Искупление. Часть вторая.

— Внутренние дела Таргара, — надменно отозвался его сиятельство.

— Дела Таргара давно вышли за пределы Таргара, — возразил отец Бениго.— По обвинению в предательстве были казнены трое. Один из них супруг вашей любовницы, он единственный умер, как дворянин, двое других почили бесславной смертью на виселице, их семьи лишились всего имущества и дворянского титула. Его святейшество интересуют судьбы ваших исчезнувших подданных, судьбы семей казненных и основания, на которых они были лишены своего достояния.

Герцог нервно сжимал и разжимал кулак. Упущение. Проклятье, это, действительно, упущение. Он слишком увлекся распутыванием узлов, навязанных заговорщиками, и упустил из виду главное, для Владыки нет такого объяснения, как внутренние дела Таргара. Чтоб его бесы задрали! Между тем посланник продолжал говорить:

— Гаэлдарский король прислал жалобу, что его подданный был казнен вами без ведома Гаэлдара.

— Оговор, — отчеканил Найяр. — Посольство Гаэлдара получило исчерпывающие доказательства того, что Тиган являлся моим подданным, и его действия могут быть расценены только, как измена. Наказание — смерть.

Отец Бениго кивнул. Это обвинение не являлось основным, всего лишь для общего количества, потому его рассматривать никто не собирался. Это герцог понял сразу.

— Пояснения по исчезнувшим таргам и тарам вы сможете получить завтра, — произнес его сиятельство, и посланник Владыки опять кивнул.

Это тоже было не основным. Владыка мог только предъявить ему обвинение в изуверстве. А вот это уже тянуло за собой долгое разбирательство, вплоть до отлучения и смены правителя Таргара. Не все прошедшие через пыточную умирали. Тех, кто отдавал богам душу, сжигали, чтобы не возникало стенаний о ранах и увечьях. Остальные сидели в камерах или сдыхали после допросов. Герцог уже выстраивал план своих действий, когда прозвучало новое послание.

— Его святейшество получил прошение короля Бриатарка о перенесении останков его сестры, принцессы Аниретты. Так же его Бриатаркское величество жалуется, что получил отказ от вас. Владыка принимает ваши доводы, но принял сторону несчастного брата, ибо муж не оказывал почтения жене при ее жизни, и тело несчастной Аниретты Бриатаркской должно быть передано посольству ее родной страны, которое прибудет вскорости.

— Протестую! — воскликнул герцог. — Это беспрецедентный случай, когда тело жены забирают у мужа.

— Его святейшество предвидел ваш протест, ваше сиятельство и заведомо отклонил его. Тело принцессы Аниретты должно быть передано ее брату, — бесстрастно говорил отец Бениго.

Найяр стиснул зубы, чтобы сдержать ругательство. Посланник Владыки ни разу не назвал его покойную жену герцогиней, значит, вопрос решен уже окончательно. Что там с телом? Насколько разложилось за это время? К бесам! Зима, в склепе сейчас настоящий ледник. Бриты вскроют гроб, только для этого его и забирают. Там нет следов оспы, зато есть следы отравления... Проклятье!

— Что-то еще тревожит его святейшество? — глухо спросил герцог.

— На данный момент это все, — ответил отец Бениго.

— Да, будет так, — кивнул его сиятельство. — Позвольте покинуть вас, ваши покои уже должны быть готовы.

— Да, нам бы хотелось отдохнуть, — ответил посланник Владыки. — Последний вопрос мы обсудим, когда будут улажены предыдущие.

Герцог, уже спустившийся с возвышения, остановился.

— Какой вопрос? — поинтересовался он.

— Алфея Аквинтинская, — уголки губ отца Бениго едва заметно приподнялись, обозначая улыбку.

— У меня траур, — отчеканил Найяр, склонил голову и стремительно покинул тронный зал. — Вина и шлюху! — прорычал он своему секретарю, ожидавшему под дверями.

— Какую шлюху? — опешил благородный тарг.

— Любую, их тут полный дворец, — рявкнул Найяр. — Единственная порядочная женщина сейчас неизвестно где, но я ее найду. Черный бог мне свидетель, — закончил герцог зловещим шепотом. — Жду в своих старых покоях.

И покинул опешившего секретаря.

* * *

До конца того дня Найяр, скинув напряжение с помощью одной из бывших фрейлин своей покойной супруги, просидел в своем кабинете, в котором менялись посетители, только тарг Коген почти не выходил. Эта часть была изолирована от той, где разместили посольство Владыки, эти всегда жили при дворцах правителей, а не за их пределами, как посольства других государств. Священники не видели кипевшей активности, но несомненно знали об этом. Герцог уже более собранный, отпивая вино из кубка небольшими глотками, успевая смаковать, пересматривал бумаги по узникам, их допросы, доносы на них и прочие документы.

— Тарг Коген, что у нас с теми, кого сожгли и вернули родственникам пепел?

— Извольте подписать, ваше сиятельство, указы о закрытых судах, приговорах и казнях, — советник по секретным делам протянул новую стопку бумаг.

— Отлично, тарг Коген, вы просто сокровище, — похвалил герцог.

— Все во славу Таргара и его правителя, — поклонился мужчина, польщенный похвалой.

Оставив подписи и оттиски своей печати, Найяр откинулся на спинку стула и посмотрел на своего советника.

— Тарг Коген, а что вы думаете по поводу требования отдать бритам тело моей супруги? — спросил он.

— Думаю, вы не хотите, чтобы гроб был вскрыт, — понятливо ответил умный и умудренный жизнью мужчина.

— Справедливое замечание, — кивнул Найяр. — И как мне это сделать?

— Отец Энлер что-то говорил о подобной ситуации? — поинтересовался Коген.

— Этот святоша сейчас роет церковные архивы и штудирует деяния богов и житие святых. — Отмахнулся герцог. — На него надежды мало, приехавшие попы подкованы лучше. Нужно решение... светское, — он усмехнулся и сделал еще один глоток.

— Нужно подумать, ваше сиятельство, — задумчиво произнес советник. — Простое исчезновение гроба вызовет только новые вопросы.

— Верно подмечено, как и пожар в склепе, — ответил Найяр. — Подмена тоже невозможна, ибо нет у нас сейчас оспы.

— У соседей недавно была очередная вспышка, — Коген встретился с совершенно трезвым взглядом своего господина.

Его сиятельство скептически хмыкнул.

— Доставить не успеем.

— Согласен, — вынужден был признать благородный тарг.

Мужчины замолчали. Найяр побарабанил пальцами по столу. Взгляд синих глаз устремился в окно, за которым шел снег. Крупные пушисты хлопья падали на землю, танцуя свой неспешный танец, одевали деревья в белоснежные шубки. Герцог встал и подошел к окну. Окна кабинета выходили на дворцовый парк. Сейчас там было безлюдно. С некоторых пор ему казалось, что безлюдным стал весь дворец, не смотря на суетливых муравьишек, снующих без устали днем и ночью по лестницам и переходам.

Найяр прижался лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза. Она любила снег не меньше, чем распустившуюся зелень. Еще год назад ее ножки гуляли по этим аллеям, оставляя за собой маленькие следы, по которым герцог находил свое сокровище. Вот так же, стоя у окна, видел, как она выходила в парк, оборачивалась, чувствуя его взгляд, и махала рукой. После отворачиваясь и, как этот снег, неспешно брела по заснеженным дорожкам, подставляя раскрытые ладони под снежинки.

— Смотри, Най, эта такая красивая, а эта похожа на звездочку, — говорила Сафи, показывая ему быстро исчезающую добычу. — И тают быстро, как человеческая жизнь, — вытирала с ладони воду и устремляла взгляд только в ей одной ведомые дали.

— Лишь моя любовь к тебе вечна, мое сокровище, — отвечал он, сжимая ее плечи.

— Любовь тоже тает, милый, — смеялась она, подбирала подол платья, — вот она есть, — и срывалась на бег, — а вот уже ее нет, — кричала, когда убегала подальше.

И он со смехом бежал следом и догонял, всегда догонял, подхватывал и кружил, наслаждаясь ее веселым хохотом. Догонял... Не догнал. Всего один раз упустил, и жизнь превратилась в Преисподнюю.

— Вот она есть, — негромко произнес герцог, — а вот ее нет...

— Что вы сказали, ваше сиятельство? — подал голос советник.

Герцог резко обернулся и посмотрел на тарга Когена шальным взглядом.

— Вот она есть, а вот ее нет, — повторил он и засмеялся. — Мое сокровище, спасибо, ты опять мне помогла! Вот она есть, а вот она нет! Ха-ха.

Советник с сомнением смотрела на хохочущего господина, всерьез опасаясь за его рассудок. Но герцог не сошел с ума, он нашел выход.

— Святошу ко мне, срочно! — велел Найяр, оборвав смех. — Сегодня мы создадим новую святую.

Тарг Коген потер подбородок, снова поднял взгляд на своего герцога и восхищенно выдохнул. Неужели решится на такую авантюру? Да еще и на глазах у послов из Адоха? Это же неслыханная наглость! Впрочем, это же Таргарский Дракон, тот, кто готов ходить по лезвию, наплевав на то, что слева пропасть, справа обрыв.

Советник склонил голову и вышел, отдавая распоряжение, чтобы послали за отцом Энлером. Возвращался он уже менее восхищенным и более задумчивым. Мужчина просчитывал последствия от подобного безумного, по своей сути, поступка, и ему не нравился ни один вариант. То, что герцог посвятил его в тайну смерти своей супруги, уже делало советника Когена опасным для его сиятельства. Если сопоставить кое-какие факты, то становится ясно, куда делись преданные герцогу люди, умершие от оспы, по официальной версии. Но, если учитывать, что тайный советник и так был на острие всех важных событий, происходивших в Таргаре, и имевших статус — секретно, то тайна смерти герцогини была не более опасна, чем многие другие. И все же это герцогиня, и до этого дня благородный тарг мог только строить предположения, а теперь ему почти напрямую сказали, что смерть ее сиятельства была отнюдь не связана с опасной заразой. Герцог своей откровенности не забывает, а иногда и не прощает. То, что сегодня прибавится трупов, Коген даже не сомневался. Исполнители умрут первыми, нужно извернуться, чтобы остаться нужным для господина. Впрочем, он таким и был, это немного успокаивало.

Но это были не все опасения тайного советника. Оставался еще Бриатарк, Адох и внутренние недовольные правлением Найяра Таргарского. И таких все больше. Оказаться под каменной плитой интриг очень не хотелось, а секрет смерти герцогини и та авантюра, что он затеял, может стать для них отличным поводом устроить переворот. И кого будут трясти в первую очередь? Его! Верного пса Таргарского Дракона, наперсника во всех зверствах, тайнах и интригах. Проклятье...

— Ну, что там? — его сиятельство уже опять сидел на своем стуле с кубком в руках.

— Сейчас позовут, — ответил советник, раздумывая над секретом герцога.

Как тот умел контролировать свое состояние? Это ведь вторая бутылка, а он все такой же трезвый, как будто пьет воду. И так было всегда, если появлялись важные дела, которые забирали нервы и силы. Тарг Коген вернулся на свое место и отпил воды из серебряного стаканчика, он предпочитал не рисковать, зная, что мыслить будет сложно.

— Ваше сиятельство, послы Владыки могут не поверить, — сказал он.

— И не поверят, — согласно кивнул Найяр, — но когда очевидцев много... Им будет некуда деваться, — герцог расплылся в довольной улыбке. — Главное, все правильно обставить. А в этом нам поможет наш Первосвященник.

— Да, не оставят вас своей милостью боги, — вздохнул Коген.

— Сафи плохих советов не дает, — усмехнулся герцог, чем вызвал недоуменный взгляд своего советника. — Не обращайте внимания, тарг Коген, — отмахнулся его сиятельство. — Это я о своем.

— Вы все еще тоскуете по тарганне Тиган? — спросил советник и отвесил себе мысленную затрещину. Куда полез?!

— А разве можно не тосковать по утерянной душе? — синие глаза остановились на благородном тарге, и мужчина поежился под пристальным взглядом. — Ни в одном из сопредельных государств их нет. Шпионы продолжают искать. И толмачи все молчат, бесит.

Найяр отшвырнул перчатки, которые как раз мял в кулаке.

— Если бы она была рядом...

Герцог отвернулся, а советник неожиданно для себя ощутил жалость к своему властному и безжалостному господин. Коген помнил его еще ребенком, помнил подростком, помнил юношей, который уже мало напоминал маленького ранимого мальчика. Помнил преданность младшего брата старшему и его горе, когда наследный герцог Неил Грэим утонул в море. Тогда Коген последний раз сочувствовал синеглазому парню. А потом тот убил своего отца, и в этом тайный советник был совершенно уверен, но даже жене не говорил о своих догадках, и сочувствие исчезло, оставляя лишь собачью преданность и исполнительность, иначе можно было не выжить. А жить хотелось, очень.

— Тарганна Тиган была замечательной женщиной, — со вздохом произнес советник. — Я всегда ей симпатизировал.

— Она ею и осталась, — ожесточенно ответил герцог, мгновенно оборачиваясь к таргу Когену. — Не вздумайте и вы уверять меня в обратном. Это был труп неизвестной девки, не моей Сафи. Однажды я найду ее, и она вернется сюда, домой, в наши с ней покои.

Советник кивнул, не желая возражать, но мысленно ответил: "И как вы объясните ей ту череду любовниц, которых вы беззастенчиво пользуете в каждом углу вашего дома? Если уж она жива, то пусть живет подальше от вас, дорогой вы наш зверь, здоровее будет и... живой". Но на лице не отразилось и тени его мыслей.

— Ваше сиятельство, — в кабинет вошел отец Энлер.

— О, отец, отлично, — поднялся ему навстречу герцог. — Чем порадуете?

— Пока нечем, ваше сиятельство, — развел руками Первосвященник. — Ничего подобного еще не происходило. Был прецедент, когда вскрывали гроб Гаэлдарского короля, когда наследника обвинила вдовствующая королева, что он убил своего отца. В остальном, церковь не вмешивалась во внутренние дела государств.

— Ясно, — кивнул его сиятельство. — Писание?

— Я ищу основания для оспаривания решения Владыки, но не могу обещать, что найду, — отец Энлер присел на стул, на который указал герцог.

— Ну и не надо, — отмахнулся Найяр, и Первосвященник удивленно приподнял брови. — Ты мне вот, что скажи, Энлер, — герцог присел на край стола. — Какие свидетельства нужны для подтверждения вознесения? Как церковь определяет святость? Приметы, явления.

— Не понимаю... — Первосвященник тер подбородок, пытаясь понять, что придумал Таргарский правитель.

— Ну же, Энлер, думай. Тело исчезло из гроба, церковь установила, что это дело рук богов, по каким признакам, — возбужденно теребил его Найяр. — Скажи еще, у нас нет таких святых. Даже я знаю парочку вознесшихся прямо из гроба.

— Но это было, когда гроб хотели закрыть! — воскликнул Энлер. — Най, опомнись!

Когда-то отец Энлер был дружком юного герцога, сопутствуя ему во множестве проделок, после которых оба выслушивали от Неила часовые речи, всегда раскаивались, а потом вновь творили очередные непотребства. Но в девятнадцать лет Энлер едва не отдал богам душу, схватившись с крестьянами, после того, как заманил внучку старейшины на сеновал. После этого, отлежавшись, он пошел в храм и покаялся, сменив путь воина на сутану священника. Найяр не забыл приятеля, и тот быстро возрос в церковных чинах, и вот уже несколько лет был Первосвященником Таргара, Владыка не возражал.