Вторжение на Землю

— Товарищ полковник, а данные ваших капитанов я где смогу получить? Им ведь пропуска надо заказать, у нас там с этим жёстко.

— Бардак у вас там. Пропуска моим ребятам не нужны, они и так пройдут. А нормальный пропускной режим сами организовывайте. Уже, вон, целый генерал, а простых вещей не понимаете. Всё, до свидания, Николай Александрович, идите.

Кот ждал Николая в коридоре. Выведя Перова обратно, он никуда не ушёл, дожидаясь, пока тот оденется, заберёт из ящика свои вещи и попрощается с девушкой на ресепшене.

Сев в машину, Николай распорядился отвезти его в Центр и задумался, откинувшись на спинку сидения. Он, разумеется, знал про телепатию, но никогда не предполагал, что человека можно вот так читать, как раскрытую книгу, причём даже не перелистывая страниц. А тут ещё и сын. Костик учился в десятом классе и был круглым отличником. Но не ботаником и не зубрилкой, как некоторые из них. Константин активно занимался спортом, не профессионально, конечно, но на хорошем любительском уровне. При этом с детства любил читать, иногда просиживая за книжкой целые вечера. Николай давно собирался с ним поговорить о планах на будущее, которое наступит после окончания школы, но всё время откладывал разговор. То одно мешало, то другое.

Раньше Николай подумывал над отправкой парня в Рязанское десантное училище, которое вскоре должно было стать космодесантным. Теперь, после того как неожиданно добавился новый решающий фактор, он окончательно утвердился в своём мнении. Потому что космодесантник сражающийся с инопланетными телепатами, должен и сам быть телепатом. Но разговор подождёт до вечера. А сейчас надо заехать в Центр, созвониться с Дубовкиным, и ехать в ФСБ, чтобы решить там сразу две задачи.

В ФСБ Петрова уже хорошо знали, поэтому проводили к Винницкому без каких-либо проволочек и согласований. Николай передал ему просьбу Полковника. Винницкий предложил Петрову присесть и сходу заявил:

— Николай Александрович, все эти Белые обезьяны и мысленное напевание песенок — полная ерунда. Примерно, как шапочка из фольги. Вы таким образом просто кричите о том, что озабочены скрыванием своих мыслей. Нужно действовать совершенно иначе. Представьте себе, что вы надели глухой мотоциклетный шлем. Без прозрачного забрала. Темно, да? А теперь вообразите, что шлем односторонне прозрачный, а внешняя поверхность у него зеркальная...

Спустя полтора часа Николай ехал домой. Он сумел решить обе задачи. Получил необходимые навыки по блокированию чтения своих мыслей и список известных ФСБ телепатов. Николай уже успел просмотреть этот список по диагонали и не обнаружил там собственного сына. Из машины Петров позвонил жене и предупредил, что приедет ужинать, поэтому за стол без него не садились.

Сведения о встрече Большой Тройки, которую теперь, с подачи одного из журналистов, стали величать не иначе как Большой Четвёркой, попали в СМИ уже после того как самолёты с первыми лицами покинули аэропорт Ульяновска. И тут завертелось. Фотографию первых лиц четырёх государств, о чём-то увлечённо беседующих на фоне тарелки, не показали разве что утюги. Разумеется, семья уже была в курсе события и набросилась на Николая с вопросами ещё до того, как уселись за стол. Начала, как самая непосредственная и нетерпеливая, дочка:

— Папа, а ты там был?

— Не просто был, а занимался организацией встречи.

— Ты их всех видел?

— Даже за одним столом с ними сидел!

— И как встреча прошла, о чём говорили? — присоединилась к расспросам Лена.

— Хорошо прошла. Посидели, покушали, коньячку выпили. Си и Роберт — вполне компанейские мужики, харизмы у обоих мощные. Марин — тоже вполне на уровне. Ей, кстати, наш коньяк понравился.

— А говорили-то о чём?

— Лен, ну ты же сама понимать должна, что не стану я об этом распространяться. Единственное, что могу сказать — пришли к консенсусу по всем обсуждаемым вопросам.

— А что такое консенсус? — тут же влезла дочка.

— Консенсус, Ирочка, это принятие решения на основе общего согласия при полном непротивлении сторон. Если совсем упростить, то договорились.

— А что с тарелкой? — спросил Костик, с самого начала поглядывающий на отца с трудно скрываемым удивлением. Николай, после отъезда из ФСБ продолжал тренироваться в ношении "шлема", и сын, похоже, что-то почувствовал.

— Тарелкой уже можем управлять, но пока не разобрались в принципах её действия.

— Всё, детвора, хватит, — шугнула детей Лена. — Дайте папе поесть. А тебе Ира, вообще уже пора спать ложиться. Доедай и мыться!

После окончания ужина Иришка упорхнула в ванную, а Лена начала убирать посуду на кухню. Костик тоже собирался смыться, но не успел. Николай, голосом Броневого, заявил:

— А вас, Константин, я попрошу остаться.

Парень слегка обалдел и собрался сесть обратно, но отец его остановил:

— Давай перейдём в кабинет, нам поговорить надо.

Пропустив Костю вперёд, Николай зашёл вслед за ним и сказал, закрывая за собой дверь:

— Присаживайся, разговор будет долгим.

— Спрашивай, папа. О чём ты хотел узнать? — попытался схохмить Костя.

— Я хотел узнать, — даже не улыбнувшись бородатой шутке, ответил Николай. — Почему я узнаю о твоих телепатических способностях от посторонних людей, а не от тебя?

Сын припух и сразу не нашёлся с ответом. Потом попробовал ответить вопросом на вопрос:

— Тебе в ФСБ сказали? Как они могли узнать, я ведь вообще никому об этом не говорил?

— Нет, в ФСБ пока ничего о тебе не знают. Я так и не услышал ответа на свой вопрос.

— Я боялся стать изгоем, — вымолвил покрасневший Костик. — Все бы начали от меня шарахаться, боясь, что я буду читать их потаённые мысли.

— Все — ладно, а мне и маме почему не сказал?

— Боялся, что у тебя будут из-за этого неприятности на работе.

— Могли бы быть, попробуй ты читать мои мысли. Но ты ведь не делал этого.

— Не делал, конечно, но как бы я это доказал? Такое ведь невозможно проверить!

— Проверить можно всё. Я, например, знаю, что ты этого не делал. Ладно, объяснения приняты. Я тебя понял и не обижаюсь.

— Папа, а ты стал закрываться из-за меня?

— Нет, разумеется. Ты не один такой. Но не все настолько порядочные, как ты. Кстати, давай испытаем, насколько хорошо у меня получается. Сейчас, я разрешаю, попробуй прочитать в моей голове, о чём я хочу поговорить с тобой дальше.

— Ничего не получается, — через несколько секунд ответил сын. — Такое впечатление, что ты вообще сейчас ни о чём не думаешь.

— А если попробовать угадать?

— Наверно о том, что теперь со мной делать?

— Мимо. Ничего я сейчас с тобой делать не собираюсь. Я хотел поговорить о твоём будущем. Тебе осталось учиться полтора года. Чем бы ты хотел заняться после школы?

— Я ещё не решил. Собираюсь поступать либо в Лесгафта, либо в Военный институт физкультуры.

— Сколько у тебя первых разрядов?

— Два. По самбо и биатлону.

— Для Лесгафта может хватить, а вот для Вифка маловато. Там надо три-четыре, или хоть один КМС. Но у меня есть другое предложение. Космос тебе интересен?

— Конечно! А что есть вузы, которые готовят космонавтов?

— Пока нет. Но я тебе и не в космонавты идти предлагаю.

— А куда?

— В космодесант. Сейчас решается вопрос, о перепрофилировании десантных училищ в космодесантные. Начнём, скорее всего, с Рязанского. Этим летом будет переходный период, а начиная со следующего уже пойдёт нормальное обучение. Как раз успеешь школу закончить. Как тебе такой вариант?

— Вполне! А что для этого нужно?

— Спорт подтянуть. Там будет отбор пожёстче, чем в Вифк. От тебя требуется стать КМС, хотя бы в одном виде спорта, и получить ещё один первый разряд. Справишься?

— За полтора года должен. А моя способность к телепатии не помешает?

— Наоборот. Это будет вторым весомым доводом при отборе претендентов.

— Что, таких как я много?

— Мало, Костя, к сожалению, мало. Надо намного больше.

Два капитана в штатском облачении: Василий — крепкий мускулистый рубаха-парень с чисто выбритым типичным рязанским лицом и чубом а-ля Есенин, торчащим из-под ухарски сдвинутой на затылок кепки, и Роман — смуглый, курчавый, тощий, как секельда, молодой человек, упакованный в длиннополое пальто и шляпу, зашли в ворота цеха поутру, благополучно миновав все посты охраны. Даже удостоверений ни разу не показывали. Немного побродив вокруг тарелки, не привлекая ничьего внимания, они подошли к Семёну, безошибочно выделив его в толпе специалистов, и поздоровались за руку, назвав свои имена.

— Что вам нужно для работы? — поинтересовался Дуб.

— Самую малость, — ответил Василий, сохраняя на лице лениво-невозмутимое выражение. — Первым делом удалить за ворота на пару часов всю эту честную компанию, и немного подвигать агрегат. Приподнять над полом, сдвинуть на пару метров в одну сторону, потом в другую, опустить на место. Это для начала, чтобы определиться. А потом начнём заниматься конкретикой.

— И вы сможете понять принцип работы гравитационного двигателя?

— Нет, конечно, — подключился к разговору Роман. — Мы по другому профилю. Попробуем определиться с самой картиной его работы: где, что и в какой последовательности активируется, откуда берутся, как перераспределяются и преобразуются потоки энергии. Это в первом приближении. Вы ведь пока вообще ничего не видите?

— Абсолютно. Классический чёрный ящик.

— Вот, а мы вам попробуем схемы нарисовать.

— Очень бы хотелось. Подождите, я сейчас освобожу помещение. Машиниста автогидроподъёмника можно оставить?

— Конечно, мы летать не обучены. И француз пусть остаётся. Он, похоже, мужик правильный.

Быстро освободить помещение у Семёна не получилось. Один из американских физиков начал "качать права", заявив, что не потерпит такой дискриминации. Он, мол, должен лично посмотреть, что задумали эти русские, которых никто не знает в научном сообществе.

— Неужели вы, мистер, сами имеете хоть какое-то отношение к научному сообществу? — спросил подошедший Василий. — У вас церэушная принадлежность на лбу написана, и в физике вы разбираетесь примерно, как свинья в апельсинах. Летите обратно в Америку, коллега, и доложите своему начальству, о своей полной профнепригодности. Выполнять!

Американский "физик" молча развернулся на месте и, под общий смех, устремился к выходу.

— Господа учёные, — обратился Василий к остальным. — У меня вот тут в голове находится высокочувствительный прибор, работе которого вы будете мешать. Погуляйте, пожалуйста, пару часиков. Если у нас что-нибудь за это время получится, мы вам всё покажем и поясним. Договорились?

Больше ни у кого возражений не было, и специалисты покинули цех, посмеиваясь над облажавшимся церэушником.

Поднявшись наверх и спрыгнув внутрь, капитаны приступили к работе. Семён заставлял Четыреста двадцать первого выполнять те или иные действия, а Роман наблюдал за движением энергетических потоков и разрисовывал стены помещений цветными маркерами. Василий ему ассистировал. Дело продвигалось медленно, но верно. За два часа они, разумеется, успели не всё, но теперь появилась хоть какая-то ясность. Разумеется, разбирать рабочую тарелку для того, чтобы ознакомиться с внутренним устройством инопланетной техники, никто не собирался. В распоряжении учёных было большое количество битой "посуды". Теперь, зная, что и где искать, можно было с ней вдумчиво поработать. А поняв основные принципы, изготовить самим что-нибудь подобное из земных материалов.

Капитаны поработали в Ульяновске два дня. Потом улетели в Москву, а Семён и Тома вновь отправились в космос, чтобы перевести корабль-матку на безопасную круговую орбиту.

С этим пришлось повозиться несколько дней. Всё-таки объект был весьма тяжёленьким, а энергозапас тарелки ограниченным. В первый день смогли только остановить вращение. Потом изменяли наклонение орбиты и её параметры, увеличивая перигей и снижая апогей. И всё это отдельными импульсами, на каждый из которых расходовалось более половины энергозапаса носителя второго ранга. Слишком уж велика была разница в массах носителей первого и второго рангов. Пока тарелка отстыковывовалась и моталась туда-сюда, восстанавливая энергозапас, радиотехнический комплекс "Крона" осуществлял проводку корабля-матки, в Главном центре разведки космической обстановки обсчитывали параметры следующего импульса и переводили их в форму, которую Дубовкин сможет "скормить" Четыреста двадцать первому.

Наконец, выведя корабль-матку на круговую орбиту радиусом в двадцать тысяч километров, Семён и Тома вернулись в Ульяновск. Там уже началось строительство специального ангара, в котором можно будет разместить носитель второго ранга, и спокойно, не создавая помех авиазаводу, заниматься не только исследовательскими работами, но и опытно-конструкторскими разработками.

Прилетев в Вашингтон церэушник прямо в аэропорту пересел на такси и сразу отправился в Лэнгли. Добравшись до штаб-квартиры ЦРУ, он поднялся к шефу русского отдела и прямо с порога заявил, что пришёл доложить о своей полной профнепригодности.

Шеф некоторое время молча рассматривал своего агента, потом снизошёл до вопроса:

— Сам додумался, или просветил кто?

— Коллега велел доложить.

— Опиши коллегу.

— Слегка вытянутое лицо, усы, плавно переходящие в бородку клинышком, старинное пенсне со шнурком, шапка-ушанка.

— Этот? — спросил шеф, демонстрируя страницу альбома с портретом Чехова.

— Да, один в один, только в ушанке.

— А балалайки он, случайно, в руке не держал?

— Нет, балалайки не было.

— ОК, можешь быть свободен. Тебя вызовут, чтобы сообщить о новом назначении.

После ухода агента, шеф русского отдела набрал короткий номер и попросил соединить его с Директором.

— Что-то срочное? — прозвучало в трубке, спустя полминуты.

— Как сказать. Очередной "привет" от русских коллег.

— Рассказывай!

— Русские раскололи нашего придурка в Ульяновске и отправили ко мне с докладом о полной профнепригодности. По его описанию это был Чехов. В шапке-ушанке.

— Без балалайки?

— Без.

— Тогда ещё ничего, не издеваются, а просто намекают. Что думаешь с этим агентом делать?

— Так я, собственно, за этим и звоню. Мне такие работники не нужны.

— Я могу его в Африку отправить. Там как раз вакансия освободилась.

— Съели?

— Не сами. Крокодилам скормили.

— Это совсем другое дело. Цивилизуются помаленьку. Пусть едет в Африку, может хоть там с него какой-нибудь прок будет.

— ОК, отправлю. А ты больше русских не дразни. Мы сейчас, вроде как, союзники. Вот только не знаю, надолго ли?

— Похоже, что надолго. Как бы мне без работы не остаться.

— Вот этого не бойся, работы нам с тобой на всю жизнь хватит, и ещё останется. Просто переориентируйся постепенно на Европу. Там русских очень много, гонористых, наглых. Особенно, у кузенов на острове. Вот ими и займись. С этими можно не церемониться, тут тебе "коллеги" только спасибо скажут.