Наследная принцесса Эйлана лежала в похожей на гамак холщовой колыбели с вышитым гербом ее Дома, которая была подарена экипажем КЕВ "Доун стар" годом ранее. Мастерством корабельного парусника и его помощников могла бы гордиться любая профессиональная швея, и их подарок тронул Шарлиэн до глубины души, когда вся команда с широкими, сияющими улыбками стояла на реях и смотрела, как капитан Кабрилло преподносил его ей для маленькой принцессы. У императрицы было бесчисленное множество прекрасных колыбелей для ее ребенка, многие из которых были изысканными сокровищами столярного искусства, но ни одна из них не значила для нее так много, как этот простой кусок холста. Эйлана была слишком мала, чтобы беспокоиться о подобных вещах, но она тоже любила эту колыбель с самого первого дня, когда движение корабля убаюкало ее, и ее сделали с достаточно большим запасом на вырост. В четырнадцать месяцев она ей вполне подходила, и теперь она лежала, издавая довольные сонные звуки, в то время как Хейриет Сэлтейр, одна из ее нянь, поддерживала ее плавное движение, заменяя движение корабля.
Одинокий голубоглазый оруженосец — майор императорской стражи — стоял у подножия пологих ступеней, ведущих на террасу из самого сада. Другой, более седой оруженосец, на этот раз сержант, стоял рядом с колыбелью принцессы, но почему-то их вооруженное присутствие только подчеркивало спокойствие момента. Возможно, из-за единственного человека на этой террасе — седовласого мужчины в рясе с оранжевой отделкой, который, казалось, повсюду носил с собой спокойствие, как личную собственность.
— Гарантирую вам, что многие люди будут настаивать — постфактум, конечно, и только тогда, когда они смогут притвориться, что думают, что мы не можем их подслушать, — будто мы должны были сделать это в тронном зале, — сказал теперь Кэйлеб, одной рукой обнимая Шарлиэн за талию, не сводя глаз с тропинки, петляющей между утопающими в зелени берегами. — И они собираются придумать всевозможные "государственные причины", по которым мы тоже должны были это сделать. Ты же знаешь, что так и будет.
— Конечно, будут, — ответила Шарлиэн. — С другой стороны, большинство из этих "причин" будут... как там звучала эта восхитительная фраза Жана вчера? "Дерьмо кракена", я полагаю? — придуманы людьми, чье настоящее возражение заключается в том, что отсутствовало их собственное высокоразвитое аристократическое "я". Полагаю, мы действительно не должны поощрять его использовать подобные выражения, но описание подходит, не так ли?
— Знаю это. И ты это знаешь. Черт возьми, они это знают! Однако я не собираюсь затыкать им рот. На самом деле, это только ухудшит ситуацию, чем если бы у них была какая-то существенная жалоба!
— Тише, тише, — успокаивал Мейкел Стейнейр. — Уверен, что ты напрасно беспокоишься. И даже если это не так, наверняка нам удастся пережить бурю их разочарования. Если вам от этого станет легче, я даже буду увещевать их за это с кафедры в следующую среду.
— О, наверняка это все исправит! — Кэйлеб закатил глаза. — Думаю, на самом деле, мы бы лучше разобрались, намекая на палачей.
— Такая кровавая тирания — не лучший способ расположить к себе ваших подданных, ваше величество, — указал Стейнейр.
— Кто сказал, что я хочу понравиться им? Соглашусь на то, чтобы заткнуть им рот!
Стейнейр усмехнулся, и Кэйлеб изобразил на нем театральный хмурый взгляд.
— Не поощряйте его, Мейкел, — строго сказала Шарлиэн.
— Я? Поощрять его? — Стейнейр укоризненно посмотрел на нее. — Чепуха!
— Нет, это не так. — Шарлиэн хлопнула его по все еще мускулистому плечу. — Вам это нравится так же сильно, как и ему. Что, как вы могли бы заметить, является моим дипломатичным способом сказать, что вы так же плохи, как и он.
— Он не так плох, как я, — сказал Кэйлеб с огромным достоинством. — Как ты, из всех известных мне людей, можешь говорить такое? Я намного хуже, чем он, и еще усерднее работаю над этим.
Настала очередь Шарлиэн закатить глаза, но их прервали прежде, чем она смогла должным образом ответить.
— Сейджин Мерлин!
Возглас послышался из-за поворота тропинки раньше мальчика, который его издал, но ненамного. Мальчишка с разбегу выскочил из-за поворота и оторвался от земли в нескольких футах перед голубоглазым оруженосцем. Он бросился вперед с бесстрашной, абсолютной уверенностью, что его поймают, и оруженосец рассмеялся, подхватив маленькое жилистое тело в воздухе.
— Я тоже рад видеть вас, ваше высочество, — ответил он низким голосом. — Хотя, как я вижу, не похоже, что ваше путешествие придало вам больше достоинства.
— Думаю, это твой способ сказать, что я плохо себя веду. — Мальчик положил руки на плечи оруженосца, чтобы прислониться спиной к защищенным кольчугой поддерживающим рукам Мерлина Этроуза и посмотреть в эти сапфировые глаза. — И если это так, мне все равно. — Он задрал нос и втянул воздух. — Леди Мейра говорит, что я прекрасно себя веду по сравнению с ее пасынками, и я князь. Так что иногда я выбираю делать то, что хочу.
— Почему-то я не думаю, что это именно то, что сказала леди Хэнт, ваше высочество, — ответил Мерлин, пересаживая князя Дейвина на свое левое предплечье, в то время как остальная часть свиты князя более степенно последовала за ним из-за поворота.
— С учетом некоторой вольности толкования, это не так уж далеко, сейджин Мерлин, — сказала леди Хэнт, приближаясь по пятам за Дейвином. — На самом деле, думаю, что достоинству его высочества не повредило бы, если бы вы пошли дальше и ссадили его обратно.
— Как пожелаете, миледи. — Мерлин улыбнулся, слегка поклонился ей и поставил мальчика на ноги. Дейвин ухмыльнулся ему, и оруженосец взъерошил его волосы с ответной улыбкой, затем посмотрел на княжну Айрис и графа Кориса.
— Вижу, вы все-таки добрались в целости и сохранности, ваше высочество, — поприветствовал он Айрис.
— Как и вы, майор Этроуз. — Она улыбнулась почти так же тепло, как Дейвин, когда заметила его новое звание. — Признаю сейчас, что была менее уверена, чем могла бы пожелать, в том, что мы увидимся снова. Но теперь, когда мы это сделали, спасибо вам. — Она положила руку ему на предплечье, выражение ее лица стало очень серьезным. — Большое вам спасибо. Ради моей жизни и ради его жизни.
Она положила другую руку на плечо Дейвина, и Мерлин на мгновение заглянул в ее карие глаза, затем снова поклонился, более низко.
— Для меня было честью быть полезным, — мягко сказал он. — И видеть вас двоих здесь — и наблюдать, что кто-то, — он взглянул вниз на загорелое лицо Дейвина, — кажется, вырос по меньшей мере на три дюйма, — это вся награда, о которой я мог просить.
— На данный момент, это также вся награда, которую мы можем вам дать, — сказала Айрис. — Я надеюсь, что со временем это изменится.
— В этом нет необходимости, ваше высочество.
— Я знаю, — Айрис улыбнулась, распознав искренность в его голосе и, что еще более важно, в его глазах, когда он смотрел вниз на сияющее выражение лица Дейвина. — Но для меня — и для Дейвина — важно, чтобы мы показали остальному миру, что признаем наш долг.
Мерлин просто снова поклонился, затем повернулся к террасе, и Айрис грациозно последовала его примеру.
Наконец-то она оказалась лицом к лицу с теми людьми, которые, возможно, были самыми могущественными монархами в мире, даже если в данный момент они, казалось, совершенно не осознавали этого.
Они оба были на несколько лет старше ее, хотя все еще казались ей абсурдно молодыми, чтобы добиться столь многого — и нажить столько врагов, — как они. Кэйлеб Армак был немного шире в плечах и выше, чем она ожидала, хотя все же ниже Мерлина Этроуза, а украшенная изумрудами золотая цепь, которая символизировала короля Чариса, мерцала зеленым и золотым блеском на его груди. Корона на голове Шарлиэн Армак едва доставала ему до плеча, а ее стройная, не совсем миниатюрная фигура не показывала никаких признаков того, что она когда-либо рожала ребенка. Шелковистые волосы, обрамленные простым золотым ободком ее светлой короны, были такими черными, что солнечный свет, казалось, отбрасывал на них зеленые блики; ее глаза были такими же карими, как у Кэйлеба, а ее сильный, решительный нос был слегка крючковатым. В ней было очень мало классической красоты, но она в этом и не нуждалась, — подумала Айрис — не с характером и умом, сверкающими в этих глазах, когда они по очереди останавливались на Айрис и ее брате.
Они смотрели друг на друга несколько секунд, а затем Айрис глубоко вздохнула и нежно сжала плечо Дейвина, все еще держа на нем руку. Он повернулся и послушно последовал за ней, пока она уверенно шла к террасе. Глаза мальчика потемнели, и она почувствовала, как напряглось его плечо под ее пальцами, но ее собственное выражение лица было спокойным, почти безмятежным, и только тот, кто хорошо ее знал, мог заметить напряжение, клубящееся в ее карих глазах. Филип Азгуд, граф Корис, следовал за ними, на полшага позади и слева от нее, выражение его лица было таким же безмятежным, как и у нее, а Кэйлеб и Шарлиэн наблюдали за их приближением.
Они достигли террасы и поднялись по ступенькам, и Корис и внезапно посерьезневший Дейвин низко поклонились, в то время как Айрис присела в реверансе. Затем все трое корисандцев выпрямились и уставились на императора и императрицу Чариса.
— Добро пожаловать в Теллесберг, князь Дейвин, — сказал Кэйлеб через мгновение, встретившись взглядом с мальчиком. — Шарлиэн и я прекрасно понимаем, что вы и ваша сестра должны быть очень встревожены. — Он слегка улыбнулся. — Это одна из причин, по которой мы договорились приветствовать вас здесь, а не при более... формальных обстоятельствах. — Он на мгновение поднял глаза, его глаза встретились с глазами Айрис и Кориса, затем снова посмотрел на Дейвина. — Ситуация очень... сложная, Дейвин, и я знаю, что твоя жизнь перевернулась с ног на голову, что с тобой и твоей сестрой произошли пугающие вещи. Ты очень молод, чтобы все это случилось с тобой. Но мой двоюродный брат Рейджис тоже был очень молод для некоторых вещей, которые случились с ним. Это одна из трагедий мира, что подобные вещи могут происходить с людьми, слишком молодыми, чтобы заслужить что-либо подобное.
— Мой отец и я были врагами твоего отца, — непоколебимо продолжал Кэйлеб, и мальчик нашел в себе мужество неотрывно посмотреть на него в ответ. — Я не знаю, что бы произошло, если бы мы с ним встретились за столом переговоров, как и предполагалось. Все могло обернуться почти так же плохо, как и было на самом деле. Но я говорю вам сейчас, клянусь своей честью и честью Дома Армак, и перед глазами Бога, я не приказывал, не разрешал и не оплачивал убийство вашего отца и вашего старшего брата. Думаю, ты уже знаешь, кто на самом деле это сделал. — Он снова поднял глаза, еще раз встретившись взглядом с Айрис и Корисом, прежде чем снова повернуться к мальчику. — Я не могу доказать, что на самом деле произошло в прошлом, но мы с Шарлиэн можем и намерены доказать нашу верность в будущем. И именно поэтому сейчас, перед твоей сестрой и графом Корисом, твоим опекуном и защитником, мы официально признаем тебя законным князем Корисанды.
Айрис резко вдохнула, невольно удивляясь тому, что Кэйлеб сказал такое еще до того, как начал излагать условия, при которых Дейвину может быть разрешено претендовать на корону своего отца. На мгновение ее разум настаивал, что это должно быть не более чем уловкой, чем-то, что успокоит их обоих, пока не будут предъявлены реальные требования. Но потом она отвела взгляд от Кэйлеба, ее глаза встретились с глазами Шарлиэн, и она поняла. Знала, что Кэйлеб действительно имел в виду то, что только что сказал.
— Не знаю, чем все это закончится в конце концов, Дейвин, — продолжал Кэйлеб. — Мир — беспорядочное место, и могут случиться плохие вещи. У вас уже было слишком много доказательств этого, и я не могу гарантировать, что произойдет в Корисанде, или как скоро вы сможете вернуться домой, или что произойдет, когда вы туда доберетесь. Но мы с Шарлиэн можем пообещать вам вот что: вы в безопасности здесь, в Теллесберге, или где-либо еще в нашем королевстве. Никто не причинит вам вреда, никто не будет угрожать вам, и никто не будет пытаться заставить вас делать то, что вы не хотите делать. За исключением, — добавил он с внезапной усмешкой, — тех вещей, на которых постоянно настаивают взрослые, чтобы дети делали их. Боюсь, ваше высочество, вам не удастся на халяву пропускать чистку зубов и мытье за ушами.
Айрис почувствовала, как ее губы дрогнули, и Дейвин даже рассмеялся. Затем Кэйлеб обратился непосредственно к Айрис и Корису.
— Уверен, что нам всем будет что обсудить в течение следующих нескольких дней и пятидневок. В любое время все вы желанные гости во дворце, но мы с Шарлиэн считаем, что с очень многих точек зрения было бы лучше, если бы вы были гостями архиепископа Мейкела, а не квартировали здесь. На вашем месте мы чувствовали бы себя там в большей безопасности, и мы полностью верим в способность Мейкела обеспечить вашу безопасность. Мы попросим вас полностью следовать инструкциям его оруженосцев из-за террористических атак и попыток убийства, которые Клинтан и его мясники предприняли здесь, в Теллесберге, но вы, безусловно, не заключенные. Вы вольны приходить и уходить, когда вам заблагорассудится, при условии, что вы возьмете с собой достаточную охрану. По очевидным причинам никто из вас не сможет покинуть Старый Чарис без наших тщательных приготовлений, но мы понимаем, что леди Хэнт пригласила Дейвина и вас навестить ее в Брейгарт-хаусе. У нас нет никаких возражений ни против этого, ни против любого другого путешествия здесь, в королевстве. Действительно, мы были бы рады, если бы вы увидели больше нашей империи и нашего народа, чем вы, возможно, могли бы увидеть запертыми где-нибудь во дворце.
— Мы надеемся, что вы — все вы — вовремя поймете, где находятся ваши истинные враги, и что эти враги также являются нашими врагами. Ни один из нас не станет притворяться, что у нас нет всех прагматичных, расчетливых причин в мире, чтобы желать, чтобы вы пришли к такому выводу. Вы, Айрис, с графом оба слишком долго были столь близки к трону, чтобы не понимать, что так и должно быть, и я уверен, что вы оба уже понимаете, насколько это было бы выгодно для нас. Но это не меняет правды, и это не значит, что мы или кто-либо другой имеем право диктовать вашей совести. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы убедить вас; мы не будем принуждать вас. То, что вы решите, может определить, какой выбор и решения мы должны принять в отношении вас и Корисанды. Мы не можем этого изменить и не будем притворяться, что можем. Тем не менее, мы также считаем, что с нашей стороны было бы гораздо глупее и гораздо опаснее пытаться заставить вас выполнять наши приказы. Вы не только неизбежно станете оружием, которое окажется не в наших руках при первой же возможности, но и будете иметь на это полное право, и правда в том, что у нас уже слишком много врагов, чтобы добавлять к ним таких потенциально грозных противников. Мы бы предпочли, чтобы вы были друзьями; мы определенно не хотим, чтобы вы были врагами. Полагаю, что король Жэймс и некоторые члены инквизиции уже поняли, чего может стоить иметь вас в качестве врагов.
