— Да, — наконец протянул Дискорд. И признал: — Я — поражён.
— Ой! — пискнула Флаттершай. — Мы же не хотели. Теперь он точно-точно обидится.
— Надо было уточнять, какое именно чудовище вы хотите поразить, — наставительно сказал Лорд Дисгармонии.
— Хей, девчата! А ведь теперь здесь только одно чудовище! — заметила Эпплджек
— Упс! — сказал Герцог Анархии за секунду до того, как радужная лента вновь устремилась в полёт.
Вторая каменная статуя упала на траву.
* * *
* * *
*
Селестия
Когда двери открылись и второй раз спасшие Эквестрию героини под торжественный марш вошли в галерею витражей, белая аликорнесса украдкой покосилась на потолок. Но нет, чуда не произошло, потолок всё так же оставался пустым.
Пока практически без участия мозга — тысячелетний опыт правления, никуда не денешься — произносилась торжественная речь, Повелительница Солнца вспоминала прошлый визит этой же команды в этот же зал. И одного наглеца. Принцесса никому бы не призналась, но ей было стыдно за вспышку гнева. Да, освобождение Дискорда и исчезновение Элементов выбили из колеи, ну и вообще, тысяча лет спокойного, без особых врагов — куда там разным чернушным единорогам до божественной силы — правления не сильно способствовали укреплению стрессоустойчивости, да, Аритака с Луной довели до белого каления. Но это же ещё не повод, дабы опускаться до копытоприкладства и понями окна выбивать. И хотя принцессе прекрасно известно, что во время "наказания" Аритака продолжал стебаться и валять дурака, со стороны могло показаться, что это аликорнесса там глупая истеричная девчонка, а жеребец — мудрый взрослый, который просто даёт ей выпустить пар.
А теперь даже прощения толком не попросить. Как и многие простые пони до того, Аритака теперь навечно останется образом в сердце... и каменным изваянием в Саду Статуй.
* * *
* * *
*
Аритака
Что можно делать, по идиотскому недоразумению превратившись в каменную статую? Только уснуть. Уснуть и видеть сны. Тоже каменные. Каменная земля, каменная трава, каменная вода, каменный полумесяц в каменном небе, каменный я сам... даже воздух — и тот каменный. И, само собой, всё неподвижное. Не знаю, сколько времени снаружи прошло, даже оно во внутреннем мире было каменное, но в один прекрасный момент воздух дрогнул, пошёл волнами и превратился... ну... в воздух. И перестал держать одного каменного пони. А в центре моего мирка, на поверхности прудика появилась Луна собственной персоной. Только в образе Найтмары.
— Интересный сон, — оценила она окрестности моего домика, только без домика, и статую имени меня с высунутым языком. Владычица Ночная подумала пару секунд и топнула передней ногой. Зря. По прудику прошлась уже знакомая волна, и вода в нём стала... ну, жидкой. — Бульк! — Хранительница Снов ушла с головой под воду.
А ко мне в голову постучалась умная мысль. Почему только в тот момент, не знаю, наверное, бегала за ломом. Это же мой внутренний мир! Я с ним могу делать почти всё, что захочу.
Так что когда мокрая аликорнесса выкарабкалась на траву, ей в этом помог я собственной персоной. И тут же подвергся нападению с целью удушения.
— Ты всё-таки живой!
— Ненадолго, — удалось всё-таки прохрипеть. — Луна, задушишь же!
Принцесса прекратила меня тискать.
— А я было обрадовался, что хоть во сне двигаться буду... — с трудом отдышавшись, пожаловался я. И тут же поинтересовался: — Как там снаружи? Дискорда вернули на его законное место в саду статуй?
— Вернули, — кивнула Луна. — И тебя тоже там поставили.
— Надеюсь, в образе монстрика? — у меня было очень плохое предчувствие.
— Нет, в твоём обычном виде.
Предчувствие меня не обмануло.
— И что же я там олицетворяю? — как мне помнилось, каждая статуя там что-то значила. — Пижонство?
— Не, обаятельное хамство, — улыбнулась принцесса. — Сестрица, как увидела твой высунутый язык, так и сказала: "Как был хамом, так им и остался..." — уже чуть лучше, но тоже не слишком хотелось бы ближайшую вечность проторчать с такой характеристикой. Хотя, если вспомнить третий сезон, то возможность выбраться у меня будет. — И всё твой стишок "Стало быть добро-то посильнее зла" припомнила.
— А тебе тогда как, влетело? — я устроился на земле, подогнув под себя передние ноги.
— И не говори! — покачав головой Луна, улеглась рядом. — Ворвалась в мои покои, на физиономии выражение "сейчас прольётся чья-та кровь!", с прутом наперевес, поймала меня в телекинетический захват... Я от испуга как начала гнать про паровозы, бороздящие просторы дождевых облаков... — да, сказались мои ночные киносеансы с ностальгией по позапрошлой жизни. — А она со словами "Надо, Луна, надо!" отложила прут в сторону и прочитала получасовую нотацию о правилах поведения и подобающих принцессам манерах, — аликорнесса тяжело вздохнула. — Лучше бы отшлёпала, честное слово, — помолчала немного, а затем продолжила: — А через пару дней уже и ваши статуи доставили. Потом Селестия отметила героинь доской почёта... в смысле новым витражом. И ты там, кстати, тоже есть, в своём окаменевшем виде... — Луна посмотрела на мою мордаху и прыснула. Отсмеявшись, продолжила: — А ещё через пару дней в Кантерлот пришёл забавный лунмо и попытался натолкнуть нас на мысль, что для победы над Дискордом нужно набрать команду матёрых единорогов, затем наложить заклятье стазиса сначала на весь Понивилль, а потом и конкретно на Дискорда...
Часа два мы так болтали, а потом принцесса встала, извинилась, что дела ждут, пообещала навещать ещё и исчезла.
Я поднялся, потянулся, подошёл к прудику и посмотрел на своё отражение.
— А ведь это всё великолепие стало возможным благодаря чужой чакре... то есть магии. А что если попробовать втянуть в себя природную? Терять-то мне, в общем, нечего...
* * *
* * *
*
Луна
Владычица Ночная встала, отряхнулась и с грустной улыбкой посмотрела на каменного пони. Да, Хранительница Снов знала, помнила из прошлой жизни, что обычные пони рано или поздно уходят за-ту-грань, это — судьба и проклятие аликорнов, жить и помнить об ушедших. Недаром рано или поздно крылатые единороги не выдерживают и добровольно отказываются от бессмертия. Но аликорнесса не ожидала, что такая участь и так быстро постигнет первого друга в новой жизни.
Да, Аритака обрадовал, даже в каменном плену не утратив своего духа, но одно дело видеться во сне, где даже самое тесное объятье суть иллюзия, а другое — наяву, когда простой взгляд может согреть. От грустных мыслей даже стало прохладно. Аликорнесса встряхнулась, чтобы прогнать иллюзорный холод... который оказался самым настоящим. Дрожа от озноба, Луна отступила от памятника на десять шагов. Белесая изморось покрыла статую, особенно густо рядом с ноздрями, словно памятник дышал холодом. Потом та же участь постигла постамент и широкий круг травы рядом. А затем раздался тихий треск. По каменной голове от точек рядом с ушами пробежали трещины, достигли шеи, передних копыт. Независимо от них на спине возникли ещё два участка разрушения, от которых разломы побежали к хвосту и задним ногам. И через пару секунд статуя стала выглядеть так, словно её несколько раз уронили с высокой сосны на другую статую.
Аликорнесса запаниковала: памятник готов был рассыпаться на кусочки прямо у неё на глазах. А куда бежать и кого просить о помощи — неизвестно.
Первая песчинка упала со статуи. Луна замерла, не в силах отвести взгляд. За первой песчинкой последовала вторая. Третья... и слой песка разом рухнул на постамент.
Странная туча закрыла лунный диск.
Аликорнесса проморгалась и с трудом заставила себя посмотреть в сторону постамента, ожидая увидеть пустоту на нём. Но вопреки ожиданию увидела знакомый понячий силуэт.
— Клёп мою твать! — раздался опять-таки знакомый голос. — Получилось!
— Аритака! — воскликнула Луна.
Туча разлетелась мелкими облачками, открыв дорогу лунному свету. Бросившаяся было вперёд Владычица Ночная резко затормозила, ибо жеребчик... несколько отличался от своего привычного образа. На его голове, как раз там, откуда начались трещины, выросли рожки, а на спине появились стрекозиные крылья соответствующих размеров. От шерсти исходило розовое свечение, и такая же по цвету дымка переполняла глаза, истекая из их внешних уголков. И вообще, Аритака выглядел так, что принцесса с трудом удержалась от желания его тут же потискать.
— Та-ак, — оценил пони мизансцену. — Похоже, мой режим отшельника... — не договорив, жеребчик быстро обернулся. — Крылья есть, — пощупал голову, заметил упавшим голосом, — рога тоже... — и начал биться головой о постамент. — Кошмар! — после первого удара по граниту побежали трещины. — Кошмар! — трещины достигли земли. — Кошмар! — постамент развалился на две половинки, которые разъехались в противоположные стороны. Не ожидавший такого подвоха Аритака навернулся между ними. — Я стал аликорном! — донеслось из разлома, когда грохот утих.
— Не, не стал, — с сожалением сказала Луна, вскарабкавшись на одну из половин постамента.
— Правда? — с надеждой спросил жеребчик и выпрыгнул на второй обломок. — А я уж испугался, что меня обзовут принцессой миловидности, и... Так, надо бы убрать, пока не поздно, — он сосредоточился. Крылья разлетелись мелкими брызгами, рога втянулись в голову, свечение погасло и дымка улетучилась, открыв обычные серые глаза. — Ну, ты как хочешь, а я — домой, — заявил Аритака, показал язык статуе духа Хаоса и спрыгнул на землю. Махнул копытом Луне: — Ты, это, заходи, если что, — и рванул в сторону Понивилля.
Владычица Ночная улыбнулась вслед другу, расправила крылья и взлетела.
* * *
* * *
*
Глава восьмая
Кошмар без улицы и без вязов.
Твайлайт
Со дня победы над Дискордом минули две недели.
Отвратительные две недели.
Первым кошмаром была церемония награждения.
Торжественный марш, радостные пони, новый витраж с "подвигом". Каким чудом они тогда не выбили разноцветное окно? Ну, Твайлайт остановило тоска в глазах солнечной принцессы, её почти неживой тон голоса и украдкой бросаемые на потолок взгляды. Волшебница ещё подумала, что аликорнесса живёт больше тысячи лет, и сколько друзей, учеников, просто знакомых, "ещё вчера" бывших жеребятами, на глазах Селестии ушли без возврата... Нет, пожалуй, Твайлайт не хотела бы быть аликорном.
И дальше команда пребывала в депрессии.
Даже у Пинки время от времени всё валилось из копыт, порою кобылка просто грустно сидела в уличном кафе, положив голову на стол и безучастно смотрела в пространство.
А уж Флаттершай... у Флаттершай был такой несчастный вид, что даже Ангел жалел "хозяйку" и ухаживал за нею. Сама же пегасочка каждый день носила свежие одуванчики на порог дома Аритаки.
На Рейнбоу смотреть было чуть ли не труднее, чем на жёлтую подругу. Вечно энергичная пегаска впала в глубокую депрессию, почти ничего не ела, всё время ходила по земле, опустив голову и пиная попадающие под копыта камни.
Иногда она останавливалась, смотрела на небо и бормотала себе под нос:
— Эти облака... Глаза бы мои на них не смотрели... Зачем я тогда только погналась, за той тучкой облачком с радужной молнией? И чего я стала слушать Дискорда? Он же врагом был! И каков результат? Команда предана, Аритака в клетке. А затем? Когда заклятье было снято? Мы же... я же сама, своими копытами превратила его в камень! А ещё элемент верности. Как там оно звучало... Кому нужны враги, когда рядом такие друзья...
Эпплджек либо безучастно валялась на сене в амбаре, свалив практически всю заботу о ферме на брата, либо бродила с синей пегаской на пару.
А вот Рарити наоборот ударилась в работу. Только ничего путного у модельерши не получалось.
Даже метконосцы прекратили свою бурную деятельность и тихо сидели в домике на дереве.
У самой же Твайлайт под глазами появилась уже третья пара мешков от переживаний и недосыпа. День волшебница старалась делить с друзьями, а ночь — проводила в библиотеке. Единорожка была уверена: есть заклятье, которое может снять окаменение.
Есть!
И она найдёт его!
Своё, то есть понивилльское книгохранилище единорожка прошерстила за три дня. В смысле ночи. И дальше принялась за королевское. Но здесь возникла проблема: библиотека была не только королевской, но и очень большой.
Единственный, кто остался почти прежним, так это Спайк. Он почему-то был непоколебимо уверен, что его друг и учитель сам со всем справится и сбросит с себя окаменение.
Но вот пошла уже третья неделя безрезультатных поисков. Закрыв очередную книгу и погасив свет, Твайлайт отправилась на станцию. Хорошо, хоть оплату билетов наставница взяла на себя, иначе единорожке грозило бы разорение. Но до станции волшебница по уже сложившемуся печальному ритуалу завернула в сад статуй, просто посмотреть на друга и пообещать, что обязательно расколдует...
На месте Аритаки не было. Лишь расколотый на две половинки постамент и иней, покрывавший камни и траву вокруг.
И как глупая загадка в стиле Дискорда, половинка стишка на ближней половине:
"...взял и ниспровёрг
...дважды добрый бог.
...шлёп его, козла.
...-то посильнее зла"
* * *
* * *
*
Аритака
Смотрите, смотрите, кто это пролетел? Это птица? Это самолёт? Нет! Это — ОН!
Быстрее самой быстрой пули — это не трудно, за отсутствием огнестрела.
Мощнее самого мощного локомотива — а вот это надо проверить: а вдруг?
Дубовее самого толстого дуба... а вот это — чистая правда. Ибо лишь тому, кто дуб дубом, придёт мысль в режиме отшельника срезать через Вечнодикий Лес, да ещё и пытаться лететь при этом. Ну и столкновение с этим самым самым толстым дубом тоже показательно. С меня всего лишь шишка, а с дерева — куча желудей и один древесный волк. Наверное. Уж слишком быстро он обратно залез, буквально взлетел. Может, это был местный Буратино, аки Тарзан одичавший до гориллоподобия? Ладно, пусть его. Вот что интересно. Когда я бью чего-нибудь головой, особенно в режиме стрекозла, то могу на счёт раз... хорошо, на счёт три расколоть немаленький такой булыжник. А вот когда что-нибудь бьёт меня по голове — то страдает именно моя кость! А ещё говорят, нету разницы, что пнём об сову, что сову об пень...
Впрочем, сам виноват, нечего было бегать от Луны, возжелавшей устроить обнимашки в реальности. Как говорится, не бегай от снайпера, умрёшь уставшим. Но мне тогда, после каменного плена, в порыве радости казалось, что энергии просто завались, что могу допрыгнуть до облаков — и почти получилось... хорошо, хоть прыгать и вопить от радости начал, уже отбежав от Кантерлота на приличное расстояние. А то шиноби я там или не шиноби — суть той басни такова, что сотня зайцев кроет льва. В смысле, горожане бы устроили мне чудесатую ночку за своё несвоевременное пробуждение.
Да, надо было сразу сдаваться, когда к моему веселью Луна подключилась. Подумаешь, полчаса потискала бы, а так — очутился на противоположной от Понивилля стороне Вечнодикого Леса. Как говорится, бешеному шиноби сто вёрст не крюк. А вот после обнимашек решил эти сто вёрст срезать через лес. В облике стрекозла, ага. Кстати, стоило поделиться этим планом, как аликорнесса меня предупредила, что в режиме отшельника я становлюсь ещё более привлекательным, и она не затискала меня ещё на постаменте только потому, что была тогда в лёгком шоке. Ну, если такое говорит принцесса с её воспитанием, пусть и подпорченным общением со мною, это стоит учесть. И превратиться только тогда, когда аликорнесса меня не увидит. Это-то я учёл, а вот то, что навыки сверхнизкого полёта наработаны для человеческого тела — учесть мозгов не хватило. И то, что на низкой скорости маневренность оказалась хоть немного, но хуже привычного, тоже ничего не сказало. Ну и втопил на всю катушку. "Носорог плохо видит...", ага, вот только по комплекции до носорога мне очень далеко, что и доказал этот самый дуб.
