Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я не мешал старику предаваться воспоминаниям, дисциплинированно стоя, вытянув руки по швам, так могу простоять не один час, если честно, а уж с хорошим рассказом...
— А сейчас у меня четыре сына, — на этот раз внимания удостоились четыре деревца в центре, одно другого крепче, — и две дочери, — тут, скорее всего подразумевались те деревца, что вытягивались из кадки прочь, падая каскадом наружу, — три внука и две внучки... одна из которых еще совсем юна.
Патриарх вновь поднял ножницы и щелкнул ими, отсекая пару листочков у самого маленького деревца из группки стоящей по бокам основной композиции.
— Думаю, ей нужен кто-то, на кого она могла бы опереться вне семьи, — подал голос я, поскольку явно почувствовал, что моя очередь вплести нить речи в кружево беседы.
— Верно... — паузы, причиной которых казалась явная немощь этого убеленного сединами человека, были, скорее просто привычной для него деталью речи, ибо ни отдышки, ни явных следов усталости он не выказывал, — ... мыслишь, хоть и юн, сын Осино. Ты знаешь в чем долг кадзоку?
Кадзоку? А, японского аристократа то? Наверное, как и у любой элиты любой другой страны, военной ли, научной или политической... любой элиты, чтящей долг перед этой самой страной.
— Отдать жизнь Империи, в служении или в смерти, — отчеканил я ожидаемый ответ.
Пафосно — да, глупо — нет. Положение обязывает. И это правило никогда и никакой элите забывать не стоит, иначе... ну да каждый знает примеры из истории, не каждый, правда, учится на них.
— Говоришь как настоящий сын Осино, — задумчиво покивал старик, кинув на меня наполненный силой и властностью взгляд, — кто, говоришь, тебя учил?
Занятно он меня величает. И что имеет в виду под учил? Убивать? Думать? Поступать? Ничему из этого, без учителя или примера научиться нельзя...
— Самоучка я, — плавно развел руками, словно говоря, весь мир мой учитель, — сирота.
— Да... — старик плотно сжал губы, глянул в дальний угол теплицы, где ютились деревца, что я вначале принял за набросанный на стол хворост, сухие и безжизненные, — ...я знаю.
Старик неторопливо отложил ножницы на стол, подхватил маленький колокольчик и помещение наполнил чистый хрустальный звон. Две служанки в классических кимоно, словно только того и дожидаясь, вошли, быстро расставили небольшой походный стульчик напротив скамьи, положили на него мягкую подушку, разложили небольшой столик и, оставив на нем исходящий паром чайник с парой наполненных кружек, исчезли. Сервис. Старик, истинно по-стариковски, с некоторым трудом разместился на стульчике, не откидываясь, впрочем, на спинку, держа гордую осанку, словно многовековой дуб, уставший, но не сломленный, вынуждая меня усесться напротив. Пригубил чай, и затих, прикрыв глаза.
Мне о многом хотелось его расспросить. Например, о том, что за ерунда творилась на этом складе? Кто эти люди, что наняли вообще неподготовленных людей для операции требующей хотя бы наличия здравого смысла? Удалось ли что узнать у пленного? Хотя, это крайне мало вероятно. Скорее всего, этот Сигара получил какое-то количество денег, в обмен на мишуру и его банда была заранее обречена, а сам он планировал смыться из страны и зажить припеваючи на каком-нибудь теплом островке, где не бывает холодных ночей. Но скорее всего и он бы получил свою дозу свинца в голову, разве что чуть позже. Да хотя бы причину, по которой все это началось, было бы неплохо узнать! Может чрезмерное усиление семьи? Какой-нибудь закон, поддерживаемый этим стариком, от которого кому-то будет не сладко? Порой даже жалеть начинаю, что так мало интересуюсь политикой и общественной жизнью. Но я то понимаю, что даже если и спрошу, то отделаюсь ничего не значащими словами о том, что "ситуации бывают разные". Если не захочет — не скажет.
Через десять минут голова принялась гудеть от скачущих в ней вопросов, а мне стало казаться, что старик уснул, и я уже раздумывал сидеть ли мне и далее или же встать и позвать прислугу, чтобы они перенесли его в более удобное место, он, приподняв веки, с неким хитрым прищуром, став похожим на аксакала, собирающегося поведать поучительную историю, спросил:
— Что скажешь, единственный Осино, если я попрошу... присмотреть за моей внучкой?
Не единственный, еще есть младшая, но... он что, собирается нанять меня? Пришла моя очередь пригубить чай, оттягивая время. Приятный аромат защекотал ноздри, словно солнечный летний луг с южных склонов горы, что никогда не ведала о существовании пылящей и чадящей техники, был заварен в ней. Против воли я сделал глоток, слегка обжёгшись, но ничуть о том не пожалел, катая чудесный напиток на языке. Старик терпеливо ждал, чуть улыбаясь одними губами.
— Откажусь, — твердо посмотрел ему в глаза.
— Могу я узнать... причины? — слегка удивленно вскинул тот брови.
Несомненно, он не привык, чтобы ему отказывали безродные люди, удостоенные приема.
— Я уже нанят.
— О... это мне известно, — покивал он, и, должно быть заметив мой слегка удивленный взгляд тем, что Итидзе выдал свою маленькую тайну, продолжил, — неужели не заметил, что в твоем классе половина как раз и являются подобными тебе?
Хороший вопрос! Жизненный! Не настолько я близко с ними сходился, конечно, но действительно казалось странным, что в таком классе учатся целых двадцать шесть человек! Пятнадцать еще понятно, в этом случае хоть как-то возможен индивидуальный подход к ученикам и углубленная передача знаний, да и материал спрашивать гораздо легче. Впрочем, если присмотреться, то, на мой взгляд, около половины не слишком то и владели музыкальными инструментами, зная их скорее на уровне общих курсов. Ну так-то все складывается... Ну я и телохранитель, блин. Под носом не разглядел, считая детей, по привычке, всего лишь детьми. Однако здесь они могут быть еще и неплохими проффи в области смертоубийства. Традиции, ммать их.
— Ты знаешь, в чем сила семьи или клана? — спросил патриарх, и пригубил чай, показывая, что ответа, в общем-то, дождется.
— Полагаю, в количестве активных действующих членов, их верности роду, составе и вооружении подчиненных сил? — предположил я.
— Из этого складывается влияние, — опроверг он.
— Эм-м... в единстве?
Тодороки подвигал челюстью, размышляя о чем-то, но, потом видимо решив, что подрасту-пойму, перевел тему обратно:
— Собственно, я говорил не о найме... Другая причина есть?
— Мне не нравятся девушки, ходящие с распущенными волосами и не носящие очков, — меланхолично заметил я, покрутил в руках кружку, рассматривая удивительно красивый в своей простоте предмет, добавил, — Меганенеко и коса — вот отрада для глаз.
Кажется, мне удалось его сбить с толка, он прикрыл глаза, потер подбородок, вновь пригубил чай, затем... рассмеялся, сухим старческим смехом, более похожим на кашель.
— Хе-хе, причина достойная молодости. А по характеру что?
— Кудере, — прижал я палец к подбородку, изображая глубокую задумчивость, — пожалуй, идеальный архетип.
— Хе-хе... словечки то... новомодные. Как пишется то?
Я вытащил из внутреннего кармана блокнот, набросал пару кандзи и передал ему.
— Хе-хе, — старик аккуратно спрятал листочек в рукав, — спрошу у наших аналитиков, что это за веяние такое. Гайдзинское...должно быть.
Не стану его расстраивать, для этого у него есть специально обученные люди. Да, здесь, хоть и несколько иная история, есть и эти рисованные мультики, и мне пришлось с некоторыми из них ознакомится. Там, всего пару раз, в кинотеатрах как признанные шедевры мировой мультипликации, здесь, под давлением обстоятельств именуемых "сестра". Тайфун есть такой, баллов на пять тянет.
Что же, хоть и несколько дурашливо, но мы друг друга поняли. Я не готов распылять внимание на еще одну девушку мучимую подростковыми гормонами, но, думаю он понял, из отчетов ли своих подчиненных или из лично составленного мнения, что не откажу в дружеской поддержке, в случае чего.
— Хорошо, славный Осино, не стану тебя задерживать да мучать старческим брюзжанием молодую кровь. Ступай, тебя проводят.
Вежливо поклонившись, я вышел из помещения, оставив снова погрузившегося в свои мысли человека. За дверьми по прежнему пребывал "модник", который легким кивком призвал меня следовать за ним.
Уже сидя в машине, несущейся по бурным улицам города, словно и не подозревающем, что среди его каменных вершин прячется малый кусочек древней истории, я все пытался понять, зачем? Если нужно было нанять, то можно было бы и через одного из сыновей, в конце концов, сошел бы даже этот тип в очках. Хотел понять, можно ли мне доверять? Для этого есть те же самые аналитики или служба разведки, в которую, наверняка входят опытные психологи. Что он хотел узнать?
Впрочем, не важно. Впереди еще целый вечер, чтобы поломать голову, так ничего и не поняв.
Дом, тихий милый дом, долгими годами встречавший меня уединением и покоем, вскрыл мои ушные раковины каким-то диким скрипом болгарки на сталелитейном заводе где работают исключительно буйные умалишенные. С некоторым недоумением войдя в гостиную, я увидел три макушки, торчащие над спинкой дивана — светлую, темную с гладкими длинными волосами и темную с чепчиком на макушке, удерживающим аккуратно собранную в прическу, — уставившиеся в телевизор, где бесновался какой-то тип в шипастой кожаной одежде. Ясно, только один человек может наполнять мой дом музыкой, оказывается, не только классической.
— Убивать! Убивать-убивать-убивать! Всех-убью-покрошу-мясо-с костей-сниму!! ЙААААА!!!
Гитарист, столь же экстравагантно выглядящий, да еще и разукрашенный безумным мейкапом, трясшийся до того как припадочный, не выдержал напряжения и вцепился зубами в струны, вырывая из бедного инструмента чуть ли не предсмертный визг.
— ЙААААА!!! — заливался мужик, вращая головой со скоростью вентилятора.
Завершив все это буйство диким аккордом, казалось вворачивающимся в череп, походившим на смесь визга разрезаемой заживо свиньи с ревом раненого бегемота и звуками все того же сталелитейного завода, получившего заказ на массовую заточку ржавых ножей.
Девушки сдержанно похлопали солисту, призывающему Сотону, после чего Мафую щелкнула пультом, потушив экран и погрузив дом в благословенную тишину.
— У меня ощущение, словно через мои уши протаскивали цепь, одновременно вбивая гвозди в макушку и ввинчивая штопор в висок, — поделилась она своим мнением, — но что-то в этом есть. Кто-нибудь понял, о чем он пел?
— Так сие песнь была? — неподдельно удивилась шиноби, — думала я, смотрим мы обряд демонопоклонников.
— Нет, это был сам Краузер Третий, — заметила Кёко таким тоном, будто все должны знать кто это такой, — Зачем нам смотреть на демонопоклонников, Нагаи-сан?
— Узнать дабы, как их... о, господин, добрый вечер! — Шино вскочила, поклонилась, мельком показав, что бдела и глаз не спускала.
— Осино-сама, — вежливо и с достоинством встала, Кёко, — вам пришла посылка, я оставила ее на столе в вашей комнате. Желаете отужинать?
— Не, — отмахнулся я, встретив взгляд больших голубых глаз, — Фума, с чем пожаловала?
— Мафую меня зовут, — чуть сузила она глаза, выглянув над спинкой, мигом став похожей на надувшегося совенка.
Я посмотрел на обновленную икебану. Ага, снова агрессивный стиль. Да и судя по музыке, пришла отдохнуть от дома и посмотреть что-нибудь интересное, но вместо друга застала лишь прислугу, которой раньше не было, и неразговорчивую девушку, внушавшую ее чувствительной натуре некоторое опасение. Считай, что пришла к другу, а там только его друзья которых и не знаешь вовсе. Неуютно. Так что для хорошего настроения причин у нее явно было маловато.
— Что будем смотреть? — попробовал я найти путь к примирению.
— Мелодраму, — ударила она в болевую точку, сразу же совершив добивающий, — и кушать тортики.
— Я недавно купил новый фильм, — поднялся я, приготовившись ко второму раунду, — "таинственный черный шар" называется. Чудо, говорят, а не боевик.
Глазки, похожие на прозрачные озера, забегали, явно разрываясь между желаниями наказать и все же увидеть лужи крови и кучи фарша на большом экране. Понимаю ее папашу, конечно, воспитание и все дела. Но не через-чур ли это, если ребенок идет искать разрядку на стороне. Дождется, что будет она снимать парней на ночь.
— Давай два и по рукам! — пошла она на компромисс.
Это что же, у нас ночной киносеанс?
— Родителям позвони, — сдался я под просящим взглядом, — Кёко, отставить тортики! Черную воду и сухой корм!
— Слушаюсь, Осино-сама, — покорно вернула та так и не разрезанное воздушно-кремовое нечто на место, доставая большую бутыль колы.
— У нас есть свободная комната?
— Да Осино-сама, я привела гостевые комнаты в порядок.
А действительно, запах как-то изменился в доме. Посвежело что ли? Я незаметно провел пальцем по рейке раздвижной двери и не нашел там вездесущей пыли, которую мне все время было слишком лень убирать и она копилась там, пока сама не сваливалась на пол, откуда ее и забирал ненасытный пылесос. Сразу на ум мудрые поговорки лезут: Без женщины дом — Содом. Добрая женщина дом сбережет. Где Сатана не сможет, туда бабу пошлет... а нет, это не то.
Запустив "голубой луч" проигрывать нам новинку достижения кинематографа, наполненную пафосом и пропагандой грубой силы и превозмогания чуть более чем полностью, я сел между пианисткой, прижавшей ноги к груди и приготовившейся внимать происходящему со всей отдачей, и служанкой, сидевшей на самом краю выпрямив спину, бросая на нас цепкие взгляды, словно наседка на цыплят, она единственная отказалась от круто сваренной химии, удерживая в маленьких ладошках кружку с чаем. Шино же села на полу, скрестив ноги и расположив рядом свое неразлучное оружие. Интересно, когда такое времяпрепровождение стало мне привычным? Еще немного и я не смогу жить иначе, обходится без них, не вспомню, что жил когда-то по-другому. Странны дела твои, кто бы там не управлял судьбами, плетя их нити в чудную паутину.
Не сказать, что фильм был плох, он был в меру динамичен, энергичен, заборист боевыми сценами, поставленными мастерами, в них и снимались мастера с большой буквы м. Но все это пролетело мимо меня, я больше наслаждался эмоциями в одночасье ставших мне близкими людей. Мафую, хоть и крепилась, сдерживалась, но в "бу" моменты цеплялась тонкими пальчиками в мою рубашку, порой царапая коготками, ближе к концу вообще забралась мне под руку, сжавшись в комочек и следя за происходящим с восторгом и ужасом. Какое же она еще дитя. Кёко, хоть и старалась олицетворять идеальную сдержанность, сдавливала чашку с давно остывшим чаем, в оные моменты вздрагивая и тут же испуганно косясь, не заметили мы минутной слабости. Лишь Шино наблюдала с бурным, едва сдерживаемым восторгом и в особо эпичные моменты теребила завязки чехла, словно намеревалась бросится помогать положительным персонажам повергать плохих. Или наоборот, кто ее поймет.
Но вот фильм закончился, а мы еще сидели, пребывая в своих мыслях, как бывает порой, когда фильм чем-то цепляет за душу, заставляя переосмыслять его вновь и вновь, вспоминать моменты своей жизни, сравнивать, как бы ты поступил на месте героев, переживать за их дальнейшую судьбу. Я очнулся первым, осмотревшись, подивившись тому, что на улице уже вовсю царила ночь, которую мы и не заметили, хотел уже встать и поставить следующий, где-то внутри жалея, что новым фильмом смоет очарование предыдущим... Но замер, почувствовав мерное дыхание под боком и крепко ухватившиеся за мою рубашку руки.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |