— Ещё запаситесь патронами к своему дробовику, вряд ли тамошние мутанты питаются травкой, — напомнил доктор. — И деньги старайтесь особо никому не показывать. На корабле вы будете в полной власти команды и капитана. Я, конечно, постараюсь вас как-то обезопасить, но не знаю, подействует ли.

Способ обезопасить меня доктор Штельман придумал. По прибытии в нужный порт я должен буду написать письмо, которое капитан переправит сюда в следующем рейде, в письме будут условные слова, а ещё моя подпись, образец которой я оставлю здесь. Если капитан доложит, что я по пути вывалился за борт, то у него начнутся большие проблемы, вплоть до виселицы, если в письме не будет условных обозначений, значит, меня захватили в заложники, и писал я под принуждением. Второе письмо я отдам проводнику, когда расстанусь с ним, а попутно сообщу, что доставив его в Веронк и передав его доктору, он получит на руки ещё сто эбенов, приличная сумма должна заинтересовать и хоть немного отбить желание убить и ограбить пассажира.

А я начал не торопясь собирать вещи. Одежду свою я оставил, только отдал портным, чтобы аккуратно зашили. Справились местные мастера на отлично, куртка стала, совсем как новая. Оружейная мастерская занялась боеприпасами. Даниил предложил мне взять магазинную винтовку из своих запасников, всё лучше, чем двухзарядный дробовик, но я, немного подумав, отказался. Руки уже привыкли к одному оружию, да и картечь против мутантов точно будет эффективнее пуль. Взял и остатки своего сухпайка. На той стороне, по слухам, местность довольно густо заселена, имея при себе деньги, вполне можно будет питаться в придорожных харчевнях, но пусть лучше имеется некоторый запас, так мне будет спокойнее. Взял с собой и своё холодное оружие. Мачете отлично себя показало в недавней схватке с хищниками, да и кинжал лишним не будет. Но и помощь оружейников оказалась далеко не лишней. Из своих запасов мне выдали гранаты. Шесть штук. Три классических "немецких", с длинными деревянными ручками, и ещё три "лимонки", правда, без предохранительного рычага. Даниил предупредил, что эти гранаты мощные, из новой партии, с зарядом из динамита, да вдобавок, под тонкой сталью корпуса была намотана рубленая стальная проволока, разлёт осколков у них небольшой, но в радиусе поражения ничего живого не останется. Отличная вещь, карман точно не оттянет.

На второй день доктор Штельман всё же раскопал в своих запасах дозиметр, в который вставили новые батарейки. Обозначения шкалы мне ничего не дали, поэтому, не настолько я грамотный, поэтому он просто начертил на стекле полоски, которых должна касаться стрелка.

— Вот до этого места, — объяснил он. — Можете действовать свободно. Если стрелка перейдёт сюда, то лучше в таком месте надолго не задерживаться, максимум, пара часов, и то лучше не увлекаться. Вот это — предел, бежать следует, не задумываясь.

— А дальше? — спросил я, видя, что на шкале прибора ещё осталась пара делений.

— А дальше, — он невесело усмехнулся. — Дальше можно уже никуда не бежать, если дозиметр показал такую дозу, то времени вам осталось только чтобы доковылять до кладбища.

— Весело, — я вынул батарейки и убрал прибор в мешок. — Надеюсь, что до этого не дойдёт.

— Я тоже надеюсь, думаю, взрыв, если это был взрыв, произошёл не вчера. В хрониках пишут, что Чёрная Гарь известна уже не одно столетие, а потому вряд ли там есть места с такой сильной радиацией. Вообще, большинство радиоактивных изотопов должны распадаться в первые десятилетия, но тут мы ничего наперёд знать не можем.

— Буду водку пить, — сказал я.

— Смысла нет, — раздражённо отмахнулся доктор. — Алкоголь помогает от радиации только косвенно, выгоняет жидкость из тканей, а вместе с ней частично выходят и радиоактивные вещества. Это полезно тому, кто вдохнул радиоактивной пыли или съел заражённую пищу, дозу излучения водка не снижает.

— Понятно.

Подобная информация меня, разумеется, нисколько не успокоила, но всё же придётся через это пройти. Оставаться здесь я не хотел совершенно, какие бы пряники мне за это не сулили. В голове моей прочно засела мысль, что мне следует добраться до места и выяснить, наконец, кто же я такой на самом деле.

Чем больше времени проходило, тем больше меня угнетало понимание того, что я никто. Порой, забывшись, я погружался в воспоминания, на ум приходили картины из детства, родители, школьные годы, пьянки и девушки, драки и любовь, учёба в техникуме, служба в армии. И всё это, как наяву. А потом я спохватывался, что всё это не моё, что всё записано, как видео на безразмерный диск, а теперь я его только прокручиваю в голове, с тоской осознавая, что всего этого никогда не было.

Порой я пытался вспомнить, в какой момент оказался здесь. Выходило, что недавно, всего месяц или два назад. Скорее всего, незадолго до придуманной аварии. Был бы я дома, смог бы поспрашивать соседей, они-то точно скажут, когда я появился, сколько прожил и чем занимался. Вот только поздно уже, а соседи, если я их увижу, запросто возьмут ножи и топоры и попытаются меня убить.

А если всё получится? Что тогда? Оказавшись на поверхности, я снова стану объектом охоты, а это не Россия, это США, более того, штат Техас, известный тем, что там у любого пенсионера припрятан ствол. Уж если они на меня откроют охоту, то можно и не пытаться сопротивляться, только быстро бежать, что в моём положении нереально.

Чтобы хоть немного развеяться, я отправился в порт. Нужно было своими глазами оценить здешний технический уровень и выяснить, на каком корабле я отправлюсь в плавание. У причала кораблей было несколько. Как я и предполагал, всё это были парусники, правда, довольно совершенные, с множеством мачт и сложной системой парусов, позволяющей двигаться при боковом и даже встречном ветре. В голове даже откуда-то всплыли названия: фок-мачта, грот-мачта. В своём придуманном прошлом я любил книги с приключениями, вот и осталось в памяти кое-что.

Знание языка позволило выяснить у портового люда, какой корабль принадлежит капитану Оргу, несколько человек безошибочно указали на самый большой из стоявших в порту кораблей. Корабль имел четыре мачты, двухуровневую палубу, а по бортам торчали из орудийных портов по два ряда блестящих бронзовых пушек с каждой стороны. Любопытства ради, я посчитал стволы. Выходило весьма неплохо. Двадцать семь с одной стороны и столько же с другой. Вот бы узнать, для кого всё это приготовлено? Пираты? Запросто, как раз подходящий исторический период. Надеюсь, в пути не нарвёмся.

Постояв ещё немного у причала и отметив про себя, что море сегодня неспокойное, а на горизонте собираются тучи, я направился на корабль. Думаю, что не прогонят, всё же я ценный пассажир и за проезд уже частично заплатил.

Так и вышло, капитана на судне не было, но он предупредил матросов и назвал им моё имя. Один из них, грузный пожилой моряк с волосам, заплетёнными в косичку и рыхлым бабьим лицом, провёл меня по палубе и показал приготовленную для меня каюту. Номер, понятное дело, особой роскошью не отличался, но тут имелась довольно мягкая кровать, умывальник и даже иллюминатор, чтобы смотреть наружу, стекло, впрочем, оказалось настолько мутным, что даже свет пропускало с трудом. На стене была полка, а на ней закреплён бочонок с питьевой водой, кроме того, меня пообещали в пути кормить и снабжать всем необходимым.

Меня это более чем устроило, я распрощался с моряками и направился по трапу вниз, где, к своему удивлению, встретил своих. Оказалось, что одним из самых ходовых товаров, закупаемых здесь, являются те самые нарезные винтовки, изготавливаемые в мастерской Даниила. Их-то и грузили на борт в больших деревянных ящиках, а следом заносили патроны, упакованные в ящики поменьше. Здесь подобное оружие ценилось на вес серебра, а там, где нет подобного производства, чуть ли не на вес золота. При таком развитии торговли капитан должен быть кровно заинтересован в том, чтобы поддерживать с мастерами хорошие отношения.

Глава четырнадцатая

Отплытие прошло по плану. Провожать меня прибыл почти весь состав нашей диаспоры, во главе с доктором Штельманом и Даниилом, а граф Эйнар, хоть и не смог прибыть сам, отправил Кейна, чтобы тот со мной попрощался. Парень уже отошёл от ранения, но шрам на щеке никуда не делся, сделав его лицо ещё более суровым и жёстким.

Мы окончательно обговорили с доктором вопросы переписки, потом я лично пожал каждому руку и честно сказал, что был счастлив иметь их своими друзьями. Окончательно распрощавшись, я поднялся на борт, а трап сразу после этого убрали.

Паруса на корабле были подняты и надуты ветром, матросы, словно муравьи, сновали туда-сюда по палубе, а капитан, громко ругаясь на непонятном языке и резво жестикулируя, старательно их подгонял. Скоро послышался громкий лязг якорной цепи, а огромный по местным меркам корабль тихо отошёл от причала. Название этого корабля я так и не узнал, на борту имелась какая-то витиеватая надпись, но грамоту местную я так и не осилил, да и шрифт там был такой, что разобрать отдельные буквы никак не получалось.

Я продолжал стоять на палубе, стараясь не мешать работе команды, пока гостеприимный порт Веронк не скрылся из виду, а следом за ним и сам берег превратился в тонкую серую нить, после чего исчез, уступив место бескрайним водным просторам. При виде моря что-то в моей душе колыхнулось, какая-то память, настоящая, та, которую невозможно стереть или заблокировать. Начав перебирать память ложную, я пришёл к выводу, что на море никогда не был, при этом мне всё было знакомо. Запах морского ветра, бескрайний океан, прозрачная вода, в которую было отчего-то нежелательно лезть. Но на этом воспоминания закончились, как я ни напрягал свою память, ничего нового не всплыло. Старые воспоминания? Может быть.

Я вернулся в свою каюту, где меня ждал остывший ужин и, немного поковыряв вилкой макароны с мясом, завалился спать. Копание в себе оказалось занятием утомительным и уже вызвало слабую головную боль. Всё напрасно, пока я не доберусь до своей цели.

Плавание проходило нормально, кормили меня регулярно и сытно, капитан даже подбрасывал иногда бутылочку вина из своих запасов, матросы относились с почтением, а боцман, немолодой крепкий мужик с огромными седыми бакенбардами, неплохо владевший языком (он сам был родом с того берега), регулярно рассказывал разные морские байки.

От него я узнал, что пираты в этих водах водятся и немало, на них регулярно объявляют охоту, отправляют военные корабли, разрушают их базы. Это приносит пользу, но на место одних разбойников, скоро приходят другие, которых не пугает виселица. Морское сообщение неплохо налажено, товарообмен идёт со всеми обитаемыми землями, даже теми, что населены конкретными дикарями, корабли ходят под завязку нагруженные дорогим товаром. Соблазн велик, тем более, что в каждом порту найдутся нечистые на руку купцы, готовые недорого купить заведомо краденый товар. С ними тоже борются, но пока, увы, безуспешно.

Впрочем, успокаивал он меня, не стоит впадать в отчаяние, корабль у них достаточно быстрый, да к тому же неплохо вооружён, количества бортовых пушек вполне хватит, чтобы отправить пиратскую посудину на дно. При этом сами пираты стараются стрелять по своей жертве с оглядкой, им ведь требуется не потопить судно, а захватить товар, абордаж для этого гораздо эффективнее.

Кроме того, на судне есть запас нарезных винтовок с патронами, часть из них предназначена для продажи, остальные капитан велел оставить себе. Есть на борту несколько опытных стрелков, которые ещё до сближения проредят абордажную команду противника. Правда, это накладно, всё равно, что стрелять по врагам серебром, но жизнь дороже.

Проблемы начались ближе к концу плавания, когда капитан заверил меня, что в порт мы прибудем через три дня на четвёртый, а уже там он отправит меня на берег и прикомандирует одного матроса, который отведёт меня к Чёрной Гари. Я заметно приободрился, но решил пока не расслабляться, неизвестно, что именно было на уме у капитана, и как он ко мне отнесётся, получив письмо.

Сначала мы попали в шторм. Начался он поздно ночью и плавно перешёл в следующий день. Дня, собственно, и не было. Тучи так плотно скрыли небо, что свет не пробивался, зато хватало света от молний, что сверкали, не переставая, а раскаты грома слились в один протяжный гул, от которого уже начинали болеть уши. Качка была немилосердная, все предметы в моей каюте были прочно закреплены, но самого меня швыряло в стороны, приходилось крепко держаться за кровать, чтобы не разбиться о стены.

Капитан принял единственно верное решение: убрать к чертям паруса и лечь в дрейф, больше ничего не оставалось. Матросы быстро выполнили все необходимые работы и тоже разошлись по кубрикам. Корабль был целиком отдан на волю волн. Оставалось только надеяться, что мы не слишком сильно собьёмся с курса и не наскочим на рифы, которых в этом месте, вроде бы, не было.

Закончилось это только через двое суток. Утром качка начала успокаиваться, а с рассветом я вышел на палубу и увидел над головой чистое небо без единого облачка. Боцман подгонял матросов, они проворно ставили паруса, корабль возвращался на прежний курс. Капитан появился с опозданием, вид у него был такой, что становилось ясно, что-то сильно пошло не так. Решив не гадать, я просто обратился к нему напрямую. Орг поморщился, но всё же счёл нужным объяснить:

— Мы отклонились от курса, сильно.

— И? Чем это грозит? — подозрительно спросил я. Тон его был очень нехороший.

— Пройдём севернее, потом, уже вдоль берега, скорректируем курс. А теперь придётся проплыть мимо группы островов.

Капитан добавил ещё несколько слов, явно ругательных, из которых я понял, что место плохое и можно нарваться. На кого нарваться, капитан не объяснил, но, надо полагать, на пиратов. Впрочем, он тут же постарался меня подбодрить, сказав, что новое место причала будет значительно ближе к моей цели. Это было слабое утешение, цель ближе, но что толку с того, если в пути меня застрелят?

Язык у капитана оказался поганый. Как он накаркал, так и вышло. Более того, противниками нашими выступили не просто пираты, а какое-то военное судно. Из сбивчивых рассказов боцмана я понял, что порт приписки нашего корабля в состоянии войны с их портом, так что теперь их разбойная деятельность будет проходить по графе "каперство".

Поначалу капитан не придал этому значения. Пираты в этих метах благородно выступали под своим флагом, не "Весёлый Роджер", но что-то похожее. Здесь же флаг был зелёным с узкой красной полосой по центру. Более того, поначалу этот корабль не проявлял по отношению к нам никакой враждебности, просто проходил в противоположном направлении почти параллельным курсом на всех парусах. А потом, видимо, отреагировав на наш флаг (лучше бы капитан его спустил), они стали постепенно замедляться, потом сменили курс и направились в нашу сторону. Стало ясно, что конфликта не избежать.

Капитан, яростно заревев, начал гонять матросов. С палубы убрали всё лишнее, канониры отправились к орудиям, юнги носились с пороховыми зарядами для пушек. А та часть команды, что не требовалась для артиллерийской дуэли, поднимала из трюма знакомые продолговатые ящики. Тут же, на палубе, их вскрывали, после чего полтора десятка матросов, видимо, те самые снайперы, о которых говорил боцман, нагребли себе полные карманы дефицитных патронов. Скоро здесь станет жарко. На всякий случай, я тоже сбегал в каюту и вооружился. Дробовик мой был исправен, а патронов набиралось две с лишним сотни. Дальнобойность у ружья меньше, чем у винтовок, но на ста метрах кого-нибудь достану, это точно. Да и картечь своё возьмёт.