Дэвид Вебер "Старые солдаты" (Боло 2)

— Возможно, не так уж и долго, — признал Лазарус с очередным смешком. Затем его тон стал более серьезным. — Но мое прозвище хорошо применимо, не так ли? Я уже дважды "умирал", Мэйника, но каждый раз возвращался к исполнению своих обязанностей. Полезная обязанность, как полагаю, но при обстоятельствах, которые никто — и меньше всего я — не мог предсказать. Как и у тебя, в некотором смысле. Возможно, вполне уместно, что мы должны проверить точность гипотезы Макартура. И мне трудно представить себе более почетную обязанность, чем то, что мы должны "исчезнуть", предлагая наши услуги операции "Кукурузное семя".

Воспоминание об этом разговоре снова промелькнуло в ее голове, и она покачала головой.

Планета, ради достижения которой они проделали такой невообразимый путь, лежала под ними в этот самый момент, и только после того, как они вышли на орбиту, она позволила себе признаться самой себе, что, независимо от дум в ее голове, ее сердце никогда по-настоящему не верило, что они достигнут ее. Теперь они это сделали, и она обнаружила, что с нетерпением ждет возможности тихо исчезнуть здесь, выполняя хороший, солидный, полезный долг в компании с Лазарусом в мирной отставке, которую он так щедро заслужил за столетие и более службы Конкордиату.

Она фыркнула, забавляясь собственным эмоциональным поворотом мыслей, когда вошла в капсулу. Лазаруса, подумала она, еще больше позабавила бы мысль о "мирной отставке" для Боло. Что не меняло ни того факта, что он это заслужил, ни ее счастья от того, что он наконец-то насладится этим.

Она шагнула через автоматически открывающийся люк, прошла через свою каюту — по пути прихватив со стола нейронную гарнитуру — и забралась в шахту, которая соединялась с люком в брюхе Лазаруса. Кому-то с такими широкими плечами, как у Хоторна, шахта могла показаться тесным, но для стройной фигуры Мэйники места было достаточно, и она быстро поднялась по ступенькам лестницы.

— Добро пожаловать на борт, командир, — произнес звучный тенор Лазаруса через динамик в ее сосцевидной кости, когда она перешла от шахты к внутренним лестницам Боло, и люк в брюхе бесшумно закрылся за ней.

— Боже, разве мы сегодня не формальны? — ответила она и получила в ответ электронный смешок.

— Мне пришло в голову, что это будет историческое событие. Поэтому я подумал, что, возможно, могут быть уместны "манеры поведения в компании", — сообщил ей Лазарус.

— Что ж, — сказала она, добравшись до промежуточной точки между трапами на средней палубе, — почему бы нам просто не согласиться солгать репортерам и сказать им, что мы были чертовски официальны?

— Боло не лгут, — чопорно сказал Лазарус.

— Черт возьми, они этого не делают! — выпалила она в ответ. — Вы, Боло, в прошлом были галактическими мастерами в тактике обмана.

— Верно, — признал Боло. — Однако эта тактика обычно применяется против врага.

— Если ты думаешь, что любой историк, который хочет превратить меня в своего рода историческую героиню, не является "врагом", тогда твоему распознающему программному обеспечению требуется немного внимания!

— Чертовски верно, мы так и сделаем!

Мэйника продолжала неуклонно подниматься на протяжении всего разговора. Ее маршрут пролегал через гигантские сверхпроводящие конденсаторы, питавшие батарею непрерывных повторителей с ионным разрядом на правом борту Лазаруса, и она рассеянно проверила показания уровня мощности, проходя мимо. Еще одна лестница длиной в палубу привела ее на внешний борт термоядерной установки Лазаруса, спрятанной в самом центре его корпуса вместе с основным центром личности, и на командную палубу.

— Понимаю, почему не бывает старых командиров Боло, — сказала она, дыша немного быстрее, чем обычно, после долгого и быстрого подъема.

— На борту новых моделей Боло маршрут входа менее сложный, — заметил Лазарус, на этот раз из громкоговорителей на переборке. — Согласно техническим отчетам в памяти склада, новый Марк XXXIII фактически обеспечивает гравитационную шахту для своего командира.

— Еще одно новомодное устройство, которое пошло не так, — надменно сказала она. — Это изнеженное, праздное бездельничающее новое поколение командиров Боло мягкотело, говорю тебе. Мягкое! Дайте мне в любой день надежность, а не декадентское удобство.

— Боло, может, и не лгут, но я вижу, что иногда командиры Боло лгут, — заметил Лазарус. — Тем не менее, я ценю ваши чувства.

Мэйника усмехнулась, плюхаясь на почти греховно удобную командирскую кушетку. Ее всегда забавляло, что здесь, в самом сердце этой мрачной, огромной машины войны, была кушетка, комфорт которой, контролируемый биологической обратной связью, стоил бы добрую четверть миллиона кредитов на гражданском рынке. Это казалось еще более неуместным, когда она оглядела переполненные, тесные помещения самой командной палубы.

Каждая поверхность была покрыта дисплеями, считывающими устройствами, лампочками на боевом пульте, которые мигали в режиме ожидания или светились ровным светом полной готовности. Если не считать старомодного джойстика, ручного управления вообще не было. Ни один человек не смог бы управлять Боло Марк XXVIII без полной компьютерной поддержки, поэтому не было смысла использовать драгоценный внутренний объем с помощью станций управления оружием или пультами РЭБ. Даже джойстик был не более чем подачкой к условностям. Теоретически, командир-человек мог доставить Боло домой, если его личностный центр был отключен.

Однако, учитывая тот факт, что рассматриваемый личностный центр располагался непосредственно под командной палубой, вероятность того, что любой командир переживет его разрушение в любой форме, чтобы управлять чем-либо где угодно, была, мягко говоря, незначительной.

Спазм вспомнившегося горя и потери пронзил ее при этой мысли. И снова она вспомнила размытое пятно закрывающейся бронированной оболочки вокруг столь же удобной кушетки, которая когда-то стояла в центре командной палубы Бенджи. Та кушетка была практически идентична этой, и она посидела всего мгновение, напоминая себе, что Лазарус — это не Бенджи... и Индрани не была Шартром.

Ей потребовалось достаточно времени, чтобы убедиться, что она контролирует свои эмоции, затем она надела наушники и активировала нейронную сеть.

* * *

Я снова переживаю момент слияния с моим командиром.

Я чувствую ее печальное веселье, когда ее рефлекторная попытка скрыть мысленное воспоминание о времени, проведенном с подразделением Восемь-Шесть-Два, терпит неудачу. Иначе и быть не может, когда ее мысли и мои так тесно переплетены, и все же для нее типично пытаться "щадить мои чувства". Однако ее веселье по поводу своей неудачи — еще один признак того, как далеко она продвинулась в выздоровлении от душевных ран, нанесенных ей битвой при Шартре.

Ее разум полностью встает на свои места, уютно устроившись в ядре нашей объединенной личности, как ее физическое тело уютно устроилось в ядре моего собственного тяжелого боевого шасси, и она / мы полностью открываем наши сенсоры вселенной вокруг нас.

Ее/их пассивные и активные датчики наводнили ее/их разум данными. Это больше не было представлено Мэйнике как составляющая их совместной личности с помощью графического отображения. Данные просто были. Она обнаружила, что нет человеческих слов, чтобы точно выразить то, что она чувствовала в эти моменты единения с Лазарусом. Это было так, как будто она могла буквально видеть радаром и лидаром, как будто она могла ощутить вкус космического излучения на своем языке. Дальности и пеленги стрельбы, интенсивность сигнала, частоты, интервалы следования импульсов...

Все они были такой же полной, естественной и инстинктивной частью ее восприятия, как текстура ее собственной ладони, увиденная ее обычными человеческими глазами.

Она/они позволили себе краткий миг — почти вечность для тех, кем они стали, — чтобы насладиться чувственностью их слияния. Мэйника часто думала, что во многих отношениях, с полной честностью и открытостью, которые обеспечивала связь с Лазарусом, это приносило больше удовлетворения, совсем по-другому, чем любой физический акт любви, который она когда-либо испытывала.

— Я не буду сообщать об этом лейтенанту Хоторну, — с мягким весельем сказал ей компонент Лазарус в ее/их личности, и в ответ она послала ему тихую волну мысленного смеха.

Но затем пришло время для работы, и она/они отправили команду ИИ "Фермопил" освободить стыковочные захваты. Реактивные двигатели капсулы на мгновение вспыхнули, отбрасывая массивного наездника от корпуса транспорта, затем отключились. Она/они терпеливо ждали, пока капсула не покинет периметр безопасности для полета в обычном пространстве, а затем она/они грациозно скользнули к самым внешним слоям атмосферы Индрани.

* * *

— Надеюсь, вам там понравилось, капитан, — сухо сказал Эдриан Аньелли.

— Я всегда получаю определенное удовольствие от эффективного выполнения своих обязанностей, какими бы трудными или обременительными они ни были, — весело ответила Мэйника, глядя на проекционный голографический дисплей над оптической головкой, которую Лазарус выдвинул и повернул к ней лицом.

В данный момент она сидела на складном стуле на кормовой ракетной палубе Лазаруса, находившегося рядом с широким устьем реки и затененном высокими деревьями, очень похожими на какую-то огромную древнюю земную хвойную породу. Она также была, к сожалению, без формы, в ошеломляюще красной футболке (на лицевой стороне которой нанопечатью было изображено полностью анимированное поющее лицо одного из наиболее известных вокалистов шэттер-рока Конкордиата) и паре очень коротких белых шорт. Широкополая шляпа от солнца завершала ее крайне нерегулярный ансамбль, и Аньелли усмехнулся, принимая удар на себя.

— Могу ли я предположить по вашему внешнему виду, что ваша исследовательская деятельность успешно завершена? — спросил он.

— Можете, сэр, — сказала ему Мэйника и отхлебнула чай со льдом из высокого, отпотевшего стакана в другой руке. Она с улыбкой оглянулась на дисплей, затем выпрямилась в кресле и стала несколько серьезнее.

— Официально, губернатор, — сказала она мужчине, который за последние полтора года превратился из потенциального противника в близкого друга, — мы с Лазарусом завершили наше обследование предполагаемого места для колонии. Мы готовы подтвердить, что атмосфера полностью соответствует экологическим потребностям человека. Мы не смогли обнаружить никаких биологических угроз, и хотя поблизости есть несколько крупных местных хищников, ни один из них не будет представлять серьезной опасности, если будут приняты обычные меры предосторожности во внешнем мире. Наши образцы почвы и местной растительности также подтвердили первоначальные результаты исследования. Индрани потребуется больше терраформирования, чем некоторым планетам, чтобы поддерживать земные продовольственные культуры, но меньше, чем по крайней мере восемьдесят процентов тех, которые мы успешно колонизировали в других местах. В целом, сэр, похоже, это будет очень приятное место для жизни.

— Капитан, — сказал Аньелли с полной искренностью, — я не могу выразить вам, как я счастлив — и испытываю облегчение — слышать это. Могу ли я заключить, что в вашем качестве военного командующего колонией вы готовы санкционировать начало высадки?

— Да, губернатор. Я готова, — сказала она.

— Превосходно! — Аньелли широко улыбнулся ей, затем кивнул кому-то, находящемуся вне зоны видимости его собственного коммуникатора.

* * *

— Значит, они наконец нашли свой проклятый дом, не так ли? — генерал Ка-Фракан прорычал На-Тарле.

Двое мелкониан стояли в боевом информационном центре "Нисходящей смерти", наблюдая за пиктограммами человеческого конвоя, за которым они следовали до сих пор, и глаза Ка-Фракана горели ненавистью на лице, которое стало заметно изможденным.

— Да, сэр, — ответил На-Тарла, хотя и знал, что вопрос был чисто риторическим. — И, надеюсь, вы простите меня за то, если я скажу, что это не слишком скоро.

Ка-Фракан резко оторвал взгляд от графика. Он открыл рот, но На-Тарла спокойно встретил его взгляд, и генерал оборвал то, что начал говорить.

Капитан транспорта выглядел еще более изможденным и измученным, чем армейский офицер, и так и должно было быть. Несмотря на то, что весь личный состав бригады Ка-Фракана находился в криосне, бодрствующая часть экипажа "Нисходящей смерти" в течение последних нескольких месяцев получала резко сокращенный рацион, и На-Тарла работал усерднее, чем любой другой член его команды. Ка-Фракан был армейским офицером, а не флотским, но он был слишком хорошо осведомлен о чудесах импровизации, которые совершил На-Тарла, чтобы поддерживать работу важнейших систем корабля так долго. И блестящий способ, с помощью которого На-Тарле удалось отследить корабли людей, несмотря на все их попытки уклониться от маршрута и адские, никогда-не-достаточно-проклятые сенсорные проверки Боло-транспортов, был мастерским. "Нисходящая смерть" была всего лишь обычным транспортом, но генерал был уверен, что ни один из командиров крейсеров императора или даже линейных крейсеров не смог бы выполнить работу лучше в таких невозможных условиях. В сложившихся обстоятельствах капитан имел право высказаться открыто.

— Я не только прощаю вас за то, что вы это сказали, капитан, — сказал Ка-Фракан через мгновение, — но и полностью согласен. И я хотел бы воспользоваться этим моментом, чтобы сказать, насколько глубоко на самом деле я восхищаюсь вами и вашей командой за то, что они привели нас сюда. Вы действительно герои Народа.

— Благодарю вас, сэр — от имени моего экипажа, а также от себя лично.

На-Тарла склонил голову в кратком, но явно искреннем признании комплимента. Затем он прочистил горло и снова посмотрел на генерала.

— Теперь, когда мы прибыли, генерал, могу я спросить, как вы намерены действовать?

— Конечно, можете, — согласился Ка-Фракан, но в течение нескольких секунд он больше ничего не говорил, только стоял там, наблюдая за иконками. Затем он глубоко вздохнул, отвернулся от сюжета и вышел на главную командную палубу, где он мог видеть визуальные образы далекой планеты, на которую приземлялись человеческие шаттлы, даже когда он стоял там.

Действительно, поразительно, подумал он, что они были здесь и, очевидно, все еще оставались незамеченными, даже учитывая превосходную работу, проделанную На-Тарлой по слежке за человеческим конвоем. По меньшей мере дюжину раз стремительные Боло-транспорты людей, должно быть, были на волосок от их обнаружения, но каким-то образом На-Тарле всегда удавалось ускользнуть от их пристальных взглядов.

Но были пределы чудесам, которые мог сотворить даже такой грозный человек, как На-Тарла. Как и предсказывал капитан, когда Ка-Фракан приказал ему преследовать людей, "Нисходящая смерть" вышла далеко за пределы любой точки, в которой она могла бы вернуться в мелконианское пространство.

Даже не принимая во внимание почти полное истощение расходных материалов транспорта и игнорируя тот факт, что его энергетические установки давно просрочили остановку и капитальный ремонт, самому его гипердвигателю потребовался бы полный капитальный ремонт. Ничего из этого, скорее всего, не произойдет, учитывая, что они находились буквально в сотнях и сотнях световых лет от ближайшей базы флота.