| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Так вы, Александр Васильевич, считаете, что это может быть американский или японский трамп? Хорошо! Но, береженого — Бог бережет. Покажемся им только в самый последний момент.
С левого борта, почти впритирку, примерно в полутора кабельтовых, "Трибуц" обгоняла "Принцесса Солнца".
— Кто там такой Шумахер! — матюкнулся Карпенко, — Пусть орлы-морпехи от души накостыляют этому му...ку по шее.
— Сергей Сергеевич, вон гляди, — капитан второго ранга указал на палубу "Принцессы Солнца", где из рубки вывалились двое, какой-то матрос, скорее всего рулевой и рыжий капитан Голлдсмит, — свой же кэптен матроса пиз... виноват, воспитывает! Да как лихо, руками и ногами....
— О времена, о нравы! — вздохнул Карпенко, — пожалуй, так ему от своих достанется больше, чем от наших морпехов. Только вот кто у них там за штурвалом стоит?
— После капитана его еще и в кубрике обработают... — Леонов сдвинул фуражку на затылок. — А за штурвалом наверняка мичман Городецкий, помните, вы откомандировали туда его и двух наших старшин, для контроля за этим корытом. Чтобы один из них всегда находился в рубке. В случае боевой тревоги, вне зависимости от графика, в рубке всегда товарищ Городецкий. — Он немного помолчал, — Ну, вот, они нас обогнали. — Командир БЧ-1 положил руку на плечо рулевого. — Занимай место в ордере чуть сзади и левее. Выравнивай скорости, сохраняй дистанцию не дальше кабельтова. Все время держи пакетбот между нами и целью. Тогда за дымным шлейфом пакетбота мы будем для цели не видны.
— Товарищ капитан первого ранга, — раздался голос мичмана, старшего планшетной группы, — разрешите обратиться... — Карпенко резко махнул рукой, показывая что в боевой обстановке можно и без некоторых церемоний. — Товарищ капитан второго ранга, скорость сближения с целью — пятнадцать узлов, ожидаемое время перехвата — два часа!
— Ну, ничего товарищи, — Карпенко вышел на крыло мостика, и закурил, — два часа мы подождем....
H
3 марта 1904 года. 14-55 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 151 гр. ВД.
Мостик БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Карпенко поднял к глазам бинокль. Большой однотрубный пароход тысяч на десять тонн был уже отчетливо виден невооруженным глазом. Но в бинокль был хорошо виден и кормовой флаг — красное пятно на белой простыне, что флотские остряки прозвали "прощай девственность".
— А что ж ты такой грязный, братец, — подумал Карпенко, — неужели ты угольщик?
— Александр Васильевич, — Карпенко опустил бинокль, — это японец, давай сигнал на "Принцессу Солнца", пусть примут чуть влево. А ты, бери вправо, и полный ход, все двадцать девять узлов, будем брать. Да, поднимите сигнал флагами: — "Приказываю остановиться и лечь в дрейф", сначала попробуем по-хорошему.
Заметив русский военный корабль, японский угольщик не только не сбросил ход, но еще и прибавил пару узлов. По густому дыму, повалившему из единственной трубы, было очевидно, что изнемогающие от напряжения худосочные кочегары из последних сил бросают в ненасытные топки уголь.
— Не отвечает, Сергей Сергеевич. — Старший штурман резким движением сбил фуражку на затылок, — Упрямый, как баран!
— Сам вижу, ну-ка, БЧ-2 выстрел из сотки прямо по носу. — Дымное облако от разрыва зенитного снаряда ветер снес в сторону, но японский пароход продолжал упрямо пытаться скрыться.
— Состязания Ахиллеса с черепахой, ну-ну... — Карпенко обернулся к стоящему за его спиной командиру взвода морских пехотинцев. Значит так, товарищ старший лейтенант, эти придурки возомнили о себе бог знает что. Бери оба катера и иди на перехват, если будет вооруженной сопротивление, мы вас прикроем из шестьсот тридцатых. На судне японцев зря не убивай, но действуй без лишнего риска, для меня будет симпатичнее труп японского матроса, чем твоего морпеха. Успеха!
— К черту, товарищ капитан первого ранга, — старший лейтенант Рагуленко молнией ссыпался по трапу, откуда-то снизу донесся его голос, — По коням, братцы! Первое отделение первого взвода — катер А. Первое отделение второго взвода — катер Б. Брюс, идете первыми, мы страхуем, не бзди — прорвемся!
3 марта 1904 года. 15-10 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 151 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
старший лейтенант Морской пехоты Сергей Рагуленко (Слон).
Наш "Редан 900", под вой двигателей, рывком выскочил из-за корпуса "Трибуца". Такому молодцу и шестьдесят узлов не предел, догоним японца как стоячего. В крови азарт охоты, догнать и разорвать. Левее и чуть сзади второй катер. Короткая рябь бьет в днище, все вибрирует, приходится пристегнуться чтоб не вылететь за борт и амортизировать ногами. И совершенно не страшно что на катере не установлен Корд, который отдали "на усиление" танкеру. Мы в зоне досягаемости тридцати миллиметровых автоматов Трибуца, а это еще те мясорубки, мало не покажется никому. Говорят после них только фарш и ничего более, и теперь раз война, значит рано или поздно мы это проверим, на горе встреченным нами врагам.
Догнали! Да кто бы сомневался! А борт то высокий, но ничего, прорвемся! Мы это отрабатывали однажды. А там нам мешали не банальные японские матросы с подручными тяжелыми предметами, а самые натуральные сомалийские пираты с калашниковыми. На палубу этого танкера мы тогда все равно поднялись, быстро и без потерь, и сомалийцы в момент сдулись. Они же грабить туда пришли, а не драться с этими русскими шайтанами. Ага японские матросики размахивают над бортом всяческим дрекольем, показывая как они нас сейчас буду бить, ага Ща-з-з! "Трибуц" дает очередь из правой передней скорострелки. Нет, целились сильно выше голов, примерно а уровне дымовой трубы, но трассеры из этой штуки видны даже днем, а отлетающие во все стороны куски рангоута и лохмотья металла от той самой дымовой трубы, совсем не поднимают боевой дух защитников гордого корыта. Так что руки и головы над фальшбортом, исчезли, очевидно залегли.
И настала наша очередь действовать. Рулевой уравнивает скорости и почти вплотную притирается к баку обреченного трампа. Вот в воздух взвивается дюжина кошек, за которыми тянутся тонкие фалы. Второй катер проделывает то же самое на юте. Вот вам гады настоящий современный абордаж. Зацепились почти все. Но не без казусов. В моем катере один рядовой поймал кошкой на дергач японского матросика. И тот плотно ухваченный зазубренным острием за ягодицу орал и дергался притиснутый к фальшборту. Что ж бывает и так! Я же, убедившись, что крюк держит плотно и отнюдь не за живую плоть, включил лебедку и побежал вверх по борту, быстро перебирая ногами. Человек-паук, млять. Рядом со мной, так же быстро, поднимались и остальные бойцы абордажной партии. Что самое интересное, мы находимся в прямой видимости с этой Принцессы Солнца, и мистеры во всю могут наблюдать за бесплатным представлением. Фалов на таком расстоянии не видно, и должно казаться будто бойцы подобно паукам бегут по отвесной стене. Не удивлюсь, если эта история породит комикс про какого-нибудь местного человека-паука. И что за чушь лезет мне в голову во время абордажа, это наверное от нервов. В этот момент лебедка вытягивает меня на самый верх и хихикнув от последней мысли, я переваливаюсь через фальшборт и спрыгиваю на палубу. Упал на одно колено, короткая очередь от бедра поверх голов — сдайся враг, замри и ляг! Да и что там "поверх голов". Японцы под впечатлением от АК630 или на палубе пластом или в лучшем случае на казачках. А вполне натуральный посвист пуль прижал их к родной палубе еще плотнее.
Рядом со мной, клацая подковками на берцах, на палубу спрыгивают парни из моей группы. Значит так, задание! Всех встреченных мордой в палубу, при сопротивлении не чикаться, уничтожать на месте. Наша задача захватить бак с рубкой, группа "Б" берет ют и машинное. На все пра все десять минут, время пошло!
Все, больше стрелять не пришлось, в дальнейшем ограничились ударами прикладов и пинками. Оглядываюсь, рубка млин, да как я тут оказался?! Все кончилось. Лобовое остекление выбито нахрен, через него вылетел японский вахтенный офицер, который хотел показать какой он хороший каратист. Ага, показал! Не учел только разницу в весовых категориях и уровне и разнообразии подготовки. Теперь лежит на палубе весь в кровище, изрезанный битым стеклом. Не встает, видно хорошо приложился. Матрос-рулевой лежит навзничь, машинный телеграф стоит на STOP, ему досталось прикладом в лицо, причем от всей моей широкой славянской души. А душа шире некуда, среди моих предков несчетное количество поколений донских и запорожских казаков. Ой, погуляли! Главное, чтоб никого из наших не зацепило и не покалечило. Мы не царь-батюшка, у нас каждый человек на счету. Так, доклад из машинного, — низы захвачены, машина остановлена. И чтобы пар не разорвал котлы сей час его будут травить через аварийный клапан, а попросту гудок. Как я понимаю намеренья товарища Карпенко, эта галоша дальше не пойдет, она уже приплыла. И тут раздается вой, примерно так мог бы орать раненый динозавр, это начали стравливать пар из котлов. Это же — сигнал капитуляции, что корабль полностью наш.
Теперь, пока где-то в течение часа нас будет догонять основная группа кораблей, лидируемая "Быстрым". Слышал, как тов. Карпенко жаловался, что этот котлотурбинный крокодил топлива жрет вдвое больше чем "Трибуц". А это не есть айс! Поэтому-то на перехваты ходит "Трибуц" а "крокодил" плетется экономическим ходом вместе с танкером и БДК. А у нас тут начался шмон. Ребята вывалили за борт трап и на палубу поднялись еще два отделения, в полном боевом. Поисковые группы разбежались по углам и закоулкам подобно тараканам, вынюхивающим, чего бы такого интересного сожрать. Так, в двух носовых трюмах уголь, мы в углях не разбираемся, но это может быть только малодымный кардиф. Ничего другого из такой дали в Японию тащить бы и не стали. В третьем кормовом трюме, тоже уголь, но вот на палубе, увязанные по всем правилам стеллажи каких то бочек, на глаз, примерно как стокилограммовых. А вот бочки это интересно, в смысле, интересно, что в бочках. Цыпа отвинчивает крышечку одной из бочек и сует внутрь палец. Некоторое время разглядывает капающую на палубу густую белую жидкость, потом нюхает и изрекает, — Краска это, товарищ старший лейтенант, масляная "белила цинковые", в таком количестве только на окраску кораблей. Тут пару крейсеров покрасить хватит и еще останется.
— Цыпа, а почему белая? — не понял я.
— А тут, товарищ лейтенант, и пигмент где-то должен быть, колер наводить, если жидкий, то он в таких же бочках, где-то здесь, а если порошок... тогда не знаю — в трюмах надо искать.
Пока я докладывал Карпенко о запасах обнаруженной краски, неугомонный Цыпа нашел таки бочки с колером, стояли в крайнем ряду. Два цвета, черный и темно-синий, который наглы называют "navy", то есть морской. Тем временем с "Трибуца поступает приказ, вывалить кранцы и провести швартовку с "Вилковым", который подойдет минут через сорок. А потом здесь будет резвиться банда хомяков-террористов. В смысле что эта краска пришлась нашему самому главному военно-морскому командиру ко двору. Что и во что он собрался перекрашивать? Я не знаю, со мной не поделились. В первую очередь, со стороны вываленных кранцев, к угольщику ошвартовалась "Принцесса солнца" и туда перегнали стонущих и охающих японцев. Каюты третьего класса, по сей момент запертые на ключ, послужили им надежным приютом. Все, "Принцесса" отвалила, а "Вилкова" все нет. Он явился не через сорок минут, а аж через полтора часа. Но это ничего, поскольку тут же начался аврал. Вилковцам с трудом удалось открыть крышку трюма, того самого, где раньше располагалась та штука, которая и забросила нас сюда. Теперь же, за исключением пары контейнеров, трюм был пуст. Вот туда-то кран и опускал увязанные тросами связки бочек.
Стемнело, окончание погрузки уже было при свете прожекторов. "Вилков" отдал швартовы и отвалил, и теперь наше дело пустить эту галошу на дно, что мы проделаем с превеликим удовольствием. Теперь знать бы как это сделать, не тратя снарядов и взрывчатки. Жуть как жалко тратить пластид на это убожество. Но и Марию Целесту из этого угольщика тоже делать не надо. Опять связываюсь с Карпенко.
В ответ команда, — Ждите, посылаю спецов.
Минут через десять подваливает катер, и на палубу поднимаются два "сундука". Проходит еще полчаса и несчастная "...-Мару" начинает, наконец, медленно погружаться в царство Нептуна. Оказалось что вентиля кингстонов системы затопления приржавели, но как говорят против лома нет приема. А как же без лома в котельном отделении, чем угольный шлак шуровать? Нашли японский ломик, вставили в штурвал задвижки, навалились... хвастаются что ломик погнули, но вентиль открыли. Может и не врут, эти могут. А мы, тем временем, не спеша, сохраняя достоинство, спустились по трапу в катер, оставляя обреченную посудину на волю волн.
4 марта 1904 года. 07-35 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 150 гр. ВД.
Палуба БПК "Адмирал Трибуц"
Павел Павлович Одинцов.
Сегодня у наст маленький субботник, пользуясь хорошей погодой группа легла в дрейф для перекраски. Вот куда пойдет награбленная у японцев краска, на нанесение цифрового морского камуфляжа, чтобы снизить заметность кораблей. Краски хватит только на "Трибуц", "Быстрый" и "Вилков", поэтому "Бутома" и дальше будет ходить в своем гражданском наряде. Но перед трудовыми усилиями Карпенко решил устроить небольшой митинг. Замполит "Трибуца" оказался настолько косноязычен, что выступить перед людьми он попросил меня, Новикова, а потом и сам собрался внести свои пять копеек. Впрочем, это решение не помешало ему открыть митинг самому. На носовой палубе "Вилкова" собрались все, кроме тех, кто должен был оставаться на своих постах даже тогда, когда корабль лежит в дрейфе. Справа к нам пришвартовался "Быстрый", а слева "Трибуц". У них на носовых палубах творилось то же самое. Швартовка была произведена не только ради проведения совместного митинга, но и перегрузки бочек с краской на другие корабли. Матросы и офицеры с "Бутомы" тоже здесь, хоть их корабль и не будет перекрашиваться, но это не мешает им участвовать в общем аврале с краскопультами, тремя бригадами по двадцать человек. Все остальные, оставшиеся на своих постах услышат митинг по общей трансляции. Вот капитан первого ранга вышел на "балкон" перед мостиком "Вилкова", на котором установлена спаренная пятидесяти семи миллиметровая пушка, и поднял руку, призывая к вниманию. Сотни глаз посмотрели в его сторону. Все мы вчетвером стояли на этом балконе и смотрели на людей, которые ждали от нас сначала слова, а потом дела.
— Товарищи! Вчера мы пустили японцам первую кровь! Пусть это был всего лишь невооруженный трамп, но две тысячи тонн угля уже не придут на японские военно— морские базы и не сгорят в топках крейсеров и броненосцев. А ведь, как я уже сказал это всего лишь первая кровь, дальше будет больше. Сегодня мы нанесем на наши корабли цифровой камуфляж, чтобы наша возможность незаметно подкрадываться к врагу еще больше увеличилась. Но наша сила не только в невиданных здесь технологиях, свердальнобойных орудиях и торпедах невиданной разрушительной мощи. Наша сила в нас самих, в русских людях. Когда у нас есть цель — мы непобедимы, когда мы полны решительности достигнуть ее — мы непобедимы, когда мы вместе — мы непобедимы. Но эта война не только война людей и механизмов. Это война банкиров, спецслужб, политиков и дипломатов. Один росчерк пера на белой бумаге может унести больше жизней наших солдат и матросов чем все японские снаряды. Но об этом вам лучше расскажет Павел Павлович Одинцов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
