Силь (обновлённый вариант)

Ты всех их порубал, и отдохнуть присел:

Ты сам себе маньяк и сам себе певец -

Еще раз победил, и сам себя воспел.

Песня, прерываемая взрывами хохота, закончилась — и довольный гном принялся раскланиваться под гром аплодисментов. Вдруг он застыл во время очередного поклона — без видимой причины, и медленно, очень медленно принялся разгибаться, и на его лице застыла маска ледяного спокойствия, под которой Дон почувствовал — что-то необычное... Страх? Не может быть! Но тем не менее — так было.

Кто же тебя напугал? Уж не скрип ли входной двери? — Дон перевёл взгляд с гнома в направлении входа — и замер.

У входа молча стояли трое. Людей. И позолоченный доспех надменного юноши в центре троицы рассыпал по таверне яркие блики. Дон расплылся в широкой ухмылке.

— А рыбка-то попалась на крючок, — шепнул он гному. — Узнаёшь эту надменную физиономию? Тот, в центре — племянник старосты. Сейчас мы их...

Дон резко замолчал. Гном, не ответив, мелкими шажками отступал назад, судорожно шепча себе что-то под нос, и Дон с ужасом понял, что он готовит какое-то заклинание. Дон перевёл взгляд на Миралиссу — и его вновь пронзила игла ужаса. Эльфийка, не отрывая остановившегося взгляда от троицы, пятилась назад, делая левой рукой сложные пассы, от которых на руке оседал иней — так, что рука полностью побелела. Да что же их напугало-то? Дон неоднократно сталкивался с этой троицей — племянником старосты и его двумя самыми верными прихлебателями, причём сталкивался, когда троица входила в состав куда как большей группы, а он был один и без оружия... В последний раз, когда их свели Дороги Судьбы, Дон не получил ни царапины, а вот племянничку пришлось лечить сломанную в двух местах руку. Это же не бойцы! Тут они достигли линии столов — и Дон расширенными от удивления глазами увидел, как столы и стулья, оказавшиеся на пути парня слева, буквально разлетаются с его пути, причём ещё до того, как он до них вообще дотронется! Дон видел такое только один раз — когда старенький маг демонстрировал своё заклинание, окружавшее его сферой, непроницаемой ни для каких физических воздействий. Но то был маг — магистр, кстати. А у этого щенка откуда это умение?

Парень, движущийся справа, вдруг легко, походя, задел рукой тяжёлый стол — и раздался треск, по столешнице зазмеились трещины. Понятно, у того — магическая защита, у этого — сверхсила... Да, староста точно всё рассчитал — даже против этих двоих шансов у нас немного. А племянник старосты, с наглой торжествующей улыбочкой направляющийся прямо к Дону — чем же он знаменит? Тотчас же Дон получил ответ.

Гном закончил бормотание, взмахнул рукой — и тяжёлый глиняный кувшин, словно стрела, взмыл со стола и полетел в лицо племяннику — да что там как стрела, вдвое, втрое быстрее стрелы! Племянник остановился и сделал небрежное движение рукой, словно отгонял надоедливую муху — и поймал кувшин за ручку. Покрутил его, оглядел со всех сторон... и вдруг кувшин, с треском разрывая воздух, рванулся в сторону гнома.

Только тренировки с эльфами, когда приходилось учиться отбивать поток стрел, которыми тебя осыпает эльфийский лучник, позволили Дону вообще увидеть бросок и дёрнуться наперерез — но даже Дон успел едва задеть кувшин рукой. Впрочем, этого хватило, чтобы кувшин немного изменил траекторию и не попал гному прямо в лицо, куда его направил бросок племянника. Кувшин прошелестел возле самого уха гнома, взлохматив тому волосы, и ударил в стену, пробив в деревянной облицовке приличных размеров дыру. Дон потёр ноющее от удара о кувшин запястье и обратил взор на издевательски улыбающегося племянника.

— Что, всё тренькаешь на своей тарахтелке? — издевательским тоном спросил тот, глядя Дону прямо в глаза. Дона невольно передёрнуло от невыразимо веющей в багровой глубине зрачка ненависти, желания убить — но предварительно помучив... долго помучив. А племянник продолжил:

— Надеешься с её помощью победить меч? — и, выхватив меч из ножен, описал вокруг себя сферу, состоящую из сплошных бликов — меч двигался настолько быстро, что эта сфера казалась сплошной.

Он же движется на порядок быстрее меня, — стрельнула предательская, трусливая мыслишка. — Пусть он совершено не умеет сражаться, пусть его меч — барахло, а не меч, пустая, разукрашенная золотом и каменьями железка, бесполезная для настоящего боя, — за счёт скорости он меня зарубит, как неподвижное чучело!

— Может, сразишься со мною с помощью этой побрякушки? — продолжил издеваться племянник. Приятели поддержали его радостным гоготом.

— И сражусь! — решился Дон. — Давай! Ты с мечом — против меня с лютней!

Гогот стал громче.

Дон, милый Дон, что же ты задумал? — размышляла Миралисса, судорожно готовя набор заклинаний. Готово! Взмах руки — и Снежная Стрела устремилась к надвигающемуся на эльфийку человеку, с пути которого разлетались столы и стулья.

Стрела почти достигла его... и погасла, заставив сферу на мгновение воссиять молочно-белым светом.

— И это всё? — издевательски улыбнулся человек. — Сквозь эту защиту не проникнет ничто — зато я смогу проникнуть кое во что... — он плотоядно посмотрел на девушку и облизал губы — так что ту передёрнуло от омерзения.

В этот момент Дон заиграл на лютне и запел — искрящийся молодостью, свежестью, весной — сияющий голос:

Отгремел пир честной, всех гостей свалил хмель

Лишь остались сидеть воин и менестрель

Менестрель тихо пел, струны перебирал

Обратившись к нему, храбрый воин сказал:

"Коль остались вдвоём мы с тобой в этот час

Порешим же в бою, кто сильнее из нас!"

Но в ответ менестрель ничего не сказал,

Лишь на пламя смотрел, да играть продолжал.

Застыли, голубчики, замерли как вкопанные! — напряжённо размышлял Дон, — Пока — потому что вам просто это нравится, вы предвкушаете... Подождите!

"Отчего, менестрель, не берёшь в руки меч?

Или, струсив, решил ты себя поберечь?

Что мне песни твои, много ль проку в словах?

Коль не трус, покажи себя в ратных делах!"

Не ответил певец и с минуту молчал,

Лютню в руки он взял и, поднявшись, сказал:

"Что же, пусть будет так, мы сразимся в бою -

Ты возьмёшь в руки меч, а я песню спою.

А вот здесь проняло! Дёрнулись, зашевелились... поздно!

И пусть нет у меня ни ножа, ни клинка

Моя песня, как сталь, остра и звонка.

Сила слов велика, песней можно убить

Рассказать обо всём и в своём убедить.

Ей великая власть над сердцами дана

И сильнее меча в битве будет она"

Он ударил по струнам и песню запел

Воин словно застыл, меч поднять не сумел.

Застыньте же и вы! Оставьте неведомым образом приобретённые "способности" — ох, знали бы вы, чем придётся расплачиваться за ЭТО — бежали бы без оглядки. А теперь — верните то, что не ВАШЕ, что вам дали!

Он не верил ему, но руки не поднял

Лился дивный мотив, волю злу не давал

"Ты меня победил" — воин тихо сказал

И, качнувшись, у ног менестреля упал.

Звук струны оборвался. Дон усилием воли справился с охватившим всё тело приступом пронзительной слабости — приступом, знакомым приступом, охватывавшим его всегда после использования Песен Силы — в первый раз там, во время бойни рядом с королём Эльвингом. Проморгавшись, он увидел искажённое яростью лицо племянника, движущего руку с мечом поначалу медленно, потом всё быстрее, быстрее... Дон, даже не вынимая меча шагнул тому навстречу, понимая, что если Песня Силы не помогла, то и меч не спасёт... На него падал и не мог упасть меч племянника, падал не спеша, медленно... Медленно? Значит, медленно!

Дон без особых усилий поднырнул под удар, захватил кисть племянника, удерживавшую меч, и спокойно, как на тренировке вывернул её, разрывая связки, заставляя того скорчиться от боли и выронить меч, а второй рукой схватив противника за горло. Не удушая — а слегка придушив. Чтобы почувствовал.

Как там у друзей дела? — молнией сверкнула мысль.

Дон обернулся и успел заметить, как парень, подскочивший к гному, попытался ударить того в лицо, но его кулак утонул в огромной ладони гнома, погасившего таким образом удар. Гном аккуратно взял противника за ногу и швырнул в стену — в то самое место, куда ударил кувшин. Парень оказался прочнее и пробил дыру в стене не в пример большего размера. В этот самый миг раздалось шипение, и с заиндевевшей руки Миралиссы сорвалась Ледяная Стрела. Мощное заклинание легко разбило защитную сферу парня, надвигавшегося на Миралиссу, на осколки, и обратило того в ледяную статую. Парень не успел не то что среагировать — а даже стереть мерзкую ухмылку со своих губ. Миралисса подошла к статуе, и с омерзением пнула локтем прямо в отвратительную ухмылку, заставив статую разлететься ледяными брызгами.

Племянник заскулил, увидев такую быструю и жестокую расправу над его соратниками.

— Ну что, хочешь оказаться на их месте? — встряхнул его Дон. — Или, может быть, расскажешь, что вы там замышляете со старостой?

— Расскажу, всё расскажу! — заверещал племянник. — Мой дядюшка — староста, этот негодяй и предатель...

— А ты тогда кто? — картинно изумился гном.

— Я... хотел обо всём рассказать! Но не успел! Вы набросились на меня, как...

— Да мы ещё не набросились, — принялся засучивать рукава гном. — Но если ты настаиваешь...

— Нет, нет... Не надо!

— Тогда рассказывай, да поживее! И — только факты!

— Староста договорился с орками, — затараторил племянник. — Он впустит в город небольшой отряд орков, а потом убедит собравшихся на площади людей перейти на сторону орков. И этот отряд вместе с убеждёнными захватят то, что им нужно!

— А что им нужно?

— Ну, городскую казну и винные погреба, наверное, — мечтательно закатил глаза племянник.

— А как ты обрёл такую ловкость, племянничек? — вдруг спросил гном.

— Это мне дал один... одно... В общем, он... оно... с орками пришёл! Пришло. Такой невысокий, в чёрном плаще... И — подействовало! Но не совсем... У, проклятый обманщик!

— А как твой дядюшка планирует убедить людей? — вмешалась в допрос Миралисса, для убедительности поигрывая мечущимся вокруг руки ледяным облаком.

— Не знаю, — заныл от ужаса племянник, стараясь отодвинуться от неё подальше. — Оркский шаман ему поможет, точно! Он говорил дядюшке что-то о... говорил о...

Племянник вдруг дёрнулся, глаза его расширились от невыразимого ужаса. Он хотел что-то сказать, но не смог, лишь несколько раз судорожно сглотнул и застыл безвольной куклой в руках Дона. Дон уложил его на стол, приложил ладонь к шее.

— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотал он. — Он... он мёртв.

Ладонь эльфийки тотчас же оказалась на груди племянника.

— Нет, — покачала она головой, подняв полные печали глаза на Дона. — Он не просто мёртв. Он — хуже чем мёртв. Это зелье... Проклятое зелье... Оно выпило из него не только жизнь.

— А что ещё? — потрясённо спросил Дон.

— Душу. — Миралиссу, прижавшуюся к нему, сотрясала крупная дрожь.

Седьмая глава

— Мы почти пришли. Вход на площадь — за тем поворотом, — Дон, держа эльфийку под руку, оглянулся и с некоторым раздражением добавил: — Грахель, дружище, ты не можешь двигаться чуть быстрее?

— Иду, иду, догоняю! — пробормотал гном, ускоряя движения своих коротких ножек.

— Мало того, что мы ждали, пока ты набьёшь свой мешок дополна, — всё ещё хмурился Дон.

— Это стратегические запасы продовольствия, — воскликнул гном, действительно пошатываясь под тяжестью навьюченного на него мешка.

— Как ты сказал — возьмёшь пару кусочков хлебушка на чёрный день? — подмигнул ему Дон.

— Конечно! — воскликнул гном, отдуваясь. — И пару-тройку фунтов колбаски, чтобы хлебушек таким пресным не казался. И копчёный окорок — чтобы колбаска казалась вкуснее. И немножко буженинки — для пикантности...

Дон молча развернулся и ускорил шаг. Гном плёлся позади, стараясь его догнать, и не прекращая бормотать:

— И свиной окорок — не пропадать же добру? И десяток жареных цыплят — чтобы им скучно не было. И небольшой бочоночек пивка — не оставлять же его?...

Гном выдохся и на некоторое время замолчал, набирая воздуха для новых словоизлияний.

— И это всё? — саркастически поинтересовался Дон.

— Как это всё?! — восклицание гнома, успевшего перевести дух, сотрясло стены. — Как же это — всё? А КОМПОТ?!

Тут рассмеялись все, даже Миралисса. Дон с облегчением вздохнул и украдкой показал гному большой палец — радуясь, что предыдущая сцена, столь тяжко воспринятая Миралиссой, перестала стоять над её душою.

— Похоже, в харчевне просто ничего не осталось, — всё ещё смеясь, подлила масла в огонь Миралисса.

— Как это не осталось? — не выдержал гном. — Да там осталось... там осталось... Сейчас подумаю, что же там осталось — ведь должно было хоть что-то остаться-то...

Вдруг Дон резко остановился и поднял руку — и гном с эльфийкой так же замерли и замолчали, затаив дыхание. До них донесся шум бурлящей толпы, и чей-то голос, определённо усиленный заклинанием, что-то громко, но пока неразборчиво вещающий.

— Проклятье! — выдохнул Дон. — Похоже, мы опоздали. Там уже... началось.

— Но полдня ещё нет, — возразила эльфийка. Дон не стал спорить, эльфы вообще лучше чувствуют время...

— Значит, они начали раньше, — Дон проверил, легко ли меч выходит из ножен.

За поворотам их взорам открылись ворота, выводящие на площадь, возле которых стоял стражник с копьём — который, увидев приближающуюся компанию, взял копьё на изготовку. Дон размашистым шагом летел к нему, а Миралисса приостановилась — она явно видела этого человека где-то... И совсем недавно. Но где же? В харчевне? Вроде нет, это поздно... Во время схватки у ворот? Нет, рано...

Но я не могла спутать, — подумала она. — Люди друг от друга сильнее отличаются чем гномы или даже мы, эльфы... Это следует из их природы — скале нужны тысячелетия, чтобы измениться, реке — месяцы, а небу — достаточно нескольких ударов сердца... Вспомнила!

— Дон, подожди! — вскрикнула эльфийка без особой надежды, хорошо понимая, что ни один из её соплеменников и не подумал бы останавливаться, идя в бой, из-за возгласа вздорной женщины... Но Дон оказался из другого теста — он резко остановился и рывком обернулся к ней.