Впереди — зал связи, впереди — пилотская кабина, впереди — каюта-салон Явика и каюта турианцев, салон Бенезии. Затем — Медотсек. После пилотской кабины уже можно будет чувствовать себя более спокойно и свободно: основной объём фрегата в очередной раз проверен. Автоматика инструментрона сформировала 'лист замечаний', вывесила его на настенном экране в Медотсеке.
Закрывая створки очередной тумбы, пряча в укладку использованные пробники, Карин искоса посмотрела на Андерсона. Тот поймал её взгляд, усмехнулся. Значит, пока на корабле и вокруг него — всё в порядке. Дэвид, как всегда, располагает самой полной информацией и к тому же стремится Джон. Два элитных спецназовца во главе экипажа разведфрегата-прототипа — это очень хорошо. Это даёт надежду на лучшее — обоснованную, реальную.
— Карин, зайди ко мне потом, как побываешь у себя, хорошо? — тихо сказал Дэвид. Чаквас кивнула и сошла с постамента — впереди была пилотская кабина, впереди были салоны Явика и Бенезии и только потом — Медотсек. Если Дэвид хочет её видеть — она придёт. А сейчас ей нужно завершить обход. Хорошо, когда есть то, что ещё необходимо сделать.
Коридор, ведущий из БИЦ к пассажирскому шлюзу, Карин проверяла всегда очень внимательно. В шлюзе, конечно, была весьма совершенная система очистки, способная уничтожить от сорока до восьмидесяти, а иногда — и до девяноста пяти процентов всяких вредностей. Но и прилегающие к шлюзу помещения потому и считались опасными и подлежали углублённой проверке. Шлюз не бездействовал: нормандовцы, работавшие на стояночном поле и в близлежащих селениях, довольно часто заходили или выходили. Надо было отвлечься от проверки помещений, проверить скафандры, укладки, оружие, порекомендовать конкретные меры по дополнительной очистке. Не забыть напомнить о необходимости принять душ.
Закрыв внешнюю крышку люка на замки, Карин несколько раз включила полную процедуру очистки 'кубика' шлюза, потом проверила уровни загрязнённости. Придётся подумать над тем, как усилить защиту внутренних пространств корабля от вредностей, приносимых через шлюз. Впереди — сложный и трудный полёт и единственное приемлемое место для внесения столь крупных усовершенствований в конструкцию шлюза — Цитадель. А там будет сложно. Очень сложно во многих смыслах. Хорошо, если удастся усилить систему обеззараживания — дальше столь хорошо оснащённых станций и тем более — планет может и не быть, а путь корабля лежит в проблемные области Галактики.
— Мэм. — Моро и его коллега почти одновременно встают с кресел, приветствуя вошедшую в пилотскую кабину Чаквас. — Рады вас видеть, — это говорит Джеф. Его напарник только кивает, соглашаясь. Очень молчаливый он человек. Моро же — живчик, несмотря на болезнь, заставляющую Джефа постоянно опасаться проблем и потому — замедлять свои движения, осторожничать.
— Рада видеть вас. Снова зависаете в архивах карт?
— Да, мэм. — Моро уселся в кресло, включил экраны. Фрегат стоит на поверхности планеты, пилотам, возможно, и делать-то по большей части нечего, но Джеф благодаря своему напарнику, больше не бездельничает. Нашли в дата-центрах Идена архив старых космокарт и теперь, в обход Прессли забавляются, просчитывая варианты полётов в отмеченных на этих картах звёздных системах. Далеко не всегда хорошо изученных к сегодняшнему дню, кстати.
Джеф изредка посматривает на Чаквас, занятую проверками и измерениями, но посматривает спокойно, по-доброму. Редко кто из нормандовцев удостаивается такого взгляда от шеф-пилота — в большинстве случаев Моро старается спровадить визитёра из кабины как можно быстрее. Имеет на то полное право: здесь — царство точнейшей электроники и автоматики. Люди же всегда остаются людьми — один вид двадцати сенсоров, выстроенных в два ряда, у многих вызывает труднопреодолимое желание понажимать эти кругляши и квадратики. И мало кого останавливает понимание того, что даже если корабль стоит на планете, многие его системы остаются активными, а потому нажатие на какой-нибудь сенсор может привести к малопрогнозируемым последствиям.
— Джеф, у тебя тут — в основном всё нормально. Но — не забывай продувать кабину, — сказала Чаквас, убирая использованные пробники в укладку. — Покажи мне аптечку и средства спасения. Сам знаешь какие.
— Охотно, мэм. — Моро осторожно поднимается из кресла, поворачивается, делает несколько шагов к пеналам-шкафам, распахивает створки. — Вот.
— Ясно, — быстро и внимательно осмотрев содержимое, раскрыв несколько чехлов и убедившись, что признаков неблагополучия нет, Чаквас закрыла створки. — Не забывай принимать лекарства вовремя. Вчера опять дважды забыл. Напомнить время?
— Нет, мэм, — отрицательно мотает головой шеф-пилот. — Я помню... Постараюсь не забывать, — смущённо добавляет он.
— Постарайся. И не забудь — в самое ближайшее время я жду тебя на медосмотр. Часы приёма ты знаешь.
— Есть, мэм. — Моро козыряет. Всё же Чаквас — майор, а он — только лейтенант и субординацию — даже на таком, весьма своеобразном — с точки зрения альянсовских военных чиновников — корабле — никто не отменял.
К напарнику Джефа у Карин никогда не было никаких медицинских претензий. Наверное, быть педантичным, точным и исполнительным для него было чем-то большим, чем простое следование распространённому стереотипному взгляду землян на представителей германской нации.
Прощально кивнув второму пилоту, Чаквас вышла из кабины, прошла маленький 'пилотский' шлюз, осуществив обычную проверку его чистоты и безопасности. С исправностью систем пусть разбираются техники и инженеры корабля.
Зал связи — большое и практически пустое помещение — Карин всегда оставляла на финал проверки. Как медик, она не понимала, к чему на корабле, не выполняющем никаких штабных функций и задач, такое помещение. 'Нормандия' по любым документам была разведфрегатом. Да, обладавшим сверхмощным ядром и уникальной системой 'невидимости', но во всём остальном — совершенно обычным. В Альянсе до сих пор следовали порочной практике, уже почти изжитой в других странах: штабные и командные машины и корабли выделялись среди своих 'однотипов' многочисленными разнообразными антеннами. А внутри — вот такими помещениями, в которых в обычное время мало кто из членов экипажа и бывал. А до необычного, слава богам, ещё дело ни разу не доходило. Теперь, как видно, дойдёт. Быстро или медленно — другой вопрос, но — дойдёт.
Привычно проверив чистоту, сняв показания с пробников и индикаторов, Чаквас вышла из зала, плотно закрывая за собой дверь. И неожиданно подумала, что возможно, в ближайшее, по космическим, конечно, меркам, время, 'Нормандия' в своих полётах по галактике будет не одинока.
Для разведкорабля это не обычно, но сейчас от мысли о скором окончании 'периода одиночества' для фрегата Карин не могла отделаться столь же легко, как ранее не раз избавлялась от подобных мыслей. Значит, рядом с фрегатом появится другой корабль. Какой и при каких обстоятельствах — на эти вопросы у Чаквас не было ответов. Может быть, они появятся потом, позднее.
Явик встретил её на пороге своей каюты. Кивать не стал, просто и мягко коснулся лица подходившей Чаквас взглядом и отступил в сторону, пропуская гостью в своё обиталище. Саркофаг в полутёмной каюте светился ровным голубоватым светом. Не биотическим — это светились контуры, грани. Крышка надвинута, но не закрыта плотно — протеанин доверяет Чаквас, знает, что она не будет праздно любопытствовать. Пока врач занималась обычными проверками, Явик отошёл к своему столу, но садиться в кресло не стал. Карин знала, что он любит замирать и, сохраняя полную неподвижность, о чём-то глубоко задумываться. Вот и сейчас он погрузился в размышления, давая понять гостье, что не собирается мешать ей работать. Потом, когда проверка будет полностью выполнена, они вполне смогут поговорить.
Пробники — один, второй, третий. Рассчитанные на разные признаки опасности и неблагополучия. Взгляд на индикаторы — пока всё чисто, пока всё нормально. Явик — не чистюля, но своё обиталище стремится поддерживать в порядке, сам прибирается ежедневно. Конечно, минимализм тоже присутствует: протеанин не склонен захламлять свою каюту мелочами сувенирного уровня. Но и необжитой каюта уже давно не выглядит.
Журчание воды в кювете приятно для человеческого слуха. Да, протеанин очень чувствителен, может снимать информацию так, как никто из ныне живущих разумных органиков не сумеет, не воспользовавшись сложной, дорогой и капризной аппаратурой.
Погасив индикаторную панель, Чаквас подошла к столу и, едва она остановилась, Явик обернулся к ней:
— Тоже чувствуете, что скоро 'Нормандия' будет не одинока? — спросил он, убрав из голоса стрекотание.
— Да, Явик. Мне странно об этом думать, но я верю, что так и будет, — ответила Чаквас.
— Необычная война проявляет необычные возможности. Так говорил один из моих наставников, — сказал Явик. — Он не был философом, но... Иногда говорил так, что побуждал задуматься... о многом. Удивлены, что я вернулся?
— Немного, — не стала отрицать Карин.
— Профессор Сташинский заинтересовался протеанами. Моей расой. Пришлось... Подумать над этим и вернуться на фрегат за материалами. Часть нужного хранится здесь. — Явик достал хорошо знакомый Чаквас кристалл памяти, а часть — там. — Он указал взглядом на саркофаг. — Время сейчас очень дорого... — Сказал он задумчиво. — Потому я решил вернуться и собрать все материалы воедино. Отдать их сегодня же. Знаю, что профессор будет их читать и изучать очень долго, когда фрегат уйдёт с планеты. Знаю, что сейчас уже есть многие материалы по протеанам в планетных базах данных и в Экстранете. Мы уйдём с Идена, инфоблокада будет снята, интерес к нашей расе будет расти. Я к этому росту... стараюсь подготовиться. Потому и вернулся. Можно вас попросить, Карин?
— Да, Явик.
— Передайте это, — он достал из ящика стола кристалл памяти, — Бенезии. Здесь — многие материалы о моей расе и о том, что и как было в прошлом Цикле. Здесь же — многие статьи, написанные Лиарой. И другими, немногочисленными современными исследователями. Думаю, сейчас матриарху будет интересно это прочесть... Или — перечитать. — Явик передал кристалл Чаквас. — Я вернусь на первую археоплощадку. Очень скоро вернусь и пробуду там, может быть, до самого отлёта с Идена.
— Понимаю, Яв. Успехов вам там... — Карин повернулась, шагнула к выходу из каюты. — Спасибо.
— Вам спасибо, Карин, — протеанин взглянул на уходившую Чаквас. Она почувствовала этот взгляд — добрый и задумчивый, внимательный и понимающий.
Другой взгляд. Тот, какой воин древней расы дарил далеко не каждому разумному. Нормандовцы, возможно, уже стали его второй семьёй. На Цитадели же, с учётом надёжности информационной блокады Идена, появление протеанина вполне может вызвать шок. Слишком уж нынешние обитатели Галактики привыкли к тому, что протеане вымерли.
Два слова — как клеймо, штамп, приговор. Тем сложнее будет быстро свыкнуться с противоположной мыслью: протеане вымерли не все.
Покинув каюту — 'выгородку' протеанина, Чаквас потратила несколько минут на то, чтобы убедиться в нормативности санитарного состояния коридора.
В каюте, принадлежащей Спектрам, врач не задержалась надолго — рутинная проверка, несколько пробников. Ни Сарен, ни Найлус не захотели тащить в свою каюту многие бытовые мелочи, предложенные иденскими поставщиками. Что-ж, их выбор.
Закрыв дверь каюты, Чаквас подумала о том, насколько же турианцы скромны — ничего сверх минимума.
Дверь в салон Бенезии была закрыта, ВИ замка светился красным светом. Врача этот запрещающий сигнал не смущал: в случае необходимости Чаквас могла бы проигнорировать сигнал и войти в каюту азари, воспользовавшись своим статусом. Сейчас для такого вторжения оснований не было, Карин остановилась перед дверью и дедовским способом обозначила своё желание войти — постучала.
— Рада вас видеть, Карин, — открывшая дверь Бенезия отшагнула в сторону, сделала приглашающий жест. — Входите. Присаживайтесь.
— Охотно, Бена. — Чаквас вошла, села в кресло, обернулась к хозяйке, достала кристалл памяти. — Явик просил передать это вам. Здесь — материалы по протеанам. В том числе и те, которые в нашем Цикле неизвестны даже специалистам. И — статьи, написанные по протеанской тематике Лиарой.
— Я обязательно поблагодарю Явика, Карин, — матриарх взяла кристалл, повертела его в пальцах, положила на полку. — Вы не торопитесь?
— Нет, не тороплюсь, — подтвердила врач. — Обход корабля я закончила, автоматика подготовит свой детальный отчёт, а я уже его составила. Вердикт, — она усмехнулась, — проблем нет, есть замечания и вопросы, но они — решаемы и устраняемы.
— Рада, — едва заметно улыбнулась Бенезия, присаживаясь в другое кресло. — Значит, я могу вас угостить горячим чаем... В коридорах, как я ощущаю, достаточно прохладно.
— Не откажусь. — Чаквас свернула экран инструментрона, взглянула на индикаторную полоску. — Бена, вас что-то гнетёт...
— Да. Многое, — не стала отрицать пожилая азари. — С тех пор, как я очнулась в медотсеке, я о многом думаю. Постоянно. Наверное, раньше, до попадания под власть Жнеца, я о многом не задумывалась. Действовала как-то, 'на автомате', что ли. Что у меня в жизни было такого уж разнообразного? Дом — работа — дом. Я не упоминаю сейчас выезды на всякие мероприятия протокольного и непротокольного характера. Я не вспоминаю сейчас визиты на другие планеты в Азарийском и не только в Азарийском Пространствах. Знаю, многие разумные уверены, что 'раньше было лучше'. А вот мне сейчас почему-то кажется, что лучше — это сейчас и здесь, в настоящем. Вот я в эти дни о многом думаю. И мне ясно, что эти раздумья — самое естественное, самое нормальное и самое нужное.
— Вы правы, Бена. — Карин не стала настаивать, побуждать хозяйку салона к большей откровенности.
Матриарх азари встала, подошла к кухонному столику. Приготовила чай, достала сладости, разлила напиток по чашкам. Перенесла чашки и блюдца с печеньем и конфетами на стол, села. Несколько минут молчала, почти бесшумно помешивая ложкой чай в своей чашке. Потом начала говорить. Не о себе, не о Лиаре, не об Этите, не о Джоне. О многом другом.
Полчаса разговора пролетели совершенно незаметно.
Провожая гостью до дверей салона, Бенезия обняла Карин:
— Спасибо. Я... рада и довольна, что именно вы меня выслушали. Мне стало легче. Намного легче.
— Теперь вы приходите ко мне, Бена. И — не только как к врачу. — Чаквас не стала улыбаться. — Вот, возьмите эти две аптечки. Пригодятся.
— Хорошо, — азари положила контейнеры с яркими медицинскими крестами на белоснежных боках на ближайшую полку. — Приду, обязательно приду к вам. В самое ближайшее время приду. Вы сейчас...
— Дэвид приглашал меня к себе. Я передам ему отчёт по результатам обхода ну и переговорю. А потом... Потом у меня вылет в райцентр к поставщикам. Буду общаться с кладовщиками. И выцарапывать у них необходимое нормандовцам.
— Выцарапаете. В этом я не просто уверена, Кари. Убеждена. — Бенезия с сожалением посмотрела на вышедшую в коридор Чаквас. — Успехов и спокойствия вам. Я останусь. Сегодня я хочу помедитировать и подумать. Ещё час. Потом — полечу в штабную часть ополченческой дивизии. Надо продолжать работу.
