1. Другой Киев(общий)

— Это обоюдное решение. И оно устраивает всех: и Белый Свет, и Темное Царство. До сих пор никаких бунтов, кроме отдельных правонарушителей.

— А как же вы можете быть уверены, что всех все устраивает? Ведь с тех пор прошло много веков, не так ли? Может быть, вам просто удобно так думать?

— А вече на что?

— Но вече — это же всенародное собрание! Неужели их можно сейчас провести? Максимум на что способна власть — это на референдум.

— Почему же? — возразил Мир. — Это справедливо для страны, а князь правит только Киевом. Для нас это обычное дело. Если ты хочешь знать, вече можно собрать не только по указке правителя. Для решения важных вопросов созывается народ на Софийскую площадь.

— Как это "созывается"? Глашатаем?

— Колокольней, — поправил ее Мир. — Бочонок медовухи и монах созовет вече. Вот только повод должен быть существенным, а то я не завидую возмутителю спокойствия. Если его не разорвет разъяренная толпа, тогда он встанет перед ответом на княжьем суде.

— Вот тебе и демократия...

— Но это только в том случае, если повод будет несущественным или просто шутка. Народу тоже есть чем заняться, кроме как на зов колокольни идти. Хорошо хоть зазор есть в три дня.

— В смысле?

— Просто есть срочное вече, но его могут оспорить, поскольку всегда могут сказать, что не все кто хотел — пришел. А когда все идет обычным ходом, то есть зазор в три дня между самим собранием и первым сигналом колоколов. Уж на такое вече — кто не пришел, тот не хотел. Все по-честному. Ладно, хватит об этом. Мы уже приехали.

Полина так заинтересовалась разговором, что и не заметила, как они оказались возле Золотых Ворот.

— Отсюда? — удивилась девушка.

— Я же обещал — Крещатика не будет, — улыбнулся парень и вылез из машины, чтобы открыть перед Полиной дверь.

— Понятно, — согласилась девушка. — Просто я редко тут бываю.

— А зря, — улыбнулся Мир. — Тут стоит побывать хотя бы ради того, чтобы кота Пантелеймона погладить.

— Пантелеймона?

— Жил тут в соседнем кафе. Всеобщий любимец. Правда погиб в результате пожара, вот и увековечили его в бронзе... Но сейчас толку мало — снег кругом.

— Жалко, — улыбнулась девушка. — Я сама эту скульптуру люблю, но не знала, что это памятник реальному коту. Ой, а там что? Никогда не замечала! — Полина махнула рукой влево, где расположился дом из красного кирпича. Он был похож на замок из-за массивной башни с остроконечной крышей. Любая девушка, когда-либо читавшая сказки, замерла бы от предвкушения услышать какую-то легенду о таком интересном, даже таинственном здании. Поля не исключение. Девушка уставилась на Мира, ожидая "сведений из первых рук". Парень проследил за ее взглядом, но энтузиазма на его лице не наблюдалось. Скорее, наоборот — по лицу пробежала странная тень. Но как только он перевел взгляд на девушку, тень исчезла.

— Давай в следующий раз. Сегодня у нас другой маршрут, ладно?

— Хорошо, — согласилась Полина. Травница решила, что он расстроился из-за того, что ее заинтересовала совершенно другая улица. И был прав. Они ведь собирались гулять в "сердце Киева", а отнюдь не по Ярославому Валу. — Тогда пошли.

Парочка обогнула Золотые ворота, пройдя мимо статуи Ярослава Мудрого, держащего миниатюрную копию Софийского собора, Мир заметил:

— Собственно, не сходя с этого места можно всю историю рассказать, но будет не так интересно.

Полина же в последний раз тоскливо глянула на замок из красного кирпича, после чего заставила себя сосредоточиться на предмете экскурсии. Романтические мечты лучше оставить на другой день. Она внимательней посмотрела на Золотые Ворота. Сейчас трудно представить, что это строение когда-то выполняло функцию въезда. Оно больше походило на церковь, о чем говорили золотые купола и классическая форма. Здание вполне можно было принять за храм, если бы не огромная "дверь" и не деревянные надстройки с прорезями для лучников. Естественно, никакой стены, защищающей город, уже не существовало. Просто здание посреди сквера, окруженное современными домами. Она повернулась к Миру:

— Имеешь ввиду Ярослава Мудрого?

— И Софию. Но должен заметить, что отнюдь не Софийский собор будет апогеем нашей прогулки, тем более, что до него рукой подать. Пошли.

Они двинулись прямо, по далеко не самой живописной улице:

— А почему не по Владимирской? Там архитектура лучше.

— И машин больше, — подтвердил Мир. — Не люблю я этот вечный шум. Если выбирать между красотой строений и спокойствием, я выберу последнее. Да и потом, тут будет исторически правильно. Лучше представь, как ты, странница с Запада, проходишь сквозь эти ворота, замирая от их красоты. Возможно, это самое высокое здание, которые ты видела в своей жизни. И ты понимаешь, что одно это зрелище стоило того, чтобы пройти весь путь... Ты идешь по оживленной улице, мимо деревянных и каменных теремов, а впереди перед тобой открываются купола Софии.

— Если бы я была деревенской девчонкой, а все происходило так, как ты говоришь, я была бы на седьмом небе от счастья. Забавно, что сейчас ворота находятся прямо посреди современного города. Да и строение больше не на ворота, а на церковь похожи, — заметила она, обращая внимание на надстройку с куполами.

— Ворота и есть церковь, вернее, надстройка над ними. Богородицы Благовещенья. Так задумано изначально, чтобы сразу видели — это христианский православный город. Даже главный западный въезд говорит об этом. А название вообще от аналогичных ворот в Константинополе. Князья Киевской Руси очень хотели выиграть эту "культурную гонку", чтобы укрепиться как главный православный город.

— Не очень это сочетается с образом жизни старопорядковцев... — заметила Поля.

— Почему же? Нам соседство с церквями на благо. Было бы здорово, если бы мы раз и навсегда выиграли эту гонку. Хотя... это тоже как посмотреть.

— Я тебя совсем не понимаю, — покачала головой Полина.

Мир только улыбнулся, а травница обратила внимание на современное здание справа:

— Как символично — Пограничная служба!

Мир расхохотался от ее замечания и, подхватив под руку, перевел на другую сторону улицы.

— Кто у нас плакал по Владимирской улице? — спросил он, поворачивая направо. — От нее все равно никуда не деться. О, а вот самое высокое здание в Киеве, — Мир указал на серое помпезное строение напротив.

— Хоть и внушительное, но не самое высокое, — сморщила нос девушка, разглядывая громоздкие колонны.

— Как сказать... оно настолько высокое, что с него Сибирь видно. Сейчас там Служба безопасности Украины, а до этого и КГБ успело побывать, и Гестапо...

— Ты так про все здания рассказать можешь? — удивленно спросила девушка.

— Не без этого, — пожал плечами наследник, — но это не дар, а скорее обязанность. Киев владениями назвать нельзя, но ориентироваться в городе я обязан. Ладно, не буду тебе рассказывать про каждую арку, а то чувствую себя гидом.

— Так и есть, — поддела его девушка.

— Но мне все-таки хотелось бы, чтобы все происходило более неформально... — прошептал Мир хрипловатым голосом.

Поля тут же смутилась. Уж лучше хохотать вместе с ним, как пять минут назад, чем смущаться под пристальным взглядом. Нужно опять сделать из него гида, а не "жениха".

Они, наконец, вышли на Софийскую площадь, оказавшись перед центральными воротами церковного комплекса. Несмотря на то, что главной достопримечательностью здешних мест являлся собор, Поля считала самой красивой все же бело-голубую четырехъярусную колокольню с золотым куполом.

— А вот про нее можно подумать, что она самая высокая в мире... В то время, понятно. Так что? Именно тут и проходит вече?

— Да, — улыбнулся Мир. — А вместо сцены — колокольня.

— Удобно, — пожала плечами девушка. — И когда было последнее вече?

— На моей памяти не было, — пожал плечами Мир. — Вече хоть и демократическое явление, но особой надобности в нем не было. Никаких чрезвычайных ситуаций в последнее время не возникало. Разве что несколько демонстраций. Борьба за Независимость Украины или Оранжевая революция, но это не вече. Без созыва, без обязательной явки, без принятия важных решений. Просто глас народа, не больше. Да и вопросы старопорядковцев касались только косвенно.

— Но эта площадь словно создана для народных собраний! — улыбнулась Поля. — Я еще помню те времена, когда тут не было плитки, а располагалась проезжая часть...

— Ты тогда совсем малышкой была, — улыбнулся Мир.

— Не такой уж малышкой! Кстати, мы в Софию пойдем?

— Хочешь зайти?

— Нет, — покачала головой девушка. — Уж лучше я больше погуляю по городу. В церквях мне не комфортно, — после сказанного девушка ойкнула и поинтересовалась: — Это потому что я травница?

— Нет. Просто энергии в храмах много и не всегда позитивной. Так уж сложилось, что люди обращаются к вере, когда припечет. То есть, когда они сталкиваются с настоящим горем. Вот и выливают его в святых местах. А тебе это по статусу чувствовать положено.

— Да? — удивилась девушка.

— Конечно. Я навел справки — твоя бабушка была одной из сильнейших травниц своего времени. Но обладать силой — этого мало. Нужно еще и уметь ее использовать.

— Тогда точно не пойдем, — ответила девушка. — Вот мы с тобой и поменялись местами. Теперь ты обо мне говоришь не как о Полине, а как о ведьме.

— Дашко, поверь, я ни на секунду не забываю, что ты в первую очередь женщина, а уже потом все остальное, — тихо сказал Мир, и щеки травницы тут же покраснели отнюдь не от мороза. — Ладно, в конечном итоге о Софии достаточно знать, что ее закончил строить Ярослав Мудрый в честь победы в борьбе за власть.

— Расщедрился.

— Было из-за чего. На Киевский престол же взошел.

— Победив брата, — сморщилась Полина.

— Обычное дело в те времена, — пожал плечами Мир.

— Не буду с тобой спорить, но все равно считаю, что это не по-людски.

— Там где замешана власть, "по-людски" не бывает. Это для людей характерно.

— Сам-то не очень людей любишь, — фыркнула девушка.

— Просто я принимаю их такими, какие они есть. Иллюзий не строю. Здесь мы должны перейти дорогу, — заметил парень. Парочка уверенно двигалась в сторону Михайловского Златоверхого собора.

Поля по-новому взглянула на Мира. Никогда не думала, что парень здравомыслящий и что оценивает каждого человека, с которым общается. До сих пор она не замечала в нем качеств, присущих правителю. И вот, одна-единственная обмолвка с его стороны и ее мнение кардинально поменялось. Оказалось, что Мир не так уж прост, как кажется на первый взгляд. Но с другой стороны, чудно иметь простодушного князя.

— А вот и Златоверхий, — улыбнулся Мир.

— Люблю его за голубой цвет, — поделилась впечатлениями Поля. — Невероятно смотрится с золотыми куполами! Красиво! И часы на башенке мне нравятся. Изящные такие... Помнишь, как все ходили послушать мелодию? — улыбнулась Полина, вспомнив эпизод из детства.

— Первый храм, купол которого позолотили, но ценность его не в этом.

— А в чем же? — удивилась Поля, когда они прошли мимо и стали двигаться к фуникулеру.

— Это место в древности служило языческим капищем. Возможно, тут был пантеон Владимира, где он собрал богов, которые, по его мнению, были ближе к княжеской власти и благодати: Перун, Хорс, Дажьбог, Стрибог, Симаргл и Мокошь.

— А почему именно их? И вообще я в язычестве не разбираюсь, — пожаловалась девушка.

— Зря, — пожал плечами Мир. — Среди старопорядковцев много язычников. Все до одного духи поклоняются старым богам. Некоторые люди ими тоже не брезгуют. А что касается пантеона, то тут лучше спросить у самого Владимира.

Князь Красное Солнышко всегда оставался неоднозначной личностью, ярым язычником и любителем разврата. Достаточно только вспомнить его многочисленные гаремы с наложницами. И в тоже время, именно он крестил Русь.

— Ярый язычник?

— Конечно. Он даже пробовал практиковать человеческие жертвоприношения, хотя об этом не слишком любят распространяться историки. Он чтил богов небесных стихий, таких как солнце, гроза, ветер, и в тоже время в пантеоне присутствуют и боги плодородия — Макошь и Симаргл.

Язычники проводили свои обряды совершенно не так, как православные. Они устраивали жертвоприношения, игрища... В общем, веселились, а после, — он сделал эффектную паузу. — Все было намного интереснее.

— Наверное, поэтому Владимир и был таким убежденным язычником, — хихикнула Поля. — Но все равно непонятно, почему он таки крестил Русь.

— Политика, — объяснил Мир. — Язычество наших предков не имело такой системы, как у греков или у римлян. На одно явление приходилось несколько богов, каждый подчинялся своему божеству. Кроме того, Владимир хотел взять в жены византийскую принцессу Анну, именно поэтому Русь крестили — слишком уж много выгод сулил подобный шаг. Идолов с капища стащили вниз, прямо здесь, по линии фуникулера. Всех их объявили вне закона и бесовской силой. Это место так и называется — Чертово беремище.

— Беремище?

— Раньше так назывался груз. Это в честь огромной статуи Перуна, стащить которого в Днепр — задача не из легких. Но, несмотря на все ухищрения, народ помнил старую веру. Именно поэтому тут стоит монастырь, по этой же причине Владимир построил первый каменный храм, Десятинную церковь, практически на месте еще одного сакрального места. Тоже самое можно сказать и о праздниках. Человека можно обмануть, сказав другое название, другое имя бога, но с местом и датой это сделать очень сложно. Именно поэтому на большие языческие праздники приходятся большие православные.

— Так... — Полина вспомнила, что об этом уже был разговор, но не с Миром. У славян действительно были праздники, на которые попадали большие православные: — Хитро! Но одного я все равно не могу понять... Как же вера? В смысле — кто из них прав? Кому молиться?

— Ты спрашиваешь меня, есть ли Бог? — засмеялся Мир.

— А кого мне спросить, как не тебя?

— Знаешь, каждый сам выбирает, во что верить.

— Как это? Если я решу верить в... не знаю... Властелина шоколада, то он и будет Богом?

— Эх, травница-травница... — покачал головой Мир. — Неужели ты действительно думаешь, что я могу ответить этот вопрос? Дело не в идолах, а в самой вере. Чем больше дает она человеку надежды, любви и силы, тем она сильнее. Энергия верующего — вот все, что нужно религии. Святые места не освящаются небесами, они создаются людьми и тогда сами высшие силы приходят на помощь к людям. Можно назвать это по-разному, начиная от имен языческих богов, заканчивая Богом христианским. А может это просто Матушка-Земля или Вселенная. Я не знаю, кто там наверху, но уверен в другом — сильной веру может сделать только сам человек. С него начинается сила провидения.

— Обобщенно, — скептически заметила Полина. — Будь я язычницей или православной, я бы слушала тебя, открыв рот.

— Прости, но я принадлежу к княжому роду, который управляет очень смешанной публикой. Старопорядковцы слишком различны в религиозных предпочтениях, поэтому приходиться проявлять гибкость.