Евсения. Лесными тропками (общий файл)

— Поставьте меня на место!

— Я тебя на твое место уложу, — хлопнулась я в следующий момент спиной поперек кровати гостеприимного хозяина. А потом и он сам ко мне подоспел... со своими длинными руками... "Ну, подружка, прости — не до тебя теперь", — попыталась я вывернуться из под немалого мужского веса. Но, не тут-то было. — Деточка, даже не думай, — пропыхтел он мне страстно в ухо. — Со мной твои дриадские штучки больше не пройдут.

— Что? — а вот теперь уже всерьез удивилась я такой в моей судьбе осведомленности. И даже замерла на мгновенье:

— С чего вы это взяли? Дед рассказал?

— Он тебе такой же дед, как я — брат, — видя такое дело, расслабился и сам Ольбег. — Я его лет тридцать знаю и за это время он детьми не обзавелся. Тем более, внучками... Евся, сделай мне приятное — не дергай ножками. И я тебя за это щедро отблагодарю, — запустил он свою пятерню мне под юбку и поэтому в следующий момент... Хр-рясь... — Моей же под-ко-вой... — закатив глаза, откинулся Ольбег на спину.

— А это дриадский к ней довесок, — хоть запоздало, но, от души, вдула я ему двойную дозу своего сонного дурмана. А потом подскочила на кровати, соображая, что же делать дальше.

Весь мой, придуманный тут же, у камина коварный план, коварным же мотыльком в дымоход и вылетел. И теперь уже вряд ли получится убедить самого рукоблуда в невинности содеянного. Что же касается Любони, то, судя по тьме за окном... подруга моя явно запаздывает... В следующий момент, будто в опровержение мечущимся в голове мыслям, дверь в опочивальню, начала медленно и бесшумно открываться, заставив сработать все мои охранные инстинкты сразу. И я, уже, незримой проваливаясь сквозь кровать и половые доски комнаты, заметила рыжие кошачьи лапы, неспешно входящие в дверь. Через пару мгновений, оказавшись этажом ниже, в проходе из длинных столов, заставленных посудой и в сопровождении жуткого грохота.

— Что еще за лешья мать? — в страхе отшатнулась в противоположную от меня сторону пожилая женщина в длинном фартуке. И удобнее перехватила в руке тесак... "Ну, я и бестолочь", — с высунутым от старания языком, извлекла я из пустой кастрюли провалившуюся вместе со мной несчастную реликвию и, всего лишь долечку покрутив ее в руках, пихнула в сумку. Подкова исчезла из обозримого пространства как раз в тот момент, когда женщина засунула в опустевшую посудину свой мясистый нос. Я же, как можно осторожнее, спиной вперед, ретировалась в настежь открытую дверь кухни...

Как я потом выбиралась сначала из дома, вместе с выходящим оттуда охранником, а потом и с яблони через садовый забор, под присмотром двух, виляющих хвостами волкодавов, вспоминалось с трудом... И уже в орешниковом подлеске, по которому я, целую кучу времени рыскала, обсыпая себя водой с листвы и отсутствующего беса "призывами" вперемешку с ругательствами. И, уже, начхав на это гиблое дело, чуть не сшибла его, ринувшись напрямую сквозь заросли:

— Ты где?.. Тебя где?.. Я тут...

— Встряла? — догадливо хмыкнул Тишок.

— Ага. Еще как, — отбросила я с лица мокрые пряди волос. — Ты почему не сразу откликнулся?

— Меня господин... В общем, давай, Евся, и очень быстро, а потом я к нему.

— О чем и речь! — резво припустила я вслед за мелькающим хвостом беса...

ГЛАВА 13

Домой я неслась под дождем, будто преследуемая и среди родных деревьев длинными Ольбега руками, а уже на самом пороге, вдруг, "запнулась" от долетевшего, все ж, вдогонку: "Он тебе такой же дед, как я — брат!". И даже руку от дверного кольца отдернула... Что же теперь делать? О чем думать? На кого полагаться, если кругом одни тайны да смертельные на них зароки? "И если я волхву не внучка, то с какого боку репей? Терпеть в своем доме столько лет существо, собственной вере враждебное — это, если не бремя родства, то, либо подвиг либо... корысть. Да только что с меня взять?..", — нахмурившись, отошла я от двери, и, тяжело дыша, приткнулась лбом к опоре навеса. В голове сейчас была настоящая, лопающаяся пузырями каша, которую мешай — не размешаешь. Но, одна мысль все ж настойчиво всплывала на ее бурлящую поверхность. Та самая "ненормальная мысль", пришедшая ко мне в голову на озерном камне после ночного посещения Стахоса, и там же, в озере, утопленная... Правда, изгнала ее в глубину еще внучка волхва...

— Ну что ж, раз ответов ждать не от кого, придется искать их самой, — вновь ухватилась я за дверное кольцо, уже точно зная, что делать дальше. — Адона!

Дриада поджидала меня в своем уголке под лестницей. Сидела, запахнувшись в платок, рядом с аккуратно разложенным на постели новым ажурным жилетиком. "Значит, закончила", — с какой-то потаенной тоской, усмехнулась я, а потом присела перед нянькой на колени:

— Адона, я сейчас пойду к себе и... — вот ведь. Даже просто вслух такое вымолвить и то жутко. — ... и попытаюсь вызвать свой сон. Потому как уверена, там есть ответ на мое нынешнее существование. И не спорь со мной... Пожалуйста, не спорь. Я знаю, подсказать тебе нечем, ведь дриады снов не видят. Но, надеюсь, у меня получится... Я пошла.

Я пришла. Бросила на стул у окна сумку, скинула мокрые туфли... И легла на кровать, вытянув вдоль туловища руки. После зажмурилась, заменив темень в комнате на новую — еще гуще. И попыталась ровно дышать, не смотря на мелкую дрожь в конечностях. Ну что, полуумная полудриада, по силам тебе такое? А потом себе приказала: "Давай. Не трусь, ведь ты уже не беззащитная девочка, а, значит, все будет по-другому", — и распахнула в темноту глаза... проваливаясь вместе с постелью и комнатой в тягучую, сонную муть...

Это только вначале так показалось. Муть постепенно сменила цвет на темно-зеленый, а потом, разлетевшись в мелкие клочья, и вовсе дала просветы. И я в первый раз огляделась по сторонам. Видимо, все ж, промахнулась с нужной опушкой. Потому что стояла сейчас совсем в другом месте, среди незнакомых каштанов и дубов, какие растут не в нашем лесу, а... И, резко сорвавшись, понеслась, меж этих деревьев, поняв, наконец, где нахожусь. И севернее меня сейчас наше озеро, а за спиной должна быть гора Молд, которой из-за листвы не видно. Точно, ведь все это и случилось как раз на границе заповедного леса. Так откуда ж этим местам мне быть узнанными? И лишь теперь ощутила, скользнув на полном ходу сквозь, не дрогнувший в ответ малинник, что совершенно лишена тела. "А вот это совсем уже "по-другому"", — и еще прибавила скорости. Да так и вылетела на проклятую опушку...

Действо было в полном разгаре. И я с диким криком бросилась туда, потому как все остальное тут же вылетело из сознания, кроме единственной цели: защитить. Но, все было тщетно. И никто даже не оглянулся на орущую и пинающуюся бестелесную тень. И, тогда от бессилия я накрыла собой тело девочки, а потом подняла от ее заплаканного лица глаза...

Сначала я увидела посох... а потом и его самого, выступившего наполовину из-за крайнего к вырубке дуба. Он стоял и, нахмурив седые брови, смотрел прямо перед собой. Будто думал о чем-то досадном. Да, обычно, он так и делал, когда настраивался на трудный ритуал. А здесь... Что ж вы здесь делаете, батюшка Угост?! Почему стоите и просто хмуритесь, вместо того, чтоб посохом своим прибить этих извергов? Батюшка Угост!.. Да, наверное, потому, что ты, богопротивная дриада, ему вовсе не внучка. А еще потому, что и всё здесь происходящее — тоже часть какого-то "трудного ритуала". Только вот цель его какова?.. Девочка подо мной, вдруг, всхлипнула, и с силой зажмурив глаза, прошептала: "Ненавижу. Как же я вас всех ненавижу"...

— Будь ты проклят!!! — оттолкнувшись руками от земли, понеслась я к стоящему волхву, но, в этот самый момент, амулет на его груди бликом от солнца ударил мне по глазам...

— А-а-а! — рывком подскочила я на кровати... Вокруг меня сейчас была ночь с барабанящим по крыше дождем и всё... Кошмар закончился и больше не вернется. — Адона! У меня получи-лось... — уже на лестничных ступенях, на самой их середине разглядела я, лежащую внизу на полу дриаду... Кошмар закончился?.. — Ты чего? — нянька моя приоткрыла глаза и, ухватившись рукой за край лавки, попыталась сесть. Но, без моей помощи, не обошлась бы точно, потому что на смуглом ее дриадском лбу я разглядела ссадину. Небольшую, но, глубокую. У лесных духов такой урон сглаживается быстро, если не нанесен стихийной магией. Потому что перед ней дриады особенно беззащитны. А здесь оной, вроде как, не чувствуется. — Откуда у тебя ссадина? Оступилась или... — а вот это уже совсем не безобидно — в самой глубине зеленых глаз женщины темными всполохами металось, неизвестное мне, разрушительное заклятие. — Погоди. Я сейчас, — от страха за няньку, без раздумий, пришлепнула я свою ладонь к ее раненому лбу. В пальцы тут же словно мелкие иглы впились, но, под моим упрямым нажимом, постепенно вливаемая через них сила начала свое "продавливание". И неожиданно скоро враждебная магия схлынула. Растворилась в моей, будто вода в воде. — Не понимаю, — тряся онемевшей рукой, нахмурила я лоб. — Почему снаружи следов нет, а внутри... Адона, — вдруг, дошло до меня. — Ты что, нарушила свой зарок? — дриада недовольно сморщилась и, видно, уже приходя в себя, изобразила на лице нетерпение. Я, в свою очередь тоже изобразила... недоумение. — Я ведь не спрашиваю, какой именно, а наоборот, предупредить хочу, чтоб не вмешивалась. Потому что дальше, Адона, у нас с волхвом совсем другие игры начнутся. И тебе в них лучше... Да что? — и развернулась вслед за ее указующе вскинутой рукой. — Ну, ночь давно за окном. А где он, кстати?.. Адона, то, что на улице, я и сама уже догадалась...И нечего на меня крыльями махать, потому... как... — палец ее теперь, без всяких разнотолков уперся прямо в мою свистульку, брошенную с обеда на подоконнике. — Стахос? — вот и получила я, наконец, долгожданный кивок...

"И как вообще этому человеку верить? Ведь просила же: не приходи сюда больше. Так нет. По такому дождю... Да о том ли я сейчас должна думать? Лучше бы озадачилась: на кой ляд он мог волхву нашему грозному понадобиться", — придерживая руками юбку, неслась я сквозь лес теперь уже в совершенно другом направлении, в качестве "проводника" в этот раз, используя деревянного кентавра. И чем дальше углублялась в самую гущу, преследуя плавно скользящую красную "нить", тем на душе становилось все тревожнее. А уж когда вдали на деревьях разглядела отблески пылающего за высоким частоколом костра, сомнений и вовсе не осталось:

— Сначала с одним разберусь, потом — с другим, — клятвенно пообещав самой себе, толкнула я скрипучую створку ворот местного капища.

Изнутри вид захватывал еще больше: батюшка Угост, грозно подбоченясь, с зажженным факелом. И напротив него — Стахос, примотанный туго к узкому жертвенному столбу. А между оными и вокруг того столба — охапками хворост... Где-то я уже видала такую картину... Точно, в одной из книг про предтечный мир, которой меня Лех в детстве стращал... И о чем вообще думаю...

— А вот и ты, чадо. Токмо тебя и ждем, — с нескрываемой радостью, громко оповестил о моем прибытии волхв. Стахос же ограничился кривой улыбкой.

— Я разумею, теперь у нас с тобой все будет по-честному?

— Оттого и костерок смастерили? — со злостью, кивнула я в сторону пленника. — А, батюшка Угост. Честности захотелось. Так давайте отсюда выйдем и факел свой затушим. Или вы меня без этих "честных" доводов боитесь?

— Больна борза ты стала, как я погляжу, — даже растерялся на какой-то миг старец, но тут же взял себя в руки. Точнее, факел покрепче перехватил. — Некогда мне с тобой по лесу бегать, а то б не отказался. Давай здесь решать.

— Слагать будем, або вычитать? — в той же манере уточнила я у волхва, косясь на разложенный хворост, даже под таким дождем, уж больно "полированный". А через несколько мгновений, к ужасу своему догадалась, учуяв запах конопляного масла, щедро на него пролитого. — Стахос.

— Да, Евсения, — с прочувствованным вздохом отозвался мне мужчина.

— Ты как?

— Нормально. Кстати, если ты насчет костра переживаешь, то, я — не против.

— Не против чего? — ошарашено уставились мы на него вместе с волхвом.

— Его, — великодушно расплылся Стах. — А то, озяб что-то в вашем лесу, — попытался он передернуть для наглядности плечами, наведя меня на совсем поразительную в этой ситуации мысль:

— Стахос, ты что... пьяный? — широко открыв рот, уточнила я. Мужчина сделал вторую попытку шевельнуться, видно, на этот раз намереваясь изобразить связанными плечами сожаление:

— Откуда ж я знал, что у меня сегодня ночью такая важная встреча?.. Так что там с костерком, дедушка?

— Да какой я тебе... — гневно рявкнул на него волхв, у которого, наверняка был совсем другой вариант "честного" разговора. — Евсения! — вспомнив о моей персоне, сверкнул он таким выразительным взглядом, который в былые времена загнал бы меня в страхе на частокол. — Або я его палю, або ты даешь мне зарок! — вот, значит, как — прибаутки закончились.

— А что такое "зарок"? — заинтересованно уточнил главный "довод".

— Это служба такая: бескорыстная и малоприятная, — окрысилась я на старца. — За компанию с бесом и дриадой. Так, батюшка Угост? Только, сдается мне, что и в этом случае Стаху не жить. Или, я не права? — пошла я на него, сверля взглядом не хуже. Волхв, не отступив ни на долечку, взметнул мне навстречу свой шипящий факел, а потом отвел его на хворост:

— Вдругорядь повторять не намерен. Будешь мне служить?..

Я вздохнула по глубже и, зажмурив глаза, подняла лицо к небу, равнодушно сыплющему на всех нас, и жертв и служек и хитрых старцев своим дождем, и опустила взгляд на волхва:

— Нет... Палите. Тем более, он сам о том мечтал, — и посмотрела на Стахоса. — Прости.

Мужчина ответил мне вполне трезвой усмешкой:

— Да не за что.

Зато батюшка Угост был более красноречив:

— Ты умом тронулась, ежели такое вещаешь! Безгодное создание, из жалости мною подобранное! Последний раз вопрошаю: будешь мне служить?! За мой кров, снедь да тепло ты мне до конца своих никчемных дней обязана!

— Может мне самой его поджечь? Сил нет вашему бреду внимать, — едва дыша от злости и ненависти, прошипела я. — Палите!

Огненный факел полетел и, упав в середину кучи, тут же ладно запрыгал по ней маленькими языками пламени, а я вновь вскинула лицо кверху, только на этот раз, глаз не закрывая... Странное это чувство — единение со стихией. Тебя будто вплетает узором во что-то целое, мощное, и ты взамен получаешь часть его силы и власти... Когда я вскинула к небу руки, волхв еще что-то кричал, а потом, вдруг, затих, но я не видела сейчас ни его, ни стоящего в занимающемся вокруг столба огне мужчины. Я старалась успеть, закручивая над жертвенником невидимую для посторонних глаз, собранную из миллионов дождевых капель воронку... И она, наконец, наполнилась, рухнула вниз, вмиг залив весь огонь. И всего мгновением позже, стоящий рядом с ним волхв превратился в бугристую ледяную статую, с играющими на ней отражениями от главного костра капища. Всё... Кажется, успела, глазами найдя среди густого пара изумленно распахнутый рот Стахоса с мокрыми, закрывшими половину лица волосами...