2. Путеводная звезда

— Трое?! — переспросила я, на мгновенье забыв обо всем остальном. — А....

— Стася умерла в родах, — помрачнел он. — А так было бы четверо.

— Ты извини... — я, сожалея, качнула головой. — Просто я не думала....

— Ляля при Алевтине. Росли вместе, обе бесшабашные. А зять — управляющий именья, где племянница Алексея Степановича сейчас живет, — прервал он мое мычание. — И ты правильно сделала, что спросила. Нам теперь вместе быть. Мне, как отцу, тебе, как дочери.

Задумчиво кивнув, вновь посмотрела за окно. Ставни открыты, ветерок теплый, кожу не щекочет — ласкает.

— Феоктист Струпынин... — протянула я, вспомнив историю.

Давно это было, уже как столетие назад. Степняки тогда напали на Аркар, но и нашим селениям досталась. Граница с Изаиром верст сто пятьдесят, не больше, но беды с той стороны тогда не ждали. Горцы — да, а эти чаще досаждали демонам, чем нам.

Струпынин командовал летучим отрядом. Многих они тогда спасли, за что и остались в летописях.

— Мой прадед, — Иван поднес к губам тканную салфетку, промокнул губы.

Он был таким разным....

С мысли сбил топот копыт. На площадь, распугивая людей, вылетели три всадника. Первый придержал коня, тот загарцевал, вышагивая по кругу. Мужчина что-то крикнул — ветер снес звук его голоса, потом задрал голову....

— Владимир! — недоуменно выдохнула я, узнавая всадника.

Больше сказать ничего не успела. Иван, только что сидевший расслабленно, вдруг оказался рядом, оттер меня к стене, прикрыв собой.

Сам осторожно выглянул, чтобы тут же отпрянуть назад:

— Граф Илинский... — качнул он головой.

— Это плохо? — только и нашла я, что спросить.

— Был бы один, не очень, но с ним Раевский. И направляются они, похоже, в Виноградово.

— Алена! — чуть не закричала я, успев в последним момент прикрыть рот ладонью.

— За Алену не беспокойтесь, — Иван вновь передвинулся к окну. Похоже, всадники уже скрылись, потому что он больше не предпринимал мер предосторожностей. — А про вас граф скажет, что сбежали искать мужа. Подписали документы на опекунство и уехали верхом, взяв с собой только деньги и драгоценности.

Я удивленно вскинулась — и не важно, что Иван не видел, продолжая смотреть в окно:

— Но ведь это....

— Практически, правда, — обернулся он. — Ваша карета стоит во дворе, нет только двух лошадей. Все вещи на месте.

— Хотите сказать... — начала я задумчиво, глядя на Ивана, — что частичная правда....

— Значительно лучше, чем тщательно продуманная ложь, — кивнул он, улыбнувшись. — Молчания это тоже касается. Лгать — последнее дело, лучше ничего не говорить, глядя глубокомысленно, мол, вы же и сами понимаете. В этом случае неважно, что придумает себе оппонент, он поверит этому быстрее, чем самым искренним вашим словам.

— Твоим, — продолжая размышлять над сказанным им, поправила я. Раз уж решили....

— Твоим словам, — добродушно ухмыльнулся он. Оглянулся, вновь посмотрел на меня. — Я могу оставить тебя ненадолго?

Не скажу, что Ивану удалось меня окончательно успокоить, но я все равно кивнула. Вряд ли хотел всего лишь послушать, да осмотреться, скорее уж с кем-то встретиться.

— Меня не будет часа два, — окинув меня внимательный взглядом, словно до конца сомневаясь, все-таки произнес он. — Отдохни, — добавил, уже отходя к двери. По пути прихватил брошенный на кресло плащ, накинул на плечи.

Больше ничего не сказав, вышел за дверь. Со скрежетом провернулся ключ в замке, окончательно оставив меня одну.

Я прошлась по комнате, остерегаясь подходить близко к окну. Заглянула во вторую, которая оказалась небольшой, но приятно обставленной спальней. Широкая кровать под пологом, добротный шкаф, пуфик и маленький столик, над которым висело зеркало.

Решительно сдвинув портьеру, предпочла прилечь в гостиной. Тахта хоть и не такая удобная, но здесь мне было спокойнее.

Скинула туфли, легла, подобрав ноги под себя и устроив голову на валике. То, насколько устала, ощутила лишь теперь, получив возможность расслабиться.

Как уснула, даже не заметила. Не помешал и доносившийся с улицы шум — ставни я решила не закрывать.

Проснулась так же неожиданно. Открыла глаза, не понимая, где и почему я нахожусь....

Шаги за дверью отрезвили, мгновенно напомнив о событиях последних дней. Были они мягкими, осторожными, но я буквально чувствовала, как тот, в коридоре, прошел мимо двери номера, затем вернулся, остановился....

Я осторожно села, окинув комнату быстрым взглядом в поисках того, что могло послужить оружием.... Неубранная посуда, но ни ножа, ни вилки среди приборов не было. Кочерга у камина....

Порадовавшись, что босиком, тихонечко встала.... Сердце билось заполошно, дыхание сбилось от накатившего на меня страха, но я заставила себя сделать шаг... тут же замерев, с недоумением глядя на дверь.

Щель между ней и полом была узкой, но ее хватило, чтобы в комнату пролез лист бумаги.

Вновь шаги, такие же тихие, скорее ощутимые, чем слышимые, и незнакомец направился в сторону лестницы.

Подождав еще несколько минут — так и продолжала стоять в неудобной позе, глядя на белое пятно на полу, все-таки подошла к двери. Подняла послание....

Всего две строчки, написанные корявым, если не сказать, уродливым почерком:

Князь Изверев жив. Тяжело ранен. В плену у Рахмата.

Опустилась я на пол там же. Буквально рухнула, не в силах оставаться на ногах.

Андрей был жив....

А Георгий?!

* * *

Как я добралась до тахты, ускользнуло от моего сознания, но когда вернулся Иван, я так и сидела, невидяще глядя на лист бумаги, который держала в дрожащих пальцах.

Молча отдала послание, стоило ему протянуть руку, поднялась, отошла к окну....

На площади мало что изменилось. Все куда-то спешили....

— Ты ничего не хочешь у меня спросить? — голос Ивана заставил вздрогнуть.

— Нет! — твердо ответила я, не оглянувшись. Потом, засомневавшись в собственной категоричности, поправилась: — Не сейчас.

— Через полчаса подъедет карета. Если тебе что-то нужно....

Мне нужно было многое, но мы решили, что в Заячьих Ушках стоит проявить осторожность и не мельтешить в лавках. Мало ли....

— Нет, — качнула я головой и... не удержалась: — Это послание от Илинского?

— Почему ты так решила? — не скрывая удивления, поинтересовался Иван.

— Запах, — пояснила я равнодушно. А ведь сама только теперь поняла, что именно меня насторожило. — Владимир предпочитает пользоваться одним и тем же парфюмом.

Иван за спиной шумно втянул воздух:

— Пахнет лошадью... — не то, возражая, не то, недоумевая, протянул он.

— И лошадью — тоже, — согласилась я с ним.

Все-таки Илинский.... И Ивану об этом было известно еще до того, как я произнесла имя....

Остановилась я сама. Граф Горин и не скрывал, что его люди будут участвовать в поисках доказательств невиновности Георгия. И если я для них служила только прикрытием, так тому и быть! Главное, чтобы жив! Главное, чтобы имя графа Орлова продолжало служить примером чести и доблести! Главное....

Какое отношение ко всему этому было известие об Андрее, я пока не понимала. Для себя не понимала.

— Верхом получится быстрее, — повернувшись, заметила я невпопад. Всего лишь пришедшая в голову мысль.

— Ты не выдержишь столько в седле, — поднял он на меня взгляд. Похоже, уже не в первый раз перечитывал эти несчастные две строчки.

— Сразу — нет, — признала я его правоту, — но вряд ли дочь старого солдата не способна на долгие конные переходы.

— Хорошо, — он удивительно спокойно принял мои слова. И даже улыбнулся одобрительно, — завтра поедем верхом. Час — утром, час — после обеда.... Если сможешь, — добавил он, ухмыльнувшись. Выражение лица тут же изменилось, да и взгляд стал холодным, предупреждающим: — И не забудь, теперь тебя зовут Елена. Елена Струпынина.

— Да, отец, — кивнула я, давая понять, что помню нашу с ним историю. — Нужны продукты, — с хозяйственными нотками заметила я, начиная играть новую роль. — Дорога дальняя....

— Я позаботился, — добродушно хмыкнул он. — Корзинку скоро принесут. Ты просмотри, что там, чтобы в пути не теряться.

— Сделаю, папенька, — присела я, скромно опустив глаза.

И не важно, что было в этот момент на душе. Главное: дочь и муж!

Имя князя Изверева всплыло в голове само. Я не хотела думать о нем, но ясно, словно это произошло только вчера, вспомнила нашу с ним последнюю встречу. И его слова: '...ты всегда будешь моей путеводной звездой!'

Два года.... Для меня они изменили многое. А для него?!

Стук прервал мои метания.

Иван подошел к двери, открыл, пропуская внутрь ту же девчушку, что приносила нам завтрак:

— Ваша корзинка, господин, — игриво улыбнулась она ему, проходя в гостиную. — Отец спрашивает, не желаете ли еще чего? — поставив свою ношу на стол, девушка повернулась к Ивану.

Меня она словно и не заметила.

— Татьяна! — грозно одернул ее Иван. — Ну-ка марш на кухню! А то сейчас как ремнем отхожу!

— Ну, вы тоже скажете, дядь Иван, — ничуть не испугалась девчушка. — Ремнем!

— Шух! — сдвинув брови к переносице, Иван топнул ногой. Когда она, звонко смеясь, отскочила к двери, добавил уже по-доброму: — Вернусь, возьму тебя на охоту. А пока, — он вновь насупился, — помни, что меня здесь не было.

— Да уж не забуду, — заговорщицки посмотрела она на Ивана. — Хорошей вам дороги, Елена Ивановна, — добавила она, вроде как лишь теперь заметив и меня, и выскочила в коридор.

Почтовая карета медленно проехала городские ворота, оставляя Заячьи Ушки позади.

Что нас ждало там, куда мы так стремились...?

— Больше ничего интересного не будет. Поспи, — нежно склонив мою голову к своему плечу, шепнул Иван.

Внимательный отец.... Это не было для него чужим образом, я это чувствовала, ощущая тепло прикосновений и потаенную заботу, прорывавшуюся во всем, что он делал.

Бабушка была такой же. Внешне — строгая и в чем-то даже безжалостная, она выдавала себя невольной лаской, мягким взглядом, который кидала украдкой, рассчитывая, что не замечу.

А вот Федор Игнатьевич Красин, взяв от матери первое, предпочел обходиться без второго. Не строгость — жесткость. Не безжалостность — бесчувственность.

Или мне это только казалось?

Мысль была странной, неожиданной, но отнюдь не беспочвенной. Лишь теперь, имея возможность смотреть на прошлое другим, более взвешенным взглядом, я вспоминала мелкие детали, которые раньше ускользали от моего внимания, полностью растворяясь в том подспудном страхе, которые я испытывала к отцу.

Незаконченные движения, словно он хотел, но не мог позволить себе приобнять. Тяжелые, судорожные вздохи, когда я сжималась, случайно встречаясь с ним в коридоре. Его силуэт в окне, когда я возвращалась к бабушке, проведя в доме родителей казавшийся мне бесконечно долгим день....

— Поспи, — повторил Иван, проведя ладонью по моим волосам. Шляпку я к тому времени уже сняла и положила на прикрытую чистым полотенцем корзинку с едой.

Сопротивляться и спорить я не стала. И не в отсутствии интересного было дело — кроме пансиона, столицы империи и Обители, я до этой поездки нигде не было, а в апатии, которая навалилась на меня душным одеялом. Понимала, все сделанное — мой добровольный выбор, но от ощущения, что как мошка попала в липкую паутину, избавиться не могла. Так что сон для меня сейчас был не только возможностью избавиться от скуки дороги, но и лекарством.

Несмотря на опасения, уснула легко и быстро. Несильная тряска, негромкий разговор — кроме нас в экипаже было еще шесть человек, и я соскользнула в объятия тишины и спокойствия. Где все выглядело совершенно не так, где мы с Георгием гуляли по дорожкам сада, держа за руки довольно вышагивавшую между нами девчушку....

Пробуждение было резким. Меня просто вырвало из уюта теплого вечера с мужем и вернуло в другой вечер....

Карета стояла. Иван, заметив, что я открыла глаза, несильно сжал мою руку, предупреждая.

С этим он опоздал, я уже успела бросить взгляд в окно, заметив и раскинувшийся в низине городок, и всадников в мундирах стражи.

Дверца резко распахнулась — впереди испуганно ойкнула дородная женщина, внутрь заглянул один из спешившихся воинов:

— Всем выйти! — Требование прозвучало грубо, что не удивительно. Дворяне почтовыми экипажами обычно не путешествовали.

Первым карету покинул крепкий мужчина, сидевший напротив. Прежде чем выйти, бросил на меня быстрый, но какой-то обнадеживающий взгляд, словно пытался сказать, что в беде не оставит.

Иван его внимание тоже заметил, подавая мне шляпку, вроде как недовольно качнул головой.

Пока я завязывала ленты, наружу выбрались и остальные. И хотелось бы потянуть время, да... куда уж дальше.

Мой мнимый отец соскочил на землю, проигнорировав опущенную лесенку, подал руку. Я сошла, зябко поежилась. После тепла кареты на улице показалось прохладно.

Иван тут же притянул меня к себе, прижал, согревая своим телом.

Отец....

— Иван?! — Раздавшийся сбоку голос был не только удивленным, но и радостным. — Струпынин!

Иван развернулся вместе со мной, нежно поцеловал в щеку и, отпустив, шагнул навстречу спешившемуся командиру отряда:

— Игнат!

Они встретились как раз на полпути. Обнялись. Крепко, по-мужски.

— А я глазам не поверил, ты — не ты, — хлопая Ивана по спине, между тем говорил тот, кого бывший денщик Горина назвал Игнатом. — Вроде ты, но с дамой, да еще и такой молодой. Жена?

— Дочь, — отстранился Иван, позвал, посмотрев на меня: — Елена! — Я неторопливо подошла, склонила голову. — Познакомься, мой бывший сослуживец, Игнат Левин.

Я чуть присела, демонстрируя манеры, выпрямившись, протянула руку, которую тут же бережно поднесли к губам:

— Елена Струпынина, — вроде как, смущенно потупившись, опустила я взгляд, успев при этом 'стрельнуть' глазами. Дочь Ивана росла с племянницей Горина, о которой мне уже многое было известно, так что вряд ли числилась среди скромниц.

— Ух ты, какая она у тебя, — добродушно хмыкнул командир, отпустив мою ладонь. Посмотрел нам за спину — там кто-то с кем-то спорил, но я оглядываться не стала, рассматривая мужчину.

По возрасту, не старше Ивана. Ростом — повыше, да и в плечах пошире, но что-то подсказывало, что сила и одного, и другого, была не в этом.

— И куда это вас Заступница погнала? — сочтя происходящее у кареты мелочью, Игнат вновь обратился к Ивану. — Сейчас не самое лучшее время для дороги.

Я, вздохнув, отвела взгляд, продолжая наблюдать за мужчинами из-под полуопущенных ресниц.

— Ты бы прогулялась пока, — предложил Иван. Прозвучало довольно сурово.

— Не хочу, — не капризно, но безоговорочно ответила я, продолжая смотреть под ноги.

— Очень интересно... — хмыкнул Игнат, делая какие-то свои выводы.

Впрочем, долго оставаться в неведении Иван ему не дал:

— На границу едем. Жених ее, — он кивнул на меня, словно тут был кто-то еще, — в плен попал.

— Вот даже как! — тут же посерьезнел Игнат. — К кому?