Клуб Анонимных Некромантов

Ты еще не задумывался о том, почему маги каким-то образом, все же, создают семьи? Нет? Скоро задумаешься. Я читал однажды про фантомные боли в ампутированных конечностях. У людей уже нет рук и ног, но они их ощущают, помнят, как это — ощущать. Без внутреннего огня вся твоя любовь, которая якобы душой создается — полная сублимация. Душа это... Как флешка. Что на нее загрузишь, чему научишь, какие данные внесешь — то и хранится. А огонь... Вот огнем все и создается. И у меня его нет.

Я могу записать чужую любовь. Дружбу, привязанность, заботу... Но это все не мое. Не то. Я ничего не успел создать для самого себя, у меня нет ничего своего. Только книги, фильмы, музыка... Я, как это сейчас банально не прозвучит, тупо не умею любить.

А она страдает, она плачет, думает, что не догадается никто... А я не хочу ее обманывать. Двадцать один год, вся долгая жизнь впереди, есть нужная память, нужный опыт, нужные таланты — а у нее свет клином сошелся. Я не могу даже слов подобрать нужных, чтобы переубедить ее.

Ай, ладно. Даже разговаривать с тобой не хочу. Кто сказал, что я жив — тот все видел, но врал. Я — бракованный материал. Пора ложиться спать, завтра будет совершенно безумный день, — взявший себя в руки Хольгерт, настроение которого менялось по семь раз за минуту, закурил прямо в комнате, игнорируя возмущенный Васин взгляд.

— И что же завтра такого безумного будет? — с опасением поинтересовался юный Захарченко.

— Как это, что? — Изумленно посмотрел на него Олег. — Начнем ремонт! Не можем же мы с паучком жить в комнате с розовыми обоями! Ты же не выгонишь на улицу своего лучшего друга?

Собравшийся было вставать на ноги, юный некромант грузно осел на пол и отхлебнул глоток виски прямо из бутылки, игнорируя тоскливое бурчание не восстановившегося желудка. С такими друзьями никто не обещает счастливого конца, а вот алкоголизм — он гарантирован.

— Так, погоди. Я не знаю, когда ты в следующий раз так же наберешься. Ты говоришь, что твоя мама... Ну, в общем, — смутился Вася. — А про кого ты рассказывал тогда? Ну, с кем ты раньше жил? К кому паук греться приходил, кто холодильник покупал?

— А... Так это приемная. Мне годик был, когда отец повторно женился. Святая женщина, между прочим! Отец спился, когда я только в школу ходить начал, а она не бросила, растила как своего, хотя молодая тогда была... Я как-то считал, она на восемнадцать лет меня старше. Замуж, кстати, так и не вышла больше... Но зато сейчас, кажется, кто-то появился. Не могла же она в самом деле меня из-за паучка на кислород выгнать, — разулыбался Хольг.

— Хм... А как давно вы знакомы с Варей? — продолжил допытываться Вася.

— Не помню, если честно, — задумался Олег. — Ее нашла тетя Ада почти сразу после смерти Вариной бабушки... Ну, где-то два года назад, точнее надо у самой Варьки спросить.

— И она сразу влюбилась?

— Почти. Во всяком случае, заметно это стало года полтора назад. Я же поначалу опекал ее, как сестру. А она, видимо, неправильно все поняла, — Хольгерт смутился под пристальным взглядом филолога. — Ладно, ладно. Она симпатичная девушка, я же не железный.

— У вас что-то было? — Осененный догадкой, Василий еле выдавил из себя вопрос, даже не зная, как реагировать на возможный ответ.

— Может быть, — уклончиво ответил Олег.

— Ну и зачем? — Василий потер глаза. Учась несколько лет в исключительно женском коллективе, он уже давно понял, как много для большинства девушек значат настолько близкие отношения.

— К каждому моему косяку можно добавить причинно-следственную связь "потому что не надо было так много пить", — медиум смотрел себе под ноги, чувствуя Васин взгляд, но все равно не поднимая головы. — Но она сама всего этого хотела. И добивалась, честно тебе скажу. Не могу же я отказать, когда меня так добиваются?

— Ты реально такой козел или притворяешься? — Вася перевел взгляд, чувствуя злость и обиду за девушку.

— Притворяюсь. Но ты верь и никому не выдавай моих секретов, — внезапно подмигнул Хольгерт. — А вообще-то, представь себе такую абстрактную и немного сюрреалистическую картину: бескрайнее море, посреди которого обычные детские качели для двоих. Такие, где посередине уложенный набок пенек, а сверху на нем доска. И по принципу весов сами качели работают. Если дети весят примерно одинаково — все хорошо, но если один ребенок слишком худой, а другой слишком толстый — начинаются проблемы, — Олег глубоко затянулся и прикрыл глаза.

— Представил. А море здесь при чем? Хочешь рассказать мне про то, что отношения — тяжкий труд, и над ними должны работать оба? Что ничего хорошего не выйдет, если кто-то один перевешивает? — разочарованно закатил глаза Василий. — Это как-то даже обидно от тебя слышать. Банально.

— Никакой банальщины, дослушай. Так вот, бескрайнее море, качели, и на них сидят две птицы. Ну, какие угодно, оставим фантазии орнитологам. Баклан, чайка — не важно. Главное, что они примерно одинаковой комплекции, и сидят друг напротив друга, как дети на качельках. Одна птица — свободная. А вторая — в клетке, и никак ей из этой клетки не выбраться. Получается, вторая птица обречена в любом случае, но ее жизнь — или мучения — может продлить или укоротить первая птица. Скажи мне, будь ты этой самой свободной крылатой тварью, ты бы взлетел?

— Ох. Хороший вопрос, это точно в твоем духе. Я не знаю. С одной стороны, птицы кислородом не питаются, и рано или поздно свободной придется улететь, чтобы найти себе пищи, — вздохнул Вася. — С другой стороны — улетать, слыша за спиной предсмертные крики дорогого тебе....ммм... чайки — это тоже страшно. Крики — а затем тишину...

— Хорошо, облегчим задачу, вторая птица, которая в клетке, хочет умереть. Ну, если переводить наши птичьи сравнения на жизненные реалии, то не умереть, а просто как-то существовать дальше без этого крылатого баланса, в одиночку. Что бы ты сделал в таком случае?

— Я начинаю путаться, — Вася помотал головой, словно собака, в ухо которой попала блоха. — Давай напрямую: Варя не хочет, чтобы ты улетал и оставлял ее в море, это же очевидно.

— Угу. Но в клетке-то не она сидит. Я устал объяснять человеку, что не нуждаюсь в спасении. Я вообще не понимаю, почему я должен кому-то что-то объяснять. А теперь давай про тебя. Ты никогда себе искать никого не пробовал? — Олег перевел взгляд со стены на Захарченко. — Или ты по идейным соображением девственник в четверть века?

— О, чудесная идея! И как ты себе это представляешь? "Ищу девушку, которая сегодня в метро на меня смотрела с отвращением. Ты мне тоже не сильно понравилась, кстати" — так? — разозлился Вася, для которого эта тема вообще была болезненной много лет.

— Хоть бы и так. А ты вообще влюблялся когда-нибудь серьезно? — хмыкнул Олег.

— Не, черт миловал, я иногда вполне везучий, — соврал Василий.

— Ты? Везучий? Это кто на первом курсе на экзаменах вытянул военный билет? — откровенно заржал медиум.

— Ложись спать, а то ты становишься слишком невыносимым, — покачал головой Вася, демонстративно убирая почти пустую бутылку в рюкзак.

— Нет уж, погоди, сам начал тему, — встрепенулся медиум. — Ты вообще никогда не думал, что профессией ошибся? А хотя шут с ней, с профессией, да и с тобой тоже. Давай более глобально: многие люди ошибаются при выборе специальности, да и при выборе спутника жизни тоже, что весьма прискорбно. А кто-то ошибается гораздо более глобально: рождается не тем и не тогда. Не в ту эпоху, не в той стране, не в том теле... Что делать им? Как искать себе партнера? Выбирать такого же человека "не к месту", как и он сам, или пытаться мириться и работать с тем, что есть? Искать ту самую неуловимую "вторую половинку"? Кстати, мне всегда было жаль тех, кто не чувствует себя полноценным, находясь в одиночестве. Вторые половины — слишком узкая мысль. Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным в том, что человек, который находится рядом с тобой — самый идеальный и единственно правильный вариант. Для абсолютной уверенности в правильности выбора пришлось бы перепробовать абсолютно каждого человека на планете, обоих полов, кстати.

— Прости, я ослышался? — Опешил Вася. — Обоих полов? Так, ты спишь в бабкиной комнате, а я закрываю дверь на замок, понял?!

— Дурак, — беззлобно отмахнулся Олег. — Ну чем ты меня слушаешь? Я же только что говорил про родившихся не в том теле. А вообще-то, да. Я тут как-то подумывал рассказ написать, но таланта не хватило. Вообрази себе такую прекрасную романтично-фантастическую картину: однажды утром человек просыпается, а от его запястья тянется эдакая сверкающая нить, конец которой присоединен руке его "судьбы", "второй половинки", "любви всей жизни" — и еще много глупых и пафосных слов. Как тебе идея?

— Прекрасная идея, — заинтересовался Вася. — Романтично. Пиши.

— Очень романтично, филолог ты наш Захарченко, — скривился Хольгерт. — Я вот удивляюсь: жизнь тебя била по-всякому, а ты все равно только хорошие стороны в ней видишь. Ты такой оптимист или просто наивный дурачок? Нет, погоди, не обижайся, дай поясню. Вот тебе первый вариант. Просыпается молодой человек типа тебя... Гм, или меня, или еще кого-нибудь — не важно. Короче, просыпается. Видит нить у себя на руке, радуется, идет к своей судьбе... А, допустим, условия такие: чем ярче и толще нить, тем ближе предназначенный ему человечек. И вот наш герой, путаясь в штанинах, рукавах и пуговицах, одевается, выскакивает во двор и бежит, бежит, словно по натянутой струне... И с каждым шагом нить все толще, все ярче, все ощутимее тянет — аж вибрирует. И прибегает наш герой прямиком на кладбище. Потому что единственно верный его человек пару недель назад был сбит машиной.

И что дальше? А дальше — ничего. Дальше — жизнь в одиночестве, потому что если у тебя есть хоть какие-то зачатки ума и самолюбия, то ты не будешь размениваться на что-то меньшее, зная, что это все равно не твое. А уж если ты на могиле видишь знакомое имя... А если вы пытались уже построить отношения, а потом ты из-за какой-нибудь глупости типа "не нагулялся" решил их прервать? А если эта девчонка была в тебя влюблена с первого класса, а ты не обращал на нее внимания, потому что кто-то в школе ляпнул, что у нее ноги кривые?

— Олег, ты... Ты... — Вася запутался в словах, пытаясь как-то представить себе описанную картину... А потом — выбросить ее из головы. — Ты — некромант, блин.

— Погоди, вот тебе второй случай. Опытный, талантливый и эгоистичный хирург просыпается утром перед работой с этой штукой на руке. Нить ведет прямо к больнице. Он представляет себе медсестру из приемного отделения, или молоденькую девушку-ординатора, или прекрасную пациентку... А в итоге приходит к телу в морге. А там — какая-нибудь бабуля, которую он вчера неудачно прооперировал. И тут целый букет эмоций! Во-первых, убил "того самого" человека, собственными руками. Во-вторых, а что было бы, если бы она выжила? Пытаться построить свою судьбу с женщиной, которая старше раза в два и имеет дома деда, детей и внуков? Короче, каша в голове и запоротый рабочий день, а то и нервный срыв.

Вот тебе третья история. Представь себе семейную пару преклонных лет, которая поженилась, едва достигнув совершеннолетия. Они вместе почти пятьдесят лет, у них есть дети и внуки, полная историй жизнь. Они держатся за руки, гуляя по парку вечером. Каждое утро, просыпаясь, говорят друг-другу "Я тебя люблю". А этим утром они просыпаются с нитями на руках... И эти нити ведут не друг к другу. Все эти годы, всю свою жизнь они прожили не с тем человеком! Как они будут жить дальше?

Таких историй можно придумать тысячи. Это я сейчас только "правильные" пары затрагивал, а что насчет идей про внуков и бабушек? Или про гомофоба и гомосексуалиста? Что насчет стриптизерши и президента? Дог-хантера и главы приюта для бродячих собак? Мусульманина и православной монашки? Продавщицы в продуктовом ларьке и главы нефтедобывающей компании?

— К чему ты клонишь? — устало посмотрел Вася на оживившегося Олега. — Хочешь — пиши. Не хочешь — не пиши. Я понял уже, что ты пессимист. К чему все эти гадкие варианты?

— Я думаю, что у каждого человека есть своя роль, — задумался Олег. — Как и у каждой вещи. Самое известное сравнение — телескоп и молоток. Телескопом ты не забьешь гвоздь, а через молоток не увидишь звезды. С людьми то же самое, у каждого своя социальная роль. Одна и та же женщина может прекрасно выполнять свою работу и делать счастливым своего мужа, но никогда не станет хорошей матерью. Даже плохой не станет, максимум — очень плохой. Один и тот же мужчина может быть отвратительным любовником, под которым женщина лежит и думает, что пора потолок белить, но в то же время он сможет прекрасно воспитать детей и сделать их детство счастливым. Кто-то хорош в дружбе, кто-то в сексе, кто-то в работе или воспитании детей. А вот тех, кто в себе совмещает вообще все — таких я не встречал. Да и не могут люди все делать одновременно хорошо.

— Я даже тему эту развивать не хочу, а то мы так до оправдания измен и многоженства доберемся, — поежился Вася. — Брысь во Фросину комнату. Я ложусь спать.

— Окей, — кивнул Олег и, пошатываясь, подошел к двери, — но взгляни правде в глаза: мы выросшее поколение пепси-колы. Теперь мы не пьем колу без виски и не читаем книг без картинок. А еще не представляем семьи без измен и дружбы без предательств. Потому что со всех сторон нас убеждают в том, что это правильно. А теперь ложись спать, но перед этим подумай: ты точно родился в нужно веке? Не привела бы тебя твоя волшебная нить к надгробию трехсотлетней давности?

— Все, иди уже, я понял, что моя вторая половина — это пятидесятилетний слесарь-японец-гомосексуалист без одной ноги, но с двумя лишними пальцами, — отмахнулся Вася и выключил свет. Разложил на полу зимнюю куртку и теплые штаны, накрылся осенним пальто и попытался уснуть. Следующие несколько часов он лежал, уставившись в потолок и пытаясь осмыслить все, что ему сказал Олег, приходя всякий раз к совершенно разным выводам. Не смотря на усталость, заснул мужчина уже под утро...

* * *

Выспаться не удалось. В восемь утра мужчин разбудил звонок Васиного телефона. Аспиранта вызывал к себе научный руководитель на разбор полетов. Хмурый и не до конца проснувшийся Олег посоветовал Васе где-нибудь подольше погулять, а желательно вообще заночевать в каком-нибудь другом месте — скоро прибудут строители и начнут делать ремонт, Любомира уже уговорили.

— А при чем здесь Любомир? — Удивился Вася, который по утрам всегда слишком долго просыпался, чтобы сразу составлять причинно-следственные связи. — И о чем речь вообще? У меня на ремонт нет ни денег, ни материалов.

— Зато у тебя есть друзья с пауком, которым негде жить, — подмигнул Олег. — А если серьезно, то давай бартером, а? Мы тебе ремонт сделаем, а ты нас пустишь пожить хотя бы пару месяцев.

— Что, и Любомира тоже? — Испугался Захарченко, представляя себе, как квартиру захватывают мертвые птицы и насекомые. Вергилий, теперь еще этот...

— Нет, Любомира не надо, только меня и Лелео, — отмахнулся Олег. — Любомир просто зомби много поднять может, потому я его и позвал. Он мне кое-что должен, так что отдаст как раз. Работы много предстоит, не люблю затягивать. Сейчас снимем полки, вытащим холодильник, и трое зомби будут обдирать обои, перекрашивать потолок, шпаклевать и грунтовать стены. В это время в комнате другой зомби разберет ящики, отчистит их от многолетних слоев грязи и жира, оклеит какой-нибудь симпатичной яркой пленкой и скрутит все обратно. В других комнатах полок нет и стены ровные, так что там просто освежат потолок, перекрасят стены и отциклюют твой божественный довоенный паркет. Короче, все будет происходить одновременно в каждом помещении, так что я надеюсь за несколько дней закончить.