Сломанные сказки

Грей принялся разглядывать посетителей таверны — нужно было отвлечься. В конце концов, прошлое нужно оставлять в прошлом. В настоящем было место только тому, что происходило в данный момент. И Вере, конечно — которая почти всегда была частью этого момента.

За большим овальным столом под самой люстрой горланила песни ватага каких-то бравых ребят в форме с гербом. На их шлемы падали капли расплавленного воска, и пьяные девушки, устроившиеся у солдат на коленях, хихикая, счищали застывающие разводы. Пожалуй, никто, кроме этих парней никогда не сидел в центре — кто бы ещё выдержал горячий дождик не по сезону? Ближе к задней стенке, на которой висели ржавые алебарды, ели шестеро бритоголовых в серых балахонах. Они постоянно подзывали дородную официантку с толстой косой — она подливала им что-то вязкое из высокого кувшина. Слева от солдат сидела компания игроков в карты. От этих шуму было чуть меньше, чем от парней в форме — кажется, кому-то крупно везло. У барной стойки, на шатких стульях, разместилась разнородная публика — одиночки, заскочившие поболтать. В углу какая-то парочка жадно целовалась — и так же жадно хлебала вино в перерывах. Грей попытался рассмотреть, кто сидел за ними — но тут у столика объявилась официантка в грязном переднике. Что ж, может, это и неплохо, что де Вульфа наконец заметили.

— Принести вам что-нибудь... — начала было девушка, сверкнув заученной улыбкой. Только закончить ей не дали.

— Валите нахер! Я на такое не подписывался! — из-за столика игроков вскочил темноволосый угрюмый субъект. Он был не только пьян, но и, похоже, порядком недоволен ситуацией, в которой оказался.

— К чертям собачьим, Морти! Ты проиграл — изволь теперь прогуляться! — оскалился широкоплечий детина, перетасовывавший карты. Он картинно провёл языком по зубам, якобы счищая грязь, и выгнул бровь. — Всё ведь честно, господа?

Остальные участники игры согласно закивали — один из них старался так сильно, что уронил шляпу.

— Все слышали! — детина поднялся и обвёл руками пространство. Теперь никто в баре не мог отвертеться, что не слышал разговора. — Мортимер Тэттер, будь он неладен, проиграл свою свободу! Проиграл её мне! И теперь отправится на север вместо моего сына.

Толпа загудела, одобряя. Проигравший, которого назвали мистером Тэттером, поменялся в лице:

— Ты не посмеешь просить этого! Такого никто не просит!

— Прости, Морти, — его оппонент пожал плечами. — Ты поставил на кон свою шкуру. Я честно выиграл.

— Но я... я не думал... Я не знал, что Филиппа выбрали...

— Никто не знал. Об этом должен был объявить я, — из-за стола бритоголовых поднялся старик со сморщенным лицом. — Завтра, на собрании. Но, кажется, теперь это уже не так важно.

На лице Мортимера пролегла тень ужаса. Он выглядел так, словно ему только что сообщили о смерти любимой жены.

Что-то было не так. Разве могли на территории "отпускной сказки" отправлять кого-то на заклание? По крайней мере, это так выглядело.

— Извините, — Грей дёрнул официантку, которая застыла возле его столика, за рукав. — Не могли бы Вы объяснить, что тут происходит?

— Вы не здешний? — девица округлила глаза и вцепилась в поднос. — Каждый год выбирают юношу из местных — и отсылают далеко на север. Они больше не возвращаются.

— На север? А что там, на севере?

— Замок. Тёмный замок, полный зла, мистер. С кучей трупов во дворе.

Так-так. Тёмный замок. Дань по договору... С кем?

— Но кому...

— Простите, мистер, — Грей только тут заметил, что бедняжка еле сдерживает слёзы. И как только она отвечать ему смогла нормально? — Мистер... Филипп — мой жених.

Она ударила подносом о стол и унеслась в сторону выхода так быстро, что Грей больше не успел и рта раскрыть. Де Вульф старался не думать, каково это: узнать, что любимого человека могли отправить на смерть и тут же увериться в том, что ему ничего не грозит. Если, конечно, Мортимер Тэттер действительно заменит несчастного паренька.

— Сержант Маффини, пусть ваши парни проследят, чтобы Морти не смог сбежать — на завтра у него запланировано путешествие, — гаркнул отец Филиппа. Из-за стола с солдатами вскочили двое — и увели брыкающегося Тэттера вон из трактира.

Волк впервые в жизни пожалел, что не захватил с собой переговорник. Всё должно было быть гораздо проще — без жертвоприношений и зла на севере. Ягвида просто предложила коллеге неплохой отпуск. Кто же знал, что он превратится в очередное задание?

* * *

Замок на севере

Кажется, она даже не помнила, как так вышло: прошлое было закрыто от неё, как свет от попугайчика. Тёмное покрывало — тяжёлое и плотное — пылилось на её сознании. Такое же висело в библиотеке: его так долго не трогали, что оно наверняка приросло к полу.

В замке ни о чём нельзя было судить по первому впечатлению. На вид крепкие ступени могли в любую секунду обвалиться, кухня, несмотря на свою заброшенность, функционировала, и слуги — которых невозможно было увидеть — они были. Мелькнули белые перчатки — это работники, спешащие по своим делам. Они всё ещё поддерживали в старом замке жизнь — как поддерживали и жажду жизни в своём хозяине. Последнее удавалось им куда хуже первого.

Каждое утро слугам приходилось писать на зеркале её имя — ночные не проходящие кошмары стирали его, прятали вместе с монстром под кроватью и убийцей в шкафу. Старые платья уже не налезали на её новое тело — приходилось шить ещё, чуть больше и чуть массивнее. Чтобы покрывали широкие плечи, шерстистые локти и чешуйчатые колени.

Больше всего на свете она любила гулять в саду: в её владения входил достаточно большой участок леса, несколько гектаров которого было приспособлено под фонтаны и дорожки. Прямо за конюшней начинался лабиринт из можжевеловых кустов, который на тридцать третьем повороте упирался в ростовую каменную арку. В ней, увитое мраморными ростками, темнело старое зеркало. Чаще всего хозяйку замка можно было найти именно здесь, в каменной тишине колонн и прохладе хвойных веток. Она сидела прямо на траве, подогнув под себя ноги, и смотрела вглубь покрытой чёрными разводами поверхности, словно силилась там что-то разглядеть. Может быть, своё будущее. Может быть, своё прошлое. А может быть, просто себя. Настоящую.

* * *

Самое спокойное королевство на свете в день Дани

Мортимера везли в повозке. Из-за прутьев маленького окошечка доносились мастистые ругательства, но толпа горожан провожала обречённого в молчании. Только молодой Филипп — судя по прилипшей к нему вчерашней официантке, это был именно он — хотел что-то сказать. Да только отец остановил его. В юноше наверняка кипело уязвлённое чувство справедливости — ведь вместо него на смерть шёл другой человек. Похоже, никого, кроме Филиппа, это не волновало.

Грей вновь перекинулся в волка — ночь он провёл под крышей какого-то амбара, рядом с забившимися в угол овцами, и теперь ему не терпелось размять затёкшие мышцы.

Ухабистая дорога на север проходила через лес. Раз или два Серый замечал тощих сородичей, бежавших в почтительном отдалении от повозки. Долго думать насчёт нападения им не пришлось — наличие Грея в опасной близости от добычи делало атаку неразумной. Волки за Дверьми почти всегда оставались волками — хоть что-то постоянное в этой безумной круговерти миров.

Замок де Вульф заметил ещё издали — тёмный шпиль протыкал низкие тучи и выглядел почти зловеще. Возница пришпорил коней. Что ж, парень, не тебе одному хотелось поскорее убраться из этой глуши.

Мортимер больше не шумел — то ли сорвал голос, то ли понял бессмысленность этой затеи.

Повозка остановилась у ворот, которые, похоже, пережили ад на земле. Решётка то пригибалась к траве, то выглядела так, будто её пытались завязать узлом, то наклонялась вперёд, выставляя пики. Тем не менее, стоило коням остановиться, створки бесшумно распахнулись. Кучер открыл заднюю дверь, выпинал Тэттера на дорогу, вскочил на козлы и был таков. Стоило Грею начать удивляться — оставили "дань" без присмотра, ему же ничто не мешало убежать! — как из земли прямо под ногами Мортимера выскочили части решётки и обвили его лодыжки. Парень разразился новой порцией ругани — от неожиданности он потерял равновесие и рухнул на колени. Можно было только догадываться, как паршиво пришлось его ступням.

Грей подобрался поближе, перекинулся в человека и выбежал из леса. Думать времени не осталось — нужно было вызволить Морти из капкана.

Увидев де Вульфа, Тэттер чуть не заплакал от счастья. Но стоило Грею выпустить когти...

Металл проржавел в нескольких местах и поддался на удивление легко. Было своё преимущество у когтей волков Эбенгратт.

— Кто ты, чёрт побери, такой?!! — освобождённый Мортимер оттолкнул от себя Волка, но тут же споткнулся о всё ещё торчащие из земли прутья.

— Тот, кто спасает тебе жизнь, очевидно. — Грей рывком поставил Тэттера на ноги. — Ты сейчас побежишь вдоль ограды, пока не найдёшь стаю. Они отведут тебя туда, где тебя не будут искать.

У Морти была куча возражений, но слова застряли в горле, когда глаза незнакомца сверкнули жёлтым огнём. Спорить с сумасшедшими, у которых горят глазищи, и десятисантиметровые когти на руках вырастают за секунду, не следует. В этом Тэттер был уверен даже больше, чем в том факте, что лучше не стоит искать посреди леса стаю волков.

Де Вульф проводил убегающего Мортимера взглядом и повернулся к воротам. Потом сделал пару шагов — на пробу — но решётка только жалобно скрипнула, словно решила не связываться с Волком.

Грей поправил брошь на своём красном плаще, вдохнул грозового воздуха и побрёл в сторону неприветливого тёмного замка, над которым клубились дождевые облака — и, наверняка, проклятие.

* * *

Часы пробили девять, спугнув маленькую голубую сойку, устроившуюся в большом зале. Она залетела через дырку в крыше — как ни старались невидимые слуги, за всем уследить они не могли. Хозяйка замка медленно распахнула глаза — в темноте её комнаты они горели потусторонней зеленью — и царапнула когтями о спинку кровати. Окно закрывали шторы: солнечный свет почти никогда не проливался на земли замка, но слуги всё равно по привычке двигали тяжёлый бархат. На стуле у зеркала лежало платье — зелёное, в тон глазам. Хозяйка проползла по простыням, почти выпала на пол, залезла — другого слова и не подыскать — в одежду и уставилась в отражающую поверхность. К счастью, она уже привыкла к тому, что каждый день показывало ей зеркало. Будь её воля — она бы никогда не подошла к нему, но имя... Тогда её имя давным-давно бы пропало.

Белые руки в перчатках вывели цветным воском "Лепренс". Хозяйка попробовал своё имя на вкус. Леп-реееэээнс. Нелепость какая. Леэээ-преэээнс. Немного мешают клыки... Лепренс. Что ж, Лепренс, у тебя ещё есть время. Ещё одна жертва — и тогда можно будет смело ступать в зазеркалье самой.

Когти стучали до деревянному полу даже сквозь ковры. Слишком большие, слишком массивные. Не втянуть, как ни старайся. Платье приятно шуршало вместе с хвостом. Ощущать чешуёй прохладный пол — довольно приятно, когда к этому привыкнешь. Слуги вытерли пыль с картин, но не тронули углы — совсем стали забывать, что были когда-то людьми. Шторы в большом зале были убраны — за окнами снова тучи. Стол, как всегда, накрыт в столовой — первый поворот направо после лестницы.

Мясо, грибы, душистый чай. Теперь завтракала она совсем по-другому — раньше ей хватало рисовой каши.

Хозяйка замка пригладила шерсть на локтях, забрала отросшие волосы в хвост и вышла в тот зал, откуда был виден сад. По стёклам стучал мелкий дождик, над лабиринтом висел туман — верный признак того, что его мучает голод. А по главной дороге к замку спешил ярко-алый плащ.

О, Боги, плащ? Сегодня? Тот самый день года? Она уже почти забыла — к чему помнить о ложных надеждах, они только причиняют боль. Но... Кто-то спешит к её замку сам? Добровольно?

Лепренс услышала, как гулко забилось её сердце. Уже давно она не чувствовала такого страха.

* * *

Заморосил дождик, и Грею пришлось постоянно поправлять перевязь плаща. Дорога до дверей замка казалась бесконечной, но превращаться в волка и переходить на бег юноша не осмелился. Раз кто-то ждёт в гости человека, человека и получит.

Чего он не ожидал — так это того, что мрачный дворец встретит его пустотой. Тишиной. И пылью — де Вульф едва удержался от приступа чихания.

— Эй? — парень снял плащ и подошёл к столику у огромной старой картины. С полотна на Грея смотрела какая-то старая дама в шелках и мехах — и от её взгляда становилось не по себе. Словно озноб пробирал.

— Есть кто? — слова отразились от стен, и эхо, чуть задержавшись, пропало под потолком.

— Пришли сами, — Лепренс стояла на втором этаже, в тени ниши. Серый свет солнца выхватывал из темноты только кусок её изумрудного подола. Она не любила, когда люди пялились на неё. Пусть даже и раз в год.

Де Вульф прищурил глаза. И как он раньше не учуял этого странного запаха? Наверное, он был слишком... нечеловеческим.

— В тёмный замок. Своим ходом. Они наняли охотника? — она не верила, что суеверные горожане способны на такой трюк. Но не стоило исключать вероятности. Какой ещё безумец пойдёт сюда не из-за денег? И, похоже, на кону стояла её голова.

— Охо..? Леди, сюда насильно привезли человека, его пытались утащить ворота, и я просто решил посмотреть, в чём дело.

Теперь, когда слова были произнесены вслух, они звучали более чем безумно. Как и всё за Дверьми.

— Вот... теперь я понимаю, как глупо это звучит, — де Вульф провёл ладонью по лбу. — В городе рассказали, что сюда привозят людей, и они больше никогда не возвращаются, и...

— Вы решили посмотреть, — хмыкнула Лепренс. Это забавно. Стоит ли считать любопытного неудачника жертвой? Принимать в качестве дани?

— Может, спуститесь? Как-то неудобно разговаривать, повышая голос!

Тень в нише колыхнулась — Лепренс думала. И поняла, что лучше сделать всё лёгким путём. Сейчас она выйдет на лестницу, скудный свет представит её перед незнакомцем во всей красе, он бросится бежать, ковры — или латунные ручки, или обои — поймают беглеца, и замок рано или поздно приведёт его к нему. Старый сценарий. Кое-кто пытался всё-таки привыкнуть к хозяйке замка, кое-кому удалось обмануть её, кто-то держался ещё пару недель. Но конец неизбежен и неизменен.

Она вдохнула — и сделала один большой прыжок, очутившись прямо у подножия лестницы.

В абсолютной тишине часы пробили десять.

Он едва доставал ей до ключиц — такой высокой была Лепренс. Она словно вся состояла из углов: острые коленки, острые локти, острые скулы и острые нижние зубы, чуть выдающиеся вперёд. Кожу покрывала чешуя — кое-где совершенно мелкая, а в иных местах — размером с монету, тёмная шерсть висела на ногах, полосой под коленями, и на руках, от запястий и почти до плеч. Большую часть тела скрывало перешитое многослойное платье, но длинный хвост, гибкий и тоже чешуйчатый, невозможно было не заметить. Тёмные волосы были собраны в хвост, открывая плечи, а лицо... Косматые брови, широкий блестящий нос, совсем звериный, острые мохнатые уши — и прекрасные зелёные глаза. Не глаза убийцы. Не глаза изверга. Глаза жертвы.