Оказалось, что нужно ехать на метро аж до Киевской, а потом ещё идти внутрь садового кольца. Стало понятно, что тренировка отменяется, впрочем, это было ясно с самого начала, как я согласился. Погода для первой декады ноября была отличной, небольшой плюс без дождя и снега, и от института до метро мы решили идти пешком.

— Глеб, ты уже выбрал себе тему дипломного проекта?

— Пока нет, выбираю между несколькими вариантами.

— Какими?

— Автоматизация проектирования, разработка нового типа экрана, разработка калькулятора.

— Автоматизация проектирования — это обсчёт электрических схем с помощью ЭВМ?

— Не только обсчёт, но и построение самих схем.

— А что за новый тип экрана?

— Экран на основе электронно-лучевой трубки имеет свои достоинства, но и по меньшей мере три недостатка: вреден для зрения, потребляет много энергии, тяжёл и громоздок. Я придумал экран, который этих недостатков лишён, правда, у него есть свои.

— Какие?

— Изображение сравнительно медленно обновляется и требуется сложная электроника, точнее, микроэлектроника, без неё никак.

— И как успехи?

— Одна точка работает, правда с цветом проблема, но это временно.

— В чём идея такого экрана?

— Это секрет, да и неизвестно, получится в конечном счёте что-нибудь толковое, или нет.

— Расскажешь после защиты диплома.

— Может быть, если выберу эту тему.

— А что такое калькулятор?

— Что такое счёты знаешь?

— Конечно.

— То же самое, только электронное. Ну, а ты сама тему дипломного проекта выбрала?

— Нет. Наверное, придётся на кафедре её получить.

— Тоже, конечно, вариант.

Жетоны у нас с собой были, бросили их в монетоприёмники и прошли через открывшиеся турникеты. В этом году в Москве уже все станции метро были оборудованы автоматическими контрольными пунктами. Во время поездки мы с Лорой обменивались лишь короткими репликами, нормальный разговор продолжили только на улице.

— Давно твои родители уехали в командировку?

— Довольно давно.

— Не скучно тебе было оставаться в квартире одной, или вы живёте в коммуналке? — задал я живо интересующий меня вопрос.

— Нет, не в коммуналке, и нет, не скучно, со мной была бабушка и тётя Груня.

Вот чёрт, почувствовал, как будто меня обманули. Не то чтобы я на что-то рассчитывал, но всё-таки... Нужный дом оказался не хрущёвкой, а солидным зданием сталинской эпохи с консьержкой в подъезде. Мы поднялись пешком на четвёртый этаж и Лора открыла дверь своим ключом. Да, это была не коммуналка и не хрущёвка, собственно, в Москве я до этого видел только три квартиры, коммунальную на двадцать комнат в большом особняке по Воронцовской улице, откуда помогал переезжать семье лаборанта Паши, хрущёвку, куда она переехала, и квартиру Ефремова.

В просторной прихожей не было ничего лишнего, даже для обуви имелся специальный комод и отдельный шкаф для верхней одежды. Кроме того, паркетный пол квартиры отличался чистотой, не страшно было ходить по нему в носках. Лора провела меня по трём большим комнатам с добротной тяжёлой мебелью, показала просторную кухню, ванную и туалет. В последнем я остановился на несколько секунд, глядя на висящий на стене рулон бумаги, да, Влад был прав, эта бумага действительно похожа на промокашку.

— На что ты смотришь, Глеб, что тут интересного?

— Теперь буду знать, как выглядит туалетная бумага, не знал, что она в Москве продаётся.

— Папа привёз из командировки. Чай будешь?

— Да, буду, — вот, дело дошло и до чашечки чая.

Хозяйка квартиры посадила меня в гостиной и отправилась на кухню. Вернулась через несколько минут и присела вполоборота ко мне на другой край дивана.

— О такой квартире ты говорил?

— Да, приблизительно о такой, не хватает только автоматической стиральной машины и настольной ЭВМ.

— Значит, в смысле жилья я живу при коммунизме, если не считать ЭВМ и автоматической стиральной машины, кстати, что это такое?

— Загрузил в неё грязное бельё или одежду, засыпал или залил моющее средство, нажал кнопку и всё. Останется только достать чистое, отжатое, а может быть и сухое.

— Тётя Груня делает это не хуже, разве что не так быстро.

— Тебе не жалко свою тётю?

— Она не моя тётя, а наша домработница.

— Да? У нас дома их никогда не было.

— А как вообще ты в своей деревне жил?

— Нормально жил, учился в трёх школах по очереди, ухаживал за огородом, доил корову, тут ты когда-то попала в точку. Сейчас огородом занимается мой младший брат, с коровой ему проще, её свели в колхоз. Ну, и мне тоже проще, мозоли у меня теперь только от турника, — я показал открытую левую ладонь.

— Какая у тебя большая рука, — произнесла девушка, положив свои тонкие пальцы поверх моих.

— А дальше?

— Что дальше?

— Дальше ты должна сказать: "Какие у тебя большие уши".

— Уши у тебя обычные.

— Да? Но твои-то меньше, хотя их плохо видно, — я пересел поближе и отодвинул правой рукой прядь её волос, освободив маленькое ушко. — У тебя остался последний вопрос: "Почему у тебя такие острые зубы?"

Я медленно придвинул своё лицо к её лицу, и убедившись, что она не стремится отодвинуться, коснулся мягких девичьих губ. Негромкое покашливание в районе кухни мы услышали через несколько минут, когда девушка уже вовсю отвечала на мои поцелуи.

Лора тут же вскочила: Ох, я забыла про чайник.

— Это он так кашляет?

— Нет, тётя Груня.

— Как мы могли не заметить, что она пришла?

— Она и не уходила, просто находилась в своей комнатке, ты не заметил дверь из кухни.

— Дверь-то я заметил, но подумал, что там кладовка.

На кухню Лоре идти не пришлось, чай и тарелку с вкусными рогаликами принесла в гостиную домработница, маленькая худенькая женщина лет сорока. Я вежливо поздоровался, хозяйка квартиры сообщила ей, что я учащийся вместе с ней студент, и назвала моё имя. Тётя Груня удалилась в свою комнату, а наша беседа переместилась за большой стол.

— Глеб, как я поняла, прежде чем твоя книга была опубликована в издательстве "Наука" в прошлом году, её издали в ИТМиВТ. Когда это было?

— В 1958-м году.

— Тебе тогда было 17 лет, когда же ты начал её писать?

— В школе, в девятом классе.

— Ничего себе, я тогда и близко о таких вещах не думала. А этот твой язык программирования, ПАЛ-1, он действительно хороший?

— На настоящий момент лучший в мире.

— Да, от скромности ты не умрёшь.

— И даже не заболею.

— Как считаешь, Глеб, мне есть смысл в своей будущей работе ориентироваться на программирование?

— Думаю, что в среднесрочной перспективе смысл есть.

— Сколько это, если в годах?

— Ещё лет тридцать.

— А потом?

— Потом я сделаю разумную машину и программы будет писать она, если, конечно, что-нибудь мне не помешает.

— Глеб, а если кроме шуток?

— То не советую профессию машинистки, она обречена.

— Причём здесь я и машинистки, считала тебя серьёзнее.

Чай мы допили, рогалики я доел, в квартире присутствует лишний человек, да и настрой у девушки уже не тот, так что больше мне ничего не обломится, пора и честь знать.

* * *

Встретиться с Ефремовым мне удалось только в конце ноября, зато он был дома один и можно было спокойно поговорить. Самой животрепещущей для меня темой был, конечно, XXII съезд партии, а именно, принятая на нём программа. Зная некоторые вехи будущего, я не верил в возможность построения материальной базы коммунизма к 1980 году, этого не случилось даже в варианте истории с участием сверхчеловека.

— Иван Антонович, на что рассчитывал Хрущёв и всё руководство коммунистической партии, принимая свою третью программу? Не могло ли так случиться, что своими подсказками мы с вами внушили ему ложную уверенность в скорейшем достижении решающего превосходства над капиталистическим миром?

— Не думаю, скорее наоборот, мы должны были посеять в нём зёрна сомнения. Допустим, писем не было, что произошло в этом году с точки зрения Хрущёва? Советский Союз опередил Америку в ракетостроении, кульминацией было опережающее освоение космического пространства, первый полёт человека в космос, первый полёт советских АМС на Луну. Создал и испытал самую мощную в истории человечества водородную бомбу. Этот, 1961 год, год триумфа Хрущёва. СССР в кратчайшие сроки опередил США в ключевых военных технологиях, опередить в остальном представлялось вполне реальным. На самом деле, ручеёк технологического развития СССР, исток которого находится в конце 20-х годов, превратился в полноводную реку, достигшую к настоящему времени своего устья. В прошлом варианте истории Хрущёв не понимал, что эта река, на гребне которой он сейчас находится, впадает в открытое море, где единственного правильного русла уже нет и правила плавания нужно менять. Так что, на мой взгляд, без наших писем программа построения коммунизма была бы ещё радикальнее.

— Да, но сейчас мы дали ему ориентир, если использовать ваше сравнение, примерные координаты острова, к которому нужно плыть.

— Не уверен, что Хрущёв по-настоящему это понимает, но надеюсь, что он будет хотя бы пытаться грести в нужную сторону.

Глава 15.

Уже второй раз Леонид Ильич Брежнев почувствовал себя обойдённым наградами. На июньском пленуме, когда на волне космических успехов дождь наград пролился не только на ракетчиков и их кураторов, но и на кураторов оборонки, он, один из немногих в президиуме, оказался без геройской звезды. На послесъездовском пленуме картина повторилась, только героями стали атомщики и их кураторы. Слабым утешением мог служить только отказ от всех наград Первого секретаря, но его ситуация была понятна, третья звезда героя за шесть лет выглядела бы явным перебором.

Главная причина, конечно, в курируемой отрасли. Что обещает директор одного из ведущих НИИ — добиться в следующем году размещения в одной микросхеме больше сотни транзисторов. И что? Другое дело первый полёт человека в космос — рукоплескал весь мир, или взрыв сверхмощной бомбы — весь мир содрогнулся, специалисты говорят, что целых три раза. Мелькнула мысль попросить у Хрущёва другой фронт работ, но тут же исчезла, затаилась где-то на задворках.

Пожалуй, нужно будет посетить институт, директор которого так подвёл его с этим самым калькулятором, и попросить объяснений, да и вообще понять, что там происходит.

Визит высокого гостя директор НИИ-35 принял настороженно, во время последнего телефонного разговора Брежнев разве что ногами не топал, и ничего хорошего от этого визита Михаил Георгиевич не ждал. Однако предложения сменить место работы, а то и чего-нибудь похуже не последовало, Леонид Ильич лишь поинтересовался некоторыми техническими деталями.

— Михаил Георгиевич, неужели вам нужно целых два года, чтобы избавиться от этого провода, — Брежнев показал на кабель, соединяющий калькулятор с вычислительной машиной. — Между тем, мне доложили, что за рубежом уже появился по крайней мере один коммерческий автономный калькулятор, который успешно продаётся.

— То, что там продаётся, во-первых, по элементной базе отстаёт от нашей будущей модели на два поколения, имеет раз в двадцать больший вес и цену среднего автомобиля, во-вторых, не является полностью автономным, то есть не может работать без розетки, в-третьих, обладает малой функциональностью, не может даже извлечь квадратный корень.

— А ваш, значит, сможет?

— Да, и не только, мы твёрдо рассчитываем, что он сможет выполнять наиболее часто используемые математические функции, то есть станет верным помощником не только бухгалтера, но и инженера и учёного.

— Так, — Брежнев зацепился мыслью за названные недостатки зарубежных изделий, — а если без корней и математических функций, то сколько вам потребуется времени?

— Тогда можем попытаться уложиться в один год.

— Хорошо, — Леонид Ильич почувствовал под ногами знакомую почву, — слушайте задание партии: разработать автономный электронный калькулятор к 7-му ноября 1962 года.

— Выполняющий только четыре арифметических действия, без математических функций, — уточнил директор.

— Без математических функций, — согласился член президиума ЦК. — Какие ещё работы у вас в настоящее время ведутся?

— К XXII-му съезду КПСС строители сдали новый корпус. К нашей продукции проявили интерес ракетчики и авиаторы, а условия эксплуатации у них достаточно специфические. Мы сейчас оснащаем в новом корпусе лабораторию по испытанию наших изделий на ударные и вибрационные воздействия. Три помещения отделываются и оборудуются под прообразы чистых цехов с разной степенью чистоты. Начато изучение широкого класса веществ с целью поиска полупроводников с максимальным быстродействием, это исследования на среднесрочную и дальнюю перспективу. Продолжаются исследования слоистых полупроводниковых структур, обнаружены интересные пограничные эффекты. Создаётся лаборатория по получению и исследованию аморфных металлов.

— Что ещё за аморфные металлы? — Брежнев уловил последнюю фразу.

— При сверхбыстром охлаждении некоторых металлов и сплавов они не успевают кристаллизоваться и остаются в состоянии металлического стекла, приобретают новые свойства. Идея исследования предложена нашими сотрудниками, включая командированных.

— Какое отношение это имеет к микроэлектронике?

— Некоторые наши специалисты считают, что имеет смысл исследовать и полупроводники в стеклоподобном состоянии.

— Ладно, работайте дальше, — со вздохом закончил беседу Леонид Ильич.

* * *

К новому году я сдал последние зачёты перед последней сессией, моя учёба в Московском энергетическом институте подходит к концу. Кроме последних экзаменов впереди ещё преддипломная практика, защита дипломного проекта и распределение. Ни один из этих пунктов, в том числе и последний, никаких проблем для меня не составляют. Касательно распределения я знаю, что по меньшей два московских научно-исследовательских института оставят заявки на выпускников моей специальности, а учитывая, что по результатам учёбы я буду в своём выпуске одним из первых, то у меня все шансы остаться работать в столице.

Сегодня, в последний день 1961 года, наконец, завершилась инвентаризация имущества в Институте точной механики и вычислительной техники. Хотя я уже три года работаю здесь на полставки, но в связи со свободным режимом работы воочию застал это мероприятие в первый раз. Лаборант Паша, отец которого работает на ЗИЛе, рассказал мне, что по-настоящему серьёзной инвентаризация становится на большом предприятии. Там никто точно не знает, какое реально имущество хранится на складах и в цехах, и, как правило, оно не совпадает с цифрами бухгалтерии.

В общежитие вернулся сравнительно поздно, на улице давно стемнело. Громкие возбуждённые голоса, в том числе и женские, я услышал ещё на подходе к себе, похоже празднование Нового Года в нашей комнате уже началось. Прежде чем войти в комнату, зашёл в туалет и умывальник. Моё появление было встречено радостным возгласом Маршала: Это Глеб, лучший в мире программист и самый быстрый человек планеты, теперь весь наш дружный коллектив на месте!