— Предписание о подготовке операции по массовой депортации сочленов "Пурпурной Бабочки"? Мне? — смуглый, черноглазый, диковато раскосый ротмистр пожал плечами. — Его превосходительство запамятовал, надо полагать, что я нахожусь здесь под гласным надзором.

— Чтобы Старый Боб чего-нибудь запамятовал?... Ему пришлось засунуть тебя сюда по настоянию Хью Мерлина. Местечко конечно: в самый раз для автора прожекта о полном и окончательном решении морлокского вопроса. — Финвэ с усмешкой оглядел пейзаж покрытого циклопическими руинами голого, скалистого островка, с торчащими здесь и там караульными вышками. — Что ж , за все надо платить: уж больно дельные прожекты сочиняешь — сэр Хью о тебе очень высокого мнения. Правда в "Бабочку" не зовет — нутром чует, что ты, Берен, не его поля ягода. Ты, Берен, наш человек, а то что под надзор пришлось отдать... Поработаешь еще немного под надзором. Бывает и такое в нашем деле. Чего не бывает между товарищами, сослуживцами...

* * *

— Вовек не забуду Вашей Светлости этого дружеского обо мне попечения. — Гендальф отнимает от щеки окровавленый платок, смотрит на него морщась, полив водкой из фляги, снова прикладывает платок к щеке.

— Весьма рад столь высокой оценке, Вашим Превосходительством, моих скромных усилий ... — глянув на оскалившевося Гендальфа Арагорн Гарданна резко меняет тон:

— Брось, Бобби. Подземка и морлоки нас помирят и, похоже, очень скоро помирят — Мерлин на сей предмет весьма обнадеживает. А не помирят морлоки, помирит Аваллонская Топь, или что-либо иное в этом же роде — Владыка Тьмы не оставит таких, как мы с тобой, своими милостями.

* * *

Медный истукан, увенчаный грубосклепанным железным колпаком, шел прямо на Логвинова. В прорезанной в колпаке амбразуре ходило вверх-вниз нечто разнокалиберно-многоствольное. На груди истукана холодновато поблескивал гербовый щит с Серебряным Вепрем графов Каталаунских. Чуть дальше, шагах в пятидесяти, по полого спускающейся к Топи равнине маршировала шеренга таких же истуканов. За их спинами, возле белеющей на зеленом поле фермы, торопливо грузили на повозки домашний скарб, усаживали на его груды закутанных детей, выгоняли из бревенчатого загона испуганно мычащий скот.

Андрей Кириллыч оглянулся через плечо. Сзади вспучивалась, гороподобная маслено-бурая волна.

— Не отключай, Андрюша. — стоявший рядом Дроздовский перевел взгляд с волны на марширующих навстречу ей механических монстров. — Давай досмотрим это кино до конца.

— Не возражаешь Фил ежели означеное кино я досмотрю в гордом одиначестве? Не обижайся. Я тебе потом перепишу эту голограшку — со всеми подробностями. Там вот, — Логвинов мотнул головой вправо. — должна наличествовать будка, вроде трансформаторной, пройдешь немного бережком. Нажмешь кнопку — тебя выпустят отсюда, назад: в нашенскую реальность.

Дроздовский кивнул, пошел вправо берегом, нашел искомую будку. Нажал красную кнопку рядом с массивной железной дверью. Подождал немного, нажал еще, ощущая некоторое раздражение и беспокойство. Дверь с чавканьем открылась внутрь, за ней стояла солидной комплекции тетка в синей спецовке и кумачевой косынке. С минуту молча разглядывала Филиппа Павловича, затем так же молча пропустила в наполненный трансформаторным гулом бетонный тоннель. Дверь с тем же чавкающим звуком затворилась. В оставшейся за дверью реальности сошлись вплотную шеренга бронированных гигантов и порожденная Аваллонской Топью чудовищная волна.

* * *

Камелот. Здание Главного Управления Имперской Службы Испытания Тьмы. Столовая в казенной квартире Генерального Инквизитора. Линда и Гендальф ужинают в интимной обстановке. Линда, в папильотках , голубом в цветочках капоте, молчит, уставясь в тарелку. Гендальф, в расстегнутом мундире, с пластырем на щеке, ораторствует:

— При моем предшественнике "Пурпурная бабочка" казалась кружком чудаков, не более того. Но теперь ряды ее адептов растут и множатся, десятки их без видимых причин исполнили свою последнюю... Как бишь это называется... ежели говорить просто, по-человечески? Свежий пример — комендант Фарфорового Дворца, генерал Бедуир, ты должна его помнить, я его приглашал как-то к нам поужинать в тесном дружеском кругу. Помнишь — он сравнивал тебя с Феей Яблоневого Цвета, буквально засыпал комплиментами, не забывая, впрочем, отдать должное заливной рыбе твоего сочинения. Так вот, этот Гарольд Бедуир спровоцировал в дружеском застолье дуэль до последней крови с каким-то юным портупей-кавалером, дал понять, что желает таким образом исполнить свою последнюю волю. Мальчишке не оставалось другого выхода как оказать старшему товарищу просимую им услугу. Видите ли: "Начинают меркнуть ощущения и краски мира". Вот плоды умствований мудрецов "Пурпурной Бабочки" . Изволите видеть: "Последнее мгновение человеческой жизни сливается с Вечностью; и посему важно не утратить до этого момента способность чуствовать красоту и сохранить о встречах с ней вполне яркие благодарные воспоминания". Так, кажется, они излагают свой символ веры.

Деликатный стук в дверь. Гендальф подходит к двери, оставив ее полуоткрытой, скрывается за ней. До Линды доносятся брюзгливые сентенции сэра Роберта:

— Морлоки на улицах Камелота? Это не новость с тех пор, как Эрнест Гарданна совершил, на нашу голову, свое достославное деяние — ликвидировал певунов. Разумеется, наш долг, оградить подданых его величества от этой напасти. Впрочем морлоки без певунов не опаснее бродячих собак. Так что можно было дать мне возможность спокойно поужинать. Вооружены и действуют целенаправлено? Это серьезно, хотя... Однако же... А минные заграждения на развилках тоннелей под Камелотом? Они что — до сих пор не восстановлены? ( Впрочем, в них столь долго не было нужды, достаточно было позвенеть шпорой в Корнуэльской Трубе, чтоб морлочье...). Идут поверху, ночами? Попадают в город через канализацию? Взламывают люки? Этими штуками, как бишь их именует Мерлин? А где отсиживаются днем? Срочно разведать их дневные убежища. Пусть всем этим займутся Финвэ и Берен. Думаю, что Берен и в ссылке на Тангодриме не терял времени даром, возжаясь с работными морлоками в тамошнем арсенале. Срочно вызовите Финвэ и Берена в Главную комендатуру. Я там буду через час. Предупредите дежурного офицера моей свиты. — Гендальф возвращается в столовую, застегивая на ходу мундир. — Прекрасная Линда! Вынужден буду оставить вас — служба... Ну... Линдочка... Опять глазки на мокром месте. Папочка Боб скоро вернется. Дай-ка мне портупею и палаш — вон там, на стуле, под твоим фартушком. Что поделаешь: старый лис Гарданна прав — Владыка Тьмы не оставляет своими милостями.

* * *

Гигантские медные, железноголовые фигуры, спеленутые сгустками бурой мглы, плывут в недрах Аваллонской Топи. Кувыркаясь, вспыхивают они на своих орбитах одна за другой лохматытми багровыми звездами. Звезды эти исторгают обломки металлических конструкций, лохмотья растерзаных огненной стихией людских тел . Прямо в лицо Логвинову из чащи извивающихся щупалец, подобно футбольному мячу, летит оторванная человеческая голова. Андрей Кириллович протягивает руки вперед в отстраняющем движении. Движение это напомнило бы, пожалуй, стороннему наблюдателю голкиперский бросок. Пальцы демиурга Логвинова смыкаются в пустоте.

* * *

— Благодарю фортуну, предоставившую мне нежданный случай лицезреть Вашу Светлость... — изысканый поклон Лафкина, смотрелся странновато на обшарпаной лестнице дешевой меблирашки.

— Вы ошибаетесь, достопочтеннейший мэтр Лафкин. — суховато-любезно прервал Джослин. — Я — не светлость. Светлостью надлежит титуловать моего брата Мориса, шестнадцатого графа Каталаунского. Я же не более как портупей-кавалер , — Джослин скосил глаз на свой новенький погон, — портупей-кавалер Камбрэ, нетитулованный Меченосец. Сожалею, что разочаровал вас, мэтр Лафкин. Впрочем, мой светлейший брат весьма доступен и прост в обращении. При случае готов познакомить вас с ним.

— Увы, знакомство с шестнадцатым графом Каталаунским, навеки поселившемся в Чертогах Предков... — Лафкин воздел очи горе.

— Морис?... Что с ним произошло?! — Джослин глянул пристально на стоящего рядом с Лафкиным Тофеллу.

— Депеша из Аваллона, Джослин. — сквозь обычный грубоватый тон Тофеллы пробивались нотки сочуственные. — Топь отродила волну необыкновенной величины. Чтобы задержать ее, Морис и его ребята вошли на истуканах в волну и рванули там фугасы. Рванули, как сам понимаешь, и себя — вместе с истуканами. Прибрежные фермеры успели убраться восвояси. Так что мэтр правильно говорит: ты теперь — семнадцатый граф Каталаунский.

— Светлейший Морис Камбрэ, шестнадцатый граф Каталаунский исполнил свою последнюю волю в схватке с порождением Аваллонской Топи. — отрешенно, как-то механически выговорил Джослин.

— Глотни, полегчает. — Тофелла протягивал Джослину флягу.

* * *

— Напрасно вы поторопились, сэр Хью, ликвидировать того безъязычного морлока. Весьма возможно, что это был один мой приятель. Из бывших певунов. Субьект этот был бы нам сейчас весьма полезен. Настоящий золотой певун, но — из бывших. Язык ему ампутировали свои: во-искупление какого-то прегрешения, а может не во-искупление, а во-избежание... Генералу Гендальфу до его морлокских коллег расти и расти. Сюда, прошу вас, сэр Хью. — Эрнест Гарданна щелкнул пальцами, в бронзовой переборке открылся люк, за ним — ведущая вниз, в недра самоходного истукана винтовая лестница.

— У вас есть приятели среди морлоков, Эрнест? — Мерлин перешагнул через высокий порог, взявшись за перила лестницы, обернулся заинтересовано. — Вообще, я заметил, вы частенько трактуете их как людей.

— Отчего ж нет. — отвечал Гарданна-младший. — Некоторым образом мы с ними товарищи по несчастью. Морлоки жрут элоев. Мы истребляем морлоков просто так — по привычке что-ли... Привычку эту считать вредной рановато, но...

— Но рано или поздно станут очевидными печальные последствия этой привычки. — закончил фразу Мерлин. — Как говорил пророк перволюдей Коммонер: "Все связано со всем". Истребление морлоков не пройдет без последствий для элоев.

— Каких, например, сэр Хью, последствий?

— Не знаю, не уверен, даже, что все последствия вообще возможно предвидеть. Как говорил тот же пророк: "Природа знает лучше". Представьте себе сообщество мышей, пожираемых кошками. Кошки не могут сьесть всех мышей — нечего будет есть самим и нечем кормить котят. Мыши же, пожираемые кошками, не могут безмерно размножиться. — Мерлин сделал паузу. — Нарушая тем самым мировую гармонию.

— И страдая от тесноты, — сардонически усмехнулся его собеседник. — подобно обитателям камелотских трущоб. Я беседовал недавно об сем предмете с Гауком — он взял было моду пользовать обитателей этих самых трущоб. Людские лекаря им не по карману, а морлочий — в самый раз, особенно старичью. Трущобный люд недалеко ушел от пастбищного. А у пастбищных, вы же знаете, сэр Хью, старичье пользуют морлоки-мясники. Кто не успел засветло доковылять до Убежища , или, скажем, задремал, находит вечное успокоение в морлочьих желудках. И морлоки сыты и пастбищное старичье никому не мозолит глаза, не нарушает мировую гармонию. А истребим мы морлоков или выгоним их из Британии... Я понимаю, сэр Хью, почему вы потребовали упрятать в Тангодрим этого... маг-ротмистра, предложившего прожект полного и окончательного решения морлокского вопроса.

— Рауля Берена. — отозвался Мерлин. — Очень способный и энергичный молодой человек. Но, увы, с кругозором младшего инквизитора. Такие сотрудники весьма удобны для Роберта Гендальфа, который и сам — не более чем кирасирский полковник.

* * *

— Этого Джослина Камбрэ еще немного обработать и будет наш в доску. Нутро у него наше. Серебряное чучело ему братана не заменит и танцы орхидеевых девок в Чертогах — не утешат. Будут и меж графьев наши люди. — Тофелла отошел от окна, оседлал стул, глядя в упор на Лафкина, заговорил озабоченно:

— Тут вот еще какое дело, ваша милость. Мне один хороший человек из Осведомительной Службы шепнул, что у ребят Гендальфа имеются копии моих расписок. Расписок на предмет получения от вас, мэтр Лафкин, денежных сумм. Расписки-то все с датами, все ж было чин чинарем, как вы просили. Даты — аккурат на ту пору, что мы Гаука везли этапом по Каледонии. Вникаете, мэтр, чем такое дело пахнет?!

Лафкин вник сразу и вполне, но, стремясь сохранить лицо, некоторое время разливался соловьем, живописуя в выражениях отменно верноподданических взаимную сердечную склонность его светлости имперского канцлера и солидных негоциантов, "среди коих, милейший Тофелла, я являюсь персоной отнюдь не последней".

Тофелла переждал этот словесный ливень, проговорил раздумчиво:

— Значит еще и канцлера хотите в это дело впутать, за компанию с наследным принцем и камелотскими денежными воротилами. Ха-арошую мы с вами кашу заварили, мэтр. Инквизиторам генерала Гендальфа будет о чем с нами потолковать, в допросной палате сокровенки.

При упоминании Сокровенного Присутствия Лафкин истово закатил глаза. Стал делиться с собеседником чувством глубокого удовлетворения. Каковое чувство не могут не вызывать труды господ инквизиторов, целью имеющие пресечение малейшего поползновения на нарушение духа и буквы Положения о Недреманном Попечении.

— Не надрывайтесь, мэтр. Все у нас уже схвачено. — Тофелла заговорил тоном грубовато-фамильярным , с оттенком покровительственным. — Значит так: перво-наперво вы подбрасываете мне еще толику деньжат, поболее того, что раньше. Само собой — без всяких там расписок, что еще за расписки между своими. Чего тут понимать?! Спросят, скажем, меня — для какой-такой надобности брал деньги у его милости мэтра Лафкина? На что означенные денежные суммы пошли — не на эту ли кутерьму вокруг Гаука? Ну, а я: " Что вы, господа хорошие?! Да как можно, чтоб мы такое злоумышляли. Вот они эти денежки лежат — в целости и сохранности. Потому как сослуживцы оказали мне честь — выдвигают на предводителя каледонских пенсион-пажей. Такое дело с тощей мошной не выгорит — это всякий понимает". Ну а дальше... Новый каледонский предводитель, как заведено, получает высочайшую аудиенцию. После аудиенции Гендальф меня голыми руками не возьмет. На аудиенцию без презента не попрешься. Притом презент должен быть такой, чтоб, значит, явить верноподданические чуства во всей... Чтоб весь Камелот об этом гудел. Я уж презент присмотрел, в грязь лицом не ударим. Тут на одной ферме держат пару носорогов с носороженком-сосунком. Эрнест Гарданна обещал забросить их в Камелот на своем истукане. (Он Гендальфа не шибко любит, а уж с тех пор, как гендальфовы парни повязали его дружбана Гаука, Эрнест всегда готов Старине Бобу вставлять палки в колеса). Опять же — в Камелоте сейчас новая императрица. Говорят, эта Жасмина дите-дитем. Будет ей от нас забава-игрушка — семейка носорогов с малышом в дворцовом зверинце. А она замолвит за нас словечко. При дворе дела проворачивать всего лучше через баб. Это видать еще от Уины Купальицы повелось.