Средневековая история

Этого хватило Лейфу, чтобы метнуть ножи. Один — в Гуннора. Один — в его помощника, который как раз перелезал через борт. И, осторожно завернув так и не проснувшуюся любимую в меха, выкинуть трупы за борт.

Ему не хотелось обрывать минуты счастья. А через несколько часов на корабль начали возвращаться дружинники. И рассказали своему предводителю, что Эйнрик Торсвег ищет свою дочь, Ингрид. Та-де ушла на праздник — и до сих пор не вернулась. Тут вирманин и заподозрил, что дал клятву дочери своего заклятого врага. И тихо спросил у Ингрид, так ли это?

Женщина не отрицала ничего. Только покачала чуть заметно головой.

— Ты забыл? Я была Торсвег. А теперь я вся твоя. Хочешь — бери, хочешь — убей. Я даже спорить не буду. Мне все равно без тебя не жить, лучше от твоей руки сейчас, чем потом, без тебя... все равно умру.

— А ты знала, кто я?

— Нет. Отец меня берег. Я вообще думала, что Эрквиги — это кто-то вроде диких зверей. Глупо...

И Лейф видел, видел в ее глазах — она не лжет. Ни на секунду не лжет. Ни когда отвечала ему, глядя прямо в глаза, ни на секунду не отводя любящего, любящего, боги, взгляда, ни когда вложила тонкие пальцы в его протянутую руку и доверчиво подала ему ножи, зная, что через секунду один из них может вонзиться в ее горло.

Не вонзился. А Лейф понял — на одной земле с Торсвегами ему не жить. Пока не жить.

Что он мог сделать? Оставаться здесь — значило развязать войну. Отец, мать, братья... они могут простить ему женитьбу на дочери старого врага. Но Торсвеги не простят. Ни Гуннора, ни Ингрид. И начнут мстить. Лейф не боялся поединков. Но...

Лучшим выходом было честно признаться во всем родителям — и на время скрыться с острова.

Отец все понял. Одобрил убийство Гуннора. Пристально поглядел на бледную, но прямую как стрела, Ингрид. И улыбнулся.

— Ладно. Давай поговорим без женских ушей. Да и мать пока с невесткой познакомится поближе.

Отец не возражал. Ничуть не возражал. Лейф оставил родным все, что привез последний раз, взял только самое необходимое — и поднялся на корабль. С дружиной они свое добудут.

Вирман кормит море.

С ним на корабль поднялись тридцать человек. Его дружина. С Ингрид — еще девять женщин, которые не собирались разлучаться со своими мужьями на несколько лет. И двенадцать детей. Места в трюме хватило всем.

Все бы удалось, но в море Лейф встретил корабль Эйнрика. С выпуклым алым щитом на мачте.*

* Щит развернутый выпуклой стороной к противнику — бой. Вогнутой — мир, разговор, торговля. Часто вирмане красили щит в два цвета. С выпуклой стороны в красный, цвет крови и боя с вогнутой — в черный — мира, земли, торговли, прим. авт.

И принял бой. Ингрид умоляла не драться с ее отцом, даже пробовала кричать тому, что жена Лейфа, что любит его, но все оказалось бесполезно. Эйнрик первый выпустил стрелу. В дочь. И бил насмерть. Если бы Лейф не успел загородить любимую щитом, она бы сейчас не стояла рядом с ним. Но успел. Загородил, сбил на палубу — и перекинул в руки друга, который оттащил Ингрид в трюм, к остальным женщинам. И принял бой.

Хотя боем это назвать нельзя. Бой — другое. Дружина на дружину, сила на силу... но Лейф словно с ума сошел, увидев летящую в Ингрид стрелу. Такого он никому прощать не собирался. Словно демон наружу выглянул. И Лейф отдал приказ, о котором потом даже не сожалел:

— стрелять зажигательными!

Лейф выиграл только благодаря новой придумке — зажигательным снарядам, за которые заплатил на торгу бешеную цену. Никто не знал, из чего их делают степняки. Но жидкость, заключенная в них, горела даже на воде. Пяти снарядов оказалось достаточно. Корабль Эйнрика вспыхнул, как свечка. Люди — тоже. И дружине Лейфа оставалось только осыпать их стрелами и копьями. Кто-то скажет — нет чести в таком бое?

Но Лейфу было наплевать. Ему надо людей сберечь. А за жену он вообще... мало еще помучился, Торсвег, мало!!!

Людей он сберег. А Ингрид рыдала по отцу три дня. И впервые мужчина ощутил себя настолько беспомощным. Но все проходит. Прошло и это состояние Ингрид. Однажды ночью, когда команда спала, а он стоял свою вахту у правила, женщина подошла к нему и тихонько прижалась щекой к плечу.

— Прости меня...

— За что!? Это ты прости меня. Я знаю, это был твой отец, но у меня не было выбора. Мы все умерли бы там.

— Я знаю. И... я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю. Не оставляй меня. Прошу тебя.

— Никогда.

— Никогда....

А потом они оказались в Ативерне.

И здесь начались настоящие проблемы. В порту Альтвера их никто не ждал. Никому не были нужны вирмане. А надо было как-то устраиваться. Где-то зимовать. На что-то жить...

Кое-какие деньги у Лейфа были. Но надолго бы их не хватило. Можно конечно, выйти в море и ограбить пару кораблей. Но — опасно. Это с Вирмы выдачи нет. А ему предстоит жить в Ативерне. Хотя бы пару лет. И не хотелось бы наживать себе лишних проблем.

В 'Свинью и собаку' они зашли случайно. Ингрид попросила пополнить запасы лекарственных трав. Лейф согласился. Они вместе погуляли по ярмарке, а потом решили перекусить в трактире. И зашли... на свою голову.

Ингрид, любимая, родная, единственная, что ж теперь, если Флейна создала тебя прекрасной, как солнышко? Если бы родители тебя не прятали — женихи бы дом в осаду взяли!

Когда наглый молодчик начал вязаться к Ингрид, Лейф едва не взвыл с досады. Видимо, придется быстро сниматься с якоря и уходить. И то... могут и погоню послать. А снаряды закончились. Осталось две штуки. Этого мало, ужасно мало...

Спасение пришло совершенно неожиданно. И имело вид толстой женщины в розовом платье.

* * *

А что это там за шум?

От решения глобальных проблем Лилю отвлекли звуки начинающегося скандала.

Лиля огляделась. Арт и охрана сидели за столом. Шерл у стойки договаривался с хозяином о комнатах. А шум...

Шумели двое.

Лиля ахнула, прижимая руки к щекам.

Один был типичный вирманин. Высокий, светловолосый, мощного телосложения. За его спиной пряталась такая же светловолосая красотка, при виде которой Лиля только вздохнула. Прелесть, что за фигура. Не девочка — конфетка. Плейбой с его тяп-моделями курит в уголочке. Рядом с ними с самым решительным видом стоял еще один вирманин. Товарищ по оружию?

А противостояли им три... 'золотых молодежника'. Иначе и не скажешь. Вот сколько миров, сколько обычаев, а детки разных 'крутых папаш' во всех мирах одинаковы. Как плесень и глисты. Одинаковые выражения лиц, одинаково наглое поведение, вседозволенность и никакого понятия о хорошо просоленных розгах. А надо бы.

И кто сказал болванам, что они — неприкосновенны?

— Это сынок мэра, — услышала Лиля краем уха разговор за соседним столиком. Кажется, персона была достаточно известна и доставляла кому неприятности, а кому и бесплатные развлечения. Ага. Сын мэра. Ясно. И здесь дети власть имущих ведут себя по-хамски.

— А с ним?

— Его приятели. Тож блаародные...

Женщина фыркнула. Вот-вот, бла-ародные, точнее и не скажешь. И прислушалась уже к ссоре.

— Ты, щенок... — рычал вирманин.

Лиля была с ним полностью согласна.

— Ты, холоп, лучше оставь эту шлюшку с нами и убирайся. Если она захочет, то вернется к тебе. Но вряд ли! Ей понравится с настоящими мужчинами, — отвечал 'сынок мэра'. — И вали отсюда, быдло! Тебе здесь не место! В свинарнике...

Лиля поглядела на вирман, сжимающих рукояти мечей. На сынка мэра. На бледную, как смерть, красотку.

Обежала взглядом таверну. Упс...

А это кто? Стражники?

Буквально через два стола от нее сидели, выпивали и закусывали несколько человек в плащах красно-синего цвета.

Женщина взмахнула рукой, подзывая Арта. За одним столом с ней слуги сидекть не могли — не ровня-с... Поэтомцу сидели в отдалении и ждали ее знака. Арт не заставил себя ждать. Подлетел — и поклонился.

— Это стража? Красно-синие?

— Кажись, да, госпожа...

Тогда понятно, почему эти трое придурков еще живы. То, что еще ничего не развернулось — это ведь чисто потому что здесь стража. Вот местная молодежь и оборзела. Вирман двое, если начнется заварушка, их тут как пить дать положат, они не могут этого не понимать... А что с девчонкой будет? Блин да что ж я за скотина! Девчонке лет шестнадцать, она перепугана до истерики.... Здесь, если это не остановить — такой половецкий перепляс сейчас начнется, что никому мало не покажется, не-ет... и вообще — это профи. Военные.

И женщина принялась выползать из-за стола.

— Госпожа, вы куда? — забеспокоился Арт.

Лиля только отмахнулась. Еще отчитываться она ни перед кем не отчитывалась!

— Потом объясню.

Ухватила одной рукой кувшин, а второй горшок с похлебкой — и зашевелила ногами.

... тебе место в хлеву рядом со свиньями, — закончил свою блестящую речь 'арыстократ'.

Лиля прицелилась.

Плюх!

Похлебка из горшка равномерно распределилась на всех трех молодчиков. Следом полетел горшок, разбившись об голову неизвестного спутника сынка мэра.

Парень охнул и осел на пол. Представитель золотой молодежи и его оставшийся спутник повернулись — и получили в лица винный душ.

— Остыли, болваны!? — ледяным тоном осведомилась Лиля. — А теперь отвечайте, как вы смеете затевать безобразную ссору в присутствии графини Иртон!? Вас что — на конюшне воспитывали!?

Она отлично знала, что видят перед собой парни. Пропыленную и грязную, но все же дорогую одежду. Аристократическое лицо (у крестьян нет шанса ТАК отожраться, разве что с голоду опухнуть). Дорогие изумрудные серьги в ушах. Перстень с графской короной на руке. Золотой с изумрудами обручальный браслет.

И потом, она действительно графиня, так что преимущество на ее стороне. А уж ставить на место таких дураков с претензиями она умела и в своем мире.

Парни наливались дурной краской и готовились ответить. И Лиля заговорила, на долю секунды опередив их.

— Если бы мой сын вел себя так, я бы выпорола его на конюшне. Выйдите вон и не возвращайтесь, пока не научитесь пить, а не нажираться до скотского состояния. Или я прикажу этим вирманам выкинуть вас отсюда. И они исполнят приказание графини Иртон, которая желает отдохнуть с дороги.

На плечо Лиле легла массивная лапища.

— С удовольствием. Прикажете выкинуть их отсюда, госпожа? — низкий басовитый голос прогудел тетивой лука.

Лиля на миг задумалась. Даже не оборачиваясь, она знала — это один из вирман.

— Господа, у вас два выхода. Либо вы забираете Это, — тонкий (ладно, пока еще пухлый, но ведь худеем же!) палец указал на третьего желающего развлечений с дамами, — и убираетесь отсюда, либо вас выносят на носках сапог. По моему приказу. Что вы выбираете?

Даже не поворачивая головы, она знала — за ней встали оба вирманина. И двое молодчиков отлично поняли, что никто им не поможет. Выкинут. С огромным удовольствием!

Смерили всех злобным взглядом, подхватили своего друга — и вылетели за дверь. Но на пороге сынок мэра обернулся.

— Вы мне...

Лиля не глядя протянула руку назад.

— ...за это...

Рука сжалась на глиняном стакане.

— ответи...

Бамц!

Стакан разбился точно над головой парня, осыпав его осколками. 'Униженный и оскорбленный' шарахнулся, поскользнулся и неловко взмахнув руками, уселся на задницу прямо на пороге. Грянул хохот.

Молодчик побагровел, дернулся, вскочил и вылетел вон.

Лиля довольно улыбнулась.

Еще бы. Один вопрос — когда злобные вирмане нагло наехали на бедненьких и беленьких аристократиков. Это — одно. Гуляли себе приличные мальчики, понравилась им девочка, они вежливо предложили, а тут агрессоры с мечами... В таком раскладе вирманам приходится солоно и кисло.

С ее вмешательством ситуация приобретает другой расклад.

Знатная дама желает и изволит вкушать ужин с дороги. Тут трое наглых хамов начинают при ней безобразный скандал, мешая жить и дышать. И дама запускает в них кувшином. А когда они не унимаются, приказывает отдыхающим тут же вирманам обеспечить ей покой и тишину. При этом раскладе вирмане вообще не при делах. Разве что повиновались графине. Ну так почему бы нет. Не холопке ж?

А чтобы закрепить вторую версию.

— Трактирщик! Извольте больше не нарушать мой покой подобными скандалами! Всем вина за счет графини Иртон!

Все радостно загомонили. За плечом Лили кашлянули.

— госпожа...

Лиля обернулась и увидела того вирманина, с которого все началось. М-да. Арни Шварц нервно курит в сторонке. Этакий лось любого в блинчик раскатает, свернет обратно и сожрет без соли. Выше ее сантиметров на тридцать, мышцы так и ходят под кожей, лицо со шрамами, но голубые глаза на нем — живые и умные. Нет, этот парень кто хотите — убийца, головорез, пират, но не дурак. И Лиля дружелюбно улыбнулась ему.

— Лилиан Иртон. Графиня Иртон.

— Лейф Торвальдсон. Из семейства Эрквиг.

— Рада знакомству. Надеюсь, у вас больше не будет проблем с этими наглецами?

— Надеюсь, что нет.

— Если что-то случится — можете рассчитывать на мою помощь. Терпеть не могу таких уродов. Я буду тут еще несколько дней. Но на вашем месте я бы тут не задерживалась.

— Я последую вашему совету, госпожа.

— Графиня Иртон. Вы можете найти меня в этой таверне. Пожалуй, я сниму здесь комнату на пару дней.

Лейф поклонился еще раз и ушел, уводя с собой девушку.

Лиля готова была себе руки кусать.

Вот перед ней стоят военные. Профи. А она — НИЧЕГО!!! НИЧЕГО не может! Пригласить их на службу? Или как?

Если и не откажутся — все равно, это не то. Не так...

Такие будут служить, только если будут уважать. А ее-то уважать пока и не за что.

Черт, черт, черт!!!!

Лиля еще раз улыбнулась, благосклонно кивнула и отправилась к своему столику.

Как выяснилось — ненадолго.

* * *

Дети — существа отвратительные. На редкость.

Глядя на маленькую Миранду Кэтрин Иртон, так думали два человека из ее свиты.

И у обоих были свои дела в Иртоне. Вообще-то их послали с малышкой — зачем?

Лечить. Учить. Развлекать и оберегать в дороге.

Но малявка вела себя так, что даже у сердобольных камеристок и нянюшек к вечеру появлялось только одно желание — сунуть ее головой в выгребную яму. Все остальные проходили эту ступень примерно к обеду.

Соплячке было плохо — ВСЁ.

Погода отвратительная, холодно. Дайте одеяло!

Нет, жарко, двигайтесь побыстрее!

Качает! Давайте помедленнее!

Я проголодалась! Остановитесь!

Где моя любимая кукла (шкатулка, платье, бантик...)!!!???

И так по двадцать раз на дню!

К концу дня выматывались все. Соплюшка, видите ли, была недовольна расставанием с отцом. И решила всем показать, что она не кто-то там! Она — Миранда Кэтрин Иртон, графиня!

А графинь розгами драть, увы, не положено. Отец особо предупредил, что если ребенок хоть словом пожалуется...

И отнял у сопровождающих единственный рычаг воздействия на мелкую гадючку!

Справедливости ради, Миранда не пакостила. Но вот капризничала — по полной. Учиться даже и не собиралась. И учителя с ужасом предвкушали момент отчета у графа. А ведь впереди ждала еще и графиня.