Институт моих кошмаров-2. Почти нормально

Я переглянулась с Лизетт, заинтересовавшейся новой гостьей.

— Вроде был на месте, — Лизетт согласно кивнула. — Ты проверяла?

— Я даже звонила, — девушка нервно теребила в руках ремешок сумочки. — Не отвечает.

Тут я забеспокоилась. Чтобы айтишник оказался вне зоны доступа? Да он скорее руку себе отгрызет, чем останется без сотового.

"Ты где?" — на всякий случай напечатала я СМС-ку.

Ответ пришел незамедлительно.

"Комната отдыха. Что случилось?"

"Эрика тебя спрашивает".

Новое сообщение опять не заставило себя ждать.

"Ей не говори".

Поздно. Я уже успела сообщить ей направление и даже описать, как до комнаты отдыха добраться. Эрика расстроенно улыбнулась. Я могла ее понять. Если бы мой парень игнорировал мои звонки, но отвечал какой-то левой девушке, меня бы это не просто задело — я бы была в ярости.

— Эрика? — окликнула я брюнетку, когда та уже поднималась по лестнице. Она удивленно обернулась.

Глупо. Ну что я могла сказать? Пожелать ей удачи? Нет, с Дизом и его характером она ей точно требовалась, но... Какое я имела право? Пауза затянулась.

— Было приятно познакомиться.

Девушка подарила мне еще одну смущенную улыбку. Самое смешное, что я почти не соврала...

— Две недели, — заявила Лизетт, стоило Эрике скрыться из виду. — Максимум.

— Почему?

— Вторую стадию никто дольше не выдерживает. Сначала он забывает про встречи, — пояснила она, встретив мой недоуменный взгляд. — Потом начинает игнорировать звонки и сообщения. Если припрешь его к стенке, молчит и делает вид, что не слышит. А в конце, если девушка от него раньше не сбежала, просто заявляет "извини, крошка, но мне наскучило". Скотина.

Последнее она добавила уже беззлобно. Я с любопытством покосилась на некромантку. Личный опыт?

— А вдруг ты не права?

Теперь уже настал черед Лизетт удивленно на меня смотреть.

— Что это с тобой?

— Она мне понравилась.

При личной встрече Эрика действительно оказалась милой. И немного странной, даже по меркам ГООУ: в ее присутствии магия успокаивалась, сворачивалась клубком как сонная кошка. А магии за эти месяцы я научилась доверять. Если она молчала, значит, Эрика была искренней и в улыбках, и в отсутствии злости.

Я почувствовала досаду. Легко злорадствовать по поводу чужих проблем в отношениях, когда не испытываешь симпатию. Но Эрика казалась... хорошей. Лучше меня. Я могла понять, чем она привлекла Диза. От нее наверняка не "фонило как от Чернобыля" (спасибо за комплимент, Диз) раздражением. У нее был не такой дурной характер: от нее пахло спокойствием и мягкостью, вереском и молоком. В конце концов, как будто всего вышеперечисленного было недостаточно, она была красивой.

— Проклятые пролайферы, как же они достали, — Лизетт, забывшая где-то сегодня очки, почти уткнулась носом в экран смартфона. — Пишут и пишут...

— Что пишут? — отвлеклась я от своих комплексов.

Против некромантии даже в ГООУ были настроены многие. Этика и мораль у магов принимали весьма странные формы, но и маги не слишком радовались идее использовать тела умерших — возможно, потому что понимали, что после смерти имеют все шансы попасть на их место. Я подозревала, что не зря перед коммуникационным центром располагалась такая удобная площадка для студенческих протестов...

Лизетт передала телефон мне, и на секунду я забыла, как дышать.

— Еще и ящик мой взломали, — пожаловалась она.

На экране красовалось знакомое мне сообщение.

"Смерть уже близко".

Я все еще не могла поверить своим глазам, когда наверху хлопнула дверь, а Эрика сбежала по лестнице — с все тем же расстроенным выражением лица, только румянец стал ярче.

— Не, все-таки неделя, — постановила Лизетт, провожая ее взглядом. — Не больше. Ты отдашь мне телефон?

— Давно тебе приходят эти письма?

— Какие, эти? Откуда я знаю. Кто-то всегда возмущается...

В комнату отдыха я ввалилась на всей скорости. Диз лежал на продавленном диване (с его ростом, надо сказать, помещался он плохо), прикрыв глаза рукой в бессмысленной попытке защититься от солнечного света. Комната отдыха была странным местом — даже когда во всем коммуникационном центре окна пропадали, здесь оно оставалось. Но чему удивляться? Коридор, который вел сюда, тоже не мог располагаться в здании центра. Еще один "карман в кармане", как сказали библиотекарь.

— За что? — коротко поинтересовался демон, когда я ворвалась к нему.

Я притормозила. Вероятно, он имел в виду Эрику...

— Женская солидарность? — предположила я.

После рассказа Лизетт мне даже было ее жаль. Она такого обращения не заслуживала. А еще стало легче мириться с собственным выбором. Я правильно сделала, когда решила не продолжать наши поцелуи. Я видела, как сменяли друг друга девушки, приходившие в комцентр. Месяц-два, и со мной бы случилось то же самое.

— Зачем ты с ней так поступаешь?

Диз зевнул, совершенно не впечатленный осуждением в моем голосе.

— Et tu, Brute? Мало мне Лины.

— Так нельзя.

— Так нужно, — возразил он. — Ей так будет лучше.

— Опять это дерьмо про то, что нельзя влюбляться в демонов, и что ты делаешь доброе дело, открывая ей глаза на правду? — мне уже доводилось слышать эту песню в его исполнении. — Должна тебя разочаровать: это ни хрена не благородно.

Не зная, где устроиться, я остановилась в импровизированном изголовье.

— Никакого благородства. Я тебе уже говорил: не приписывай мне то, чего у меня нет, — Диз убрал колени с подлокотника. — Садись. С чем пришла?

Точно. У нас были более насущные проблемы, чем его поведение.

— Мы ошибались! — выпалила я.

— Наверняка, — согласился со мной демон, приоткрыл один глаз и внимательно посмотрел на меня. — Не хочешь уточнить, в чем именно?

— Дело не во мне. И даже не в редакции. Некроманты получают такие же письма.

С полным вселенской скорби вздохом он сел и взъерошил волосы. Взглянул на время.

— Лина должна прийти с минуты на минуту. Мне сейчас положено полчаса на обед, если хочешь, в столовой все расскажешь.

Я колебалась. Потому что должна была оставаться в редакции — но еще больше из-за зомби, которого я так легкомысленно в столовую отправила. В конце концов любопытство (пережили ли работники кафетерия и стойка с моими любимыми пирожными зомби-апокалипсис?) перевесило.

— Пошли.

По дороге Диз заглянул к некромантам, у которых продолжалась игра.

— Кто еще из вас идиотов получал письма с угрозами? — не размениваясь на приветствия, спросил он.

Шесть рук взметнулись в воздух. Никого из присутствующих вопрос не удивил. Завидная у некромантов все-таки психика... Прямо хоть специальность меняй.

— Перефразирую. Кто из вас с января этого года получал анонимные угрозы, отправленные с вашего и-мейла?

В воздухе осталось четыре руки, но никто так и не поднял на нас взгляда от игральной доски. Еще раз вздохнув и обозвав всех кретинами, Диз закрыл дверь. Все с ними понятно: как и мои коллеги, никто не воспринял письма всерьез.

На первый взгляд столовая выглядела как обычно: кафе, раздаточная зона, пропасть посреди зала... Паники не наблюдалось, обгрызенных трупов тоже. Пока я озиралась по сторонам, Диз прошел к стойке с готовыми меню.

— Один обычный и один вегетарианский, — заказал он.

— Эй! Я не буду вегетарианский.

— Я его тебе и не отдам, — невозмутимо ответил айтишник, передавая поднос.

Я покосилась на доставшийся ему обед. Если у меня на подносе лежал посыпанный перцем стейк, а золотистые картофельные дольки так и просили обмакнуть их в соус из йогурта с паприкой, то на его тарелке чечевичные котлеты сиротливо жались к белым стебелькам спаржи.

— Ты ведь не серьезно? — ужаснулась я.

Так вот отчего он такой худой... Или не поэтому. Я подумала о скелете, обтянутом серой кожей. Аппетит сразу пропал. Сейчас я видела его только человеком — почти человеком. В отличие от большинства демонов, от той же Карис, у Диза было два тела. Под иллюзией не проступал настоящий облик — они оба были настоящими. И их оба я помнила, когда смотрела на него.

— Вполне, — проходя мимо стойки кафетерия, Диз подцепил ожидавший кого-то стакан кофе. От возмущения я даже не отреагировала. А когда дошла до обеденной зоны, перехватила поднос одной рукой и другой вцепилась в футболку айтишника.

— Мы можем туда не идти?

— В чем дело?

Проследив за моим взглядом, Диз нахмурился. Я же спряталась за колонной, надеясь, что меня не успели заметить. За столиком на двоих сидела София — и улыбалась!

— Вы все еще в ссоре?

— Она со мной не разговаривает, — пожаловалась я.

После встречи на чердаке София прекратила со мной всякое общение. На мои попытки извиниться никак не реагировала, по телефону не отзывалась, в комнате появилась только один раз, после чего на всю ночь куда-то опять ушла.

— Уверен, она тебя простит.

— На тебя она злится уже два года, — напомнила я.

Может, и простит. В следующей жизни. Я осторожно выглянула из-за колонны. Интересно, с кем она была? Ее спутница, оживленно что-то рассказывавшая, откинула с лица волосы, и я успела заметить карамельный оттенок кожи и знакомый разрез темных глаз.

Не может быть.

— Сага?

Диз тоже посмотрел на их столик. Со шведкой-марой, демоном, насылавшим дурные сны, я познакомилась в прошлом семестре, пытаясь вернуть стертые другим демоном воспоминания. Кончилось это знакомство плохо. Но откуда они с Софией знали друг друга? Соседка что-то сказала, и мара хрипло рассмеялась. Я уже слышала этот смех...

— Так вот с кем у нее было свидание, — ошеломленно прошептала я и тут же поправилось. — Точнее, никакое это было не свидание...

— Почему же?

— Ногти.

Я помнила, как ощущались остро заточенные ногти на моей шее. А теперь видела и когти, что скрывались под дымкой иллюзии. Диз недоуменно на меня посмотрел, и я подняла два пальца в характерном жесте. Кого бы София ни предпочитала, ни одна девушка (ладно, статистические погрешности всегда бывают, но мы вряд ли имеем дело с ней) не будет встречаться с девушкой, у которой ногти заточены не хуже скальпеля.

— А, — недоумение сменилось пониманием, и я почувствовала, что краснею. — Пошли.

За столиком у невесть зачем посаженного внутри столовой куста было очень удобно сидеть: ты видел весь зал, тебя — только те, кто проходил мимо. Обед был вкусным, беседа — важной, но я все равно против желания возвращалась мыслями к Софии.

— Надо узнать, кто еще получил анонимки. Весь склеп, или только вы с некромантами.

— И ты. Тебе тоже пришла.

— Только после того, как я связался с тобой.

Я бы, может, и оскорбилась, но, во-первых, он был прав. Я уже чувствовала себя виноватой перед Дизом за то, что попросила его о помощи. Во-вторых... София, так и не заметившая меня, рассмеялась над какой-то шуткой. Я мрачно продолжала за ней следить.

Семь месяцев. Семь чертовых месяцев!

— Ты сейчас переживаешь, потому что не ты сумела выковырять Софию из ее депрессии, или потому что так и не разгадала ее личную жизнь?

Тема сменилась неожиданно. Я перевела взгляд на демона, выглядевшего так, будто ничего такого он не спросил. Сняв крышку с украденного стаканчика, Диз смешно принюхался к кофе.

— Ты хоть знаешь, что там?

Айтишник помотал головой.

— Но тем интереснее.

Я же говорила.

— Так в чем причина? — повторил он вопрос.

— Для того, кто якобы не испытывает эмоций, ты слишком хорошо разбираешься в чужих чувствах, — проворчала я.

Или он просто слишком хорошо знал меня.

Что выбило меня из колеи? И то, и другое, наверное. Было немного странно узнать, что у моей нелюдимой и сторонящейся всех соседки были и другие друзья кроме меня, другая жизнь. И после всех моих усилий — возможно, немного обидно...

— Что внутри? — поинтересовалась я, когда Диз сделал первый глоток.

— Ванильный латте. Вкусно.

Сладко, значит. Для него любой кофе, в котором не было хотя бы двух ложек сахара, был невкусным. И молока много, так, чтобы и кофе в нем не сразу найти.

— Я аутсайдер, — внезапно сообщил Диз, возвращаясь к моей нелюбимой теме: чувствам. — А со стороны всегда виднее. Все очень просто.

Я вновь посмотрела на Софию. С другой стороны, я чувствовала облегчение. За которое мне было несколько стыдно, но... Я никогда бы не сумела ей помочь. Я себе не могла помочь — не то что другим людям. И я... скрытная. Замкнутая. Держусь в стороне. Из меня никогда бы не получилась лучшая подруга — их лепят из другого теста.

— Второе, — поведала я Дизу. Откровенность за откровенность. — Мы с ней вместе живем уже полгода, а я о ней ничего не знаю. Это раздражает.

Диз закатил глаза.

— Тебя это раздражает? Представь, каково твоему окружению.

Не так плохо, он явно преувеличивал. Я же не настолько... Я смутилась. Или настолько.

Кажется, я уже говорила: я скрытная.

— Все равно, здесь восемьдесят тысяч студентов, почему все мои знакомые друг друга знают? Это какой-то заговор. Где они могли познакомиться?

— В приемной психотерапевта? — высказал предположение Диз.

Я фыркнула.

— Так и представляю Сагу, нуждающуюся в помощи. Что ей там делать?

У меня были причины не любить Сагу. Мара заставила меня вспомнить о самых страшных моментах прошлого. Из-за нее я чуть не умерла. И я до сих пор расплачивалась за то, что обратилась к ней с просьбой. Но выражение, промелькнувшее на лице Диза, заставило меня на секунду забыть об этом. Чего я не знала?

— Рассказывай, — потребовала я.

— Пусть тебе твой Охотник рассказывает, за что она ему должна.

Ничего мне Макс не скажет. А, судя по серьезности его тона, мне было необходимо узнать правду.

— Кофе отниму, — пригрозила я; на всякий случай айтишник переставил стакан подальше от меня. — Диз... Пожалуйста.

— Посмотри на нее, — я последовала инструкции. — Не так.

Тогда я потянулась к магии. В столовой ее было много: беспокойные огоньки сновавших туда-сюда студентов, холодная тьма, куполом поднимавшаяся над бездной в центре зала, впитанная мхом влага, которой пахло от работавшей на выдаче троллихи... Но Сага... Пустота накрывала ее ажурным платком. В черном кружеве кое-где блестела яркими бусинами жизнь, переливались золотом мои кошмары, но в остальном... Она носила яркие шали не потому, что они ей нравились — ее постоянно преследовал могильный холод. Ее голос был не от природы таким, хриплым и низким сделал его раздиравший горло кашель. На секунду Сага прервала свой рассказ, отворачиваясь и прикрывая рот кончиком цветастой пашмины; даже со своего места я почувствовала запах крови и чужих страхов.

Она умирала.

— Почему?..

— Когда-то давно маленькая девочка Сага убила человека. Без злого умысла. Любопытство подтолкнуло ее подсмотреть сны у подружки, но она не рассчитала силы. Не сдержалась.

Твою мать.

Чего я не знала? Я ничего не знала. Но хуже того — я не спрашивала. Мне было известно, что Сагу попросил помочь Макс, и что у нее не было выбора, из-за долга она не могла ему отказать. Но я позволила Максу не объяснять, что это был за долг, я не интересовалась у Саги, во что ей обойдется помощь. Я была настолько зациклена на своих проблемах, что просто не обращала внимания на других. А потом... и вовсе забыла.