Талия надела шлем обратно на тело, затем последовала за Спарвером в приемную. Рабочие уже выглядели беспокойными и нетерпеливыми. Бриг была в разгаре жаркой дискуссии с тремя другими, голоса повышались до такой степени, что, казалось, драка может вспыхнуть в любой момент.
— Знаю, это может показаться чрезмерной реакцией, но префекту Банкалу и мне нужно будет забрать Терзета Фриллера с собой в Броню. Даю вам слово, что с телом будут обращаться с уважением и вернут вам в надлежащее время.
— Вы можете забрать тело, — пренебрежительно сказал Вирак. — Но скафандр остается у нас. Скажи им, Бриг.
— Так это здесь устроено, — сказала она. — Ваш скафандр — это ваш долг. Это то, как вы оплачиваете свой путь в команду, меняете смены, меняете экипировку на лучшую. Фриллер был по уши в коллективе. У каждого из нас есть право на кусочек этого скафандра.
— Вы сказали, что он был в плохом состоянии, — сказала ей Талия.
— Так и есть. Но мы разрежем его, разделим наши доли. — Бриг постучала костяшками пальцев по легкосплавному голенищу своего собственного скафандра. — Всегда можно воспользоваться запасными частями. Вырезай их, приваривай. Традиция заключается в том, что ты сохраняешь произведение искусства таким, какое оно есть. Таким образом, ты всегда носишь с собой частичку чьей-то жизни.
Талия кивнула. — Понимаю, и у меня нет желания проявлять неуважение к вашим традициям. Не могли бы вы помочь мне извлечь тело из скафандра? Префект Банкал вернется на корабль за мешком для трупов судебно-медицинской экспертизы.
— Если вам не нужен скафандр, почему вас интересует тело? — спросил Вирак, подозрительно прищурив глаза.
Но Бриг сказал: — Она просто пытается выполнить свою работу.
Пока Спарвер не вернулся с мешком для тела, Талия, Бриг, Вирак и двое других рабочих помогли ей снять скафандр. Он разошелся по нескольким швам, но процесс все равно оказался именно таким неприятным, как и ожидала Талия. Однако самым трудным было ответить на продолжающуюся серию вопросов от Вирака и его коллег.
— Мы слышали об этих слухах, — сказал один из них. — Что там что-то зарождается, что-то, с чем вы не можете справиться. Речь ведь не об этом, не так ли?
— На вашем месте я бы не придавала слишком большого значения слухам, — сказала Талия с подчеркнутой вежливостью.
— Значит, в том, что говорит этот человек, ничего нет? — спросила Бриг.
— Какой человек? — ответила Талия, стараясь, чтобы в ее голосе не появилась заинтересованность.
— Хорошая попытка, — сказал Вирак.
Спарвер вернулся как раз в тот момент, когда они избавили Фриллера от последних частей скафандра, которые теперь были разложены, как раскрашенные трофеи, на снабженной захватами поверхности соседнего поддона. Талия и Спарвер положили тело в мешок, запечатали его, попрощались и вернулись на корабль. Они поместили тело в один из отсеков для вещественных доказательств, затем подали сигнал Броне и объявили о своем скором возвращении.
Талия взяла управление корветом на себя, отошла от причала и медленно попятилась в сторону от других припаркованных кораблей. Как только носовая часть корабля освободилась от каких-либо препятствий, она нажала на рулевые форсунки и включила круиз-контроль, думая, что будет очень рада, когда это упакованное тело перестанет быть ее непосредственной ответственностью.
— Ты хорошо с этим справилась, — сказал Спарвер. — Я бы подчинился закону, настоял на том, чтобы мы взяли то, о чем просили. Но иногда нежное прикосновение творит чудеса.
— Это называется дипломатией. Никогда не знаешь, когда мы снова захотим, чтобы эти люди были на нашей стороне.
— Демихов все равно жаловаться не будет. Он бы даже не взглянул на скафандр, торопясь вскрыть какую-нибудь кость. По крайней мере, теперь они все могут сохранить часть Фриллера.
Талия применила экстренную обратную тягу, и они оба подались вперед в своих креслах.
— Я что-то пропустил? — спросил Спарвер.
— Нет. — Она развернула корвет и снова направила его к колесу с восемью спицами. — Но думаю, что я могла бы это сделать.
Ванесса Лор безразлично приподняла бровь, когда Дрейфус приблизился, мягко шаркая по гудящему полу.
— Пришел поспорить по поводу моего анализа?
— Нет, — сказал Дрейфус. — Я пришел поблагодарить вас за то, что так быстро провели этот поиск. К сожалению, цифры все еще недостаточно велики, чтобы провести убедительную корреляцию. Я собираюсь попросить вас еще кое о чем.
— А я-то думала, что ты проделал весь этот путь сюда только для того, чтобы поблагодарить меня.
Покончив с любезностями, Дрейфус придал своему лицу деловитое выражение. Было облегчением вернуться к знакомым отношениям: по крайней мере, они оба знали, как им себя вести.
— У вас есть доступ ко всем новым материалам дела по мере их поступления. Фриллер — самый последний, но мы можем ожидать появления нового в течение следующих двадцати шести часов или около того. Продолжайте искать факторы риска и продолжайте обновлять этот параметр вероятности. Это самая простая часть.
— О, хорошо.
— Параллельно с этим, предполагая, что склонность к риску является распространенным фактором, я хочу, чтобы вы дали мне оценку того, сколько еще случаев может быть раскрыто. Здоровые, счастливые граждане, просто разгуливающие вокруг, ничего не подозревая, совершенно не обращая внимания на то, что их головы, возможно, вот-вот взорвутся.
— Ты, должно быть, шутишь, Дрейфус. Это и так замок, построенный на песке, и теперь ты хочешь построить поверх него еще один?
— Любая метафора, которая вам подходит, Ванесса. Все, что я хочу, — это ваше наилучшее предположение о том, сколько незатронутых граждан могут соответствовать одному и тому же профилю. Если где-то есть тысяча потенциальных жертв, мне нужно знать. Десять тысяч, сто тысяч, сколько бы их ни было. Таким образом, мы сможем начать разрабатывать соответствующие планы.
— А если это нечто большее?
— Тогда мы забудем о планах. Будем достаточно заняты рытьем могил.
Закончив с Лор, он пошел в столовую, схватил яблоко и направился в тактический кабинет, на ходу вытирая яблоко о бедро. Он толкнул двери и обнаружил там Омонье и обычную свиту из старших префектов и аналитиков. Один из аналитиков торжественно зачитывал список технических задержек в закупках и перерасхода средств, его голос становился похожим на монотонное гудение, когда он перечислял каждый пункт.
Омонье, казалось, была рада, что его прервали. — Том, хорошо. Заходите. Самое время обсудить проблему Гробно.
Дрейфус опустился на свое обычное место справа от Омонье и между Клирмаунтином и аналитиком с суровым лицом, которого только что прервали.
— На самом деле, — сказал он, — я не рассматриваю это как проблему — скорее как возможность. — Он хрустел яблоком, не обращая внимания на хмурые взгляды некоторых менее опытных оперативников. — Антал Броннер был настоящим примером смерти от Лесного пожара, но для работодателей Гробно это выглядело как нападение конкурирующего экипажа ультра, пытающегося отомстить Броннерам. Они предположили, что следующей будет Гизелин Броннер, поэтому послали Гробно выпытать у нее секреты, прежде чем до нее доберутся другие.
— Это вряд ли оправдывает Гробно, — сказал Клирмаунтин.
— Я не говорю, что это так — просто пропускать его через наш судебный аппарат было бы пустой тратой времени и ресурсов, которые нам было бы лучше направить на Лесной пожар.
— Значит, мы просто отпустим его? — спросил Клирмаунтин.
— Он получит свое в суде, — сказал Дрейфус. — Помнишь Серафима, моего друга по Рою? Ладно, друг, возможно, преувеличение. Но мы с начальником порта и раньше зависели друг от друга, и я чувствую, что могу ему доверять. Он дал мне категорические заверения в том, что Гробно ждет справедливое и открытое слушание, как только он вернется к ультра.
— Справедливое и открытое слушание по делу ультра? — спросил Клирмаунтин, оглядываясь вокруг с циничной улыбкой.
Дрейфус в последний раз надкусил яблоко и позволил оставшейся сердцевине упасть к его ногам, где она была обнаружена и быстро впиталась в пол. — Два года назад мы зависели от помощи ультра. С тех пор ничего не изменилось.
— Ну, — сказала Ингвар Тенч, — кроме полного изменения общественного настроения, подрыва доверия к нашей власти и растущего недоверия к иностранным элементам, таким как ультра.
— К счастью, общественность не принимает за нас повседневные решения, — сухо сказал Дрейфус. — Ультра здесь для того, чтобы торговать — все остальное второстепенно. Если бы они нанесли вред Сверкающему Поясу, они бы перекрыли один из своих главных путей получения прибыли. — Он сделал паузу, обращаясь к Омонье, чувствуя, что это его единственный шанс убедительно аргументировать свою позицию. — Думаю, мы все согласны с тем, что впереди могут быть трудные времена, будь то Лесной пожар или кризис сепаратистов. При таких обстоятельствах мы вполне можем снова оказаться в зависимости от ультра — возможно, в большей степени, чем в прошлый раз. Даже самый маленький жест доверия, который мы можем предложить им сейчас, может оказаться жизненно важным. Серафим согласен.
— Вряд ли его можно назвать незаинтересованным свидетелем, — сказала Омонье.
Дрейфус признал ее правоту медленным, почтительным кивком. — Тем не менее, мы с ним сохраняли открытые каналы связи со времен "дела Авроры". Я бы не хотел испортить эту хорошую работу.
— Значит, ваше предложение таково...? — спросила она.
— Я отвезу Гробно обратно на стоянку Роя — передам его лично. Это не займет у меня много времени, и в любом случае мне нужно навестить хоспис Айдлуайлд.
Собравшиеся префекты и аналитики погрузились в молчание. Даже самые резкие критики Дрейфуса знали, что лучше не комментировать его дела в хосписе.
— Я была бы рада умыть руки перед Гробно, — сказала Омонье. — И вы правы насчет отношений с ультра. Мне не нравятся их представления о справедливости, но я бы предпочла, чтобы они были на моей стороне, чем против нас. И если вы собираетесь посетить хоспис — а вы, конечно, должны это сделать, — то близость парковки избавит вас от второй поездки туда и обратно. С точки зрения личных интересов, я бы хотела свести к минимуму время вашего отсутствия в Броне.
— Я рад, что могу быть полезен, — сказал Дрейфус, уже поднимаясь из-за стола.
6
К тому времени, когда Талия и Спарвер вернулись в карусель Эддисон-Лавлейс, большинство работников разошлись по своим рабочим местам. Менее дюжины человек все еще находились в месте для собраний, слоняясь без дела в своих пестрых скафандрах, ведя праздные разговоры, проводя мелкий ремонт или заканчивая какую-то беспорядочную игру в карты или кости.
— Я думал, мы видели вас в последний раз, — сказал мужчина с глубоким голосом. У него были выдающиеся подвижные надбровные дуги, как будто над глазами у него были трубки из хорошо натренированных мышц. Две пластиковые полоски поднимались у него из-под подбородка и уходили в ноздри. — Вы получили то, за чем пришли, не так ли?
— Кто вы? — спросила она.
— Я Мэллион Росс.
— Очень хорошо, мистер Росс. Сделайте мне одолжение, позовите Бриг.
Росс подобрал свой шлем, неплотно надел его и заговорил тихим голосом, очевидно, используя личный канал связи рабочих. Талия скрестила руки на груди и терпеливо ждала. Еще несколько работников сложили свои игры и вернулись к своим обязанностям.
— В любое время, когда тебе захочется рассказать мне... — прошептал Спарвер.
Прошло десять минут, и Бриг вернулась, выглядя взволнованной и колючей из-за того, что ее так скоро вызвали обратно. Она отложила свой клювастый шлем в сторону и устремила на Талию бессловесный, насмешливый взгляд, зеленый свет вспыхнул в ее украшенном драгоценными камнями глазу.
— Я бы хотела еще раз взглянуть на этот скафандр, — сказала Талия.
— Мы объяснили. Вы не можете оставить себе скафандр. Теперь это наша собственность, а не ваша.
— Позвольте мне кое-что прояснить, — сказал Спарвер. — Моя коллега была очень разумна с вами ранее. Она могла бы взять скафандр прямо здесь и тогда. Но она решила отнестись к этому по-хорошему, и теперь снова вежливо просит.
— Мне все равно, насколько она мила. Скафандр остается здесь.
Рука Спарвера потянулась к ищейке, вынимая ее из кобуры. — Может быть, вы не знаете, как выглядит комплексное правоприменительное действие.
Талия коснулась его запястья. — Я сказала, что хотела бы еще раз взглянуть на скафандр, бригадир. Это именно то, что я имела в виду. Я хочу посмотреть на него, а не отнимать.
— Почему вы хотите...
— Я бы согласился с ней, — сказал Спарвер, изображая раздражение и возвращая свою ищейку на место.
Они вернулись в соседнюю комнату, Талия кивнула Бриг, чтобы та закрыла за ними дверь. Насколько она могла судить, с тех пор, как они были здесь в последний раз, ничего не изменилось, детали по-прежнему лежали на фиксирующей поверхности, расположенные в грубом анатомическом порядке оригинального скафандра.
Талия подняла один из самых больших кусков съемной обшивки. Это была изогнутая деталь, которая крепилась поперек живота, спрятанная под контурным нагрудником системы жизнеобеспечения.
— Это вы нарисовали эти сцены?
— Я рисовала все, о чем меня просили. Теперь это делает меня подозреваемой?
— Успокойтесь. Я просто пытаюсь лучше понять душевное состояние Терзета Фриллера, его личность и увлечения. Насколько я могу судить, вы рисуете свои достижения на этих скафандрах.
— Это не преступление.
Талия провела пальцем по сцене, изображенной в середине детали. — Этот пейзаж, этот остров со странным белым деревом, растущим посреди него. Это было ваше?
— А что, если бы это было так?
Талия начинала думать, что, возможно, ищейка, в конце концов, была не такой уж плохой идеей. Но она заставила себя взять себя в руки. — Объяснил ли Фриллер значение этого изображения? Было ли это связано с чем-то, с чем они были связаны в прошлом?
— Почему вы зациклились на этом?
— Бриг, — сказал Спарвер с предупреждающими нотками в голосе. — Общая идея заключается в том, что мы задаем вопросы, а вы на них отвечаете.
Бриг перевела дыхание и вздохнула. После некоторой значительной внутренней борьбы что-то смягчилось в ее лице. Возможно, она начинала осознавать тщетность этого отказа от сотрудничества.
— Когда вы вернулись и сказали, что хочешь добраться до скафандра, я подумала, что вы подозреваете кого-то из нас в диверсии.
— Нет, — сказала Талия. — Но в этом произведении искусства есть что-то, что беспокоит меня. Белое дерево... что бы это ни было.
— Это не дерево, — сказала Бриг.
— Вы собираетесь просветить нас? — спросил Спарвер.
И снова Бриг, казалось, вела личную войну сама с собой, прежде чем ответить. — Терзет взялся за эту работу не просто так. Это было ясно всем нам. Мы были здесь, потому что контракт на рекультивацию хорошо оплачивается, а не потому, что спешили провести время в этом месте.
