Меняя матрицу-2

— В декабре 1991 года Советский Союз усилиями руководителей РСФСР, Украины и Белорусии рухнет. Начнётся беззаконие, предприятия остановятся и будут скупаться за копейки. Править бал будут коррумпированные чиновники и бандиты. Закончится этот беспредел к 2000 году, но и тогда страну будет лихорадить несколько десятилетий.

Повисла тягостная пауза, тесть как-то сразу сник. Поверил значить.

Выпили ещё по пару стопок. Долго сидели молча, я уже думал, как подтолкнуть тестя к продуктивным действиям.

— Я верю тебе, такое невозможно придумать. Что же нам делать, Володенька?

— Ну изменить ситуацию не получиться, надо думать, как выжить нам и нашим близким. Необходимо активнее скупать валюту, в банках нужно попытаться набрать кредитов, которые не привязаны к инфляции. Возьмём десятки тысяч рублей, при очередном скачке инфляции погасим кредитную задолженность одной зарплатой. Так же надо попытаться выбить в главке побольше новой техники, в первую очередь грузовые длинномеры и самосвалы. Всё по максимуму.

— Поймите, когда всё рухнет, можно будет выкупить всё наше управление по остаточной стоимости за копейки.

Ещё два часа у нас ушло на утряску всех деталей. Когда тесть увидел выход из ситуации, в нём сразу заработал грамотный руководитель. Мы составили программу действий на ближайшие месяцы.

Именно с этого момента мы перешли на военные рельсы. Тесть вылетел в Алма-Ату, встретиться с замначальника треста "Казсантехмонтаж", с которым дружил ещё с института. С собой у него был только дипломат с деньгами, около 50000 рублей на подношения. Результаты поездки мне довели в ближайшие выходные.

— Володенька, значит так. Мне помогли друзья-товарищи и главк нам выделил три Камаза полуприцепа, пять Зил-130 — один из них в исполнении автоцистерны для опрессовки систем. Также обещали японский автокран "Като". Еще два тягача «Кировца» и трактор «Беларусь». Пока всё. В течение двух месяцев поставят по железной дороге.

— Теперь, как мне сказали, вышло новое постановление Совета Министров СССР об акционировании предприятий. Так вот акции трудовых коллективов распространяются только среди работников нашего управления. Я думаю, мы проведём собрание по этому поводу. А наш отдел кадров будет предлагать увольнявшимся работникам продать свою акцию управлению за символическую оплату.

— И ещё, я переговорил с нашим главбухом, без неё никак не получится действовать.

— Да, Володенька, собирайся выезжать в Ташкент. Я оформляю кредиты в госбанке, получится приличная сумма. Договаривайся с тем товарищем о покупке валюты.

— Согласен, но ехать надо своим ходом и я, наверное, прихвачу пару ребят для охраны.

— Добро, планируй выехать через дней десять.

Вот где проявился предприимчивость мой тесть. Всё завертелось, закрутилось. Я мотался по базам и закупал продукты долговременного хранения, консервы и всё такое. Складывал в огромном гараже тестя и в своём. Завозил в тихоря в родительский гараж. Маме сказал, что тесть попросил временно сложить у них.

Операция "Валюта" прошла безукоризненна. Я взял с собой двоих ребят боксёров — тяжей. Двухметровый татарин Марат Агишев, с обаятельностью Балуева и подвижный как ртуть девяностокилограммовый Серёга Березниченко. Обоих застимулировал приличной премией. Покупка американских долларов произошла буднично, процесс налажен. Определённое доверие позволило нам обменять пакеты с деньгами. После пересчёта в машине попрощался с валютчиком, ребята запрыгнули в машину, и мы рванули на выезд из города.

Ехать старались второстепенными дорогами, ночью за руль сел Серёга. Вернулись в Караганду вечером следующего дня.

В дальнейшем в телодвижениях тестя участия напрямую не принимал. Новую технику, прибывшую по железке, загнали в боксы, законсервировали и закрыли. Я лично этим занялся.

Суету с приближением развала Союза я принимал как неизбежное и всячески помогал тестю. Но в последнее время меня занимало другое. Я убедился, что мои способности к лечению вернулись. Для этого напросился к Николаю Захаровичу в помощники. Радость от возврата переполняла меня, хотелось действовать. Но и возвращаться к такому коммерческому формату работы, которое было прежде — не мог. Что-то не давало, неприятие какое-то. Мелкотравчато всё это.

Поговорил с бывшим наставником, сказал, что мне хочется помогать детям безвозмездно. Например, онкобольным.

— Смотри Владимир, проблема в том, что у тебя нет медицинского образования.

Здесь я с удивлением узнал, что Николай Захарович окончил наш мединститут.

— Но, я подумаю, что можно сделать. Если зарплата тебе не нужна, то появляются варианты.

Через две недели меня устроили в детское отделение онкодиспансера помощником инструктора лечебной физкультуры реабилитационного отделения.

Звучит конечно стремновато, но, когда меня привели на первое занятие с детьми от 7 до 16 лет, худыми, с потухшими глазами — я понял, что не уйду отсюда, не попытавшись им помочь. У многих на голове были шапочки, чтобы скрыть лысину от химиотерапии.

Пришлось встретиться с главврачом больницы Ашотом Карапетяновичем. Что бы он отнёсся ко мне серьёзно, я взял с собой Николая Захаровича.

После представления, когда собеседник понял серьёзность моих намерений я сказал:

— Ашот Карапетянович, Вы неправильно нас поняли. Я не учитель физкультуры. Я не могу работать одновременно с несколькими пациентами. Мне нужна комната с массажным столом и время, удобное для меня. И, да, у меня есть опыт излечения подобных больных.

Видя скепсис в глазах врача, я вышел, оставив Николая Захаровича распинаться в моих способностях. Не поверит, обращусь в другие больницы. Сейчас финансирование сокращают, остаётся только на чудо и уповать.

То ли Николай Захарович оказался убедителен, то ли действительность так неприглядна, но меня пригласили, и главврач обещал обеспечить меня всем необходимым. Единственное условие с его стороны— первое время он будет лично присутствовать на сеансах.

Начал я через три дня. Мне выделили кабинет бывшей кладовки, но меня всё устроило. Большое окно давало много света, массажный стол, великоватый для моих пациентов, ну где его взять — детский. Стандартный стеклянный медицинский шкаф, стул и вешалка в углу вот и вся мебель. Аня, напросившись со мной, принесла занавески на окно, красивые картины с цветами на стены и пушистый коврик на пол, чтобы детишкам не было холодно вставать на холодный пол. Я ещё выпросил обогреватель, чтобы в комнате была комфортная температура.

Первым пациентом у меня был мальчик Юра десяти лет. Я специально не смотрел медицинские карты детей. В начале нужно просто стабилизировать их, подстегнуть их иммунитет. Чем я и занялся.

Принимал за вечер три-четыре ребёнка. Старался абстрагироваться от вида их тщедушных тел. После разогрева, когда дети расслаблялись, разгонял по ним свою энергию. Очень экономно отдавал свои силы, понимал, что ещё одного перегрева не выдержу. За месяц получилось поработать со всеми пациентами детского отделения. С некоторыми даже дважды.

С тревогой ждал реакции главврача на мои действия.

— Владимир Алексеевич, мы обсудили с коллегами эффект от вашего лечения. По Вашей просьбе, я сохранил в тайне ваше имя и ваши нестандартные методы. В общем могу сказать так — большинство детей показали улучшение самочувствия за последний месяц. Нужно, конечно, продолжать следить за ними, но могу сказать уже сейчас — не вижу ничего плохого, чтобы Вы продолжали заниматься ими.

Сказать, что я был рад это ничего не сказать. Я чуть не прыгал от охвативших меня чувств. Как я боялся, что главврач меня шуганёт. Скажет, что это шарлатанство, не научно и всё такое.

С этого дня Ашот Карапетянович очень редко присутствовал на моих сеансах. А я в течение следующего месяца знал всех своих пациентов, их историю болезни и даже накопил статистику их самочувствия. Нескольким из них ничем помочь я уже не мог, последняя стадия — не с моими силами с таким бороться. Но подкачивал им силёнки в надежде на чудо.

Неожиданно Аня стала проситься мне помогать. Она помогала девочкам раздеваться, шутила, приносила им фрукты. Через три месяца, после начала моей работы у нас состоялся разговор с главврачом.

— Владимир Алексеевич, я, честно говоря, до конца не верил в то, что у Вас что-то получиться. Но за эту неделю мы выписали пять детей, младшему 9 лет, старшей 13 с диагнозом — выздоровление и перевод под наблюдение участкового врача.

— Вы представляете, -возбужденно замахал руками восточный человек.

Выздоровление, консервативное лечение им не помогло, они стояли в очереди на оперативное вмешательство и вдруг выздоровление. Вы же им жизнь спасли — дорогой Вы мой. Нам нужно подумать, как заявить о Вас медицинскому сообществу.

— Дорогой Ашот Карапетянович, пожалуйста, не надо никому ни о чём заявлять. Мы же договорились с Вами о моём инкогнито. Мой дар может исчезнуть в любую минуту, такое уже случилось в моей жизни. Поэтому не хочу, что бы обо мне кто-нибудь знал, кроме Вас. Я буду тихо и скромно работать. Вы можете распоряжаться успехами по Вашему усмотрению.

На такой позитивной ноте мы и расстались. Пусть вешает на себя лавры успеха, а мне это не нужно. Анюта меня полностью поддержала. С этих пор моя группа ребят постепенно обновлялась. Я догадывался, что не все излечивались, кто-то уходил по другой причине. Но практически все ребята говорили об улучшении самочувствия.

Главврач как-то прикрыл меня, какими-то новыми импортными лекарствами. По крайней мере меня не осаждали неугомонные родители. Я простой помощник инструктора по реабилитации и меня это устраивало.

Так незаметно в заботах наступил 1989 год. К сожалению, всё катилось, как я и помнил по той жизни. Пустые полки в магазинах. Красовались только баклажанная икра и зелёный горошек. На талоны тоже без знакомств ничего купить было невозможно, максимум суп набор вместо мясной мякоти.

Шеф молодец, увеличил магазинчик на территории нашего управления. Теперь я мотался по совхозам за курами и говядиной, из свинокомплекса нам каждую неделю завозили по две туши. Договаривался обменивать на трубы, радиаторы отопления и прочую сантехнику. Так что наши работники отоваривались очень достойно. Ну а мы, управление, раз в неделю отоваривались на базе. Можно было купить ящик водки, упаковку сливочного масла, сырокопчёную колбасу, чай, кофе и различные консервы. Я брал всё по максимуму, благо деньги были. Большую часть отвозил маме. Водка шла вместо валюты, завозил в гараж. Конфеты и печенье, немного масла, чай и прочее завозил на работу. И под моим личным присмотром это раздавалось детям и на их питание. От этой моей работы я чувствовал себя хорошо, как никогда. После моих сеансов, у многих появился румянец на щёчках и появился аппетит. Смотреть, как они трескают печенье с какао, это такое наслаждение. Лучший подарок для меня — это слышать детский смех в таком месте.

В этом году приняли решение вывести войска из Афганистана, что несомненно правильно. А вот что Мишаня меченный с Раиской подарили немцам ГДР — это какая-то наивность, граничащая со слабоумием. ФРГ за такой подарок — объединение страны готовы были завалить СССР деньгами. Можно было выбить у них строительство крупных предприятий под ключ, распродать недвижимое имущество группы Советских войск в Германии. В конце концов нужно было договориться о самых верных союзниках — восточных немцах. Не бросать их так внезапно, как америкосы в Афгане своих клевретов, и выторговать преференции для советского народа. А это слабоумная парочка просто подарила всё под честное слово — не расширять НАТО на восток. А в это время дома людям жрать нечего, начались забастовки шахтёров у нас в городе. Национальные элиты почувствовали, что центр ослаб и начались конфликты по всему СССР. Азербайджан и Армения схлестнулись в Нагорном Карабахе.

Мы у себя в управлении почувствовали экономическое ухудшение в стране, поставки материалов и техники стали нерегулярными. С главка слали невнятные приказы. Поэтому шеф начал осторожно игнорировать указания сверху, они зачастую противоречили друг другу. Больше налаживали связи в городе, натуральный обмен процветал. За безнал трудно стало что-то купить. Чиновники почувствовали ослабление контроля и начали вместе с надзирающими органами приворовывать, что плохо лежит. Но пока это было скрыто под ковром, люди ещё надеялись на сладкоголосого кота-баюна Горбачёва.

год начался с введения войск в Баку. Прибалты принимают декларацию об отделении от СССР. Да, самое важное событие — Михаил Сергеевич поменял должность, вместо генерального секретаря КПСС, стал первым и последним президентом СССР. А его супруга соответственно первой леди страны. Парад суверенитетов стремительно помчался по территории разваливающейся страны.

Казахстан, надо отдать должное Назарбаеву, держался до последнего и вышел из рублевой зоны тоже последним.

Точку поставили три деятеля в декабре 1991 года. Руководствуясь только своими личными амбициями, похоронили за одну ночь Союз, объявив о прекращении существования СССР и образовании СНГ.

Для меня и Владислава Анатольевича это неожиданностью не стало. Мы заранее обсудили наши действия вместе с главбухом управления, в чьих руках были все документы и финансы. К этому времени отток работников управления из скромного ручейка приобрёл форму бурной реки. Первыми уволились греки, затем немцы и евреи. Как только в 1989 году им разрешили репатриироваться, они дружно ломанулись на родину предков. Затем подались на сторону наиболее предприимчивые товарищи — прорабы с мастерами, набрав бригады специалистов, начали шабашить на стороне. У нас начались перебои с зарплатой. Главбух изворачивалась, выбивала долги, но по несколько месяцев люди не видели зарплату. Добило народ известие, что они теперь не граждане великой страны, где все равны. А с этого утра все мы граждане ВЕЛИКОГО КАЗАХСТАНА, нет пожалуйста не смейтесь. С великой историей и культурой. Это у кочевников то. И с этого дня все не казахи— нацменьшинство, которому здесь не всегда рады. И наиболее продвинутые поняли, что их детям здесь ловить нечего и потянулись в европейскую часть их бывшей страны.

Около 60 % работников уволились, остальные выжидали. Тесть сказал, что их акции выкупаются и такими темпами мы станем хозяевами всего, что находится на территории управления.

Я не согласился с тем, как он хочет распорядиться этой ситуацией. Мне кажется, что надо с оставшимися, наиболее толковыми работниками организовать фирму по строительству и ремонту, монтировать системы автономного электро— и тепло-снабжения — да мало ли чем ещё можно заниматься. А он с главбухом похоже собираются приватизировать предприятие. Ну это и правильно, не ты, так за тебя другие быстро поделят ничейное. Но они планируют списать всё мало-мальски ценное и продать. Помещения сдавать в аренду. А как по мне, так нужно сохранить наиболее ценные кадры и искать свою нишу в изменившемся мире. Короче мы немного поругались и разошлись недовольные друг другом.