Неконец (Летописи Песца)

— Опа... влипли — как-то без эмоций констатировала Наташка.

— Мда... Но, может быть, им нужна только машина?

— И что? — не поняла девушка

— Вполне вариант — машину угнали бандиты, а мы ни при чём.

— Разве это не солдаты?

— У них нет погон и разные автоматы. Военные так не ходят.

Тем временем один автоматчик остался стоять чуть в стороне, на всякий случай направив ствол на машину, а второй подошёл ближе. Одет он был в потрёпанный камуфляж — обычную одежду охотников, огородников и кого угодно ещё — после сокращения армии старую форму можно было купить очень дёшево. Разве что спецназовские шапки на всё лицо огородники как-то не носят... И автомат — старый "калашников" с рыжим пластиковым магазином — не подходил ни к спецназу, ни к огороду.

— И долго сидеть будешь, богатый гость? — насмешливо осведомился он, дёрнув за ручку двери и быстро осветив фонарём салон.

— Да какой я богатый гость — Петрович с кряхтением полез из машины, снова притворившись немощным стариком — мои года только и есть моё богатство...

— Во, это он типа от бедности на "кошаке" Nissan Quashkai тут катается — хохотнул боец.

— Это не его — коротко бросил второй, похоже, старший в этой группе — это коммерса местного "кошак".

— О как, машинка сама в руки приехала. А мы к нему только собирались — радостно пояснил младший.

— Трепло ты, Самосвал... Лишь бы позубоскалить... В общем — обращаясь уже к профессору, продолжил старший — машину мы забираем. Будет коммерс вопросы задавать — передай "в интересах революции". Как нетрудовые доходы, во. Пусть на "газели" катается, у него есть. А ты топай отсюда, пока мы добрые.

— Вы позволите — там в машине велосипеды... на трудовые доходы куплены. Да и без надобности вам — попытался спасти имущество профессор.

— Ну, тогда катись — лаконично резюмировал командир

— Погодь, старшой. Там девка ещё.

— И что? Она катиться не может?

— Ну... может. Только зачем ей? Пусть с нами остаётся.

— А ты её спроси.

— Да она нам потом сама спасибо скажет!

— Самосвал — голос "старшого" резко похолодел — мне показалось, или ты теперь чечен?

— Какой ещё чечен?

— Чеченский, тля. "Ана благадарит будет" — как раз в их духе. Ты Тигру спроси, он объяснит. Только смотри, как бы яйца тебе не отрезал, пока объяснять будет.

— Да иди ты... Она ж правда будет. Когда всё начнётся...

— Вот тогда и подкатишь. Спаситель на самосвале...

Наташка пару секунд подумала, стоит ли сообщать о своём знакомстве с Тигрой — наверняка же это тот самый Тигра — но решила, что лучше не стоит. Отпускают — и ладно, а то тоже как что-нибудь вспомнят...

Петрович тем временем уже вытаскивал второй велосипед. Он тоже предпочитал не затягивать прощание. Но ещё до того, как они уселись в сёдла, боевики запрыгнули в машину и дали по газам.

59. Наташка, Петрович, 7.08, снова дорога

Как тут же выяснилось, ехать по лесной дороге без фар совсем не просто. Маленький диодный фонарик, отыскавшийся у профессора, положения не спас — с ним можно было кое-как разглядеть дерево в трёх метрах, но внезапно кидающиеся под колёса корни он высветить уже не успевал. Пришлось спешиться и взять педальных коней за рога.

— Кто это был? — спросила Наташка, как только шум мотора затих.

— Как кто? Бандиты конечно. Не солдаты, но с автоматами — значит бандиты.

— Странные какие-то.

— Так бандиты разные. Есть урки — ну, тюремные уголовники, есть "спортсмены", есть боевики... Эти вот — ну, лесные разбойники наверное... Да и ваше это "русское братство" — кто ж они, как не бандиты?

— Да ладно — даже засмеялась Наташка. — Это же наши ребята, с посёлка. Какие они бандиты?

— А что же, бандит обязательно бездомный, в лесу живёт?

— Нет... Но они же никого не грабят!

— А дань им тоже никто не платит? Торговцы например?

— Нет конечно — снова засмеялась Наташка. — Только за охрану.

— А что будет, если охраняемые не будут платить?

— Они что, дурные?

— Ну а всё-таки? Или кто-то со стороны приедет торговать?

— Со стороны не пустят — убеждённо заявила Наташка, и только тут до неё дошло, как именно "не пустят" — спалили в прошлом году магазин приехавших из Москвы коммерсов. Кто спалил — не говорили, но и так всем ясно...

— Вот так, Наташа. — правильно понял её молчание профессор. — И эти разбойники — такие мирные, пока никто с ними не спорит. А начали бы права качать — тут же прикладом, а то и похуже... Так что мы хорошо отделались. Особенно повезло, что старший воевал в Чечне, а младший нет. Если бы наоборот — я даже не знаю, что делать... Да что там — ничего бы я не сделал.

— Вы их узнали?

— Наташа, мы же договаривались — на "ты"!

— Ну... ты их узнал? — тут же легко поправилась Наташка

— Нет. Но по их поведению видно — старший стоял почти за деревом, держал нас на прицеле и не отвлекался даже когда я за велосипедами пошёл. Он воевал, это точно. А у младшего, Самосвала этого — автомат как волшебная палочка.

— Как это?

— Выражение такое. Когда боец думает, что оружие само по себе даёт ему силу. Волшебным образом. Нет, он может прекрасно стрелять, метко и быстро, но когда к нам подходил — он не готовился стрелять. Думал — и так он самый сильный.

— А разве не так?

— Это мы знаем, что так. А он откуда знает? Он даже не видел, сколько человек в машине.

— Ну... наверное. Дядь Илья, а ты откуда всё знаешь? Ты же не воевал?

— Я не воевал. У меня отец офицером был, воевал, рассказывал.

— В войну?

— Я не настолько старый — засмеялся Петрович. В ту войну мой дед воевал. А отец тогда разве что сорнякам головы срубал, деревянной саблей...

* * *

Когда с лесной дорожки выбрались на нормальную, стало полегче. Можно было не быстро, но ехать. Доставшийся Наташке старый велосипед катил тяжело, но она старательно вкручивала поскрипывающие педали — не отставать же от старика? Разговаривать уже не очень хотелось. И всё же к дому подъехали уже под утро. Тяжёлая гряда туч на северо-западе, сделавшая первую половину ночи такой тёмной, сейчас наоборот сияла розовым отражённым светом.

Спешившись возле сарая, девушка всё же задала вертевшийся вопрос:

— А по что этот Самосвал говорил? Что я ещё благодарна буду?

— Ну я же Сергию рассказывал, что скоро начнётся. И Маше, светлая ей память — она же передала вам?

— Про вулкан этот? — с некоторым пренебрежением протянула Наташка

— Вулкан — полбеды... Он, конечно, проблем принесёт — успевай отгребать... но главное не в нём. Главное — люди...

— А что люди?

— Вразнос люди пошли. Недели не прошло ещё, а всё на ушах. Убийства, погромы, банды... Такого даже в девяностые не было. И всё только начинается. А холода начнутся — будет вообще песец...

— Почему? Ну, зима, холодно, придётся окна одеялами завешивать и спать в одежде... Неприятно, но бывало ведь уже такое. Сергий рассказывал, как они печку делали прямо в общаге...

— В эту зиму только немногие уехали. А сейчас из городов массово побегут. Кто успеет сообразить, что никак не выдержит отопление.

— Ну и что?

— Мало у кого есть, куда бежать. Начнут по деревням, по пустым... и по непустым...

Профессор задумался. Выстроенная по шагам схема выживания рассыпалась прямо на глазах. Да, пожалуй, уже в эту зиму начнётся полный кирдык. И бандиты, и обычные люди, озверев от страха и потеряв страх от отчаяния, растекутся из мертвеющих городов — грабить всё и всех. Если успеют... Многие неминуемо опоздают и погибнут в пути. Но многие — доберутся. Да, лучше бы не добрались... Жестоко так думать, но — лучше. Они всё равно погибнут, не прокормиться миллионам горожан на том, что запасли для себя тысячи сельских жителей... Но — "умри ты сегодня, а я завтра", так кажется?

— Ладно, утро вечера мудрее — резюмировал профессор. — надо всё же и поспать, хоть и утро уже.

* * *

снова 7.08, домик в деревне

Позднее утро радости не добавило. У Сергия снова разболелась нога, Наташка вчера всё-таки простудилась, что настроение не улучшало. С утра они поругались — когда Сергий разъяснил очевидную для него ситуацию — бандитов никак не пришьёшь к делу, а машина неизвестно где. Не идти же к Лимону за распиской. Что-либо рассказывать ВА — не только бесполезно, но и прямо опасно. Раз что-то рассказывают — значит, что-то и знают. Не обязательно то, что рассказывают. Может, сами из банды, или слили бандитам... В общем, молчать и всё. Но машину хозяин не найдёт и будет соответственно злой. Наташке возразить было особенно нечего, но и виноватой себя признать она не хотела — тем более, что и непонятно, кому от этого будет легче. Слово за слово — и переругались, зло и глупо...

Петрович некоторое время подождал, вздохнул, плюнул — и помирил самым радикальным образом — озадачил работой. Через час на летней кухне, пристроенной к дому ещё прежними хозяевами, закрутился конвейер переработки сельхозпродукции. Новый метод выживания он ещё не придумал, но что бы там ни произошло — а кушать хочется будет всегда — и в доме, и в схроне.

Пока мрачно косящиеся друг на друга Сергий и Наташка рубили зелень, сортировали огурцы, и готовили рассол — профессор притащил старинный, с выпуклым экраном, телевизор, прицепил антенну. Может, расскажут чего интересного. Сам он занялся тестом, пока во дворе горели дрова в тандыре.

В телевизоре шли обычные программы — реклама, слегка разбавленная какими-то сюжетами. Рассказывали про разных знаменитостей — дед и имён-то их не знал, краешком упомянули про бедствия в США, где продолжалась эвакуация уже из 500-километровой зоны, призыв резервистов на спасательные работы в пострадавших от землетрясений городах, потом переключились на северную Европу, где летнюю жару сменили ливни с градом такой силы, что были уже десятки погибших... Уже решив, что ничего нового не произошло, профессор переключил канал ещё раз — и остановился. Вместо ожидаемого ТВЦ на канале шла передача из какой-то временной студии, в почти полевых условиях. Группа военных в больших чинах напряжённо сидели за столом, а один, генерал-майор, выступал, стоя перед микрофоном. Речь шла ни много ни мало о военном перевороте. Пока генерал перечислял преступления свергнутого режима, в которых, в общем-то, тоже не было ничего нового, бегущей строкой внизу экрана было сообщено, что президент покинул Москву и улетел в неизвестном направлении. Желающих защищать власть не обнаружилось. Впрочем, желающих поддержать новую власть — тоже было не густо.

О надвигающейся климатической катастрофе не сообщали и там. Но она явно надвигалась — это можно было увидеть просто невооружённым глазом. Горизонт на Северо-Западе затянула огромная облачная гряда, вал облаков. Отсюда освещенные солнцем тучи выглядели почти празднично, но нетрудно было догадаться, что внизу, под ними, всё гораздо мрачнее. Пока стена стояла на месте, удивительно и страшно стояла.

А переворот... Ну и переворот, не сейчас, так чуть позже... Тесто было уже готово, Петрович надел специальную варежку и пошёл сажать в печь свои фирменные лепёшки.

— Как думаешь, это всерьёз? — прервала напряжённое молчание Наташка

— Да кто их знает... Может, и правда революция, а может, побузят и затихнут. Нас пока не касается.

Пока рассол остывал в одном чане, а огурцы отмокали в другом, Петрович решил устроить семинар, как он это про себя обозвал. В сжатой форме описал надуманное вчера — бегство из городов, драки за еду, ну и холод, который всё это завершит.

— Буду краток, нам песец — нервно процитировал Сергий известную хохму.

— Если будем сидеть и ждать — да — не стал спорить Петрович.

— А может, не доберутся? Мы же на краю области, большие города далеко... — попыталась сохранить оптимизм Наташка

— Считайте сами — в Москве пятнадцать миллионов, с пригородами двадцать. Вокруг неё — семь областей. Считаем — половина не доедет. По миллиону с четвертью на каждую область остаётся. Население областей — примерно по два миллиона. Большинство — в крупных городах, где тоже всё помёрзнет. В сёлах — ну, посчитаем полмиллиона. То есть при массовом исходе из городов — население возрастает ровно на порядок, то есть в десять раз. При прежней кормовой базе — потому что возить будет нечего и некому. Что получаем?

— Так что, действительно песец?

— Ну, в теории — не обязательно. Общее количество ресурсов не изменилось. Если наладить распределение, провести мобилизацию... Только слабо верится, что это сейчас возможно. Тем более — во время гражданской войны.

— А может, войны не будет?

— Так она уже началась.

— Эти генералы что ли?

— Нет. Вот у вас же в посёлке — что было на той неделе?

— Так это разве война? — удивилась Наташка.

— Самая настоящая. Когда Союз разваливали — тоже так начиналось. В Карабахе, в Абхазии, в Молдавии...

— Там вроде настоящая была война. С танками и самолётами.

— Это потом уже с танками. А началось — так же, с погромов...

— Так, понятно. Если будем сидеть — хана. А если не будем? — Сергий ухватился за намёк.

— Ну, давно уже сказано — в случае большого драпа надо быть в стороне и при оружии. С оружием у нас туго, но "в стороне" — можно устроить.

— В заброшенной деревне?

— Нет, это недостаточно. Туда тоже кто-нибудь попытается вселиться. Или хотя бы проверить, вдруг есть кого пограбить.

— А как? Если такая холодная зима?

— Нужно убежище строить. Тайное. Как бандеровцы после войны. Схроны копать.

— А... успеем? — тихо спросил Сергий. Сейчас он особенно остро ощутил свою ущербность. Копать... Какое копать, ему дойти до леса — и то полдня нужно...

— Думать надо. Как копать, кому копать, когда и для кого.

— Когда — это из-за ноги? — прямо спросил Сергий

— Нет конечно. Сейчас копать нельзя — кто-нибудь обязательно заметит. Копать надо когда уже морозить начнёт. Тогда в лес хрен кого заманишь, будут по домам прятаться. Нужно будет быстро выкопать, сразу всё построить и снова засыпать. До того, как промёрзнет земля. А когда уже заметать начнёт — туда перебраться. Заметёт — никто уже до весны не отыщет. А там и некому станет.

— А кто не спрятался — всё? — оторопела Наташка.

— Не все. Но многие, очень многие. Война, голод, холод...

— И ничего нельзя сделать?

— Ты про маму? — первым сообразил Сергий

— Ну да. А Олька со своим Лёшкой, Ленка с пятого дома, ребята с квартала... Они как?

Петрович скривился. Он тоже не знал — как. Ну, мать девушки можно позвать с собой, не сейчас, чуть позже, сейчас старым идиотом обзовёт наверняка, но всех друзей... Это уже не схрон, а партизанский отряд... с предателем — это уж наверняка. Да и без предателя судьба у партизан как-то незавидная обычно. И было бы за что ещё воевать...

— Не знаю — честно ответил профессор. — Хочется соврать, что мы всех соберём и спасём, но — не сможем, никак. Развалится всё, начнут туда-сюда бегать, приведут хвост — и хана, вырежут всех. Сказку про теремок знаете? Очень жизненная сказка...