Ветер и крылья - 1

— Будем надеяться на лучшее, — вздохнул дан Марк.

А Адриенна вспомнила ощущение теплых перьев, в которые она заворачивалась. И уют...

Почему-то ей казалось, что никто ее не заметил. Но на чем основана ее уверенность? Она бы не смогла ответить...

Просто ее никто не видел.

Не могли видеть. Не должны были.

Что-то с ней произошло, очень важное, очень серьезное этой ночью. И она себя чувствовала по-другому. Не физически, не только это. И слабость никуда не делась, и головокружение, и самочувствие было откровенно плохим. Но что-то такое появилось внутри...

Адриенна не знала, что.

Она еще разберется — потом. Она все поймет — потом. Но сейчас...

Сейчас она должна присутствовать на завтраке у его величества. Отказы и опоздания не принимаются. Избавить от этой чести могут смерть или болезнь.

Адриенна расправила плечи, еще раз одернула рукава котты, чтобы те скрыли даже кончики пальцев — ногти тоже пострадали в результате ночного приключения, и пришлось срезать их под корень.

Поправила темно-синее верхнее платье — и вышла из комнаты.

Джованна проводила госпожу вздохом облегчения — и принялась вытаскивать из-под кровати грязное белье. Сейчас она постарается по одному предмету, незаметно, подсунуть их в стирку. А себе утащит что почище...

Чужое, конечно.

Но если кто-то узнает о ночном происшествии... ой, не надо!

Но это точно не амурные дела. Дана босиком шла, у нее и ноги сбиты, и руки... а что тогда?

Не понять. И лучше в это не лезть.

* * *

Все те же за столом, не считая его высочества. А вот даны Чески нет.

Ни рядом, ни вообще в пределах видимости. Его величество распорядился?

Да, может быть и такое.

Адриенна вежливо поддерживала разговор, мило улыбалась казначею, отвечала на вопросы королевского духовника, да, она молилась. Да, она с радостью придет на службу, хоть завтра.

Единственный, кто не участвовал в беседе, это его высочество. Филиппо-младший так ожесточенно кромсал мясо, что то разлеталось на отдельные волоконца. Что ж, Адриенна и не делала попыток заговорить. Видно же — мужчина из-за чего-то переживает.

Мужчина?

Сколько ему, лет восемнадцать... всего на пять лет старше, чем она. И не первый сын у своего отца, это Адриенна знала. Уже просветили при дворе. Так-то ей в деревне все это было безразлично, а вот при дворе знать надо.

Ее величество Альметта родила супругу шестерых детей. Четыре сына, две дочери.... Выжил только один ребенок. Так и уверуешь в проклятье.

У Филиппо Второго, кстати, тоже лишь один ребенок выжил. Жалко детей, конечно. Но они сейчас у престола Всевышнего, а их родители...

Почему-то Адриенна чувствовала, что все... справедливо. Не хорошо, не плохо, а именно справедливо и правильно. Эта династия надела корону ценой подлости, и теперь потомки расплачивались за предков. Молитвы тут не помогут, увы.

Господь слышит всех, но кто сказал, что он станет помогать подонкам и негодяям?

Впрочем, эти мысли Адриенна сразу задавила, и продолжила мило улыбаться. Руки болели нещадно, даже ложку держать было больно. Хорошо хоть Джованна принесла ей с кухни несколько вареных яиц и кусок хлеба с маслом, так что девушка могла изображать вежливый интерес к еде. Да и сильно не опьянела от горячего вина...

Наконец, трапеза окончилась. Его величество бросил на стол салфетку, и поднялся.

— Дан СибЛевран, я жду вас в моем кабинете вместе с вашей дочерью через полчаса.

И вышел.

Дан Марк встал из-за стола, помог встать Адриенне.

— Ох, дочка...

Адриенна поежилась. Похоже, наступал момент, ради которого их вызвали. И что-то подсказывало девушке — ей это не понравится. Что бы король не предложил, ей не понравится ничего.

Для этого и какого-то сверхъестественного чутья не нужно, здравого смысла вполне хватит.

* * *

В кабинете его величества обнаружились собственно сам король, принц, ну и СибЛевраны.

— Проходите, дан Марк. Адриенна, милая, вы сегодня бледны, но все равно очаровательны, — его величество улыбался. А Адриенне виделась свернувшаяся клубком гадюка. Так и хотелось завизжать, убежать...

Лишь бы не видеть и не слышать. Лишь бы ее не трогали. Но — не получится.

Принц, напротив, не улыбался, и в его водянистых глазах читалась откровенная ненависть. Адриенна подумала, что так хотя бы честнее.

Намного честнее.

И все равно... что она ему сделала? Она такая же заложница, она даже протестовать не сможет, что бы ни решил король. Принц хоть возразит, а ее даже слушать не станут.

Женщина — собственность семьи, и никак иначе. Ее судьбу решает ее отец.

И почему она сейчас об этом подумала?

Адриенна зябко поежилась, но король уже переключился на ее отца.

— Дан Марк. Вы по рождению не СибЛевран.

— Все верно, ваше величество.

— Мой отец разрешил вам принять это имя, дабы не угас род.

Поклон. Дан Марк и сам это отлично знал.

— Подумайте о том, что род надо продолжать, дан. Одного ребенка решительно недостаточно.

— Ваше величество, я любил свою жену. И буду радоваться внукам.

— Будете, дан. Но они будут носить иное имя.

Дан Марк упал на колени.

— Ваше величество! Умоляю!!! Не отнимайте у меня дочь!!!

Филиппо Третий скривил губы.

— Встаньте, дан. Никто вашу дочь не отнимает. Напротив, я хочу заключить помолвку между моим сыном и вашей дочерью.

Дан Марк пошатнулся. Упал бы, но вовремя оперся ладонью на пол.

— В-ваше... в-величество...

Филиппо поднял ладонь перед собой.

— Не надо слов, дан Марк. Я принял решение, и оно неизменно.

Адриенна резко выдохнула. Филиппо Третий посмотрел на нее.

— Не благодарите, Адриенна. Вы милая и добрая девушка, я надеюсь, вы принесете счастье моему сыну.

Если бы не усталость. Если бы не вино...

В жизни с языка Адриенны не сорвались бы эти слова. Но...

— Так это не вранье — о проклятии?

Если бы она короля плеткой поперек спины огрела, и тогда Филиппо Третий так не взвился бы. Поднялся из-за стола, в два шага пересек кабинет и подошел к Адриенне.

— Кто посмел!?

Девочка встретила его взгляд спокойно. Не отступая.

— Об этом и на площадях поют, ваше величество.

Филиппо понял, что перегнул палку, и отступил назад. Действительно... что ты сделаешь с народной памятью? Где-то и прополоть удается, а где-то истина и пробивается. Она такой упрямый сорняк, ее ничем не придушишь. Никакими казнями и законами.

— Это — неправда.

— Да, ваше величество, — тоном той самой примерной девочки отозвалась Адриенна.

— Замечательный ответ, — ухмыльнулся Филиппо Третий. — Итак, дана, через два дня будет заключена помолвка между вами и моим сыном. А когда вам исполнится четырнадцать лет, вы поженитесь.

— Нет, ваше величество.

Филиппо Третий поднял брови.

— Адриенна?

Еще не угроза. Но определенные нотки бури в его голосе уже прозвенели.

— Ваше величество, ваша воля — закон. Но я не хочу умирать, — Адриенна и сама не ожидала от себя таких слов. Но плеснулись за спиной черные крылья, и девочку словно плащ окутал, даря тепло, спокойствие и уверенность. А если так — держаться!

Филиппо Третий невольно заинтересовался.

— Умирать, дана Адриенна?

— Моя мать умерла, рожая меня. Это потому, что в нашей семье женщины созревают поздно. Мама вышла замуж в шестнадцать, и первый ребенок у нее был почти сразу — она его сохранить не смогла. Через два года она выносила меня, но умерла при родах. Кормилица передала ее рассказ, ваше величество, — тихо отозвалась Адриенна. — Женщины рода СибЛевран почему-то созревают позже других. То, что у меня начались крОви, еще ничего не значит. Раньше семнадцати лет я просто не созрею. Не смогу выносить ребенка, умру в родах...

— Дан Марк?

Отец кивнул головой, подтверждая эти слова.

— Я любил Рианну, ваше величество. Любил до безумия, равно, как и она меня. Мы не хотели ждать, мы были глупы и молоды... сейчас я бы все отдал, лишь бы вернуться назад и исправить эту ошибку. Я бы к жене и пальцем не притронулся до ее восемнадцати лет... для верности.

И столько искренности было в его словах...

Адриенна тоже не врала. Ей об этом рассказывала Рози. Действительно, одно дело — начало взросления, другое — собственно, готовность тела производить на свет потомство.

Все объяснения Рози просто не поняла. Но что запомнила, то и рассказала.

Крики, уговоры, слезы не подействовали бы на Филиппо Третьего. А вот этот спокойный пересказ — сработал.

— Что ж. Тогда заключим пока помолвку. И через пять лет, дана Адриенна, вы станете королевой Эрвлина. Ее величество Адриенна.

— Принцессой, ваше величество? — вежливо уточнила Адриенна.

— Да, принцессой, Адриенна, — Филиппо опять улыбался.

Он получил свое, он добился, чего хотел... что еще требуется?

— Позволено ли мне будет это пять лет прожить с отцом? — Адриенна смотрела спокойно.

— Позволено. Более того, помолвка будет держаться в тайне, Адриенна. — Филиппо Третий покосился на сына. Какой же бой ему пришлось выдержать! Любит, видите ли, сопливый идиот свою Ческу! Да и люби себе на здоровье, жениться-то на ней зачем? А уж в королевы она и вовсе не годится. Даже не будь проклятие, не будь Адриенны — все равно не подойдет. И не девушка уже, и возраст неподходящий, детей родить не сможет, и характер... дай такой Ческе волю — все размотает. На балы, на пиры, на своих родственников. Адриенна-то поумнее будет. Судя по отзывам слуг, придворных — девочка предпочитает молчать, со всеми равно вежлива, уважительна, своего мнения... или не имеет, или не показывает. И родственников — только отец. При других раскладах женить бы сопляка на какой принцессе, но... проклятие.

А если отвлечься от проклятия, то и тогда Адриенна подходит.

Семья благородная, девушка здорова, детей подарит, воспитание подходящее — и чего еще желать?

Адриенна низко поклонилась.

— Я благодарю ваше величество за оказанную милость.

Филиппо окончательно расслабился.

Ну, понятно. Мало ли чего девчонка наслушалась. Странно было бы, если б не спросила. А тут — любопытно же! Евино семя, этим все сказано! Евино племя...

Что на уме, то и на языке... почти.

— Полагаю, мы пока побеседуем с вашим отцом, Адриенна. А вы с моим сыном можете пока прогуляться по саду.

Возразить никто не осмелился. Особенно его высочество, который хоть и скривился, но руку Адриенне протянул.

— Идемте, дана?

Девушка коснулась рукава из белой парчи кончиками пальцев.

— Ваше высочество...

А что мысленно она пожелала парню провалиться в самую глубокую выгребную яму — это не считается. Ведь не провалится же! К сожалению...

* * *

В сад можно было выйти напрямую из покоев короля. Минуя приемную, не попадаясь на глаза придворным... правда, и сада того было — четыре дерева, три розовых куста, но хоть так. Личный уголок его величества, в котором он отдыхал от работы.

Или работал летом, когда хотелось...

Качели, к которым принц и подвел Адриенну.

— Не хотите покачаться, дана?

Адриенна качнула головой.

— Нет, ваше высочество.

— Жаль... вы могли бы упасть, к примеру.

— И сломать себе шею? — приняла вызов Адриенна.

Его высочество горестно вздохнул.

— Я бы не посмел сказать такое дане.

Если он рассчитывал смутить этим Адриенну или заставить девчонку расплакаться, разозлиться — зря. Черные крылья никуда не делись. Они по-прежнему окутывали свою маленькую хозяйку.

— Вы так робки и нерешительны, ваше высочество? Жаль, очень жаль.

— Мне тоже жаль, дана.

Адриенна кивнула. Коснулась кончиками пальцев цепи качелей.

— Если бы не я... вы рассчитывали жениться на эданне Франческе?

И тут же охнула.

Пальцы принца впились в тонкое запястье, сжались до синяков...

— Не смей даже имя ее произносить.

Адриенна не сопротивлялась. Она могла вывернуться из захвата — но зачем? Это враг, показывать ему свое умение попросту не стоит.

— Вашему отцу я скажу, что вы стиснули мне руку в порыве страсти.

Сработало мгновенно. Принц даже на шаг отступил, но глаза так же горели злостью.

— Не смей о ней даже говорить!

— Жаль. Я бы от души пожелала вам счастья, — вздохнула Адриенна.

Его высочество скрипнул зубами.

— Ты...

— Я тоже не хочу выходить за вас замуж, ваше высочество, — отчеканила Адриенна. — Только у вас есть право голоса, а у меня нет.

— И не будет.

Девушка не шелохнулась. Стояла и смотрела. И в глазах ее было откровенное презрение.

Ты не можешь отстоять свое мнение. Ты не можешь защитить свою любовь. И ты срываешься на беззащитной девчонке.

Как это достойно!

Его высочество только зубами скрипнул.

— Дрянь!

Адриенна присела в низком реверансе.

— Молись, стерва, чтобы ты умерла до брака!

Ответом принцу была нежная улыбка.

Какая разница? Любить ее этот сопляк все равно не будет. И войну он начал первым. А если так...

Чего стесняться? Бей наотмашь!

Его высочество задохнулся от гнева, развернулся и вылетел из садика, оставив Адриенну одну. Девочка вздохнула. И на миг, только на миг позволила себе сгорбиться.

За что? Вот просто — за что?!

В чем она таком виновата? Даже будь этот мальчишка не принцем, а обычным человеком, она-то при чем? Ее не спрашивали, ее поставили перед фактом, от нее ничего не зависит. За отсрочку и то спасибо маме...

Ну и пропади он пропадом!

Избалованный сопляк, со своими фанабериями, любовницами, самомнением...

Адриенна махнула рукой и уселась на качели. Оттолкнулась ногой.

И — вверх!

Туда, где только синее небо! И черные крылья. И ветер. Свежий ветер, такой искренний, пьянящий, настоящий...

Небо, ветер и свобода. Та самая, которая есть у птиц. Та самая, которой нет у людей.

На качелях ее и нашел через полчаса отец. Король не пришел, видимо, принц пролетел через кабинет, а может, и сказал что-то такое... другого выхода отсюда ведь не имеется...

Вот никто Адриенну и не тревожил.

Девушка улыбнулась и спрыгнула с качелей.

— Папа?

— Пойдем, Адриенна.

— Пойдем.

У них еще будет время и возможность поговорить. Наверное. Но точно не здесь и не сейчас.

А принц — все равно щенок избалованный. Не повезло его отцу. И еще больше не повезло Адриенне. Поумнеет он за эти пять лет — или не поумнеет?

Адриенна поставила бы на второе. Эданну Франческу она тоже видела. Такие поумнеть попросту не дадут. Подобным бабам нужны не мужчины, а ишаки. А тягловому средству умным быть не положено... м-да.

Не отравила бы...

Хотя об этом лучше поговорить не с отцом, а с Джованной. Она точно будет в курсе всех дворцовых сплетен.

А еще...

Хорошо, что его величество собирается держать помолвку в тайне. Но когда в нее будут посвящены минимум пять человек... нет, это не тайна.

И об этом надо поговорить уже с отцом.

Черти б побрали всю династию Эрвлинов!

* * *

Проводив дочь до ее покоев, дан Марк посмотрел с сомнением. С одной стороны, надо бы поговорить. С другой... наверняка подслушают.