Хранимая

— Какая сегодня чудесная погода, — неловко разорвала тишину хозяйка. Вокруг тут же защебетали, подтверждая и соглашаясь.

— Я бы так не сказала, — опять 'включила тишину' Арика, когда сидящая ближе всего дама поинтересовалась её мнением. — Слишком жарко для этого времени года. Уважаемый Глава, — воспользовалась повисшим молчанием ушастая красавица, — а когда вы вернете украшения моей матери?

Шушуканье, последовавшее за этим вопросом, накрыло волной. Казалось, ничто не успокоит эту стаю ворон, но Главе даже не пришлось перекрикивать шум. Едва мужчина раскрыл рот, все присутствующие тут же замолкли, боясь пропустить хоть слово.

— Что вы хотели этим сказать, милая кузина? — медовой патокой прозвучал голос Главы, такой же приторный, как и его улыбка. — Я лишь попросил вернуть то, что изначально принадлежало роду. Не вам, милая кузина, и не вашему брату, но роду в целом. В том числе всем, кто здесь присутствует, — изящно обвел рукой сидящих за столом мужчина. Его взглядом можно было колоть лёд. А гости не знали, можно им уже осуждать и обсуждать происходящее, или будет еще что-нибудь интересное? "Что-нибудь" не заставило себя ждать.

— Боюсь, уважаемый Глава, мы с вами не совсем поняли друг друга, — скопировала интонации длинноухого интригана Арика. Глава едва заметно расслабился, мысленно уже празднуя победу и, судя по взгляду, выселяя Арику с братом на другой конец леса, в болота. Но подруга не подвела, и, одарив оппонента нежнейшей из улыбок, столь же ласково закончила:

— Я говорю о тех украшениях, в которых моя мать выходила замуж. Согласно уложению пятнадцать части два Хартии о Наследовании, абзац третий, все украшения, наряды и прочие ценности, которые надеты на эльфийке во время обряда бракосочетания, становятся достоянием новообразованной семьи и переходят одной или нескольким их дочерям в качестве приданного. Глава рода вправе принять, по просьбе супругов или их прямых наследников, эти ценности на временное хранение, но обязан вернуть по первому же требованию. Быть может, вы имели ввиду какие-то другие украшения, я полагаю? — похлопала ресницами Арика.

Я же едва не аплодировала ей и, затаив дыхание, ждала ответа Главы. Мужчина стиснул вилку и уже не так медово ответил:

— Это положение к Хартии было подписано еще при прошлом Владыке и уже давно утратило силу, — супруга, глядящая на Главу с другого конца стола, побледнела и растеряно переводила взгляд с одного спорщика на другого, не зная, как прекратить это безобразие.

— Вы так уверены в этом, Глава? Значит, вы знали об этом пункте изначально?

У Главы покраснели кончики ушей. Мамочки! Сейчас прилетят неприятности!

Едва мужчина открыл рот, я, не дав ему произнести ни звука, затараторила, глядя исключительно на Арику. На остальных было слишком страшно поднимать глаза.

— Ой, а давайте, я об этом у самого Владыки спрошу? Мы с ним завтра идем за Слезами Богини, говорят, очень красивое место!

Я не уточняла, о чем "об этом", пусть каждый сам составит для себя вопрос, достойный суда Владыки. И я не врала ни слова — сегодня утром мы получили приглашение, оформленное личным секретарем эльфийского правителя. Лари, получив свиток, несколько минут стоял, растеряно глядя на бумагу. А потом молча протянул мне и ушел в кабинет. Похоже, с моим появлением его мир стал неумолимо рушиться.

Глава побагровел. Сжал кулаки, выдохнул, резко встал и скрылся за дверью. Десять минут спустя, когда гости устали строить догадки, эльф вернулся. Поставил перед Арикой черную деревянную шкатулку и так же, не говоря ни слова, вернулся на свое место. Ари не стала проверять, что внутри. Передала слуге и попросила положить в прикрепленную к её коляске сумку. Улыбнулась всем присутствующим и Главе в частности, отпила из бокала и взялась за вилку.

До конца вечера Глава не произнес ни слова, а его супруга тщетно пыталась отвлечь гостей от случившегося и мило щебетала.

Перед десертом, как полагается по этикету для таких приемов, сделали перерыв. Большая часть гостей ушла в сад. Арика не рискнула пересаживаться в коляску — ей еще предстоит самостоятельно перебраться туда в конце вечера. Она осталась за столом, держа невозмутимый вид, словно ничего не случилось. Её сосед, пожилой эльф, тоже предпочел задержаться и развлекал Арику легкой беседой.

Меня Лари утащил к окну и, воровато оглядевшись, доверительно сообщил:

— Близнецы от тебя в восторге. Они собираются сделать тебе предложение встречаться, и будут не против поцелуев или чего покрепче, — подмигнул этот... ушастый гад!

— Ты с ума сошел! Я девушка, а они эльфы! И вообще, мы сидим с ними почти рядом! — зашипела я на приятеля.

— Не переживай, братья уже договорились с тем чопорным троюродным дядюшкой, который буравил тебя взглядом. Теперь они будут сидеть рядом, — довольный собой, эльф ушел к гостям. На пороге столкнулся с вернувшимися близнецами и заявил так, чтобы я услышала:

— Она всё знает.

Уши мальчишек приобрели свекольный оттенок, я тоже залилась краской и отвернулась к окну. Те самые парни, которые караулили нас на крыльце, которым я показывали язык в холле. Которые не близнецы вовсе, а до неприличия похожие погодки (что в принципе редкость для эльфов), но это прозвище намертво к ним прилепилось. Ужас, как мне теперь сидеть с ними?!

Оказалось, молча. Мальчишки, каждому из которых не меньше ста шестидесяти лет, отчаянно смущались. Бледнели, краснели и шли пятнами. В итоге мне это стало смешно — ну сколько им, и сколько мне! И остаток вечера я развлекалась, украдкой строя им глазки, прикусывая губы и "нечаянно" задевая ближайшего обормота то локтем, то ногой под столом. А под конец осмелела на столько, что потянулась за печеньем и коснулась парня грудью. Эффект был сногсшибательным, в прямом смысле слова. Эльф поперхнулся и больше не рискнул взять ни крошки, а, уходя из-за стола, запутался в собственных ногах. Хозяйка посмотрела на меня с укором, мол, довела мальчика. А я благодарно улыбнулась Лари. Без его выходки развлекались и доводили бы меня близнецы!

Утром я проснулась очень рано. Словно кто-то щелкнул переключателем "сон-активность", и лежать дальше в кровати смысла не было. Я тихонько умылась, оделась и отправилась на кухню в поисках завтрака. Правда, спросонья перепутала поворот и оказалась в коридоре, где обитала Арика. Возле одной из дверей, на простом стуле дремал плечистый зеленый орк. Это что же, Мамыкин всегда так под дверью, на стульчике спит?! На цыпочках, чтобы никого не потревожить, пробралась на лестницу в холл. Выпустила беззвучно следовавшего за мной Малыша, пусть пока погуляет. А сама, умяв несколько бутербродов с мясом и сыром, задумалась. Что бы такого сотворить?

Взгляд упал на жареные в меду орешки. Здесь все сладости такие — фрукты в меду или карамели. Вот бы просто леденец! Сунул за щеку — и долгое время сладко, пока своими делами занимаешься. Только представить чопорных эльфов, говорящих друг с другом, держа за надутой щекой конфету сложно. А если на время разговора леденец доставать... Взгляд упал на банку с местными спичками — длинный, больше ладони, гладкий прутик с бусиной серы на конце. Если его обрезать, получится как раз подходящая палочка.

В общем, когда Лари спустился в столовую, у него на кухне таинственным образом испарился мешочек сахара, пара ложек варенья и пучок спичек. Зато появились леденцы на палочке. Жаль, что здесь не было специальных формочек, как у меня дома, но я расстаралась как могла и на блюде с сахарный пудрой пыталась изобразить хотя бы цветочки или ровные кружки. На мой придирчивый взгляд, вышли кляксы, но эльфы-то об этом не знают. Отправив свои художества на ледник, выпила за компанию с Лари чай с кексом, почитала про международную торговлю эльфов, которая, по сути, отсутствовала, и отправилась переодеваться к встрече с Владыкой. Я не стала разорять приятеля на дорогие платья, взяла только то, что по настоянию Арики мне сшили для вчерашнего безумства. Да и не нужно мне сейчас нарядов. Таскать с собой тяжело, в дороге в них неудобно. Поэтому я нацепила любимые, не снашиваемые джинсы, Малыш лизнул меня в нос, накладывая подходящий случаю морок.

— Хорошо выглядишь, — улыбнулся Лари, дожидающийся меня в холле.

— Подожди минутку, — промчалась я мимо него на кухню. Эльф только удивленно заломил бровь, но ничего говорить не стал.

Ура, застыли! Я сунула несколько карамелек в висящий на поясе мешочек, аналог кошелька, и, наконец, сообщила, что готова идти.

Уже несколько раз я замечала в эльфийском лесу рябь в воздухе. Иногда мы шли прямо через эти аномалии, иногда — обходили стороной. Лари пояснил, что это вроде природных порталов на небольшие расстояния, и чувствовать их, по идее, могут только эльфы. Я озадачила приятеля тем, что вижу их, а не чувствую. Ушастый выпал в астрал, не забывая, впрочем, переставлять ноги и обходить сомнительные места. В этот раз мы часто заходили в марево, поэтому в Центре леса оказались на удивление быстро. Охрана проверяла всех присутствующих, и нам пришлось дожидаться своей очереди.

— Лари, а почему здесь так много народу? Какой-то особенный день? — поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам.

— Конечно, особенный. Одна маленькая человеческая девушка проболталась на закрытом семейном обеде, что сегодня здесь может появиться Владыка. Родственники по большому секрету рассказали самым близким друзьям, и теперь здесь половина Леса, жаждет увидеть хоть издали своего правителя.

Я пробормотала что-то невнятное, смущаясь и не зная как реагировать. Лари добродушно посмеивался, но тут охрана подошла к нам. И бравые ушастые воины заявили, что людям запрещено посещать Сердце леса, поэтому... Они с ходу не решили, что со мной делать, и Лари смог вставить, что у нас вообще-то приглашение, а у меня кольцо Владыки. Я тут же сунула руку под нос ближайшему охраннику, он даже отшатнулся от такой прыти. Лари пытался что-то доказать по поводу подлинности приглашения и моей личности, когда я заметила самого Владыку. Он чинно проплывал мимо подданных, не отвечая на приветствия и не меняя застывшего выражения скуки на лице. Подданные с благоговейным ужасом взирали на своего правителя. Даже строгие охранники замерли, не зная, то ли им падать ниц, то ли оттеснить публику подальше.

— Владыка! — я помахала рукой, встав на цыпочки и подпрыгивая, чтобы меня было видно за спинами стражи. Лари привычным жестом с тихим стоном закрыл рукой лицо, охрана выпучила глаза и наставила на меня копья. А Владыка остановился и заломил бровь, мол, я жду, чего ты хотела. Я тут же просочилась мимо вконец обалдевших стражей и ринулась к поджидающему меня эльфу.

— Добрый день. А я вам леденец сделала. Вот.

Я под всеобщий ужас посмела заговорить с НИМ и даже протянула вынутую из кошеля конфету. Владыка с сомнением оглядел моё творчество и аккуратно взял двумя пальцами. Не брезгливо, просто словно не знал, что с этим делать. Я вынула вторую палочку, помахала ей в воздухе и сунула в рот.

— Спасибо за приглашение и за кольцо, оно очень красивое, — сказала я, достав леденец.

— Не за что, — едва слышно хмыкнул Владыка, хитро на меня посмотрел и тоже отправил леденец в рот. Заложил руки за спину и пошел дальше, а я, не зная, куда деваться, засеменила рядом.

Это было очень странное шествие. Высокий статный красивый эльф, идущий так плавно, словно парит над травой. Над его головой двумя антеннами покачиваются кончики ушей. Рядом я, простая человечка, тараторя без умолку, иногда спотыкаясь на кочках и смешно размахивая руками при разговоре. У нас обоих леденцы на палочках, то во рту, то в руках. Другие эльфы провожали нас непередаваемыми взглядами. Вокруг были и взрослые, и дети. Все женщины шли с кем-то из мужчин — отцом, мужем, братом, а молодые эльфы — с родителями. Часто попадались гуляющие сами по себе мужчины.

Тропинка закончилась, мы обошли огромное дерево, и с другой стороны к стволу оказался пристроен главный памятник ушастого народа.

Из белого камня была выточена прекрасная дева чуть выше меня, в длинном платье, с глубокой чашей в руках и венком из цветов на голове. Растения обвили статую, поэтому платье пестрило зелеными листьями, а голову помимо каменных украшали и настоящие цветы. Эльфы подходили по одному, кланялись и делали глоток воды из чаши, зачерпывая висящей на ближайшей ветке ложкой с длинной ручкой.

— Это и есть слезы богини? — тихо спросила я. На удивление, Владыка мне ответил:

— Да. Каждый день сюда приходят сыны и дочери Богини, просить помощи или совета. Рядом с ней нет рангов, и не важен статус. Мы все ходим по её земле, и одинаково ей служим.

— Поэтому вам здесь не кланяются? — я убрала пустую уже палочку от конфеты обратно в кошель. Не мусорить же в Сердце Леса? Владыка мой жест оценил и вдруг предложил:

— Не хочешь отведать слез Богини и спросить у неё совета? Я так понимаю, её помощь тебе сейчас нужна.

— А мне можно? Я ведь человек, иномирянка, и она не моя Богиня, — я с сомнением покосилась на очередь задумчивых эльфов, ждущих своего шанса испить благословения.

— Все живые существа — дети Мира, дети Богини. Я бы не стал предлагать, — немного раздраженно пояснил Владыка. Еще бы, ему — и приходится меня уговаривать. Я сделала неуверенный шаг в сторону всё увеличивающейся толпы паломников. Интересно же! Но Владыка пошел прямо к статуе, мазнув по мне рукавом. Пришлось топать следом. А говорил, статус не имеет значения!

Очередь нас пропустила, никто и не подумал спорить. Владыка подошел к Богине и, как и все, изобразил учтивый полупоклон. Посмотрел на меня, изогнув бровь. Я подошла ближе и поклонилась. Глаза статуи смотрели куда-то мимо паломников, вдаль. Лицо ничего не выражало. Странно, мне казалось, должно быть другое ощущение. А так — будто Богиня не здесь, со своими детьми, а летает мыслями в других реальностях или спит. Я с опаской взяла ложку. Это сколько же народу каждый день ей пользуется! Стараясь не показывать брезгливость, осторожно зачерпнула "слезы". Во рту оказалась простая вода, едва заметно сладковатая.

Когда мы отошли от всех в сторонку, я тихи поинтересовалась:

— А почему слезы сладкие?

— Это утешение. Богиня пролила за всех нас немало слёз. Как и все дети, мы не всегда поступаем мудро, а потом сами же страдаем от своих дел, — не глядя на меня, произнес на удивление разговорчивый эльф.

— Но это же неправильно, — покачала я головой.

— А как должно быть? — покосился на меня Владыка.

— Ну.., — замялась я, не зная, как объяснить мелькнувшую мысль. — Например, если бы те, кто обижал окружающих, почувствовал на себе их боль. Дети ощутили бы любимый вкус, как обещание интересной жизни. Несчастные получили бы утешение, а больные...

Я осеклась на полуслове. Владыка неспешно уходил прочь, так и не пригубив из чаши, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Наверное, у него дела. А я так и не смогла описать то чувство, которое заставило спорить с их традициями. От статуи послышался шум.

— Это ваши дети безобразничают! — пожилой стройный эльф с красными ушами ругался с молодой дамой с двумя симпатичными эльфятами.