Хотя вот тут и не совсем было ясно, так как я не знаток в делах разведки. Военный агент по моему представлению именно тот человек, которому в обязанность вносится подобная деятельность. Он координатор шпионской сети. Ну, хорошо, может, и не до конца понимаю всю эту кухню, но резидентом-то..., почему бы ему и не быть. Я счел за лучшее предположить: оба брата прекрасно разбирались, какая именно работа для них была основной. Скрытая от внешнего наблюдения деятельность как раз и заключается в развертывании агентуры на территории противника с территорий своих союзников. Читая мемуары братьев нетрудно понять — так оно и было. И насколько я помню из прочитанного, еще в конце 1915 года, при личной аудиенции царя с Павлом Игнатьевым, ему поставлены конкретные задачи, а именно: наладить обмен информацией с разведслужбами других стран — союзников России и создать агентурную сеть русской военной разведки в Германии и Австро-Венгрии.
Мне это известно, я уже упоминал, что оба брата оставили потомкам свои мемуары, и хоть там недостаточно полно изложено, каким образом они выполняли подобные поручения, но что-то уразуметь я был способен и свою точку зрения на происходящее имел. Предложение графа воспользоваться связями брата как раз отвечало моим планам. Других подходящих для моих намерений людей, которых чуть-чуть хотя бы знал, я пока не наблюдал рядом с собой.
Меня смущали сведения, почерпнутые в мемуарах о том, что они с братом в дальнейшем поссорятся. А Павел даже будет стрелять в него, подписавшись под решением офицерского комитета о смертном приговоре для Игнатьева старшего, обвинив последнего в переходе к большевикам и нежеланием отдать деньги на нужды белого движения. Естественно не стал говорить об этом графу. Зато помня из прочитанной его книги, что причиной ссоры было не только разные понятия о служении Родине, но и такой нюанс, как отказ сына помочь матери в материальном отношении по прибытию ее из большевистской России во Францию, постарался данный факт заранее сгладить и как-то урегулировать.
Подоплека была в Игнатьеве старшем. Он, не решаясь снять с банковских счетов деньги, которые считал не принадлежавшие никому кроме официально признанного другими государствами правительства России, не мог пойти на поступок, порочащий его достоинство. Не решился снять даже копейку, ни на свои нужды, ни родни, а уж тем более на поддержку белого движения. Павла подобное жлобство возмутило, он в этом плане был прагматичней, да и уверенность в том, что генералы, воюющие против большевиков, и есть русское правительство, и деньги просто необходимо отдать на их нужды для него было абсолютно очевидным решением. Именно разность в понимании своего места в событиях сыграли роль в их появившемся противостоянии.
Я постарался внушить своему собеседнику, что в связи с предстоящей революцией в октябре этого года и прихода к власти большевиков все, кто имел хоть какие-то сбережения на счетах Российских банков, потеряют их, причем порой вместе с жизнью. По мере моего дальнейшего рассказа недоверчивое выражение лица графа изменилось, оно окаменело и напоминало маску злого арлекина. Такое же контрастное — белое с черным. Я его понимал. В одночасье лишится всех материальных благ без всяких компенсаций, остаться без средств существования, превратиться из некогда благополучного человека в нищего..., не всякому по силам принять такой удар спокойно.
— Под одну гребенку, причешут так, что останется только в гроб ложиться. Жить станет веселее, но очень трудно будет выжить....
— Как такое возможно? — перебил меня Игнатьев. Это что же выходит, наша семья в благодарность за неустанный труд на благо отчизны получила в свое пользование земли, на них построены усадьбы, кто-то из моих родных занимается и сегодня производством необходимых для жизни предметов общего пользования... И все это нам предстоит потерять? Нажитое честным неустанным трудом на протяжении длительного времени?
— Я понимаю ваше недоумение Алексей Алексеевич, и я не сторонник подобного развития дел. Вопрос отъёма материальных ценностей у бывших владельцев, не что иное, как чистый грабеж, совершаемый незаконным путем. Но власть в стране захватят люди, которые планируют уничтожить старые понятия о мироустройстве, и ради этого поставят с ног на голову или, наоборот, с головы на ноги все, что когда-то было ценным и незыблемым. Ваше нежелание принять новые правила проживания в этом мире для них не важно, пустой звук. Не больше. Даже в их песнях будут звучать слова: "разрушим все до основания", посчитают так проще и легче построить что-то новое и светлое. Все будет, как я вам рассказываю, я не утрирую, поверьте. Они разрушат все, что вам дорого в этой России, церкви и те снесут, даже фундаментов не оставят, заберут материальные ценности у богатых, заставят работать на них почти бесплатно всех, кто раньше жил на дивиденды и прибыли от имений, предприятий, банковских вкладов. Итогом всей вакханалии станет то, что Россия окунется и надолго застрянет в непролазной грязи. Предстоит жуткая неразбериха, причем во всем. Кровавая истерия захлестнет каждого человека в стране. Содом и Гоморра покажутся мелкими неприятностями по сравнению с будущим нашей с вами Родины. Никто не останется в стороне. Именно поэтому я советую вам каким-то образом заставить вашу матушку продать имущество, и, собрав все ценности выехать сюда, во Францию, благо пока есть возможность сделать это. Дорога сложная, и сборы предстоят нелегкие, убедить в необходимости подобного шага еще труднее. Предсказать, опираясь на мои знания будущего, что они вскоре так и так переедут сюда нельзя, просто вам не поверят, сами понимаете почему. Но как-то выкручиваться надо. Ссылайтесь на свои знания, вы по долгу службы можете, сделав выводы из всего происходящего в мире предсказать и убедить в необходимости совершить трудный для семьи шаг в неизвестность. Упирайте именно на них, говорите о сложной политической обстановке в мире и на то, что они могут лишиться всех средств, а значит и нормального существования в дальнейшей нелегкой жизни.
Игнатьев попытался перебить меня и что-то сказать, но я не слушал. Продолжал нагнетать ситуацию, считая крайне важным добиться от него согласия повлиять на судьбу семьи и близких ему людей. Мне нужны оба брата, нельзя допустить ссоры между ними.
— Большевики все отберут. — Взмахом ладони придержал рвущегося что-то сказать собеседника. — Хорошо если живыми останутся ваши родные в этом хаосе. Изыщите возможность переговорить с ними или хотя бы написать письмо. Поторопитесь, времени остается очень мало, убедить трудно, но надо обязательно. Поверить в подобный конец своей страны даже для вас представляется невозможным, а для многих, в том числе и членам вашей семьи, вообще дикостью покажется. Используйте все свое влияние, попробуйте привести в качестве примера Французскую историю, ведь подобное творилось и здесь, многим аристократам пришлось покинуть родные места в поисках убежища от распоясавшихся революционеров, получивших в руки власть.
— Да, вы правы, даже не зная мою маман, вы угадали, она твердо уверена в незыблемости монархии в России, ей и в голову не придет, что грядут великие перемены, даже произошедшая февральская революция не смогла низвергнуть ее уверенность. И я, честно говоря, не знаю, каким образом все это обставить....
Полковник немного помолчал, видимо обдумывая будущие действия, затем приняв решение, продолжил разговор:
— Исходя из ваших ужасных предвидений и советов по поводу будущего моей семьи, вновь хочу поднять вопрос о необходимости рассказать брату историю перемещения вашего сознания. Уверен, он не сразу, но поймет и проникнется. В этом мы с ним схожи. Такой же увлекающийся человек, как и я. Немаловажным фактором для привлечения к тайне вижу его возможность посылать гонцов в Россию. Мне частенько приходилось пользоваться его услугами, телеграфу подобные высказывания доверить не могу. Никакие шифровальные коды не помогут сохранить секреты, да и о каких шифровках может идти речь в общении с родными. Только письма, а они сегодня идут очень долго. Мы об отречении царя от престола и то узнали из газет французских, причем не в тот же день. Телеграфом пришло сообщение гораздо позже, вместе с предложением принять всему находящемуся здесь русскому военному контингенту присягу временному правительству. Кто там сегодня состоит в правительстве, мы узнаем только от людей, приехавших из России для работы в наших миссиях и учреждениях дипломатического корпуса. Гораздо быстрее получаем известия о делах в Англии и в США. То, что 6-го апреля американцы объявили войну Германии, мы в тот же день узнали. Представляете?
Я внимательно слушал Игнатьева, мне было интересно его отношение к новой власти, а он подбадриваемый моим молчаливым сочувствием все никак не мог остановиться:
— Однако, как бы не было трудно принять происходящие изменения в России, а особенно понять, что там произошло на самом деле, нам деваться некуда, приходится продолжать работу, в надежде, что все это временно, так же, как и сегодняшний коллегиальный орган государственного управления. Судя по вашему рассказу ни я, и никто другой предвидеть подобное развитие событий не могли, и как относиться к ним, что предпринять, просто не представляю. Кстати, я тут распинаюсь, предлагаю всякие варианты деятельности по выполнению ваших прожектов, а вы все отмалчиваетесь и отмалчиваетесь. Что-то реальное, кроме разговоров и предположений, имеете? Ну, хотя бы план работы уже прикинули? На пустых рассуждениях ничего не сделать, вы и сами об этом недавно говорили. Так поделитесь со мной.
— Алексей Алексеевич, пока не услышу о вашей готовности поддержать меня, не имею права рассказывать о своих планах. Кто знает, что вы предпримите, если я изложу пришедшие мне на ум за последние дни идеи.
— Так вы батенька и без того поведали больше чем надо. Я в смятении, можно сказать — ошеломлен. Но, тем не менее, я говорю — да, буду помогать... — на секунду приостановился, прежде чем решился закончить свою мысль — при одном условии: — вы не станете вредить России.
* * *
Заручившись согласием Игнатьева, я сразу же стал прикидывать, что нам необходимо предпринять для выполнения миссии, которую сам себе навязал. Мысли носились в голове роем пчёл, жужжали и сновали, не давая сосредоточиться. Аллегория так себе, но в чем-то схожая и поучительная, при всей кажущейся бестолковости в деятельности пчел. У них, в их доме, наблюдался абсолютный порядок, которому рой неукоснительно следовал, и если знать, как тут все налажено, то можно позавидовать четкости в обязательном соблюдении распорядка жизнедеятельности каждой пчелки. В своей работе на протяжении отпущенного им времени, они знали свою конечную цель, можно сказать, имели план на перспективу. У нас его не было. Поэтому решил: первое, что нужно сделать — это накидать хотя бы в виде небольшого списка варианты действий. Программа — это несколько чересчур, намерения — правильней будет. Опираясь на них легче определить моменты, требующие немедленного внимания и выполнения, а также нетрудно что-то отложить на потом или изменить.
В результате двухдневного обдумывания стало кое-что вырисовываться, и я поспешил все записать в блокнот. Получилось следующее:
— Собрать команду единомышленников. Не раскрывая, кто я, и какими знаниями располагаю убедить в необходимости делать все, что послужит выполнению миссии, предварительно рассказав о ней. Пояснить, почему целесообразность проведения мероприятий по сдерживанию войн на Земле является основной в нашей будущей деятельности.
— Продолжать всестороннюю обработку Игнатьева. Обосновать потребность сосредоточения денежных вкладов в одном месте и только в его ведении, с единоличным правом подписи в документах и необходимостью вложения сохраненных им денег в какое-либо предприятие, с целью увеличения свободных средств на наши нужды. Тем самым способствовать появлению возможностей для создания боевой группы, ее подготовки, материального оснащения, а затем и в проведении боевых операций.
— Организовать внутреннюю охрану, в ее составе иметь подразделение телохранителей и отдел контрразведки.
— Привлечь младшего брата Игнатьева, Павла Алексеевича, убедив (возможно придется рассказать про себя) в продолжение службы на благо России, но несколько в ином качестве. Вместе с братьями разработать концепцию деятельности существующей агентуры, стараясь при этом не открывать им появившиеся планы в свете наших задач. Привлекать новых людей к работе исходя из надобности в выполнении определенных задач, возникающих при получении информации.
— Предпринять необходимые шаги по устранению лиц наиболее заинтересованных в будущей войне. Имеется в виду Гитлера и его сподвижников, а также политических деятелей, подталкивающих историю к катаклизму.
— Попытаться убедить в неверном пути, а при невозможности этого физически устранить ученых, которые станут заниматься разработкой атомного оружия, тем самым оттянуть неизбежное зло для будущего всей планеты.
— Создать условия в России, при которых можно уменьшить количество человеческих жертв, произошедших в результате непродуманной экономической политики большевиков и руководителя страны Сталина (разруха и голод, репрессии, геноцид).
План, прямо скажем, сырой и не подкрепленный пока ничем кроме моей уверенности в его необходимости. Каждый пункт требовал множества доработок и возможной корректировки по ходу дела, нужда в которых обусловливалась предполагаемыми практическими действиями. Я в той жизни особо и не уделял внимания вопросам так или иначе связанных с политикой проводимой государством, считал, и без меня хватает претендентов всем этим заниматься. Возникшее сегодня желание что-то переделать или хотя бы не допустить повторения ошибок людьми оказавшихся у власти, навеяно в большей степени новизной случившегося события по переносу сознания из будущего в прошлое. А для меня уже и настоящее. Знания братьями Игнатьевыми реалий сегодняшнего дня, опыт служения интересам России, их близость к властной верхушке, все перечисленные и многие другие возможности, несомненно, должны помочь с реализацией плана. Я не откидываю в сторону вероятность, что оба брата по знаниям нисколько не уступают мне, привлечь на свою сторону могу лишь пологаясь на знания будущей истории Мира. Ну и сам факт переноса тоже в какой-то степени помогает.
Надо думать, какая-то цель переноса существует. Я уже не раз на этом останавливался, голову сломал, обдумывая случившееся, и каждый раз отмечаю — нет конкретики. Так почему бы и не миссия, которую я пытаюсь навязать не только на свою голову, но и окружающим меня людям? Понимание реалий сегодняшнего дня отличается от мнений людей, окружающих меня, даже если сравнивать с Игнатьевым, то однозначно — мы разные, у нас нет единого понимания дел в происходящих событиях. У меня совершенно другое восприятие действительности, иное мировоззрение, да и знания..., ни в какое сравнение не идут. Я, к примеру, мало чего знаю о работе с агентурой, соответственно смутно представляю, какими "делами" занимаются разведка и контрразведка, не создавал раньше и лишь по кинофильмам имел незначительные сведения о подразделениях диверсантов и террористов. Разве только немного финансовыми вопросами интересовался, без этого в моей работе нельзя было обойтись. Правда считать совсем уж дилетантом, возомнившим о себе, бог знает что, я тоже не могу. Чему-то учили в военном училище, затем в академии, да и сама жизнь требовала знаний подобного характера. А фильмы, а книги..., да только это меня уже ставит на голову выше будущих сподвижников. Или все-таки подельников?
