— Но то, что вы предлагаете, то, что предлагает ваш король, может иметь только одно завтра. Храмовая четверка и Церковь никогда не забудут и не простят того, кто бросает им вызов, и не просто из-за расчета коррумпированных людей. Со Дня Сотворения мира Церковь была хранительницей человеческих душ, возвещателем Божьей воли, и в Церкви есть мужчины и женщины доброй воли, которые будут сражаться насмерть, чтобы сохранить ее верховенство во имя Бога, а не во имя продажных амбиций. Война, которую вы предлагаете вести, должна закончиться не договорами и переговорами между дипломатами, которые мы все знаем, а полным поражением или победой. Для любой из сторон не может быть меньшего конца, чем этот, ибо Церковь никогда не уступит, никогда не примет никакой другой победы, кроме восстановления своего превосходства как Божьей невесты, и она не будет нормальным союзом со сменяющимися партнерами. А это значит, что если у Чариса есть хоть какая-то надежда на окончательную победу, его союзы должны быть столь же прочными, столь же окончательными.
— Милорд, — сказал Грей-Харбор, — это не та война, которую мы "предлагаем вести". Это война, которая уже началась, хотели мы когда-либо в ней участвовать или нет. Но даже при том, что вы совершенно правы относительно ставок, относительно того, как Церковь будет рассматривать свою природу и как она будет бороться с этим, мы надеемся и верим, что со временем этому может быть положен конец. Что это не должно продолжаться безостановочно до тех пор, пока все те, кто на одной стороне, не будут мертвы или порабощены. Каким может быть этот конец или когда он наступит, никто в Чарисе не осмелился бы предсказать, но мой король согласен с тем, что любые союзы должны быть достаточно прочными и постоянными, чтобы выдержать такое горькое испытание. На самом деле, он считает, что на самом деле нужен вовсе не союз.
— Это не так? — Несмотря на все свои усилия, Шарлиэн не смогла скрыть удивления в голосе, и Грей-Харбор улыбнулся.
— Как только что сказал барон Грин-Маунтин, ваше величество, союзы приходят и уходят. Вот почему меня послали к вам вовсе не для того, чтобы предложить союз. Вместо этого мой король предлагает брак.
Шарлиэн резко выпрямилась на стуле, ее глаза расширились, и Грин-Маунтин резко вдохнул. Удивление королевы было очевидным, но когда Грей-Харбор наблюдал за ее первым советником, он поймал себя на мысли, что задается вопросом, не подозревал ли с самого начала Грин-Маунтин, куда направлялся Кэйлеб.
— Я привез с собой личные письма и документы короля Кэйлеба с изложением его предложений, ваше величество, — продолжил граф, все еще наблюдая за выражением лица Грин-Маунтина. — В принципе, однако, они очень просты. Если отбросить все высокопарные юридические формулировки, то, что предлагает король Кэйлеб, — это объединение Чариса и Чисхолма посредством брака. Вы сохранили бы корону Чисхолма до конца своей жизни; он сохранил бы корону Чариса до конца своей жизни. Если один из вас умрет раньше другого, оставшийся в живых супруг будет владеть обеими коронами до конца своей жизни, а после его или ее смерти обе короны перейдут как одна к вашим общим наследникам. Для совместного управления и защиты обоих королевств во время вашей жизни и после нее будут созданы имперский парламент, флот и армия. Пэры Чариса и Чисхолма будут заседать в палате лордов этого парламента, и как Чарис, так и Чисхолм будут избирать членов в палату общин.
Он сделал паузу, еще раз спокойно встретившись взглядом с Шарлиэн, затем поклонился.
— Я полностью осознаю, как и его величество, что никто в Чисхолме никогда не предполагал такого... радикального изменения в отношениях между вашим королевством и Чарисом. Очевидно, что это не то решение, которое может быть принято одним человеком за один день, даже если этот человек король или королева, и природа угрозы, с которой столкнется ваше королевство, не из тех, которые можно легко взвалить на свои плечи.
— Но эта угроза уже нависла как над Чисхолмом, так и над Чарисом. Мы можем противостоять этому либо вместе, либо порознь. Его величество считает, что вместе наши шансы на выживание и победу намного выше, и это предложение — самая сильная гарантия, которую он может предложить, что, если мы вместе действительно столкнемся с этой опасностью, то будем идти вместе к любой победе или другому концу, который нас ожидает.
.III.
Литейный завод Эдуирда Хаусмина, Делтак, графство Хай-Рок, королевство Чарис
— И как прошел твой день? — добродушно спросил Рейян Мичейл, входя в кабинет Эдуирда Хаусмина.
— Беспокойно, — с усмешкой сказал Хаусмин, вставая, чтобы пожать руку своему давнему деловому партнеру. — С другой стороны, есть гораздо более серьезные причины для того, чтобы мириться со всеми этими головными болями.
— Верно, — улыбнулся Мичейл в ответ Хаусмину. — Все эти золотые марки, падающие вечерами в мою кассу, так весело звучат!
Оба мужчины рассмеялись, и Хаусмин мотнул головой в сторону окна офиса. Они вдвоем подошли к окну и остановились, глядя через него, и выражение лица Мичейла стало серьезным, когда он покачал головой.
— Трудно поверить, что все, что у тебя было здесь два года назад, — это одна маленькая печь и куча пустой земли, — сказал он.
— Большую часть времени я чувствую то же самое, — признался Хаусмин. — И, как и вы, я нисколько не возражаю против того, насколько богаче это делает меня. Но в то же время...
Он покачал головой, и этот жест был гораздо менее жизнерадостным, чем у Мичейла.
Его старший друг ответил не сразу. Вместо этого он просто стоял там, глядя на то, что, без сомнения, уже было одним из крупнейших — если не самым большим — литейных цехов во всем мире.
Новое и растущее предприятие Хаусмина располагалось на западном берегу озера Итмин, огромного озера, образовавшегося при слиянии рек Селмин и Западный Делтак в графстве Хай-Рок. Западный Делтак был бурной, мощной рекой, вытекающей из гор Южного Хэнта, но его частые отмели и водопады делали невозможным любое местное судоходство, кроме самого малого. Нижний Делтак, однако, был судоходен даже для галеонов прямо от озера Итмин до Ларека, небольшого (но растущего) порта в устье реки, в шестидесяти четырех милях к югу. Это было главным фактором в решении Хаусмина купить землю у графа Хай-Рок, поскольку это означало, что корабли могли плавать вверх по реке до того места, которое буквально было его входной дверью. Обширные залежи высококачественной железной руды в горах на западе, конечно, были еще одним фактором, хотя на самом деле он мало что сделал для разработки этого участка, пока на королевство Чарис внезапно не обрушилась потребность в огромном количестве артиллерии.
Теперь нанятые Хаусмином инженеры уже начали строительство серии шлюзов, чтобы улучшить судоходство на Западном Делтаке и облегчить разработку месторождений железа в горах. Еще больше инженеров было занято дальше по течению реки, и кишащая армия рабочих отводила через плотины и каналы большую часть ее воды на заполнение целой последовательности накопительных бассейнов. Акведуки от самых высоких бассейнов и каналы от нижних вели к почти двум дюжинам водяных колес, которые постоянно вращались, приводя в действие оборудование, установленное механиками Хаусмина, и еще строились новые колеса. Из доменных печей валил дым, еще больше дыма поднималось из самих литейных цехов, и на глазах у Мичейла бригада рабочих постукивала по рудной ванне пудлинговой печи. Сильно нагретый переплавленный чугун — кованое железо, более мягкое и пластичное, чем исходный чугун, — выливался через кран в сборный ковш для дальнейшей обработки.
В другом месте гораздо больший ковш горячего расплавленного железа неуклонно двигался к ожидающим формам. Ковш был подвешен к железному каркасу, который, в свою очередь, был установлен на тяжелом многотонном грузовом вагоне. Колеса вагона имели ободы с ребордами вместо ожидаемых гладких, но это было сделано для того, чтобы они следовали по железным рельсам, соединяющим печи и остальные помещения литейного цеха. Тягловые драконы наклонились к своим ошейникам, двигая свою ношу с быстрой эффективностью, и Мичейл глубоко вдохнул.
— Поверь мне, я понимаю, — тихо сказал он. — Когда я смотрю на это, — он указал подбородком на бурлящую, невероятно шумную деятельность за окном Хаусмина, — я чувствую огромный прилив оптимизма. Затем я думаю о том факте, что храмовая четверка может использовать объединенные ресурсы всех материковых королевств. Это много литейных цехов, Эдуирд, даже если ни один из них не сравнится с тем, что ты здесь делаешь.
Правда заключалась в том, что все методы, используемые там, были известны железным мастерам практически с момента Сотворения. Но большая часть железа, которое когда-либо требовалось, производилась на гораздо меньших производствах и без постоянного использования энергии от постоянно вращающихся водяных колес, которые Хаусмин и его механики встроили в этот литейный цех.
Ну, — поправил себя Мичейл, — есть несколько изменений в "технике", если быть честным. Так что, полагаю, нам повезло, что ни один из них не должен был проходить проверку в соответствии с Запретами.
Хаусмин пошел дальше, чем кто-либо другой, в поиске способов использовать силу своих водяных колес. В результате его печи горели жарче, и он был вынужден искать более жаростойкие материалы для огнеупорного кирпича, который требовался этим печам. Что, в свою очередь, вдохновило его на попытку поднять температуру еще выше. Мичейл был одним из очень немногих людей, которые знали о последнем проекте Хаусмина — дальнейшем развитии печи для пудлингования, в котором отходящие горячие печные газы использовались бы для предварительного подогрева поступающего в печь воздуха. Если только Мичейл не сильно ошибался, темпы производства опять пойдут вверх. И если оправдаются более оптимистичные прогнозы Хаусмина, он действительно может обнаружить, что производит настоящую сталь, а не простое кованое железо, в таких количествах, о которых даже не помышлял ни один другой производитель железа.
К счастью, Церковь никогда не устанавливала каких-либо стандартов для материалов, из которых должен был быть изготовлен огнеупорный кирпич, или температур, до которых можно было нагревать печи, что означало, что повышенная эффективность Хаусмина прошла почти незамеченной Сейфхолдом в целом... и инквизицией, в частности. Такое же более широкое и инновационное использование мощности его водяных колес позволило ему достичь и других преимуществ, таких как рифленые зубчатые валки, которые позволяли ему производить железные прутки гораздо быстрее и экономичнее, чем традиционные методы ковки или резки полос из листового проката.
— Я знаю, что твое производство намного выше в расчете на одного работающего, — продолжил Мичейл. — Но им не обязательно иметь ту же производительность, если они могут похоронить тебя под огромным количеством литейных цехов.
— Знаю. Поверьте мне, я знаю. С другой стороны, — Хаусмин поднял руку и указал за пределы нынешнего внешнего кольца печей, туда, где еще больше стен и фундаментов означали дополнительное расширение, которое уже шло полным ходом, — в течение четырех месяцев мы собираемся увеличить нашу нынешнюю мощность еще на пятьдесят процентов. Я расширяю как свой литейный завод в Теллесберге, так и в Тириэне.
Мичейл кивнул, повернув голову, чтобы посмотреть, как еще одно грузовое судно неуклонно движется вверх по Делтаку от Ларека. Он гадал, что несет этот корабль, направляясь к скоплению кораблей, уже пришвартованных у причалов Хаусмина на берегу озера. Еще кокс для печей? Медь и олово для изготовления бронзы Хаусмина? Или больше древесины, кирпича и цемента для текущих строительных работ?
Строилось также жилье для работников Хаусмина. Как и сам Мичейл, Хаусмин придерживался твердого мнения о качестве жилья, в котором нуждались его работники. С чисто эгоистической точки зрения, чем лучше жилье, чем строже соблюдаются предписания Паскуале в отношении санитарии, тем более здоровой рабочей силы он может ожидать, и чем здоровее его персонал, тем он будет более производительным. Но для Эдуирда Хаусмина это было нечто большее, как и для самого Мичейла.
Рейян Мичейл прекрасно понимал, что даже здесь, в Чарисе, слишком много богатых торговцев и владельцев мануфактур относились к своим работникам совсем не как к людям. Он и Хаусмин оба ненавидели эту точку зрения. Действительно, Мичейл откровенно критиковал такое мышление буквально на протяжении десятилетий, и он был достаточно уверен, что это была одна из причин, по которой король Хааралд обратился к нему и Хаусмину, когда ему нужно было создать производственную базу для своего нового флота.
А те идиоты, которые пытаются выжать из своих работников каждую сотую долю марки, заслуживают лояльности, которую они получают взамен, поскольку ее абсолютно не существует, — язвительно подумал он. — Забавно, что голод и верность, похоже, не идут рука об руку, не так ли? Но позаботьтесь о том, чтобы у них было доступное жилье и целители, чтобы для их детей были школы, чтобы у них была заработная плата для покупки еды и одежды, и чтобы все они знали, что вы постоянно ищете бригадиров и контролеров из числа тех, у кого хватит ума и амбиций стать лучше в вашей работе, и это окупится вам стократно с одной только чисто эгоистической точки зрения.
Это был урок, который Эдуирд Хаусмин не собирался забывать, даже здесь, даже перед лицом кризиса, с которым столкнулось все королевство. На самом деле, это было то, чему он научился у Мичейла, и он пошел еще дальше, по крайней мере, в одном отношении. Хаусмин создал инвестиционный пул для своих сотрудников — тот, который фактически позволял им покупать долю в собственности литейных цехов и мануфактур, на которых они работали, — и сотрудникам на каждом из его предприятий было разрешено выбирать одного управляющего, который также представлял их интересы на управленческом уровне. Любой управляющий на самом деле имел право встретиться непосредственно с Хаусмином, если ситуация была достаточно серьезной, чтобы избравшие его рабочие потребовали этого.
Даже в Чарисе вся эта концепция казалась неслыханной уступкой рабочим, пока Хаусмин не инициировал ее. Теперь это фактически распространилось за пределы его собственных предприятий, и пожилой человек почувствовал прилив почти отеческой гордости, глядя на растущее расширение производственных мощностей, которые в самом ближайшем будущем должны были укрепить притязания Эдуирда Хаусмина на звание самого богатого человека в Чарисе.
— Сколько пушек ты производишь на данный момент? — спросил он через мгновение.
— Пока не столько, сколько нам нужно, — ответил Хаусмин. — Это то, о чем вы спрашивали, не так ли?
— Более или менее, — признал Мичейл.
— На самом деле, вместе со здешней работой и другими моими литейными цехами, мы производим чуть более двухсот изделий в месяц, — сказал Хаусмин. Брови Мичейла поползли вверх, и он поджал губы в беззвучном присвисте, но более молодой коллега покачал головой. — Это все вместе, Мичейл, — длинные орудия, карронады, полевые орудия, волки, все остальное. На данный момент мы также даем более половины общего объема производства артиллерии в королевстве. И, честно говоря, мы не можем поднять производство бронзовых пушек намного выше, чем сейчас. Просто не хватает меди и олова. Конечно, с появлением нового пороха для взрывных работ, как и для артиллерии, шахты сейчас производят все больше руды, но мы все равно постоянно сталкиваемся с нехваткой металла.
