Метаморф. Том 2. Красный мир

Я неловко похлопал её по спине, не зная, как ещё реагировать на такой порыв. Спустя несколько секунд, я кашлянул.

-От тебя попрошу только одну вещь, Сюнру, — начал я, слегка отстранившись. Девушка подняла на меня выразительный взгляд. Кончики её ушей вспыхнули красным.

-Всё, что угодно! — выдохнула она, неотрывно смотря мне прямо в глаза. Я ощутил некоторую неловкость. Моя просьба должна была совершенно испортить момент, но деваться было некуда.

-Позанимайся магией с Ионой, — попросил я, — И попробуй с ней помириться, пожалуйста. Она уже поняла, что была неправа. Верно я говорю?

Черноволосая девушка в ответ, только кашлянула, бросив на волшебницу нервный взгляд. Похоже, от перспективы с ней "мириться", Ионе становилось несколько не по себе. Впрочем, после того, что она сделала с Сюнру... можно было считать, что она отделалась легким испугом.

-А? — удивилась "мальвина", словно только сейчас обнаружила в комнате кого-то, помимо нас, — Да, конечно. Если ты так настаиваешь!

-Я настаиваю, — повторил я, — А теперь, усаживайся вот здесь, и не двигайся. Мне нужно будет касаться твоего лица в процессе.

-Своим... щупальцем? — отчего-то покраснев, спросила Сюнру.

Я взглянул на толстый отросток, один из четырех, которые я имел. Ну, не считая ещё одного...

Всё же, я жуткий пошляк. Может, "мальвина" и не имеет в виду ничего такого, а я за неё додумываю? Щупальце, как щупальце. Оно даже не напоминает ничего. Ну, почти.

-Ты думаешь, это какая-то волшебная часть моего тела? — рассмеялся я, — Нет, конечно. Просто я могу менять свой облик... и чужой тоже, хотя с последним есть нюансы.

-Виктор, — внезапно перебила меня, Нора, — Я анализировала, что происходит в тот момент, когда ты берешь под контроль чужие клетки. Не похоже, будто тебе действительно было нужно прикосновение.

-Это детали, — ответил я ей, мысленно, — К чему ты клонишь?

Пока я болтал с голосами внутри черепушки, я усадил Сюнру на стул. Когда я коснулся её лица кончиками пальцев, она резко опустила очи долу и замерла, не дыша.

-Ты не заменяешь чужие клетки идентичными, но своими собственными, как ты это представляешь, — продолжила Нора, — Ты берешь контроль над чужой плотью напрямую, усилием воли!

-Если ты собьешь меня с толку, я вообще разучусь это делать! — мысленно прошипел я ей, — Не отвлекай.

-Просто понаблюдай за этим процессом поближе и повнимательнее, — ответила мне Нора, -Больше я ничего не прошу. И постарайся почаще в этом практиковаться. Мне кажется, это очень важно.

-Потом расскажешь, — отмахнулся я.

Привычно скользнув сознанием вперед, я задумался. Дыма без огня не бывает, так что в словах Норы должен был быть резон. Задумавшись, я принялся отслеживать тот момент, когда клетки чужого тела начинают подчиняться моей воле, и поймал его.

-Вот оно! — едва не воскликнул я. Сюнру вздрогнула, как-то ощутив моё воздействие, пусть я никак ещё не воздействовал на её плоть.

Похоже, необходимым этапом, чтобы взять чужие клетки под контроль, служит некоторый сдвиг восприятия. Я должен перестать воспринимать их, собственно, как чужие. Непосредственное прикосновение... прямое смешение своих клеток с чужими — всё это служит лишь костылем, чтобы обмануть восприятие.

И, да — касаться мне их было, действительно, необязательно. Я слишком привык к тому, что сигналы от мозга разносятся по моему телу с помощью нервной системы. Между тем, я и сам несколько дней прожил в теле не только без нервной системы, но и без мозга.

Нора, только не начинай!

Это что же получается? — спросил я сам себя. Если я могу передавать команды напрямую, без нервной системы... Могу ли я отделить часть собственного тела, и отправить её прогуляться своим ходом? Или взять под контроль чужой организм в поле зрения?

Я содрогнулся. Не от того, что мне захватило дух от возможных перспектив, вовсе нет. Я просто представил себе, нужную для этого умственную работу, концентрацию, а также требуемую силу воли. В общем... будем иметь это в виду.

-Жжется, — тихо пробормотала Сюнру, когда я приступил к делу.

Собственно, работы здесь было немного. Я просто представил, как на место зарубцевавшихся шрамов встает живая, чистая кожа, как у младенца. По лицу синеволосой волшебницы прошла малозаметная рябь. Что-то на её лице неуловимо сместилось, и в следующую секунду, мне в глаза искательно заглядывала молодая, миловидная девушка. У неё был чуть курносый, прямой нос, и узенький подбородок на овальном лице. Пухлые губы были сжаты, в напряженном ожидании чуда.

-Всё, — выдохнул я, — Сейчас чуть передохнем, а вечером займемся твоими руками. Принимай работу.

-А... — начала Сюнру, тут же запнувшись. Взглянув мне в глаза, она тут же смутилась.

-Красивая ты, красивая, — вздохнув, ответил я на незаданный вопрос, — Можешь остальных спросить.

Только сейчас, я огляделся, и неожиданно для себя уразумел, что лишние свидетели были мне только во вред. Всё это время, Ная и Иона наблюдали за моими манипуляциями, раскрыв рот.

-Как бы они не напросились потом, на сеанс пластической метаморфотерапии, — хихикнула Нора.

-Обязательно напросятся, — предрек я. У меня был принцип: изо всех раскладов, готовиться к самому скверному. Он же, обычно и случался.

-Начнут канючить, — продолжила Нора, — "Витя, а поправь мне носик! Увеличь немного губки... ещё, ещё немного!".

-Будем надеяться, зеркала здесь ещё не настолько распространены, чтобы быть в наличии у каждой модницы? — понадеялся я.

-Не каркай! - испугалась моя собеседница, пригибая воображаемую голову.

-Я могу как-нибудь посмотреть на себя? — пробормотала Сюнру, оглянувшись на остальных девушек. Вместо ответа, Ная достала из кармашка небольшое, в ладонь размером, зеркальце в декоративной деревянной раме.

Что же, беру свои слова обратно. Здесь уже не неолит. Далеко уже не неолит.

-Увидела зеркальце здесь на полке, и прихватила, — пожав плечами, ответила Ная в ответ на моё удивление. Выходило, что рыженькая как-то умудрилась умыкнуть его прямо на глазах у Сюнру, которая всё пыталась выяснить, не превратилась ли она стараниями мстительной брюнетки в уродину.

-Ладно, что у рыжей есть кое-какой интеллект, мы поняли, когда она прониклась исполнительностью настолько, что кинулась отбивать Сюнру у толпы, — была вынуждена заметить Нора, — Теперь это?

-Все наши достоинства есть продолжение наших собственных недостатков? — припомнил я.

-Тебе пригодится в гареме девушка, способная так быстро сориентироваться в обстановке, — задумчиво пробормотала Нора, в ответ на что я только отмахнулся. В самом деле, не гнать же её теперь?

-Вечером займемся твоей рукой, Сюнру, — закончил я, когда девичьи охи и ахи вокруг её внешности замолкли, — Располагайтесь пока. Если что, зовите.

С этими словами, я ретировался из комнаты. Обладание таким цветником могло оказаться вредно для нервов. Хорошо хоть, они не стали вдаваться в подробности, почему это их тиран-гаремовладелец, так рьяно рвется на остров Нианатай. С вопроса о междумировых путешествиях, мне тоже как-то удалось съехать, не проясняя, что я тоже "не отсюда", как выразилась Сюнру.

Как представлю, что им придется однажды рассказывать про жизнь-быт на Земле, прямо-таки, нервный пот вскипает.

Интерлюдия 1.

Лидия атаковала в безмолвной, кромешной темноте. Впрочем, для метаморфа никакая темнота не могла считаться полностью кромешной, или безмолвной. Даже сколь угодно тихий звук звучал для неё, как пронзительный колокольный звон. Биение крохотных сердец морских обитателей. Отзвук от движения под толщей воды, отражаемый от поверхности дна. Её собственная гортань издавала низкий, едва различимый ухом звук, посредством которого Лидия рисовала в мозге объемную картину пространства вокруг себя.

-Крупная добыча! — возликовала метаморф, в считанные секунды перенося массу тела в сторону головы, отращивая титаническую зубастую пасть. Под стать пище.

Бедный Цветок-локатор продолжал издавать тревожные трели, пока его подгребал к себе какой-то гигантский спрут. Последнее сильно раздражало у Лидии материнский инстинкт, и противнику это ничего хорошего не предвещало.

Метаморф отрастила пасть в десяток метров в диаметре, и ещё спустя секунду, её исполинские клыки сомкнулись вокруг длинного чужого щупальца, белесого как призрак. Хватательная конечность врага уходила в сторону океанической впадины настолько далеко, что даже Лидия пока не могла разглядеть всех размеров основного тела чудовища. В любом случае, оно должно было быть поистине исполинским. Настоящий титан морского дна.

Лидия не остановилась на том, что перекусила вцепившееся в Цветок щупальце. Её организм впрыснул смертельный яд, который побежал по конечности противника, как ток по проводам. Продолжая ощущать движение собственных клеток, обратившихся во всесокрушающий поток, Лидия в какой-то момент обнаружила, что её натиск уперся в невидимую преграду. Похоже, враг отбросил пораженное ядом щупальце, как ящерица пойманный хвост.

А затем на глубине поднялась настоящая буря. Лидия рефлекторно ощетинилась острыми костяными лезвиями, которыми отсекла десятки, нет — сотни хватательных конечностей врага, которыми тот попытался взять её в захват. Натиск врага не имел ничего общего с натиском обычного хищника, сколь угодно огромного.

Потеря столь огромного количества конечностей разом, причинила бы любому чудовищу достаточную боль, чтобы остеречься. Это сигнализировало бы о том, что связываться с противником вроде Лидии может быть смертельно опасно. Любой исполинский монстр задумался бы на уровне самых глубоких инстинктов — может быть, добыча таких усилий не стоит?

Но здесь было нечто иное. На место потерянных конечностей поднимались новые, как отрубленные головы Гидры. Лидия сосредоточенно отсекала чужую плоть, поглощая её и ассимилируя в собственное тело. Её масса увеличилась на несколько тонн живого веса, а напор врага всё не прекращался. Она практически забыла о том, что находится вокруг неё. Мир сузился до висящего в пустоте самосознания, великого множества живых клеток, количество которых уже приближалось к её пределу контроля.

А затем она ощутила на себе чужой, пугающий взгляд. Он выражал первобытную, хищную злобу.

Метаморф так и не смогла воспроизвести телепатические способности некоторых живых видов, хотя в своё время была свято убеждена, что ничего сложного в этом нет. Увы, эту дверь с ноги оказалось не открыть.

Слишком много в телепатии было завязано на духовное начало, которое в случае метаморфов, являлось предельно сконцентрированной функцией изменчивости. Её воля изменяла цепочки живых клеток, как гончар мнет глину. Воспроизвести телепатические способности, отрастив некий орган, было невозможно. Однако нельзя сказать, будто Лидия совсем ничего не добилась.

Когда чужая воля обрушилась на её разум, её мысли словно погрузились в невидимый поток. Второе измерение, коробочка с двойным дном, многомерное мышление — у Лидии было немало ассоциаций, связанных с её способностью, и с годами число названий лишь множилось. Важно иное: когда чужой разум попытался смять и погасить огонь её разума, он неожиданно споткнулся, встретившись с совершенной пустотой. Разум Лидии словно укрылся под водой, в то время как вражеский разум растерянно скользил по её поверхности.

Ни мыслей, ни эмоций, ни размышлений. Ничего, за что телепат, сколь угодно могущественный, мог бы зацепиться.

Лидия рванулась вперед, в стремительном броске вперед рассекая толщу морской воды. В последний момент её тело обратилось исполинским капканом — фактически, одной чудовищного размера пастью, единственной задачей которой было достичь врага, и сомкнуться вокруг чужой беззащитной плоти.

Её челюсти сомкнулись с мощностью тысячетонного пресса, без видимых усилий проламывая толстый панцирь, которым враг защищал своё вкусное тельце от посягательств. Обычно Лидии не приходилось рвать врагов острыми клыками, как бешеной собаке. С всей мощью её челюстей, обычно она просто перекусывала противника пополам, что случилось и в этот раз.

-Достойный... враг, — разума Лидии коснулась леденящая волна холода, которую распространяли чуждые мысли противника. Сейчас, когда его разум не пытался сжать её сознание в тиски, он мог до некоторой степени, поддерживать разговор.

Впрочем, Лидия не расслаблялась ни на секунду. Гигантский враг в облике гигантского черного осьминога в раковине моллюска, регенерировал даже сейчас, с чудовищной скоростью. Мощью своей регенерации он мог обставить на повороте даже метаморфа, и лишь яд Лидии устранял эту прискорбную несправедливость мироздания. Похоже, её противник тоже понял, что проиграл, раз решил опустить щупальца.

-Достойный, — мысленно ответила Лидия, целиком уверенная в способности врага прочитать смысл её сообщения, даже не владея человеческой речью.

-Ахуд, Великий отец пожрет тебя, — чужой шепот рассыпался по её сознанию, как гроздь холодных снежинок. Она встряхнулась, пытаясь прогнать наваждение, — Он пожрет тебя, и всю твою икру.

Лидия издала мысленный смешок. Вот, как она теперь будет называть загулявшего детеныша метаморфа — непутевой икринкой! Стоило ли путешествовать в другой мир, чтобы ей давал ценные советы головоногий лингвист?

-Хорошо, что у тебя есть отец, да ещё и великий, — Лидия не была настолько глупа, чтобы разжать хватку своих челюстей, и продолжала общаться исключительно мысленно, — Кажется, я поняла, что ты за тварь...

Сын бога! — подумала метаморф с неудовольствием. Как и любой ранее открытый мир, Ухика тоже некогда обзавелась божественным началом. Судя по облику "сыночка", его папаше тоже было далеко до того, чтобы его пустили на обложки модных журналов. Это означало только одно — в этом первобытном мире пробудились Зверобоги в своей самой неудобной ипостаси, а именно, морской.

Самой странной особенностью Зверобогов было то, что они не являлись олицетворением какого-либо аспекта, как в мифах о богах-громовержцев, богах плодородия, и так далее, что приводило к тому, что каждый Зверобог был лично смертен. Как же так, ведь божественное начало неуничтожимо? — задавались вопросом маги Союза миров, и они же нашли разгадку.

Цикл жизни и смерти, вечная охота и пожирание слабого, как и последующий возврат в почву всего, что оттуда взято — всё это прекрасно сочеталось с аксиомой о неуничтожимости божественного начала. Всё дело в том, что убивая Зверобога, победитель поглощал его силу.

Последнее закономерно приводило к тому, что подобные миры часто становились бесконечной ареной сражений, где боги мерялись друг с другом силой. На более могущественных нападали стаей более слабые, вместе со своими чудовищными отпрысками, которые так получали шанс завладеть частью чужой божественной силы.