час. Напоследок решился на эксперимент, а что если посмотреть его генную цепочку. Поднапрягся, зрение изменилось, такого видеть не доводилось, ага, вот и нарушение, переставим, все заработало.

Я не могу описать того, что делал, сплошь интуиция и импровизация. Последний штрих, провел руками с головы до ног больного, отдавая ему энергию для восстановления сил.

— Толгат-хан, поздравляю, сын жить будет.

Тесть, стоявший столбом, побледнел, затем рухнул в обморок.

— Ну, ешкин кот, первый боец, а свалился без чувств, словно девчонка, хотя я слышал в операционных плохо становилось парням в первую очередь. Это из рассказов моей мамы. Дал ему выпить водки, плеснул водичкой в лицо — тесть захлопал глазами.

— Прости, Владимир, неловко вышло.

— Ай, да ладно, ты распорядись, чтобы таз сей сожгли в костре, а затем зарыли подалее, на глубину не менее пяти метров. — Эта штука заразная. — Пойдем Толгат-хан, выпьем твоего винца, мясо поесть срочно требуется, сил много отдал. — Распорядись, Ильясу пару дней давать куриные бульоны, а затем кормить чем-нибудь легким.

Тесть кинулся из кабинета.

Посидев на пиру немного и насытившись, потихоньку свалил. Зашел в первую попавшуюся гостевую комнату, с трудом разделся и заснул, не коснувшись подушки.

Проснулся от щекотки в ухе, повернул голову, на меня в упор смотрел довольный Сынок, он лизнул меня в щеку и замурчал.

— А где Малышка?

С другой стороны кровати раздался громкий зевок — а вот и она, во всей красе.

— Встаю, встаю, нечего меня гипнотизировать. — Побежали, физзарядку сделаем.

Разминались в придворцовом саду, побегали, покувыркались, потом довольные друг другом отправились завтракать. После завтрака приказал отвезти меня к больному Ильясу.

В доме меня встретила его жена Айгуль. Она внезапно бросилась мне в ноги и принялась целовать мои сапоги. Совсем баба сдурела. Кое-как я отодрал от сего занятия.

— Перестань, сейчас же, что Ильяс?

Айгуль смеялась и рыдала, одновременно, никогда такого феномена не наблюдал.

— Государь, он первую ночь не кричал, спал спокойно. — В себя стал приходить, меня узнал.

— Вот и хорошо, пойдем к нему.

Провел сеанс энергетической терапии.

— Ильяс, через неделю-две на коня сядешь.

— Спасибо, Государь.

— Ай, поправляйся давай.

Толгат-хан воспрял духом и объявил о завтрашнем военном параде. Действительно, парад прошел по всем правилам, под звуки военных маршей — один комплект духовых инструментов я соорудил специально для тестя в свое время.

Стоя на импровизированной трибуне спросил его: — Каким количеством всадников располагаешь?

Толгат-хан навскидку ответил: — Шесть туменов, один из них ногайский.

— Тумены Ильяса входят в их число.