Хелена. Общий

"Хватит ли у меня дара очаровать её?"

В Университете я не раз и не два работала с артефактами. Большинство из них без сопротивления подчинялись моим командам.

Большинство. Но разве у меня был выбор?

— Ты не тронешь нас, — сказала я, глядя прямо в страшные голубые глаза. — Сотри из памяти наши лица. Ты никого не встретила.

Несколько мгновений во мне жила вера в успех. Затем она умерла.

— Девочка-волшебница, — медленно, будто смакуя, проговорила воительница. — Болтливая девочка-волшебница.

"Как.. как она может быть настолько сложной?!"

— Госпожа ждёт вас обоих. Отбываем немедленно.

— Нет! Ни за что!

Миарк набросился на Слугу, но та грубо ткнула его в живот своим странным жезлом. Со сдавленным вскриком юноша повалился на землю. Больше признаков жизни он не подавал.

— Ты убила его?

— Нет. Просто немного наказала. Он хил и глуп, но нравится Хозяйке. Она расстроится, если потеряет любимую игрушку.

Я с жалостью взглянула на валяющегося сломанной куклой эйанца. У меня не осталось к нему неприязни: когда служишь по-настоящему могущественному существу, то не принадлежишь себе полностью.

— Прежде чем ты заберёшь нас, могу я кое-что для него сделать?

Женщина ничего не ответила. Когда она не шевелилась, то напоминала статую.

"Молчание — знак согласия".

Высоко в седом небе Миарк открыл глаза.

— С возвращением в юдоль слёз меня.

"Несчастный шутник".

— Мне снился чудесный сон. Представляешь, Хелена, впервые за долгие годы мне приснился сон!

Юноша счастливо улыбнулся. Ему шла такая улыбка.

Он действительно родился во времена Древнего Эйана и последние пять тысяч лет провёл в скитаниях по Пустому миру. Я хотела исцелить его тело, но заглянув внутрь, ужаснулась. В его разуме всё было спутано — мне доводилось видеть нечто подобное только в головах сумасшедших. Но безумцем Миарк не являлся.

"Я ничтожно мало сумела сделать для него. Ах, если бы богиня всё ещё любила меня..."

Хватит сожалений! Ничего уже не вернуть. Надо жить дальше.

— Это ведь ты нашептала мне сон, принцесса?

Я кивнула.

— Значит, ты простила меня?

Снова кивок.

— Мы теперь друзья, да?

И я опять не смогла устоять перед его обаянием.

-2-

Спустя несколько часов полёта мы оказались в логове Белой Королевы. Оно оказалось под землёй.

Я никогда не видела Ледяной сад. Да, мне говорили о нём девушки-дворянки в Храмовой Школе, но представлять по рассказам (вполне возможно, сильно приукрашенным) одно, а видеть своими глазами — совсем другое. Конечно, вряд ли королевская парковая забава походила на сердце жилища Владычицы Ортано Косом, но на мгновение я задумалась, не по отражению ли этого места в мире снов маги сотворили утончённейшее сокровище короны моей страны.

Дивные птицы, деревья, на ветвях которых они сидели, изящные розы и даже шипы на их стеблях — всё было выточено из застывшей воды. Землю укрывал пушистый слой снега, прорезанный паутиной троп. По саду протекал ручей, делящий его на две неравные части; ледяные берега связывал крутой мостик. Под ним лениво проплывали большие молочно-белые рыбы.

Освещали чудесное место висящие в воздухе шары бледного пламени

В обители Королевы было не холоднее, чем зимой в аудиториях Университета — то есть для меня вполне привычно. Моё чёрное форменное платье сильно выделялось на фоне застывшего прозрачно-бело-голубого великолепия, и это беспокоило меня больше, нежели вырывающееся изо рта облачками пара дыхание.

— Ты скоро привыкнешь, — отстранённо произнёс Миарк, когда мы проходили павильону с кристально-прозрачными двойными стенами. В пустоте между ними роились серебристые насекомые; их брюшки светились белым.

— К чему привыкну?

— Ко всему.

Вскоре после этого мы предстали перед самой хозяйкой Пустого мира.

Тронный зал был высок и длинен. Вдоль его боковых стен на равном расстоянии друг от друга стояли достигающие до потолка хрустальные колонны, увитые ледяным плющом, всего тридцать шесть — восемнадцать слева от входа, столько же — справа. У каждого из прозрачных столбов несла стражу воительница, беловолосая и голубоглазая, родная сестра настигшей меня и Миарка Слуги.

На трёхступенчатом возвышении, под ажурной серебряной аркой, стоял трон. Как и колонны, его увивал вырезанный изо льда плющ.

На троне восседала женщина.

— Не смотри ей в глаза, принцесса, — предупредил меня Миарк. — Они зеркала для души, а её — порочна.

"Если бы порок передавался через взгляд, на свете не осталось бы ни одного невинного создания".

Королева была высока и красива — на свой, изощрённый лад. Её кожа и волосы белизной затмевали снег на вершинах, а глаза — обычные человеческие глаза, насколько я могла судить — украли синеву у вод горного озера. На её бледных полных губах играла загадочная полуулыбка.

Вместо короны голову Владычицу Ортано Косом украшал венок из лилий. Мантию её заменяло платье из тончайшего шёлка, словно сошедшее с картины, изображающей древнеэйанскую придворную даму.

Такой я увидела Белую Королеву.

— Ты вернулся, малыш, — от голоса правительницы у меня кровь стыла в жилах. — Я ни один, как я и велела. Поцелуй же ноги своей Госпожи, раб!

Виновато оглянувшись, Миарк сделал шаг к трону.

"Нет! Неужели он и правда собрался лобызать этому существу ступни?"

Нечисть не должна приказывать людям. Это правило я усвоила с первых дней служения Жиюнне.

— Сколько стоит его душа, Королева? — я дивилась и втайне гордилась собственной смелостью; должно быть, праведная ярость придала мне сил. — Может, сторгуемся?

Эйанец бросил на меня взгляд, полный удивления и непонимания. Ещё бы! Не каждый день к могущественному созданию обращаются, как к торговке не рынке.

— Кажется, я не давала тебе слова, девчонка, — нахмурилась Белая. — Редко в мои владения попадают маги, а уж таких наглых никогда не встречалось.

— Так ты продашь мне его или нет?

Королева расхохоталась. Её жуткий смех будет преследовать меня в кошмарах до конца дней.

— У моего презренного раба появилась защитница. Девица, а знаешь ли ты, что твоя жизнь висит на волоске? По одному моему знаку Слуги растерзают тебя. Хорошенько подумай, прежде чем дерзить мне.

"Дерзость у меня в крови".

— А ты не убьёшь меня.

Осознание этого странного на первый взгляд — и даже на второй — факта пришло ко мне внезапно.

— Почему же? — изогнув тонкую белёсую бровь, спросила Королева. — Что мне помешает?

— Охотно объясню. Во-первых, в Пустой мир забредает считанные единицы. Как всякое по-настоящему сложное существо с близким к человеческом разумом и эмоциями, ты испытываешь скуку, поэтому, в частности, и отыгрываешься на Миарке.

— Здесь действительно мало развлечений. Слуги ничем не могут меня удивить — они продолжения моего тела, не более. Один умный человек... ммм, — на лице женщины промелькнуло странное выражение — смесь печали и вожделения. — Один человек научил меня наделять их разумом, но все мои дочери получились чересчур предсказуемыми. А я не такая. Но продолжай. Это только первая причина, причём не самая значительная.

— Во-вторых, я нахожусь под покровительством.

Белая Королева презрительно хмыкнула.

— Не слишком-то вежливо угрожать в гостях хозяйке. Или думаешь, я не найду способа договориться с твоими... благодетелями?

Последнее слово она буквально выплюнула.

— Я нужна им живой.

— Верно. Но они могут и потерпеть. Только мне решать, сколько держать тебя здесь. В пределах Ортано Косом я могу даровать бессмертие кому захочу.

"Верно. Миарк ведь действительно родился пять тысяч лет назад".

— Вы заключили договор?

— Да. Равные обычно так улаживают дела с равными.

— Что в нём? — внутри меня всё похолодело. — Какова моя судьба?

Королева вновь рассмеялась.

— Интересуешься? Очаровательно. Люблю вести дела со смертными. Они так любопытны. Знай — мне поручили защитить тебя, но на правах старшей я кое-что потребовала за услугу.

— Что же?

У меня были самые дурные предчувствия.

— Право заключить с тобой сделку.

"Сделку?"

— Не соглашайся, — торопливо прошептал Миарк. — Ни в коем случае!

— Я могу отказаться?

Беловолосая женщина на троне на мгновение сделала вид, будто задумалась.

— Отказаться? Нет. Боюсь, тебе нельзя выбирать.

"Попалась, волшебница Хелена".

— Каковы условия?

— О, они честны, — весело сказала Королева. — Можешь спросить у мальчишки. Когда-то я даровала ему бессмертие — он сам пришёл ко мне с предложением, которое я не нашла причин не принять. Немало приятных веков мы провели вместе, но однажды неблагодарный сбежал. Слуги вскоре поймали его, но вскоре всё повторилось. В последний раз я сама отпустила негодника с поручением — ему нужно было побегать на свободе. Как раб, он стал мало на что годен, того и гляди, сломался бы. Пожалуй, я отдам его тебе... если сумеешь меня порадовать.

— Я не актёрка.

— Знаю. Ты девочка-волшебница.

"На самом деле она не делает различий".

— Что от меня требуется?

— Умница, — похвалила меня правительница Пустого мира. — У меня родилось множество Дочерей, но есть только один сын. Он вырос сильным и крепким, но и только. Ума у него ещё меньше, чем у сестёр. Мальчик, как говорят смертные, "сломанная вещь", а я не держу хлам — в этих стенах место лишь красоте. Его давно следовало... устранить, но хорошая мать не поднимет руку на собственного ребёнка. Он хоть и увечная, но моя плоть и кровь.

Мне предлагали грязное, мерзкое дело.

Убийство.

— Разве хрупкой девушке вроде меня под силу одолеть мужчину?

— Ну, не скромничай, — хохотнула Королева. — Ни к чему передо мной прибедняться. Я хочу избавиться от сына, ты — выбраться из Ортано Косом и выкупить мальчишку — уж и не знаю, зачем. Мы можем найти общий язык... думаю, это будет забавно.

— И всё равно... — начала я, но Белая прервала меня.

— У тебя есть сильный и отважный защитник, девочка, — она указала на сидящего на моём плече синего мотылька. "Когда он проявился?" — Выпусти его против моего сына. Бедному мальчику хорошо удаются сражения, а я люблю красивые поединки. Знаешь, в прошлом немало смелых рыцарей скрещивали мечи, мечтая разделить со мной ложе. Смерть сорвала мой цветок жизни, когда он только-только полностью раскрылся... и я благодарна ей. Медленное увядание мне бы не подошло.

Я поморщилась. Только откровений нечисти мне не хватало!

"Смогу ли я призвать Лионеля? А если он откликнется, как мне смотреть ему в глаза?"

— Делай то, что считаешь нужным, принцесса, — тихо сказал Миарк. — Я — конченый человек, но ты должна жить. Нормально жить. Веришь в возлюбленного — позови. Если чувства искренние, он придёт.

Синий мотылёк, хрупкий драгоценный дар, сидел на моём плече и ничем не выдавал своего чудесного происхождения. Казалось, стоит мне сделать неловкое движение, и он вспорхнёт.

"Я могу потерять его навсегда. Интересно, считаются ли глупые опрометчивые решения проявлением неуклюжести разума?"

Нет. Я не желала рисковать.

— Преступно вызывать героя для потехи. Придумай себе другое развлечение.

Королева презрительно скривилась.

— Девчонка, тебе разве не дорога жизнь? Если сердце не подсказывает слова, вдохновляющие мужчину на бой, спроси их у своей магии.

Магия. Верно. Как я могла о ней забыть? Моё волшебство завязано на слова... На тысячи слов, способных вместить в себя силу. Дома, в Эмьвио Косом, из-за проблем с основами — магической логикой — мне стоило больших усилий составить подходящую формулу для обращения к Равновесию. В Ортано Косом всё было иначе. Я заметила перемену, ещё когда пыталась околдовать Слугу. Стоило мне лишь коснуться дара, как приходил ответ. Его словно выжигали у меня в голове.

— Восстань, защитник мой, — своим, но в тоже время и не своим голосом произнесла я. — Ибо душа моя истосковалась по тебе, и нет ей покоя ни на наяву, ни во сне.

Я закрыла глаза и назвала про себя имя.

"Лионель".

Спустя несколько самых мучительных и волнующих мгновений моей жизни я услышала:

— Ты звала. Я пришёл.

Звуки дорогого голоса наполнили мою душу радостью. Желая сохранить волшебство момента, я медленно подняла веки, чтобы увидеть, как...

...без сверкающих доспехов, без сияющего ярче звёзд венца, без благословенного Земши меча передо мной преклонял колено сир Похититель-Девичьего-Сердца. Он был в скромной чёрной тунике; на тёмных волосах лежал венок из фиалок.

— Красивый у тебе воин, девочка.

"Моего принца одобрила злая колдунья. Как... грустно".

Беловолосые и голубоглазые женщины отвели нас троих в небольшую пещеру. Под потолком росли холодно светящие перламутровые кристаллы, в центре было место для очага. Больше ничего в помещении не было.

Запирать нас не стали.

Миарк обвёл светлые стены тяжёлым взглядом и заявил:

— Располагайтесь, дорогие гости. Чувствуйте себя как дома!

Я понимала — аскетичная обстановка вызвала у него неприятные воспоминания, однако не собиралась разделять его отчаяние. Мой любимый воскрес. Судьба уже одарила меня улыбкой.

— Успокойся, — велела я эйанцу. — Ты родом из Старой Империи, а она рождала стойких и сильных сыновей. Но позорь имена предков, поддаваясь унынию.

— Эх, принцесса, миловалась бы ты лучше со своим рыцарем, а не меня жизни учила. Прописные истины опротивели мне за тысячелетия пуще причуд Белой.

Слова Миарка вогнали меня в краску. Конечно, получить от паладина пару-тройку нежных взглядов или ласковых прикосновений было бы чудесно, но о подобных вещах принято не говорить вслух.

— Вижу, за годы прислуживания ты растратил весь стыд.

— Уж лучше потерять стыд, чем ум, — очень нервно заметил эйанец. — Разве не понимаешь, с какими силами играешь? Если твой рыцарь проиграет, вы оба угодите в рабство к чудовищу!

"А ведь он прав. Что я натворила?"

Но разве у меня был выбор?

— Я не проиграю.

Мы с Миарком посмотрели на Лионеля. Я — с восхищением, он — с недоверием.

— Ты не видел противника, а уже присуждаешь себе победу. Очень самонадеянно, — невольник Королевы осуждал моего возлюбленного. Я не могла этого стерпеть.

— Миарк, оставь нас ненадолго.

— Да, принцесса. Я понятливый.

Эйанец отвесил нарочито глубокий поклон ("Вот же шут", — раздражённо подумала я) и выскользнул из пещеры. Лионель и я остались одни.

Но даже отсутствие чужих глаз не прибавило мне раскованности. Моей смелости хватило едва слышно сбивчиво прошептать:

— Я Хелена. Хелена Альноэн. Тогда... мы не успели...

— Я знаю, — мягко оборвал меня Лионель. — Но не говори больше ничего. Не надо.

— По... почему? — мне хотелось плакать.

— Я умирал дважды. После первой смерти меня принял Земши, а вторая должна была стать концом всего — но не стала. Что-то спасло мою душу от растворения в небытие. Пока я и сам не понимаю, хорошо это или плохо.