Это Сталин прочитал с легкой улыбкой — когда решается судьба страны, тут не до таких мелочей, лес рубят, щепки летят. Но то, что было написано про Артузова, заставило его задуматься. Артур не был врагом. Да, он не был близким другом и доверенным человеком, но он был классным профессионалом, и вождь знал, он бы никогда не дал разрешение на расстрел. То как легко, в два хода, ситуация может выйти из-под контроля, неприятно удивило. Но его трезвый ум был вынужден признать, да, так могло быть. А значит, Ежова придется так или иначе ограничить и контролировать. "Держать Ежова в ежовых рукавицах", — Сталин улыбнулся такому каламбуру, над которым придется поработать. "Ведьма", — снова подумал он, но без злости. Со стороны Ольги не ощущалось угрозы, и вождь знал — рано или поздно рыбка попадет в сети и все расскажет. А пока были дела поважнее, после того как информация получена, дело политиков ее использовать, а не выяснять источник. "Скорее всего, это работа французов", — подумал Сталин — "Там и сторонников социализма намного больше, чем в Англии, и недооценка мощи РККА скорее характерна для них, чем для англичан, вдобавок союзники, договор с ними уже заключен. Почитать какие недостатки они заметили, будет интересно. Взгляд со стороны всегда отметит что-то новое. Но чтоб француз предрекал поражение своей стране от немцев в 1940 году..." — это было невозможно. Головоломка не хотела решаться, и Сталин занялся другими делами, их было слишком много и все требовали его внимания.
* * *
— Вот и лето прошло, словно и не бывало, — грустно сказала Оля, возвращаясь из Центральной библиотеки, — мне, конечно, везло, только этого мало.
Получив студенческий билет, она смогла получить доступ к фондам, и, взяв несколько книг за первый и за второй курс, направлялась завершить одно неоконченное дело. Потом начнется учеба, времени и возможностей будет значительно меньше.
Зайдя по дороге в магазин, она выбрала себе модный в этом сезоне большой берет в тон к платью, и, спрятав его в сумку, направилась дальше. "Девушке менять внешность намного проще, чем парню", — думала Оля по дороге, — "стоит тебе надеть головной убор, чуть изменить форму груди, и ты сразу выглядишь на пять лет старше, чем ты есть на самом деле". Сегодня она накрасила глаза, что делала нечасто и надела нарядное платье, все-таки первый раз идти в ЦБ — это праздник.
Оля заметно выросла и окрепла за это лето, ежедневная зарядка, упражнения на растяжку и комплекс странных, плавных движений, который неожиданно вспомнило ее тело, не пропали даром. Комплекс она выполняла только при отсутствии зрителей, понимая, что сразу привлечет к себе внимание такими странными движениями. Ей очень нравилось стрелять из винтовки, хотя она не могла уделять этому много времени. Тем не менее, она уже выполнила норматив, и с гордостью носила значок "Ворошиловский стрелок". Но сегодня она его не надела, в библиотеке и других местах, которые ей нужно было посетить, эта деталь была лишней.
Сев на нужный трамвай и полюбовавшись из окна на многочисленные стройки, Оля вышла на одной из остановок, и неторопливо пошла по улице вспоминая маршрут. Зайдя в знакомый подъезд, она быстро поднялась на последний пролет ведущий на чердак. Выбрав место так, чтобы через нижнее от нее окно лестничного пролета видны были все, кто направляются в этот подъезд, Оля, сперва, занялась собой. Поместив в бюстгальтер прихваченные из дому подкладки, она заметно увеличила свою грудь, так, чтобы та сразу бросалась в глаза, надела на голову берет. Убрала под него волосы, придав этим лицу более решительное и энергичное выражение. После этого, Оля, положив на ступеньки сумку с книгами, взяв одну из них в руки, села напротив окна. Поглядывая на открывшийся ее взору участок дороги, принялась читать. Больше всего она боялась зачитаться и пропустить нужного ей гражданина, но все обошлось, знакомую фигуру даже с такого ракурса, почти с птичьего полета, она узнала сразу. Было около трех часов дня. Оля улыбнулась, время она почти угадала.
Сегодня был первый день, как директор вышел после длительного больничного и отпуска на работу, где он не был почти четыре месяца. Завуч передала ему все дела, но времени разобрать бумаги не было, практически весь день пришлось бегать по школе, осматривая, что уже готово к новому учебному году, подгонять мастеров заканчивающих последние дела. Директор думал о том, что эту кобру, завуча, нужно выжить, уж больно хорошо у нее получилось его замещать. За целый день он не нашел к чему придраться, но ничего, когда он доберется до бумаг, там-то он наверняка найдет к чему прицепиться. Бумаг, к которым нет претензий, на свете очень мало. Эту истину он усвоил хорошо. Подойдя к подъезду, директор испуганно оглянулся, не идет ли кто следом. Он не знал, что это называют фобией, ему было просто страшно входить в подъезд. Подымаясь по лестнице, он обрадовался, услышав стук каблучков, раздававшийся сверху лестницы. В этот момент он не думал о том, как часто соседи сверху своим шумом и топаньем нарушают его покой. Он был рад, что в подъезде есть еще кто-то знакомый. Молодая женщина с большой грудью идущая ему навстречу была незнакома, но приветливо улыбалась и издали поздоровалась.
Здравствуйте Николай Васильевич!
Здравствуйте, — удивленно ответил директор, пытаясь вспомнить, знает ли он эту женщину. После травмы он уже не был уверен в своей памяти.
Его удивило, что она, улыбаясь, движется прямо на него, он попытался посторониться, и лишь когда от движения ноги взметнулась широкая юбка ее платья, у него успела мелькнуть паническая мысль, "Что она делает?". Удар ногой в горло сломал кадык и бросил его вниз, головой на ступеньки.
Выйдя из подъезда, Оля подумала, что бедная жена сильно расстроится. "Любовь зла, полюбишь и козла, надо будет ей как-то помочь, она ведь ни в чем не виновата", — грустно подумала она. Сев в трамвай Оля, проехав несколько остановок, зашла в подъезд, и, выйдя из него пятнадцатилетней девушкой пошла домой. У себя в подъезде, она достала из под карниза окна спрятанный ключ, вышла на улицу, и случайно уронила его в ливневую канализацию.
"Из-за глупой головы, ногам работа", — подумала Оля.
Затем пошла в парк и села на скамейку читать книжку. Обычно к ней на лавочку никто не садился, но сегодня почти сразу подсели двое парней и начали разговор. Может быть сегодня, Оля, в отличии от других дней, бросала из-за книги заинтересованные взгляды на парней, может быть другие невербальные сигналы привлекли к ней внимание, но так или иначе вскоре она уже весело болтала с Сережей и Александром, который не любил, когда его называют Сашей. У Александра в коммунальной квартире оказался телефон, номер которого Оля записала себе в тетрадку. А вдруг пригодится.
"Как обидно, что Толика сегодня не выпустили из училища", — думала она, — "теперь придется тратить время на этого Александра". Оля очень дорожила своим временем, ей постоянно казалось, что она чего-то не сделала, а могла бы уже сделать. Попрощавшись с парнями и пообещав позвонить, она направилась в библиотеку. "А ведь придется звонить хотя бы раз в неделю, чтоб он про меня не забыл", — думала она, Это ее расстроило.
С некоторых пор Оля начала вести дневник. У серьезной девушки, будущего советского ученого и молодого строителя коммунизма обязан быть дневник, где она отмечает, что сделано за день. Дневник у нее получался скучным, в нем преобладали записи типа "Сидела в библиотеке, изучала учебник по матанализу за первый курс". Напротив сегодняшнего числа она в конце своего рабочего дня непривычно долго писала, "Записалась в ЦБ. Сидела в парке, читала механику за первый курс. Познакомилась с Сережей и Александром. Они такие смешные — уже на втором курсе, но вместо того чтоб целый день заниматься учебой, только к девушкам в парке пристают. Александр оставил свой телефон: В2639. Не знаю, буду ли ему звонить..."
Собираясь домой, она, как обычно, взяла свежий номер газеты "Правда". На передней полосе была большая статья о шахтере Стаханове, который в ночь с 26 на 27 августа, за смену нарубил сто две тонны угля. Взволнованная Оля присела на стул, у нее закружилась голова. Она точно помнила, это должно было произойти с 30 на 31 августа, в последний день лета. Окружающая ее действительность вдруг стала казаться ей сном, и она отчаянно попыталась проснуться. Но ничего не вышло.
* * *
Товарищ Сталин, звонит товарищ Артузов, с военного аэродрома, он прилетел из Сталино, спрашивает, когда вы сможете его принять.
Соедините меня с ним.
Слушаю вас, товарищ Артузов.
Товарищ Сталин, я разговаривал со Стахановым и его товарищами по шахте в Макеевке. Думаю, вам будет интересно то, что мне удалось узнать.
Хорошо, приходите после восьми.
Сталин выглядел усталым, но довольным.
Подтвердилась информация Ольги по урану. Мне сегодня звонили из Алма-Аты. По нефти тоже скоро узнаем. Оборудование для бурения уже завезли, скоро начнут монтировать. По алмазам информация будет не раньше лета. Зимовать там будут, на месте, в Якутии, а со следующего сезона начнут искать. Докладывайте, что у вас нового.
По делу военных пришло сообщение от агента "Венера" подтверждающее неофициальные контакты ряда наших военачальников, в том числе Тухачевского с генштабом Германии. Такие материалы существуют, и он может их купить через свои каналы. Но цену назвал очень высокую, порядка двести тысяч наших рублей в германской валюте. Я думаю, если поторговаться можно цену сбить вдвое.
Не надо мелочиться в этом деле, товарищ Артузов, переводите деньги, и пусть немедленно передает фотокопии самым надежным каналом доставки.
Это по морю, через Амстердам, товарищ Сталин. Займет до двух месяцев.
Это не страшно. Мы должны исключить любую вероятность попадания этих материалов в чужие руки. Что вы хотели рассказать по Стаханову?
Прочитав двадцать восьмого числа статью, я сразу послал двоих доверенных сотрудников под видом корреспондентов одной малоизвестной отраслевой газеты на шахту, с заданием собрать максимум информации о том, какая подготовительная работа предшествовала установлению рекорда, кто был задействован и каким образом. Сообщенная ими информация настолько противоречила любым моим представлениям, что я посчитал необходимым лично ее проверить. В результате всесторонней проверки могу уверенно утверждать, что впервые мысль о такой организации труда на шахте, которая помогла ему установить рекорд, посетила товарища Стаханова в конце июня этого года. До того никто, ни в семье, ни среди его сослуживцев, не слышали ни слова от него о реорганизации труда шахтеров с целью повышения производительности труда. Я совершенно определенно могу утверждать, хотя это звучит невероятно, что в начале мая только Ольга знала о том, что Стаханов станет известен. Для самого Стаханова это была бы новость.
Как вы это объясняете?
Единственное рациональное объяснение, которое мне пришло в голову — это гипноз. Выбрав по каким-то признакам товарища Стаханова, с целью убедить нас в правильности своих прогнозов и продемонстрировать свои возможности, Ольга, в июне, под гипнозом, дает ему установку на изменение методов работы, что приводит к установлению им рекорда производительности труда и подтверждению ее прогноза. Можно было бы попробовать под гипнозом восстановить память и узнать, как было дело, но как человек по долгу службы имевший дело с этим методом, я бы не рекомендовал этого делать. В лучшем случае мы получим лишь подтверждение данной теории, если результатов не будет, это всегда можно будет объяснить поставленными в сознании блоками, не дающими ему возможность вспомнить данный эпизод. А бесследно для психики такие процедуры никогда не проходят. Что касается мотивов, зачем Ольге устраивать весь этот спектакль, тут уже моей фантазии не хватает. Объективно говоря, все ее действия приносят пользу, но какой смысл во всей этой таинственности, понять трудно. Еще одно хотел вам сказать. Я проверил все указанные Ольгой места, где предполагаются месторождения полезных ископаемых. По утверждениям местных товарищей, в эти места никогда не ходили экспедиции, как русские, так и иностранные. Тут мне тоже сложно найти объяснения. Хотя есть одна гипотеза, способная объяснить без гипноза все имеющиеся факты, включая и все мелочи, на которые мы, пока, не обращаем внимания, но она, как бы это сказать, не совсем рациональна.
Поясните свою мысль, товарищ Артузов.
Понимаете, товарищ Сталин, каждый новый факт заставляет нас что-то менять. После первого письма казалось, что с нами работает иностранная разведка, все факты касались международных событий и некоторые общие рекомендации касающиеся РККА. Второе письмо было посвящено деталям, которые знают только разработчики бронебойных боеприпасов, не считая всего остального. Его мог написать только человек глубоко знающий эти области, но никак не разведка. Следовательно, предполагая разведку, мы приходим к выводу, что она пользовалась услугами экспертов из области вооружений. Кстати, проверка показала, такие бронебойные снаряды никому пока не известны. Мы будем первыми, кто их будет иметь на вооружении. Третье письмо заставляет нас выдумывать иностранные экспедиции, которые обнаружили полезные ископаемые и десятилетиями хранили это в тайне. Не говоря о том, что в этом письме она угадывает и неплохо комментирует будущие события. И, наконец, случай со Стахановым заставляет нас привлекать к объяснению гипноз. Но все это требует вовлечение в эту деятельность большого количества людей и экспертов. Мы долго выстраивали нашу внешнюю разведку, и я ответственно заявляю, у нас хорошая разведка, операция такого масштаба не осталась бы незамеченной. Информацию от наших агентов, которая позволила бы нам связать ту или иную страну с письмами Ольги мы бы наверняка получили. Таким образом, исключив внешние источники, я вижу только одну возможность. Если предположить, что Ольга провидица, все становится на свои места. Письма, написанные левой рукой на ученических листках, отсутствие каких-либо следов за рубежом, бескорыстное желание помочь, Стаханов, кадровые перемещения, мой расстрел, смелые прогнозы на годы вперед, все выстраивается в непротиворечивую цепочку, звенья которой дополняют друг друга. Хочу сказать, что в этой области есть множество шарлатанов, но встречаются и в наше время выдающиеся примеры. Наши агенты из САСШ сообщали, и их газеты публикуют много материалов о местном ясновидце, который по фотографии определяет болезнь и выписывает рецепты. Он спас уже тысячи больных, от которых отказались врачи. Я лично считаю, что ясновидение не противоречит теории диалектического материализма Маркса и Ленина. У человеческого мозга еще много тайн. Фактически они не предсказывают будущее, а дают наиболее вероятный прогноз, по крайней мере, из писем Ольги это очевидно, и она их пишет, чтобы этот прогноз изменить.
Очень смелое утверждение, товарищ Артузов. Люди всегда от бессилия начинают искать ведьм и сжигать их на кострах. Хотя, читая прошлое письмо, у меня самого несколько раз мелькала подобная мысль. Значит, вы считаете, нам пишет ведьма?
