— Кесей хи коснулся сейджина? — Глаза сестры Эмили расширились, и Мерлин покачал головой.
— Я бы никогда не стал делать таких заявлений, сестра, — сказал он ей. — И, поверьте мне, вокруг меня не горит священный огонь! — Он криво улыбнулся ей. — Мадам Парсан — ну, на самом деле, полагаю, Мать Ниниэн — обладает несколько сомнительным чувством юмора. Уверен, что вы сами это заметили.
Эйва бросила на него насмешливый взгляд, и монахиня усмехнулась. Эта игра, казалось, расслабила ее, и она откинулась на спинку стула.
— Правда в том, Эмили, — сказала тогда Эйва, — что, когда святой Коди писал о своем хикоусене, он на самом деле не имел в виду кесей хи, как мы думали. Хикоусен на самом деле был... сосудом, наделенным тайной силой архангелов, полагаю, это, вероятно, лучший способ описать это. Сейджин Мерлин может призвать такой же сосуд к себе на службу, когда ему это потребуется, но кесей хи, который окутывал хикоусены самих архангелов, был виден смертным только потому, что они были собственными транспортными средствами архангелов.
Глаза сестры Эмили снова расширились, на этот раз скорее от удивления, чем от шока, и Мерлин серьезно кивнул. Это противоречило здравому смыслу, придавая даже мимолетное правдоподобие лжи об "архангелах", но едва ли это был первый раз, когда ему приходилось осторожно подходить к мерам веры Сэйфхолда. И, как продемонстрировала Сандария Гэтфрид, даже сестра святого Коди, вероятно, была плохо подготовлена к одновременному разрушению всего, на чем ее воспитывали, чтобы поверить. Если Сандарии было трудно принять правду, даже имея доказательства пещеры Нимуэ вокруг нее, как кто-то мог ожидать, что сестра Эмили примет ее без этих доказательств?
Эйва была права... снова, — признал он. — Возможно, мне это не нравится, но явно пришло время для варианта гамбита "сейджин видит видения".
И, как и в случае с королем Хааралдом и его советниками, это объяснение было полностью правдивым... насколько это было возможно. Это было важно для него, и Эйва согласилась, что очень важно, чтобы они никогда не лгали сестрам. Потенциальные последствия, если те, кто им доверял, обнаружат, что им солгали, были достаточно плохими, чтобы задумываться над ними, но, несмотря на все маски, которые Эйва была вынуждена надевать все время, когда у нее не было выбора, кроме как притворяться, ее позиция была продиктована как моральными соображениями, так и прагматизмом. Она обязана рассказать сестрам правду; если она не могла дать им это полностью, она, по крайней мере, не дала бы им никакой лжи вместо этого.
— Несмотря на то, что у сейджина Мерлина есть доступ к его собственному хикоусену, он не может просто носиться в нем по миру, — продолжила она сейчас. — По крайней мере, не открыто. Уверена, вы можете себе представить, как Клинтан и инквизиция осудили бы это как доказательство его демонического происхождения, особенно если бы кесей хи не прикасался к нему всякий раз, когда его видели!
Она закатила глаза, и сестра Эмили выразительно кивнула.
— Ну, по тем же причинам я тоже не могу внезапно появиться в Зионе — или где-либо еще, если уж на то пошло. — На этот раз Эйва тихо рассмеялась. — Реакция ваших хранительниц, когда мы с сейджином поднялись по склону горы, достаточно ясно показывает это, не так ли?
Сестра Эмили снова кивнула, сверкнув зимне-голубыми глазами, и Эйва улыбнулась ей в ответ, затем позволила своему лицу снова стать серьезным.
— Настоящая причина, по которой сейджин привел меня сюда, заключалась в том, чтобы позволить ему изучить дневник, Эмили. Как записал сам святой Коди, к сейджинам прикасается только аншинритсумей. Несмотря на все их другие способности, они не ангелы и не архангелы, и он хочет проконсультироваться с сообщением святого Коди о войне против падших, чтобы получить какое-либо понимание, которое оно может дать. И, — она спокойно встретилась взглядом с сестрой Эмили, — прочитать разделы дневника, которые мы никогда не могли сами.
* * *
Гробница святого Коди была прекрасна.
Часовня, посвященная Бедар, была достаточно красивой, хотя и маленькой. Простые покои хранительниц были наполовину построены и наполовину вырезаны в камне стен пещеры по обе стороны от входа. Сам этот вход был закрыт каменной стеной, пронизанной четырьмя прекрасными витражами, на которых были изображены знаменитые эпизоды из "Деяний архангела Бедар на Сэйфхолде". Зимой через них проникало мало света, но летом они, должно быть, превращали интерьер пещеры в витрину с богато окрашенной подсветкой. Этот свет также был направлен внутрь, туда, где часовня архангела, над которой возвышалась ее статуя, держащая лампу, ее символ, закрывала конец пещеры.
Или, во всяком случае, то, что казалось его концом.
На самом деле пещера простиралась более чем на милю вглубь горы, и это была лишь часть еще большей серии пещер, которые тянулись гораздо дальше, хотя сестры святого Коди отгородили его гробницу от остальной части пещерной системы каменной стеной. Здесь не было витражей, но природный камень естественной пещеры был сглажен и отполирован, чтобы образовать идеально круглую ротонду, а затем украшен резьбой со сценами из жизни святого Коди. Чередующиеся, постоянно горящие лампы из серебра и золота, наполненные ароматическими маслами, были установлены в этих стенах через равные промежутки. Столетия дыма от ламп и благовоний затемнили грубую каменную крышу пещеры, и их свет пролился на резные панели и наполнил тихое благоговение этой комнаты медовым освещением.
Саркофаг в центре ротонды был вырезан из цельного массивного блока мрамора де-Кастро. Этот розовый камень, отмеченный узорами плотных завитков и добытый в горах де-Кастро в Северном Харчонге, был любимым материалом скульпторов и архитекторов Церкви. То, как именно камень для саркофага — более десяти футов в длину и четыре фута в высоту — был доставлен на его нынешнее место, несомненно, было историей, заслуживающей внимания, но Мерлин уже знал, чьи руки создали большую, чем в натуральную величину, лежащую статую святого, которая украшала его. Детали этого невероятно реалистичного изображения захватывали дух, а боковые стороны саркофага были украшены прекрасным изображением того, что казалось бесконечно повторяющимися узорами горных лилий, цветка, ассоциирующегося с мученичеством и сейджинами, которые сражались с силами тьмы в войне против падших.
Как и рельефы, украшающие стены пещеры, создание этого саркофага было нелегкой задачей. И это не было сделано быстро, и каждый квадратный дюйм был делом рук сестер святого Коди, потому что до самого Мерлина ни один посторонний никогда не ступал сюда.
Среди сестер, которые впервые спрятали здесь тело Коди, не было ни каменщиков, ни скульпторов. Это произошло позже, по мере того, как численность тайного ордена постепенно увеличивалась, и некоторые из его сестер, обладающие талантом к выполнению этой задачи, проходили подготовку в великой академии Жьянгду в южном Тигелкэмпе. Жьянгду создавала скульпторов Церкви Ожидания Господнего почти девятьсот лет, и было очевидно, что сестры, чьи руки создавали красоту вокруг него, легко могли быть одними из самых известных из всех художников Сэйфхолда. Но они решили не делиться своим талантом с остальной частью Сэйфхолда; все это было потрачено на этот скрытый, отполированный драгоценный камень, который, как они знали, остальной мир никогда не увидит, даже не узнает о его существовании.
Он стоял долгое, безмолвное мгновение с уважением, которого заслуживали вера и благочестие создателей и смотрителей гробницы. Человек, похороненный здесь, был не более божественен, чем "архангелы", создавшие Церковь, которой он служил. Но это ничего не отняло у его служения, точно так же, как ничто никогда не могло уменьшить верность, веру и преданность тех, кто чтил его память, и ноздри Мерлина раздулись, когда он вдохнул аромат ламп, которые вечно горели в память о Коди.
Затем, наконец, он отвернулся от саркофага к не менее красивому золотому реликварию, в котором хранился дневник святого Коди. Он лежал на пьедестале из инкрустированного золотом мрамора в нише, вырезанной в северной стене пещеры, между стоящими доспехами с антикварной кирасой и шлемом, а также безликой глыбой мрамора де-Кастро, пронзенной длинным мечом с прямым лезвием. Доспехи выглядели бронзовыми, а меч — дамасской сталью, но на самом деле оба были сделаны из боевой стали, и этот меч мог быть извлечен из его каменных ножен кем угодно. Если уж на то пошло, им можно было бы проткнуть эту каменную глыбу насквозь, потому что его лезвие было таким же острым, как у вакадзаси, сидящего на бедре Мерлина.
Эйва и сестра Эмили стояли и смотрели, как он подошел к реликварию и открыл его. Том, лежавший в нем, казался переплетенным в кожу, но это тоже было обманчиво. Он осторожно вынул его из бархатного гнезда, открыл обложку и посмотрел на четкий, резко наклоненный почерк на первой странице. Как и доспехи и меч, дневник был сделан из передовой синтетики своего времени, и его страницы были такими же гибкими, как в тот день, когда их выдавливали.
— Меня зовут Коди Кортасар, — начинался он, — и я Адам, удостоенный чести, гораздо большей, чем мог бы заслужить любой смертный, стоять рядом с самими ангелами и архангелами против сил Тьмы.
— Моя служба началась в мрачные дни первых сражений того, что стало войной против падших. Большая часть моих воспоминаний о моей ранней жизни стала неясной, почти как если бы это было не более чем сном, но я помню, как добровольно пошел служить против падших. И помню, как проснулся в священном лазарете, окруженный слугами архангелов, и мой разум был наполнен знаниями и навыками, далеко превосходящими возможности простого смертного, наделенного самим прикосновением Бога.
— Борьба с последователями Ко-янга шла не очень хорошо, и....
.IX.
Завод Делтак, графство Хай-Рок, королевство Старый Чарис, Чарисийская империя
— Что ж, это, безусловно, впечатляет, Брад.
Эдуирд Хаусмин, сложив руки за спиной, шел вдоль громадного "парового автомотива", который молча стоял на сверкающих стальных рельсах. Брад Стилмин, вдохновитель проекта, шел рядом с ним, за ним следовал Сталман Прейджир.
— Вопрос, конечно, — продолжил Хаусмин, — в том, действительно ли эта проклятая штука сработает.
— Все модели работали так, как предсказывали доктор Вирнир и доктор Маклин, сэр, — почтительно заметил Стилмин. — И Сталман здесь клянется, что полномасштабный проект будет работать так же хорошо.
— И это тоже очень обнадеживает, я уверен, — сухо сказал Хаусмин, оглядываясь через плечо на маленького, крепкого на вид мужчину позади них. — Так я должен понимать, что вы достаточно уверены в себе, чтобы победить его с первого раза, мастер Прейджир?
— Да, сэр. Уверен, — широкая ухмылка Прейджира обнажила отсутствие двух его зубов. — Те ранние модели мастера Стилмина были насквозь забавными, но я действительно с нетерпением жду, когда увижу в действии это!
Хаусмин покачал головой, но при этом улыбнулся. Наблюдение за тем, как Прейджир пыхтит по кольцевой траектории испытательного трека на миниатюрных моделях экспериментальных автомотивов, было источником немалого развлечения для персонала заводов Делтак. На самом деле, многие зрители проводили время, смеясь, но едва ли это был первый раз, когда детские шаги одного из отпрысков Делтака вызывали веселье даже у людей, наиболее преданных тому, чтобы заставить работать хитроумное устройство.
Промышленник сделал паузу, глядя на высокую дымовую трубу автомотива, затем намеренно отступил назад, пока не смог увидеть весь автомотив, не поворачивая головы.
Несмотря на все свои размеры, он имел странно незавершенный — или, возможно, слово, которое он искал, было "грубым", — внешний вид по сравнению с изображениями паровозов последнего поколения со Старой Земли, которыми его снабдил Сова. Тем не менее, по той же причине он выглядел гораздо более изящным и утонченным, чем его предшественники начала девятнадцатого века. Он был построен в конфигурации, которую на Старой Земле назвали бы конфигурацией 2-4-0, с двойными передними колесами, за которыми следовали два спаренных ведущих колеса, приводимые в действие двумя приводными цилиндрами диаметром двадцать один дюйм с тридцатидюймовым ходом поршня. В отличие от судовых двигателей, которые были первой настоящей любовью Прейджира, в автомотивостроении использовалась система жаровых труб, при этом горячие газы из топки проходили через заполненный водой котел. Тем не менее, он был спроектирован для работы при более высоком давлении и температуре, чем большинство локомотивов Старой Земли до двадцатого века, и включал в себя как пароперегреватель (трубы, в которых пар из котла проходил через горячие газы печи перед собственно котлом, который дополнительно нагревал его для получения "сухого пара" для цилиндров) и дутьевую трубу, использующую отработанный пар для увеличения тяги топки с целью повышения ее эффективности. Пароперегреватель был одной из идей Прейджира, основанной на его работе с судовыми двигателями, но дутьевая труба была предложением Хаусмина, основанном на предложениях Совы и доктора Данель Вирнир. Существовали огромные возможности для повышения эффективности обоих, поскольку разработка Вирнир динамики давления все еще находилась на очень ранней стадии, и все еще было несколько проблем с тарельчатыми клапанами, которые пропускали пар в цилиндры. Несмотря на это, по расчетам Совы, текущая конструкция будет производить около шестидесяти одной драконьей силы (более полутора тысяч лошадиных сил Старой Земли) и, вероятно, уже находится на одном уровне с таковыми в последние два десятилетия или около того девятнадцатого века.
Прототип перед ним стоил огромных денег с точки зрения квалифицированной рабочей силы и ресурсов в то время, когда и то, и другое было в критическом дефиците, но, как и во многих других проектах заводов Делтак, мужчины (и женщины), ответственные за его разработку, внимательно следили за тем, как производить его потомство настолько эффективно, насколько это возможно. В то время как прототип был, по сути, изготовлен вручную, он был спроектирован таким образом, чтобы его преемники могли быть сконструированы из серии узлов, все размеры и планировка которых облегчали быстрое изготовление.
Это очень помогло бы, если бы Хаусмин взял на себя обязательство запустить их в производство, но это все равно потребовало бы еще одного расширения его возможностей по производству необходимых крупномасштабных — очень крупномасштабных — стальных отливок. Фактически, ему пришлось бы добавить специализированный автомотивный завод к своему и без того огромному заводу, не говоря уже о еще более крупном, предназначенном исключительно для прокатки рельсов для будущих путей. С другой стороны, такого рода расширение было тем, к чему Хаусмин научился относиться спокойно, и работа, проделанная Делтаком по проектированию и строительству паровых энергостанций, брони и новых тяжелых орудий для флота, чрезвычайно помогла бы, если бы он это сделал. И он был почти уверен, что так и будет, учитывая личный интерес Кэйлеба и (особенно) Шарлиэн к проекту.
