Но ведь не только проигрыши были!
И ведь с того раза в прошлом году — удавалось же не спускать все... Больно уж жестоко тогда фортуна с ним обошлась! Причем дважды! Но ведь до того — так все удачно шло! Богатство само текло в руки! И многократно причем! А уж когда он стал водоплавающим пушкарем — так особенно!
Тогда он был канониром правого борта на флейте именовавшемся 'Милая подавальщица пива' капитана каперов царя Йохана. Нанятый московитами Христиан Роде встретился на Борнхольме со своими старыми знакомыми, среди которых был весьма известный норвежский капер Ханс Дитрихсен, и вывел уже два своих судна в открытое море на поиск добычи. Здесь они разошлись в разные стороны и через восемь дней в Борнхольм вернулись уже не два, а четыре корабля: каждый из каперов привел по захваченному судну. И если норвежец захватил торговый буер с грузом, то сам Христиан взял приз куда более внушительный — польскую бригантину, специально сделанную и оснащенную именно для пиратства.
Буер с грузом продали за хорошие деньги коменданту островной крепости, а тот тут же с хорошим наваром перепродал ганзейцам из Любека. И теперь очень желал новых поступлений себе в карман. Потому выход в море уже эскадры Христиана Роде готовился без суеты — но и без промедления.
Как оказалось — Ханс Дитрихсен знал, как управлять верткой и скоростной бригантиной, да и половина его людей знала, как ходить по морю на такой новинке. Неделя ушла на то, чтобы обучить остальных — и 'Шибкий лампарт' наглядно показал, на что способен по скорости хода и маневренности. Воистину — там никто не проскочит, даже верткая галера, где вьюном проскользнет бригантина!
Далее Роде во главе эскадры из трёх судов, оснащенных тридцатью тремя пушками, вышел в море. Теперь можно было напасть на серьезную добычу. Такая цель вскоре попалась каперам на зубы. Христиан не задумываясь атаковал ганзейский купеческий караван из пяти судов, который с грузом ржи направлялся из Данцига в порты Голландии и Фрисландии.
Как только капитан каперов убедился по флагам и вымпелам, что эти посудины из ганзейского города Киля, где за голову бравого Карстена была назначена награда, а сам Роде заочно был приговорен к смертной казни, судьба каравана была решена. Торговцы были загружены полным весом, сидели в воде низко и ход имели сравнительно малый, хотя и развернули все свои паруса и даже — как ехидно заметил рябой парусный мастер — растянули свои носовые платки в придачу.
Но сдаваться ганзейцы не собирались и бой приняли. Последний — самый пузатый и медленный халк пыхнул пороховыми клубами, метнув в догонявших тяжелые мячики ядер. Флейт тряхануло от пары прямых попаданий в борт, что-то с треском просквозило среди парусно-веревочной путаницы над головой Гриммельсбахера, но ему было не до того — капитан Роде имел свой план и потому орудия его корабля были заряжены трофейными книппелями.
Пушкарь сухопутный не очень внятно представлял, как ими надо лупить и потому сильно волновался. Приятель — канонир с левого борта уже имел такой опыт и потому — помог. Теперь пушки непривычно задрали свои жерла вверх, пришлось под лафеты доски подбивать для этого.
Взмах руки — и ждавшие сигнала московиты сунули фитили в запалы. Хорошо получилось, почти ровным залпом! И Гриммельсбахер мог бы с чистым сердцем поклясться, что невзирая на плотный пороховой дым, это говорило об отличном качестве пороха — его глаза точно увидели, как разлетелись в стороны половинки деревянного футляра, прятавшего внутри гантелю с названием книппель — и снаряд свистя и воя злой ведьмой влетел в аккуратную паутину корабельных снастей ганзейца.
С купца громыхнули выстрелы — и пара из них была погромче мушкетных, кто-то взвизгнул от боли совсем неподалеку, но канониру правого борта было уже не до того — орудия надо срочно зарядить, а кого подшибло — сейчас совершенно неважно!
Работали слаженно, корабль качало на волнах, потом накренило, выпрямило, опять накренило, сзади грохот орудийного залпа и вопли — обернулся на секунду — ага, как и решили — норвежец, убрав весла прошел вплотную к ганзейцу и смел людишек с палубы картечным веником!
Головной флейт каперов меж тем обогнал потерявшего ход купца — паруса у экономного торгаша были не первой свежести, потрепанные и потому приветы от пушкарей наделали в них дыр, а пара самых больших полотнищ — Гриммельсбахер так и не удосужился узнать, как их называют — лопнули на всю длину сверху донизу, бессильно трепеща и купец потерял ветер.
А уж после норвежского привета и совсем все там стало кисло — ожидали кильцы, что будет как положено у порядочных пиратов — наглый абордаж, потому защитники столпились у борта с боевым железом в руках отражать атаку прыгающих наглецов — а по ним вжарили из пушек и прошли мимо! С кинжальной дистанции — каменным дробом и дорогущей свинцовой картечью! А с замыкающей колонну эскадры 'Веселой невесты' даже и пушки не грохнули, только мушкетами потрещали. Но по стрельбе ясно — били спокойно, на выбор, не встречая ответного огня. Добивали офицеров и канониров. Опять же со смешного расстояния.
Христиан резко и отчетливо, совершенно спокойным голосом отдавал команды, глотки драли уже офицеры. Экипаж капитана работал как часы на башне ратуши Гамбурга. Каждый знал свое дело и потому в целом получалось все великолепно! Поворот за поворотом — и боцман свистел в дудку все азартнее и веселее. И пушкари и матросы метались, как посоленные, спеша делать им положенное максимально быстро. Куш был виден любому и каждый уже слышал веселый перезвон денег в своем кошельке!
Это подогревало лучше всего!
И вражеские паруса вдали виделись как стопки серебряных монет!
Замыкающий ганзейскую колонну корабль становился больше и больше — его быстро догоняли.
Хоть канонир и не был сведущ в морских делах — но опознал это корыто как флейт.
Равнозначны — но инициатива у каперов. 'Милая подавальщица пива' заходя с кормы ганзейца дала резкий поворот и влепила на этот раз другим бортом — и тоже по парусам и снастям. С крыши камбуза захлопали мушкетные выстрелы — тяжело груженая посудина Ганзы сидела глубже в воде и ее палуба просматривалась недурно на всем протяжении.
Купец потерял скорость и тяжело сунулся носом в воду. Стоявших наготове защитников груза чуть не покатило по палубе от неожиданного толчка, но опытные — большая часть мигом заняла свои места.
Вот по той публике, что наготове стояла у пушек и у борта пули и защелкали. Видать попали неплохо — те кинулись врассыпную, кто-то там завыл предсмертно. Пока командами их вернули на место — флейт капитана Роде уже проскочил потерявший ход из за дыр в парусах корабль врага. И шедший следом за Христианом норвежец не упустил момента — окатив вражеских пушкарей и готовых сцепиться с абордажной командой смельчаков картечью из всех дудок.
Видно что-то прилетело и командирам на расстреливаемой посудине — она внезапно тяжеловесно свернула в сторону, резко потеряла и так невеликий ход, захлопали лишившиеся ветра паруса, а на залитой кровью палубе кто-то выл, кто-то орал от нестерпимой боли. Стрельбы оттуда уже не было.
Три оставшихся кильских торговца вроде как прибавили ходу. Пушкари капера лихорадочно заряжали орудия, не обращая внимания ни на что. Расчет каперского капитана оказался верным — если бы торгаши не побоялись и приняли бой в самом начале преследования — неизвестно еще, как бы все получилось, пятеро против трех — не дурной расклад, давал шанс отбиться, а вот попытка удрать от более скоростных из-за того, что шли не гружеными, только в балласте 'слуг царя Йохана' ставила хвостовые суда под удар втрое больший по силе, да еще и неожиданный — обычно паруса старались не драть, денег они стояли великих.
Но для этого должен был быть у купцов тот, кто взялся бы командовать боем. И так, чтобы остальные выполняли приказы. А такого не оказалось. Каждый сам с усами и начальничать хочет, а не подчиняться.
Да и хватало пиратов на Балтике.
Не впервой отбиваться от этой шпаны наглой.
Ну полезут с тесаками — нарвутся на отпор и отвалят!
А тут внезапно потеря хода и вместо правильного абордажа — залпы из орудий. В упор в толпу. В итоге вышло словно стая волков гонит стадо коров и по одной задирает тех, кто приотстал. И у стаи есть Вожак, а у стада такого нет. Ну вот и все.
И расстрелянные посудины теперь толком и деться никуда не могли — как на мель сели. Менять рваные снасти и паруса — не быстрое дело! Тем более — прореженными экипажами.
Еще раз этот прием дал удачный результат, еще одно ганзейское судно осталось посреди моря стоячим. Неожиданно на предпоследнем купце замахали белыми тряпками и спустили флаг Ганзы. Орудия у Гриммельсбахера и его компаньона левого борта были только что заряжены, уже готовились дать залп, но пушкари замешкались, ждали команды начальства. Смотрели вопросительно на своего капитана. Тот почему-то медлил. Шипела разрезаемая флейтом вода, плескались волны и странной была наступившая тишина.
С купца что-то проорали, странным веселым голосом.
Определенно — дружелюбно.
— Не стрелять! — рявкнул озадаченный Роде.
— Не стрелять! — продублировали команду не менее озадаченные командиры.
Ловушка? Какая-то военная хитрость?
— Ты ли это, дружище Христиен? — донеслось с ганзейца.
— Блаженный Августин, тебя ли я слышу? — радостно и весело проорал капитан каперской эскадры.
— Собственной персоной! Обещаешь моим ребятам жизнь и монеты? — донеслось в ответ.
— Как своим собственным! Ложись в дрейф, дорогой друг, я невиданно рад встрече — и сегодня пируем вместе!
— Жду на этом месте, Христиен!
И не мешкая долговязый капитан ганзейца облегченно рявкнул команды.
Обезьяны на мачтах купца спешно убирали паруса, приз сдался без боя и теперь оставался за кормой, ожидая своей участи. Впрочем Гриммельсбахер успел разглядеть веселую, даже какую-то неожиданно умиленную улыбку на физиониомии обычно очень сдержанного и сурового Роде, а махавший шляпой его приятель по имени Августин и вовсе весело скалил зубы.
Оставался всего один ганзеец, которому не подрезали крылышки — и головное судно разгромленного уже каравана ощутимо прибавило ходу. Оно было каким-то непривычным, странным с виду.
— Карракка! — сказал кто-то рядом с Гриммельсбахером и прозвучало это странно. Словно бы сказавший это и восхитился кораблем врага и при этом изрядно напугался. Глянул кто это — оказалось старый морской волк, рыжий боцман.
Да, флагман конвоя из Киля сильно отличался от всех уже остановленных. Длиннее, пузатее, выше. Да еще и украшен словно башнями на носу и корме. И судя по бойницам — там стрелки!
Здоровенный, зараза! И красные каски морской пехоты видны — охрана на нем уже строится на палубе!
— Каракка! — возглас и от компаньона артиллерии левого борта. И тоже тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Слыхал уже игрок не раз подобное и почти всегда кончалось все плохо — как тогда, к примеру, когда его роту снесли одной молодецкой атакой конные рейтары, закованные в броню, или когда на батарею, где он командовал пушкой Ливонского ордена вылетели с тылу, из непроходимого леса злые тартары и с ходу порубили в гуляш практически всю прислугу орудийную. Удалось тогда отлежаться под пушкой, тех, кто пытался драться или убежать посекли и постреляли, но к счастью игрока времени у них даже сапоги поснимать не было. Ускакали поспешно дальше.
Тем и спасся, но память осталась.
И это ему страшно не понравилось, что сейчас было сказано ТЕМ тоном.
По приказу Роде вперед вырвались более быстроходные пинк и бригантина. Сразу стало понятно, что эта чертова каракка во-первых, сильно больше их обоих вместе взятых, определенно выше палубой, да и из этих необычных башен с верхотуры уже запыхали дымки выстрелов, во-вторых, корпус у нее очень странный — если мысленно разрезать это корыто большим ножиком поперек — то словно луковица! Снизу куда шире, чем наверху — где палуба. И это точно создаст большие проблемы при абордаже — просто-напросто борт к борту не прижаться — нижняя широкая часть не подпустит, а прыгать на полном ходу пузом на глефы и копья очень неприятно, особенно когда до борта больше двух сажен, а тот кто не допрыгнет будет растерт между бортами прущих полным ходом судов словно зерна на мельнице между жерновов!
Все это крайне не понравилось игроку.
Противник определенно имел превосходство во всем — от скорости, до защиты, огневой мощи и количества бойцов!
И это он еще груженый под завязку!
Пальбой из погонных пушек продырявить врагу паруса не вышло, зато ответно — а их канониры оказались рукастыми и с отличным глазомером — ганзейцы наделали дырок и бригантине и особенно пинку, отчего 'Веселая невеста' из преследования выпала укатившись вправо от линии курса, словно ее кипятком ошпарили. Отчаянный норвежский пират все же попытался атаковать, догнал, используя весла, благо его парни гребли так, что треск стоял и пена летела хлопьями, но судя по всему — ничерта и у него не вышло. Видно было плохо, флейт уже здорово отстал, место драки заволокло дымом, но пушечный грохот и трескотня мушкетов слышны были над водой отлично.
Ну, понятно — весла пришлось убрать, ход замедлился и шанс был только один — а на каракке тоже не младенцы топтались, зацепиться кошками и крючьями не дали, да еще и обстреляли метко и густо.
От злобы у норвежца аж его рыжая борода дымилась, когда флейт поравнялся с остановившейся бригантиной. Ханс потрясал кулачищами, извергал богохульные ругательства и поминал всех святых и всех чертей.
Благочестивый Роде поморщился, он не любил таких бурных проявлений эмоций. Да и Дитрихсен присмирел, увидев неподалеку своего богобоязненного друга.
— Нам надо еще прибрать оставшихся, и боюсь на все посудины у нас людей не хватит! Возвращаемся, пора и честь знать, приз и так велик! И да — Господь дал нам победу и я тебя поздравляю!
— Они еще отпорными брусами не давали подойти! — прорычал возмущенно рыжий норвежец.
— Мы придумаем, как взять карраки за хвост! — крикнул в ответ капитан эскадры. Он, в отличие от своего приятеля не слишком переживал эту неудачу. Как у старшего над всей бандой мысли у него уже были заняты другим — надо довести все корабли до Борнхольма в целости и сохранности, а это целая операция получается при нехватке людей и потребности в ремонте парусного вооружения у трех призов.
В придачу — теперь уже сам капитан Карстен становился начальником над грузовым конвоем и как бы не нарваться на кого-то жадного и наглого. Глядишь этак и ролями придется меняться, обидно, если после победы самого ограбят!
Дитрихсен затихающе проорал что-то на этом дурацком своем языке и поостыл. Хотя видно было — и борта прострелены и в парусах дыры и кровищей наляпано изрядно.
Обратно шли какими-то хитрыми зигзагами, ловя ветер, но пушкари были слишком заняты своей работой и дела мореходческие их не касались.
Бой еще не был закончен!
Пинк, которому тоже досталось, странно рыскал, но в общем курс держал. Чуть позже присоединился и сдавшийся купец.
