Можно сделать по-другому... например, выдать себя за чьё-то изобретение. Скажем, жил-был "сумрачный гений", который у себя в лаборатории/подвале проводил эксперименты по созданию... ммм... големов. Как в Средневековье. Ну там, гомункулы всякие, механические люди — Командир не особо разбирался в первоисточниках, но помнил, что фильмы о подобных созданиях уже снимались в начале двадцатого века, а книги появились куда раньше. Итого, чёрная сталь — это не прищелец из другого мира и времени, а вполне себе "родная" субстанция, в разработку которой вложил свои усилия и душу неизвестный профессор. Пусть не будет имён и конкретных привязок — детище почившего в бозе изобретателя знало только прозвище своего родителя ("Назову его... Альфарий. Во!", — подумал Дарк), русский язык (это само собой разумеется), и ещё краем уха слышало о некой Российской Империи.

Отлично. Подшлифовать детали — и вовсе будет непробиваемое алиби. Главное — не раскрывать свою излишнюю осведомлённость раньше времени.

"Внутренняя" программа действий готова. После её исполнения пригласим к себе для переговоров старлея, профессора и воентехника... давить на них с позиций силы? Хмм... кто на кого напал? Выходит, что он и атаковал этот отряд возле Базы. Сказать, что атакованные были сочтены угрозой? И ведь не зря — при столкновении пострадали несколько доблестных воинов-пограничников (на этом месте Командующий был вынужден приостановить полёт мысли — смех не давал нормально работать программам). И вообще — к чертям расшаркивания и церемонии. Пусть будет так: он не знал, что тут живёт кто-то ещё, соответственно, считал все окрестные территории своими. А пока разобрался, что и как — случился самопроизвольный набег зергов... в смысле — нападение роботов на Норильск. Почему напали? Потому что он сам отдал им указание охранять металлический город. Механоиды, поймав экспедицию, попытались вступить в контакт, но были встречены огнём из винтовок, поняли, что это жу-жу неспроста, вызвали резервы, подавили сопротивление бойцов и устремились дальше — громить враждебный объект, полный не менее враждебных существ. Он, как главный во всей этой ораве, успел только дать категорический приказ не убивать без крайней нужды — за что люди должны быть ему благодарны. А дальше уже завязался бой, в котором трудно было что-то контролировать.

То есть люди сами виноваты в том, что поселились рядом с "Тёмным Светом", попали под удар и потерпели поражение. А кто сильнее — тот и прав.

"Обнаружен объект "Сержант", угроза — большой жёлтый. Время прошлого контакта — 11 минут назад. Приказ?"

"Перехватить и уничтожить."

"Принято. Исполняем."

"Отменить приказ 744-П. Новый приказ — уничтожить объекты."

"Принято..."

Да, это подло... Дарк улыбнулся.

Нужно убрать тех, кто знает правду. В историю будет записано, что там, у костра, первый выстрел сделали красноармейцы, когда "добрые" "паучки" вышли к людям с самыми мирными намерениями. По-хорошему нужно было обставить это с самого начала, но... он не провидец. И мозги у него заточены в первую очередь на войну, оружие, контроль. А интриги — только по большим праздникам... вот как сейчас.

Сделать Союз виновным в конфликте — дабы у Сталина было больше причин для сговорчивости... а в качестве извинений попросим всё по уже составленному списку. Плюс — предоставить видео с места первого контакта — поддельное, конечно же — и не будет никаких проблем.

Мельком взглянув на то, как ворвавшиеся в камеры гусеницы прервали жизни захваченных людей из научного отряда, он вернулся к своим мыслям.

Так, кое-что ещё... ага.

Запрос наблюдателям в экспериментальных цехах. Развернувшееся изображение показало производственный шестигранник, в котором сейчас вылеплялась человекоподобная фигура. Лишний металл медленно, тягуче стекал вниз, оставляя после себя уже ровные, чистые поверхности.

Две руки, две ноги, одна голова. Рост — два с половиной метра. Чуть вытянутый кверху череп. Броня — как спереди, на груди, так и на спине. Округлые плечи с шестигранными защитными пластинами. Вокруг шеи, с трёх сторон (сзади и по бокам) — зубчатый "воротник". Внутри корпуса — устройство стабилизации и поддержания равновесия. В голове — звуковой излучатель, который может имитировать человеческую речь, а при необходимости — шарахнуть по цели инфразвуком, ультразвуком или любым другим диапазоном. Длинные руки, но вполне соразмерные по пропорциям. Ладони с пятью пальцами, гнущимися практически во всех направлениях. Внутри правой руки — выдвижное гаусс-орудие. Немного подумав, Дарк решил убрать из левой гауссовку, а вместо неё вставить первый прототип огнемёта.

Над данным видом оружия было много размышлений. С одной стороны — вроде бы совершенно ненужная вещь, особенно когда есть фугасы и сверхточные и дальнобойные пушки, могущие доставить взрывоопасный подарок прямиком на стол вероятному противнику. С другой... достаточно мысленной картины, как идущие по полю шагоходы выжигают врага из укрытий, подпаливают танки и заставляют бежать в ужасе людей... всё естество Дарка прямо-таки кричало — сделай! Не пожалеешь!

Сделал. Короткое орудие, внутрь запихивается всё та же чёрная сталь, но теперь с новой программой — каждый нанит не цепляется к соседним, а старается наоборот отгородиться от других. Получается аморфное вещество, схожее по строению с мелкой пылью. При выстреле разгонные элементы заставляют нанитов постепенно, в течение нескольких секунд вылетать из орудия. Перед тем, как покинуть ствол, каждый нанобот включает функцию самоуничтожения, при которой молекулы чёрной стали медленно выделяют свою внутреннюю энергию, подогревая окружающий воздух до двух-трёх тысяч градусов по Цельсию примерно в течение десяти-пятнадцати минут.

Дабы работающие катушки не притянули горящие частицы обратно, энергия в начале залпа максимальна, в конце — минимальна. Да, электромагнитное поле всё равно действует на вылетевший металл, но уже не так сильно, как в момент выхода из ствола. И потому, с учётом начальных скоростей, выстрелить на сотню метров вполне можно... в самом начале. Затем, с понижением заряда катушек, дальность полёта струи уменьшается — фактически, до нуля.

Нда, мсье знает толк в извращениях... но огнемёт получился, как ни крути. Да и по бронетехнике он будет работать просто замечательно — чуть больше пяти минут такого поджаривания вряд ли выдержит даже такой гигант, как немецкий "КоТэ", или советский КВ. Впрочем, экипаж машины умрёт ещё быстрее.

"Цель уничтожена. Приказ выполнен."

"Превосходно. Тело — спрятать, группам ликвидации — вернуться в пределы второй линии обороны."

"Исполняем."

Превосходно... а сейчас — новый проект: создание конструкта, максимально похожего на человека — по крайней мере, строением тела, а лицо, согласно зарождающейся традиции, будет просто выпуклой поверхностью — этакий скафандр с непрозрачным стеклом. Послать боевой шагоход на дипломатическую встречу будет несколько... глупо. Торчащие орудия, устрашающий внешний вид, большой рост... нет, это тот же принцип слона в посудной лавке. Лучше сделать так...

* * *

Место: база "Тёмный Свет".

Время: 28 августа 1940 года, 17:04 (местное)

— Очнулись, товарищ старший лейтенант?

Горликов медленно повернул голову. Недавние события явно пошли ему не на пользу — в глазах снова двоилось, во всём теле предательская слабость... а тут ещё не в меру бойкий красноармеец пытается что-то у него разузнать.

— Товарищ старший лейтенант, вы чего? Эээ... эй... вы это, только снова в обморок не падайте — мы и так едва откачали, после того как вас эти принесли...

Какие "эти"? Куда принесли? Он вообще о чём? Ох...

Нахлынувшие воспоминания заставили Василия болезненно скривиться. Аномалия, научники, пропавшее оружие, политрук, тревога, бомбёжка, чёрное насекомое, бой в арсенале, труба...

Резкая мысль — все ли живы? Учитывая масштабы случившегося — наверняка немало погибших. Но он более-менее цел, да и ребята вокруг тоже. Значит, ещё не всё потеряно. Сейчас нужно выяснить, где они находятся...

Попытка спросить у сидящего рядом бойца закончилась провалом, из горла вылетали лишь невразумительные хрипы. Комендант закашлялся — во рту была пустыня. Растерявшийся поначалу рядовой хлопнул себя по поясу, нащупывая флягу, не найдя — обернулся к сваленной за спиной куче, в которой комендант с некоторым удивлением разглядел беспорядочно скинутую одежду, книги, пять или шесть поломанных винтовок, диск от "Дегтяря", несколько ложек и вилок, смятую железную кружку и много ещё чего, что вместе лежать просто не могло. Очевидно, бред продолжался...

Тем временем красноармеец торопливо рылся — а иначе и не скажешь — в этой горе всевозможного хлама, при этом что-то бормоча себе под нос. Наконец он коротко выругался и крикнул в окружающую темноту:

— Степан!

Пара секунд тишины.

— Степан!

— Чего орёшь? Жить надоело?

— У тебя вода есть? Срочно нужно, командиру нехорошо.

— Есть, лови. И дай хоть немного отдохнуть от твоей суеты — один хрен мы ничего тут не сделаем.

— Ну, это ещё проверить надо...

Василий сделал три глотка из протянутой фляги, хотел сделать четвёртый — не смог, так как прохладная влага закончилась. С сожалением оторвавшись от металлического горлышка, он обратил своё внимание на то место, где они находились.

Сперва он думал, что темень вокруг — это признак наступившей ночи, но теперь он понял, что лежит на какой-то ровной и тёплой поверхности. Справа и слева угадывались стены, осторожно повернувшись, он увидел такую же у себя за спиной. Значит, комната. Взгляд вверх — точно, потолок! Но откуда тогда свет? Казалось, что светится сам воздух в помещении — постоянно меняя положение своего источника, оставляя одни участки покрытыми мраком, и заполняя другие мягким мерцанием.

— Ну что, жив лейтенант? — раздался голос Степана откуда-то из темноты.

— Жив он, жив. У тебя как? — спросил боец, севший возле слабо шевелящегося и пытающегося прочистить горло коменданта.

— Глухо, как в танке. Я такого ещё в жизни не видел, хотя на заводе, помнится, сварки делал, и потому на всякое насмотрелся. Кстати, было бы гораздо лучше, если ты мне посветил.

— Чем? Фонарей тут нет, зажечь нечего и нечем, а с воздухом я разговаривать не умею! — раздражённо ответил рядовой, сделав намёк на медленно смещающееся к потолку скопление искорок.

— Дай-ка подумать... — темнота на противоположной стороне комнаты немного рассеялась, и стал виден человек, одетый в рабочий костюм. — Вась, достань мне из этой кучи тряпицу, желательно сухую. У меня тут спички обнаружились, зажжём, поглядим, что да как.

— Кххх... кгрххх... кхм!... — наконец проявил себя Горликов. — Это вы мне, Степан?

— А? Хмм, тёзка. — сказал рядовой. — Товарищ старший лейтенант, вы лучше сидите, я сам сейчас всё сделаю... вот, Стёпа, держи — рубаха. Правда, немного рваная... и ещё тут есть штук пять...

Чирканье. Маленькая вспышка — и дрожащий огонёк, поднесённый к полосатой рубахе, стал уверенно разрастаться.

— Сюда поднеси. Ближе, ближе... ага. Эх, если б ещё не дымило... так, сейчас поглядим, что тут...

— Товарищи, может, объясните, что здесь происходит? — не выдержал комендант. — Где мы и как оказались?

— Нас притащили, куда — не знаю. А кто... ну, вы их видели.

— Насекомые?

— Да. Но я бы не сказал, что это просто насекомые-переростки. Механизмы это, точно. Во всяком случае, металла в них до черта и больше. Лязгают и звенят постоянно.

— То есть, по-вашему, нас взяли в плен механические жучки-паучки, занесли в явно человеческое помещение, и всё это — не бред?

— Не бред.

— Поняяятно...

"Что ж, довольно безумная теория Крыжова косвенно подтвердилась. Только в одном он прогадал — у нашего беглого учёного не люди в охране, а орда железных монстров... — всё-таки решив, что услышанное и увиденное — не признак подступающего психического заболевания, старлей уже ничему не удивлялся, а только складывал факты в общую копилку, пытаясь выстроить более-менее логичную и непротиворечивую гипотезу. — Получается, мы в плену. Раз не убили — значит, для чего-то нужны. Так-так... нападение на Норильск не скрыть, в будущем наверняка ожидается война. Чёрт, Андрюха, ты всё-таки был прав — несмотря на всю абсурдность твоих предположений... ну а теперь мы кукуем в камере и ждём допросов. Как-никак, я комендант, знаю пусть и не всё, но много — вот меня-то первого и выведут. Точно. А там... посмотрим, посмотрим. Так просто меня не расколят, что бы им не понадобилось!"

— Степан, чего ты там разглядываешь?

— Да вот, знакомлюсь с местными чудесами. Сами оцените... — сидевший на корточках рабочий поджёг третью (или уже четвёртую?) по счёту — предыдущие уже сгорели. Странно, дым куда-то девается, да и воздух остаётся свежим... — Вот тут дверь, без всякого сомнения. Ведь к нам отсюда заходили, верно? Верно. Эта плита отодвигалась вверх, образовывался проход. Однако я не могу найти ни единой щели! Здесь будто ровная стена, без нарушений. Граница между ней и дверью где-то тут, — Степан провёл рукой по гладкой поверхности, — а вот здесь должна быть щель или выемка. Но, даже если предположить, что подгонка настолько искусная... износ материала, трение плиты об косяки — никаких следов! Ни тебе пыли или хотя бы царапин, ни-че-го. И потому — тот, кто может позволить себе ставить такие двери в тюремные камеры, очень и очень богат, обладает нехилым оборудованием и возможностью его использовать, не боясь конкуренции со стороны соседей. Может, я не помню всего, но ни одна страна в мире таким не располагает, так?

— Чтобы делать нечто подобное... ну, мало ли. Кстати, почему тюрьма?

— Ну а как же? Мы явно в ней, ну или в некоем месте, где держат пленных — то есть нас.

— Раз ещё живые — значит, нужны местному руководству, так что не раскисать. Что будем делать, когда начнут выводить?

— Сначала постараемся вырваться. Авось получится. А нет... будут вам вопросы задавать — приказываю молчать. Молчать и слушать, а также запоминать как можно больше из увиденного.

— Думаете убежать, товарищ старший лейтенант? Не получится... мы под землёй, глубоко. Нас вниз несли. Ежели освободимся — придётся прорываться с боем наверх, а там... что в посёлке было — вы помните. И есть подозрение, что помимо всяких прыгучих тварей мы встретим и обычных людей, с винтовками, пулемётами и прочим.

— То есть вы предлагаете сдаться?!

— Ну... изображать немую рыбу — это да, дело хорошее... а насчёт сдачи... мы ведь и так уже в плену.

— Хммм... всё равно попробуем...

Дальнейший разговор был прерван непонятным шорохом. Сидящие люди сразу сообразили, что этот шорох доносится откуда-то из-за двери, и потому напряглись: все помнили, что друзей тут быть не может, значит — враги.

Степан быстро отошёл к куче хлама, кое-как вытащил деревянный табурет без одной ножки, поудобнее перехватил его и приготовился швырнуть предмет мебели в пока ещё перекрытый заслонкой проём.