Невменяемая принцесса

А потом Рамония разволновалась. За ней следят, как ей теперь, во имя Великого созвездия, незаметно выбраться из замка? Стоило это осознать, и время полетело со страшной скоростью, а мало-мальски приличный план все никак не рождался в её венценосной голове.

За окном незаметно стемнело, ждать было больше никак нельзя. Сообщив, всем и вся, что больше не может находиться в удушье дворцовых стен, особенно после всего пережитого, поэтому переночует в городе. На вопрос у кого, Рамония не задумываясь, сказала первое имя, которое всплыло в памяти — герцогиня Енифер. На неё посмотрели, мягко говоря, удивленно, но возражать никто не решился.

Уже позже, когда карета мчала пока ещё королеву к городу, Рамония вдруг поняла, почему и тихо рассмеялась. Ну, конечно! Герцогиня Енифер. Она же была на её похоронах.

А потом пришло спокойствие. Если у Санты все получится, то Рамония вернется героиней с любимой дочкой под боком. И с гримуаром, который вернет ей власть над мужем. Нужно будет и Луричию сразу приворожить. Обожание королевы крупного государства никогда не помешает. Да и послушней станет.

А если не получится...Тогда уже не важно будет где и с кем она была. Это лишь вопрос времени, когда Ветилен найдет повод от неё избавиться.

Карета, наконец, остановилась. В темноте трудно было разобрать очертания дома, однако Рамония вышла, и, отпустив карету, подошла к двери и постучала. Из-за угла появился ребенок и стремительно подошел к ней:

— Вы Муни?

Рамония не колебалась ни секунды. Это детское прозвище, которым её звала только Санта.

— Да.

— Идем за мной.

Ребенок взял её за юбку и потянул за собой. В принципе, что-то такое Рамония и предполагала. Вряд ли Санта так сходу выдала бы ей свое место жительства. Недолгий разговор через зеркала показал, как она изменилась. Вместо серой мышки, которую помнила Рамония, появилась уверенная в себе, ухоженная и в какой-то степени даже циничная женщина. И эту абсолютно новую личность следует опасаться. Потому что сейчас травница больше напоминала Рамонии саму себя. И такого врага ей не хотелось бы иметь.

Улочки петляли, и в темноте не было никакой возможности запомнить дорогу. Как бы удивилась королева Биариццы, узнай, что на самом деле Санта дала ей свой настоящий адрес, а Чико просто водил её кругами, чтобы запутать.

Наконец, они подошли к какой-то двери и ребенок, молча, убежал. Немного потоптавшись, Рамония нерешительно постучала. Санта открыла практически сразу и также, молча, впустила ночную гостью. Бывшим подругам нечего было сказать друг другу. Женщины бы и не встретились сегодня не столкни их необходимость.

Санта пошла в соседнюю комнату, Рамония прошла следом, на ходу снимая плащ. Комната, выдержанная в бордовых тонах, была заставлена горящими свечами, стоящими в несколько кругов. В самом центре находилась низкая круглая лохань с водой, вокруг которой крест-накрест были расположены: чаша с кровью, чаша с солью, косичка темных, как смоль волос и зачем-то сухой, недоеденный кекс. Стоило только начать удивляться, как в комнату вошел одетый во фрак скелет, и доложил:

— Для ритуала все готово.

Рамония едва чувств не лишилась, увидев, как двигается челюсть черепа. Только когда он скрылся в тени, женщина нашла в себе силы взять себя в руки и бесцветным голосом спросила:

— Какого ритуала?

— Ты что, забыла? — насмешливо приподняла бровь Санта. — Муни, ты мне должна клятву на крови, и я палец о палец не ударю, пока не получу её.

Рамония скрипнула зубами:

— Не называй меня так. Клятва, так клятва.

Почему-то это имя, произнесенное устами того, в кого превратилась её слабохарактерная и бесхребетная, но все-таки лучшая подруга, казалось кощунством.

Санта не стала комментировать это заявление и позвала:

— Висельник!

Скелет во фраке появился из темноты так неожиданно, что Рамония опять чуть не лишилась чувств. В этот раз он держал в руках кубок с водой и травами, плавающими в ней.

Санта не стала устраивать из этого простенького по сути ритуала представление и просто дала бывшей подруге лист бумаги, велев:

— Читай.

— Я, Рамония, по доброй воле беру на себя обязательства выполнить приказ... — она запнулась на мгновение бросив на травницу недовольный взгляд, подозревая, что тут возможна была и другая формулировка, но продолжила. — ... который получу от чародейки Санты, независимо от времени и обстоятельств. Моя кровь тому залогом.

Закончив читать, Рамония недоуменно посмотрела на Санту, но та, молча, и без предупреждения взяла её за руку и порезала тыльную сторону ладони.

— Ай!!! — попыталась отдернуть руку женщина, но травница, которая теперь именовала себя чародейкой, крепко её удерживала.

— Твоя кровь послужит залогом, — напомнила она и, подставив небольшой серебряный медальон на цепочке, набрала в него немного.

Осторожно закрыв его, Санта окунула его в чашу с водой и травами. Медальон вспыхнул неясным светом и на этом все закончилось.

— Все? — растерянно спросила Рамония, глядя на то, как бывшая подруга вытерла серебряный медальон подолом платья и дела себе на шею.

— Все, — будничным тоном ответила Санта, справившись, наконец, с застежкой. — Теперь мы будем колдовать.

Взяв не сопротивляющуюся Рамонию за руку, она провела её в центр круга, к лохани и велела:

— Садись.

Сама при этом заняла место напротив.

— Я не буду тебе объяснять детали, но если вкратце — мы вытащим Луричию сюда через её сон. Для этого мне потребуются жертвенная кровь, твоя кровь, так как она плоть от плоти твоей и можно вытащить её по этому ориентиру, и ещё кое-что.

Санта не стала уточнять, что это кое-что — её волосы. Ей не хотелось пока рассказывать бывшей подруге о том, какую роль сыграла в этом деле. Чтобы потом не отвлекаться, она взяла Рамонию за руку, которая все ещё кровоточила и накапала немного на соль.

Остался последний штрих — чародейка положила внутрь лохани волосы и велела:

— А теперь молчи и не мешай мне сосредоточиться.

Сев поудобнее, чародейка начала нашептывать заклинание, которое было её гордостью. Ритуал, который она сейчас проводила, изначально создавался, чтобы вернуть её Георга из мира духов. Вместо любимого появилась соседская кошка. Годами Санта пыталась понять, что делает не так, чтобы изменить заклинание, пока не поняла, что заклинание не предназначено для мертвых, только для живых.

Оставив это направление исследований, заклинание Санта не забыла и часто использовала по прямому назначению, разыскивая для гильдии тех или иных людей.

Вскоре вода в лохани затуманилась, и появилось изображение выжженной земли.

— Что это? — позабыв наставления травницы, спросила Рамония.

— Это внутренний мир твоей дочери, — глухо отозвалась Санта. — Безрадостная, безжизненная пустошь, появившаяся внутри человека в отсутствии любви.

— Я покупала ей все самое дорогое, — почему-то захотелось оправдаться Рамонии. — у неё все было...

— Ты её не любила, — глухо повторила Санта, и Рамония, хоть и пыталась найти аргументы в опровержение, но так ничего и не придумав, с досадой закусила губу.

Тем временем Санта взяла кексик и положила в чан.

— Это ещё зачем? — изумилась Рамония.

— Приманка, — коротко объяснила чародейка, внимательно наблюдая за происходящим.

— Приманка?! — Рамония насмешливо фыркнула. — Даже если бы моя дочь и любила кексы, то вряд ли позарилась на это недоеденное убожество...

Неожиданно на поляне появилась Луричия. Все такая же очаровательная блондинка, чья красота только распускалась. Такая же, какой её помнила мать, такая же, какой впервые показалась в доме Санты.

Она подошла к кексику, потянула к нему ручки и вдруг он исчез. Девушка разочарованно села на землю, там же, где и стояла.

— Пора, — чужим голосом прошипела Санта и вокруг аселайн начал клубится туман, медленно подбираясь к ни о чем не подозревающей, жертве. Медленно, чтобы не спугнуть и не разбудить, туман сформировал плотное кольцо, которое постепенно стягивалось как силок.

И тут случилось то, чего не случалось прежде — глухой, будто замогильный голос прорычал: "Моя", и мужская рука, ворвавшись в круг, схватила девушку за руку, пытаясь утащить. Санта не зря годами сотрудничала с гильдией наемных убийц. Это научило собранности, особенно в экстремальной ситуации и помогло развить смекалку и сообразительность. Благодаря этим полезным в любом деле качествам, чародейка не растерялась и не испугалась, а разозлилась.

— Что это? — взвизгнула рядом Рамония.

— Кто-то пытается увести Луричию прямо у нас из-под носа... — зло прошипела Санта. — Не позволю!

Взяв кубок с жертвенной кровью, она медленно вылила его в лохань. Туман побагровел, и рука неизвестного стала медленно растворяться. Рамония истошно завопила, но Санта не обратила на неё внимание. Сейчас не до её тонкой душевной организации — неизвестный оказался упрямым и уже тянул вторую руку.

Санта не могла позволить ему этого. Одно дело передать Луричию матери и сказать Райтгарту, где искать. В этом случае, если девочка захочет с ним остаться — всей королевской армии не хватит, чтобы состоялась свадьба с другим мужчиной. Но если Луричия окажется неизвестно в чьих руках — никто не поручится за её дальнейшую судьбу. Санта не могла этого допустить, так как помимо всего прочего привязалась к девочке.

Поэтому сделала последнее что могла — сунула руки в лохань и вцепилась в аселайн. Ужасная боль, к которой женщина оказалась не подготовленной, обожгла руки, и она инстинктивно выдернула их оттуда, случайно перевернув лохань.

Рамония что-то кричала, но обваренные руки, которые тут же покрылись волдырями, нестерпимо болели и Санта просто отключилась.

Висельник прибежал на крик, оценил ущерб и выставил Рамонию за двери, велев приходить завтра. Свою хозяйку он положил на диван, обработал раны заживляющим бальзамом, который она и разработала. Благодаря его действительно волшебному действию к утру на руках не останется и следа.

После этого принес веник, совок и принялся убирать, бурча себе под нос:

— Понамусоривают тут всякие...

* * *

*

Лючия спала неспокойным, тревожным сном. Во сне к ней тянулись тысячи рук, и мужской голос нашептывал: "Моя...моя...моя...". Испуганная и дезориентированная принцесса не могла ни сбежать, ни отбиться. Чувство беспомощности волнами накатывало, подавляя веру в свои силы, лишая воли к борьбе. Девушка с огромным трудом вырвалась из объятий этого кошмара, когда готова была уже сдаться. Аселайн проснулась в холодном поту в незнакомой комнате одна на большой кровати. Все ещё находясь под впечатлением от сна, она испугалась до дрожи в руках. Лючия чувствовала себя даже хуже, чем, если бы пробежала несколько километров — сердце глухо билось о ребра, в ушах звенело, комната слегка покачивалась.

Понадобилось время, чтобы взять себя в руки.

Немого оклемавшись, девушка приподнялась на локтях и осмотрелась. Небольшая по её меркам комната, светлая, чистенькая. Старинный шкаф, украшенный причудливой резьбой, и комод, явно из одного гарнитура, так как узор резьбы и цвет совпадали. Рядом стояли туалетный столик с зеркалом и пуфик. Не считая кровати, на которой она спала, это и все нехитрое убранство. Принцесса капризно сморщила носик. Она мало где бывала кроме дворца. Поэтому, знакомая с детства обстановка всегда была эталоном. По сравнению с комнатами дворца, где выросла Лючия, это можно назвать разве что сараем. Правда, нельзя не признать, что уютным сараем, совсем не похожим на тюрьму.

Так, где же она, во имя демоновой матери, проснулась?

Лючия вдруг осознала, что от неё воняет. Вечер в таверне пропахшей дымом, алкоголем и запахом немытых тел не прошел даром. Девушка села на кровати и, понюхав свою руку, тут же с отвращением поморщилась. Никогда до этого момента она не была сама себе такой противной. Ванна! Ей нужна горячая ванна! И свежая одежда. Платье, подаренное Сантой, сейчас можно разве что выкинуть. И предварительно сжечь.

Принцесса встала с кровати и потянулась. Кости захрустели, а мышцы заныли приятной истомой. Как же хорошо она выспалась, несмотря ни на что. Во дворце редко выпадала такая возможность. Приходилось вставать очень рано, чтобы выглядеть как принцесса. Одна только укладка волос занимала больше часа. Потянувшись, аселайн вдруг увидела, что прямо перед нею дверь. Не входная. И девушка могла бы руку дать на отсечение, что ещё секунду назад её здесь не было. Лючия даже глаза потерла. Но это не было видением. Там действительно была дверь.

Пожав плечами, принцесса осторожно открыла её и, заглянув, ахнула. Посреди комнаты стояла ванна, заполненная водой. А рядом мыло, отвары для волос, полотенца, банный халат. В общем, все, что необходимо девушке. Принцесса восприняла сие чудесное появление как приглашение и с удовольствием им воспользовалась. Обычно водные процедуры лишь рутина. Но сегодня Лючия испытала блаженство. Она позволила горячей воде смыть следы вчерашнего пребывания в таверне и тревожное состояние от ночного кошмара. Мрачное настроение растворилось, как мыльная пена в воде.

Вышедшую из ванны и посвежевшую Лючию ждал ещё один сюрприз — аккуратно сложенное белье и новое платье, которое больше походило на те, что она привыкла носить. Правда у него, как и у платья Санты, было декольте, но оно при этом не выглядело вульгарно.

Лючия стряхнула с себя оцепенение. Дают — нужно брать. Тем более, особого выбора у неё не было. Не ходить же в банном халате?

Одевшись и приведя себя в порядок, Лючия с опаской подошла к двери. Подергала за ручку — открыто. Девушка какое-то время помялась. Да, не заперто. Но это ещё не значит, что можно уходить. Мало ли, что там снаружи?

Урчание в животе положило конец сомнениям. Лучше умереть в поисках еды, чем от голода.

За дверью оказался небольшой коридор, ведущий к лестнице. В этот же коридор выходили ещё три двери. Немного поразмыслив, Лючия пошла к лестнице и спустилась вниз. Просторная светлая гостиная, обставленная в том же стиле, что и её комната, была наполнена ароматным запахом.

— Блинчики! — принюхалась принцесса и пошла по запаху, который привел на огромную светлую кухню.

В центре стоял большой дубовый стол, а у плиты хлопотала невысокая толстенькая старушка, не заметившая, что в комнате появился кто-то ещё. Лючия нерешительно топталась на месте, не зная, как к ней обратиться. Если она все пленница — то по логике старушка...тюремщик? Тогда нужно схватить еду и убегать. А если гостья — то попросить. Чего ей тоже не приходилось раньше делать.

В животе снова заурчало.

Старушка удивленно оглянулась:

— О! Ты уже проснулась! — добродушно улыбнулась она. — Не бойсь есть хочешь?

Вместо ответа у Лючии снова заурчало в животе.

— Ну, садись, — мягко улыбнулась старушка. — Я тебя покормлю. У меня голодной сидеть не будешь.

— Я и не сидела голодной, — беззлобно огрызнулась покрасневшая до кончиков волос Лючия.