Словоплёт

— Я спущусь. Буду через пятнадцать минут.

— Да, госпожа, — служанка едва заметно поклонилась и исчезла.

Теперь уж точно пора вставать.

— Ты такая беззащитная во сне, минья, — произнесла темнота настолько неожиданно, что Сантинали вздрогнула.

'На себя бы посмотрела', — чуть не ляпнула она в ответ от испуга, но вовремя прикусила язык.

— Шана? Что ты здесь делаешь?

— Охраняю твой отдых, — одна из теней у окна шевельнулась и приблизилась к камину. На мгновение Сантинали показалось, что Шана в чёрном плаще, но нет, это была всего лишь тьма, укутывавшая её фигуру, и с тихими потусторонними шёпотами растаявшая, когда ша остановилась у тлеющих углей.

— Давно хочу тебя спросить...

— Я слушаю, минья.

— Что значит 'Ран'?

— Клякса.

Оказывается, в их первую встречу Шанаран сказала 'Я — Ран', но из-за того, что Сантинали, где это возможно, понимала смысл, получилось так странно, будто бы Шана шутила, притворяясь кляксой.

— А 'Шана'?

— Шана.

— Я услышала только 'шана'.

— Клякса из рода сильных, — вдруг произнесла ша. Не в мыслях, но вслух, обычным голосом. Слова у неё получались мягкими и немного певучими. Странный акцент, Сантинали никогда такого не слышала.

— Это самое близкое, что я могу подобрать в твоём родном языке по смыслу, — тут же добавила она привычным способом.

— То есть, 'на' — это что-то вроде приставки принадлежности, а 'ша' — это как бы 'сильный'?

— Не совсем 'сильный'. Здесь имеется ввиду сила мира. Магия ша.

— Ты хочешь сказать, что все ша были колдунами?

— В какой-то мере. Пойдём есть?

— Да.

— Кстати, я закончила с защитой. Можно сообщить Аластару, чтобы собирал мальчика — с моей стороны всё готово.

#

Глава 6

Сантинали сидела в кабинете и пыталась сосредоточиться. Выходило неважно. С тех пор, как неделю назад к ней перебрался жить Мирт, Ран (теперь Санти не могла заставить себя называть её Шаной) изменилась, а вместе с ней и всё окружение королевны. Конечно, королевна была не против, даже рада тому, что у ша появилась новая цель. И пусть теперь нужно было молчать в часы тишины, когда словоплёты тренировали мысленную речь, есть строго по расписанию, а любые визиты гостей согласовывать с колдуном, то, с каким наслаждением он вечером вытягивал ноги, развалившись в кресле в её кабинете, стоило и больших жертв. Но приезд Мирта побудил ша к ещё одной вещи, которую Сантинали раньше пыталась её заставить сделать, но всё никак не могла найти подход: делиться прошлым. Каждый вечер, когда мальчишка засыпал мёртвым сном после всех дневных трудов, они запирались в кабинете и колдунья писала, писала, писала. Ша рассказывала всё подряд: от того, как правильно готовить микстуру от кашля (ведь голос — главное оружие словоплётов, что будет если в экстренный момент невозможно будет колдовать?!) до того, как выглядит испытание, подтверждающее твоё право называться Хранителем. Конечно, вперемешку попадались и 'просто' истории из жизни — иногда ша рассказывала и о себе. Нехотя, как казалось королевне, с сожалением, но постепенно Клякса поднимала завесу тайны, которой себя окружила.

— А почему 'Клякса'? — Сантинали решила, что раз не выходит сосредоточиться на том, что она пишет, то лучше немного отдохнуть. Потом ведь будет стыдно перечитывать и находить кучу ошибок! — Мне кажется, это довольно странное имя.

Ран замолчала, прервавшись на полуслове. Перед этим она пыталась вспомнить весь ритуал прохождения пятого круга и всё время путалась в деталях. Похоже, вопрос королевны сбил её с мысли окончательно.

— Я не была желанным ребёнком. Родители отдали меня на воспитание даже не дав имя, а воспитатели не придумали ничего лучше.

Сантинали растерялась. Почему-то ей казалось, что в прошлом таких историй быть не должно. По крайней мере с ша такого просто не могло случиться. Один из величайших колдунов своего времени (ведь Хранителями другие не становятся) — и подкидыш?

— Но... почему?

— Если бы я была девочкой, то всё сложилось бы иначе, но первенец-мальчик в те времена считался плохим знамением. Не всегда, но довольно часто от таких детей избавлялись, и не всем везло очутиться в приюте.

— То есть... то есть, ты всё-таки мужчина? — Медленно, словно опасаясь спугнуть, спросила королевна.

— Меня поражает твоя зацикленность на поле. Я — потусторонняя сущность. Меня даже человеком в полном смысле этого слова нельзя назвать. А тебя всё волнует мальчик я или девочка, — совсем по-человечески насупилась... насупился Ран.

— Неужели было так сложно было сказать с самого начала? Я бы даже не задумывалась об этом больше! Но нет, нужно было развести интригу! — Сантинали тоже решила обидеться. — Неужели тебя так тешило то, что я считаю тебя женщиной?

Ран удивлённо посмотрел на колдунью:

— Мне без разницы кем ты меня считаешь.

— Но тогда почему?

— Я не люблю своё прошлое. Когда я думаю о нём, то становлюсь мертвее, — ша закрыл глаза. — Если бы не твари, я бы предпочёл вовсе не вспоминать о Сарандане, но сейчас у меня нет такой возможности: старые знания утеряны, и если со мной что-нибудь случится, всё, что останется — это твои неоконченные записи, — он кивнул на открытую тетрадь, лежащую перед кодлуньей, - и обрывочные сведенья, которые удалось собрать Аластару. Я считаю, что эта забывчивость — не просто результат времени. Мне кажется, что кто-то приложил к этому руку, настойчиво уничтожал традиции и воспоминания на протяжении веков. И я хочу помешать этому 'кому-то'. Если бы не это, вряд ли бы мы вообще здесь сейчас сидели.

Что ж, по крайней мере теперь Сантинали понимала немного больше в поведении своего колдуна. Пусть ша и хорохорился заявляя, что ему многие вещи безразличны, королевне казалось, что даже по прошествии шестисот лет колдуна всё ещё задевает его прошлое.

— Кстати, с завтрашнего дня я собираюсь начать выходить в город.

— Город? Зачем?

— Хочу расширить защитные заклинания, — ша помолчал словно размышляя стоит посвящать Сантинали в детали плана или нет. — Это только вопрос времени как скоро я столкнусь с кем-нибудь из древних иных. Хочу быть готовым к такой встрече. Я изучил план города, и у меня теперь есть кое-какие мысли где поставить несущие печати.

Сантинали представила ша, разгуливающим по снежной Ясеневой Роще и поющим на улицах. Зрелище представлялось странным.

— А как же Мирт?

— Я уже могу давать ему небольшие задания не опасаясь, что он убьёт себя или разнесёт половину особняка. Он учится удивительно быстро, это радует, — Ран выбрался из кресла и подошёл к окну посмотреть на ночной заснеженный парк. — Думаю, мы могли бы взять его с собой в Сану-Сану, когда придёт время.

— Ладно. А когда ты планируешь выходить?

— Где-нибудь перед обедом. Пока что вряд ли у меня будет больше часа в день. А когда я закончу с соседними улицами, думаю, времени у меня появится больше.

Следующую неделю ша каждое утро после завтрака отправлялся на прогулку: Мирт корпел над чем-нибудь в лаборатории Сантинали, специально переоборудованной для его нужд, а колдунья оставалась предоставлена сама себе. Оказалось, что теперь у неё куча свободного времени, которое некуда потратить: к активному расследованию истории с контрабандой её не подпустили, а большая часть старых знакомцев не спешила восстанавливать общение — после жуткого скандала, предшествовавшего её изгнанию в Белую Скалу её ещё долго будут обходить, как чумную. Оставалось только разбираться в записях, которые она каждый вечер делала под диктовку Рана или иногда отправляться на прогулку вместе с ним. Путешествия эти разнообразием не отличались: ша бродил по улицам и иногда останавливался то у одного дома, то у другого. Накладывание печатей в его исполнении получалось совсем незаметным: почти никаких звуков, и уж точно никаких волшебных сплохов, будто бы он специально выбирает самые незаметные способы для колдовства, какие ему только известны. Но, похоже, чем незаметнее было колдовство, тем больше уставал колдун после него: на занятия с Миртом его ещё хватало, но после обеда он теперь обязательно брал перерыв на полчасика — вздремнуть, и вечерние посиделки с каждым разом становились всё короче. В один из последних раз Ран заснул прямо в своём любимом кресле, когда Сантинали попросила сделать небольшую паузу, чтобы достать новую тетрадь.

Сантинали отрешённо изучала чистый разворот бумаги перед собой. С тех пор как она узнала, что Ран — точно мужина, у неё больше не выходило думать о нём как о 'ней', и даже стиль речи, звучавший в её голове, изменился от этого. Будто бы теперь говорил другой человек. До чего же странная штука, эта 'мыслеречь'! В зависимости от того, как воспринимает говорящего слушатель, она так меняется. Колдунья вздохнула: интересно, что из всего, что рассказывает Ран, является именно тем, что он имеет ввиду, а что — лишь плод её воображения, искажение, созданное её разумом?

В дверь постучали:

— Госпожа, письмо от Её Величества, — Рудо держал конверт на подносе. — Ответа не требуется.

'Хочу поговорить о твоём прелюбопытнейшем колдуне. Жду завтра в 11 утра. Будет хорошо, если ты оставишь его дома. Целую.

P.S. Отец почти полностью оправился, ожидай приглашения на официальный приём по поводу в ближайшем будущем.'

Сантинали положила бумагу на стол и глубоко задумалась. Чего ждать от этой встречи? Что именно хочет обсудить мама? Чего именно опасаться? Вдруг её сошлют куда-нибудь ещё? Например, велят отправляться в Страйху сей же день. Вроде бы ничего не предвещает беды, но вдруг? И что ждёт Рана? Удастся ли ему пережить любопытство королевы? Наверное, не стоит ему пока что говорить ни о чём: всё равно поделать он ничего не сможет (точнее, кое-что он точно хорошо умеет, но Сантинали вовсе не хотела, чтобы он устроил бойню во дворце), лучше пусть не нервничает лишний раз, а сосредоточится на занятиях с Миртом.

Сантинали ждала приёма в жёлтой гостиной и не находила себе места от беспокойства. Конечно, внешне это никак не проявлялось, но в душе у королевны бушевала буря. Наконец, когда пришёл мажордом и представил королеву, Сантинали уже была готова сама идти сдаваться в темницу.

— Чаю?

Дождавшись, когда вся прислуга оставит их одних, королева отставила чашку и внимательно посмотрела на свою дочь.

— Задавшись целью о твоём колдуне можно выяснить кое-какие удивительные вещи, — королева сделала паузу. — О том, что появился он в Белой Скале ниоткуда. Или о 'духе горы' Кляксе, который благоволит маленьким детям. Но при этом чего-то стоящего о нём не узнаешь. Ни одна из магических школ, академий и уж тем более Университет не имеют среди своих выпускников никого с именем или фамилией 'Шанаран', по крайней мере за последние шестьдесят лет. И никто из опрошенных по моей просьбе магов никогда не имел дела с туманными копьями. Я не понаслышке знаю как сложно обнаружить и унчитожить иную сущность, а тут пришёл никто из ниоткуда и сделал это походя, за несколько минут.

Королева замолчала словно собираясь с мыслями, но Сантинали казалось, что она молчит, чтобы нагнать побольше напряжения: королевна уже вся взмокла, хоть одежду отжимай. К чему мама клонит?

— Капитан Танарин тоже ничего внятного сказать не смог, чем разжёг моё любопытство ещё больше, — продолжила тем временем королева. — Надеюсь, хотя бы ты можешь развеять тайну, окутывающую нашего замечательного спасителя?

'Врать бесполезно', — словно кто-то прошептал Сантинали над самым ухом.

— Обещай, что не будешь смеяться и не отправишь меня к лекарям, — колдунья решила, что стоит сказать правду: во-первых кто, как не мама легко уличит её во лжи (уж слишком хорошо знала она свою дочь, да и нельзя долго быть королевой не разбираясь в людях), во-вторых, королева уже успела навести справки и результат её явно озадачил. Это шанс получить действительно могущественного союзника. Или оказаться в лечебнице для буйных. Что произойдёт в этом случае Сантинали старалась не думать: ведь Шанаран скорее всего отправится её спасать, а в его исполнении это могло закончиться как 'обратить в прах всех' или 'нарезать всех на кожаные шнуры', по выбору — миролюбивого разрешения конфликта с участием ша королевна ещё ни разу не видела. — Если бы эта история приключилась не со мной, я бы в жизни не поверила. Да я до сих пор всё никак не поверю, если честно, хотя уже нашла много документальных свидетельств в пользу того, что это — действительно правда.

— Это очень интересно, — сдержанно кивнула мама. По её виду было не понять, что именно у неё на уме.

— Скорее всего всё началось ещё раньше, но я начну с непосредственных событий, которые привели к тому... — Сантинали запнулась. Было проще рассказывать чашке чая в руках королевы, чем самой королеве. По крайней мере королевна в этом случае не чувствовала себя уж совсем глупо. — К чему привели. Итак. Шестьсот лет назад в Скерах, было княжество, называлось 'Сарандан'. Или горы, где находилось это княжество так назывались... Наран-Шасский перевал был самой северной его точкой. У них была своя магическая школа и много другого интересного. Например, так называемые хранители границы. В каждый момент времени их было четверо, по сторонам света, и подчинялись они только королевской семье. Титул хранителя был переходящий, и ими становились только самые сильные маги своего времени. Но в какой-то момент случился переворот, хранителей всех перебили, началась затяжная война и княжество вскоре исчезло с карт. Самого последнего Хранителя Севера, ставка которого как раз находилась в Белой Твердыне (тогда она называлась как-то иначе), звали Шанараном, — колдунья перевела дух и мельком посмотрела в лицо матери. По крайней мере стражу она вызывать не торопилась. — Спустя шестьсот лет отец сослал меня в те глухие края, и местный воевода решил убить меня и всех моих людей. Когда я убегала от стражи, то попала на нижние уровни подземелий, в древнюю часть замка, о которой и местные, я подозреваю, немного знают. И нашла там место захоронения последнего Хранителя Севера, — Сантинали помедлила тщательно подбирая слова. Никому не стоит знать о том, что колдунья считала в тот момент Шанарана тварью. Даже если это твоя родная мать. Есть вещи, которые лучше забрать с собой в могилу. — В общем, мы заключили с ним договор. Результат ты видишь.

— С мертвецом?

Сантинали лишь кивнула в ответ. Нет, если бы ей самой такое рассказали — велела бы всыпать солёных розг для прочистки мозгов.

— И что ты должна ему отдать за всю ту помощь, что он тебе оказывает? — С подозрением в голосе поинтересовалась королева.

— Я поклялась защищать его.

— Защищать?

— Как сюзерен. Он принёс мне вассальную клятву. Хотя я подозреваю, что в большей степени им двигала скука, чем что-либо ещё: всё равно все, кто убил его, умерли давным-давно, а торчать внутри горы больше половины тысячелетия — кому угодно надоест.