Под считывателем располагалась традиционная для того времени панель с разноцветными лампочками и переключателями управления, по которой можно было отслеживать ход выполнения программы, состояние регистров и прочие нюансы, и управлять компьютером — этакий хардверный отладчик. Во время работы лампочки на панели весело мигали. (Сегодняшним компьютерам реально не хватает такой панели с лампочками или светодиодами, было бы очень прикольно. В видеоролике показана работа фотосчитывателя, панель управления и монитор с круглым экраном https://youtu.be/7bzWnaH-0sg) Комплектация могла меняться в зависимости от заказа. Иногда фотосчитыватель совмещался со стримером, а на передней панели размещалась телефонная трубка.
(см. фото https://habrastorage.org/files/724/321/0dd/7243210dd9d84b6ba142b506c6c4f5e1.png Модемы того времени подключались к телефонной линии через положенную на них сверху телефонную трубку. Подобный способ связи, ЕМНИП, показан в фильме «War Games».
Более подробное описание, на английском, с картинками, http://archive.computerhistory.org/resources/text/DEC/pdp-1/Digital.PDP1.1961.102646097.pdf в т.ч. крупное изображение панели с лампочками.)
Стандартная память PDP-1 составляла 4 тысячи слов, но могла расширяться до 64 тысяч слов, в зависимости от запросов заказчика. Расширение производилось путём добавления к шкафу сзади плоских секций с памятью. Быстродействие компьютера тоже было на неплохом уровне — 200 тысяч команд в секунду. Его стоимость составляла менее 5% стоимости IBM 7094. PDP-1 продавался клиентам за 120 тысяч долларов. По тем временам очень увесисто, но в 20 раз дешевле, чем мэйнфреймы «Голубого гиганта» (IBM)
PDP-1 только спроектировали в США — сборка плат из комплектующих и сборка самих компьютеров были организованы в Таиланде. В число разработчиков DEC вошли несколько советских специалистов, засланных под видом «русских эмигрантов». Они «принесли с собой» многие идеи, уже отработанные на «Уралах» Рамеева, в частности — мелкомодульный монтаж из унифицированных элементов. (АИ) Компьютер, разумеется, собирали на дискретной транзисторной логике — о поставках в США микросхем и микросборок речи не шло.
Однако все технические решения тут же становились известны в Зеленограде, где небольшой коллектив молодых специалистов вёл параллельную разработку уже на более совершенной элементной базе. Её начали больше в учебных целях — когда заработали первые минифабрики, сделать несколько новых микросхем перестало быть большой проблемой.
Первый локализованный образец PDP-1 собрали в Зеленограде на микросборках и уже привычной твистор-памяти в августе 1959 г (АИ). Переход на микросборки значительно удешевил американскую разработку. Но успех пришёл с другой стороны.
Сергей Павлович Королёв получил из ИАЦ подборку информации о фрактальных антеннах (разновидность антенн в виде регулярных структур http://bloganten.ru/fraktalnye-antenny/). Его особенно привлекла идея возможности получить такую антенну методом травления печатной платы (http://bloganten.ru/fraktalnaya-wifi-antenna/). В таком виде антенну легко было разместить на спутнике. Однако большая пластина, пусть и плоская, тоже занимала много места. В ходе обсуждения Михаил Сергеевич Рязанский высказал идею:
— Вот бы эту антенну свернуть в трубочку при выведении, а в космосе развернуть...
— В трубочку — не получится, от натяжения деформируется фольга. А то и порвётся, — возразил Черток.
— Тогда в цилиндр, хотя бы, большего диаметра, и снаружи на спутник надеть.
— Вот если бы эту антенну не травить на фольгированном гетинаксе, а напечатать или нарисовать на тонкой плёнке... — в задумчивости произнёс Борис Евсеевич.
— Стойте! — сказал Королёв. — Эта бетоноразливочная машина, что на выставке в Бельгии приз взяла. А нельзя её уменьшить в размерах и заставить рисовать какой-нибудь токопроводящей краской?
— Для начала неплохо бы попробовать, будет ли работать такая нарисованная антенна? — проворчал Рязанский.
— Так возьми серебрянку да проверь! — предложил Королёв.
— И то правда!
Эксперимент провели в тот же день. Обычная серебрянка из магазина, из за полимерного связующего ток не проводила, поэтому фрактальный рисунок нарисовали на куске фольгированного гетинакса и протравили, припаяли провода и подключили антенну к радиоприёмнику. Чтобы исключить влияние самого провода, который тоже является антенной, сначала попробовали приём радиопередач на провод, а потом — на провод с присоединённой к нему нарисованной антенной. Качество приёма заметно улучшилось.
Королёв взял кусок гетинакса и поехал с ним к Калмыкову. Министра радиопромышленности подобная антенна тоже заинтересовала. Его, конечно, устроил бы и жёсткий травлёный вариант, но Королёв настаивал, что антенна должна быть гибкой, чтобы её можно было свернуть в трубку и развернуть. Подходящим материалом могла быть фольгированная полимерная плёнка, на которой можно было бы протравливать нарисованный контур. Главный конструктор и министр тут же позвонили заместителю председателя Совета министров РСФСР Соколову.
Константин Михайлович поведал, что интересующую их машину делали совместно Ленинградский филиал ВНИИСтройдормаш и ЦКБ «Геофизика». Вся информация была передана в ВИМИ, где с 1957 года сохранялись копии всех новых разработок.
В ВИМИ Королёву сделали подборку по похожим тематикам, из которой следовало, что в ЭНИМС уже разработаны варианты станков с подвижным столом, и с движущейся головкой, а в НИИСчётмаш разрабатывается двухкоординатный регистрирующий прибор для вычерчивания схем и чертежей.
— Вот он-то нам и нужен! — решил Сергей Павлович.
Он тут же позвонил Шокину и договорился об использовании наработок по графопостроителю для изготовления фрактальных антенн.
Теперь уже и Шокин обратил более пристальное внимание на графопостроитель Ушакова и Петрова. Перед Александром Ивановичем стояла проблема удешевления производства тонкоплёночной памяти. Она имела отличные на тот момент характеристики по скорости доступа — 600 наносекунд на цикл чтения-записи, против 9 микросекунд у памяти на ферритовых кольцах, была значительно компактнее памяти на плакированном проводе, но стоила дороже. Тонкоплёночная память представляла собой сетку из перпендикулярных проводов, в пересечениях которых располагались крошечные пятнышки ферромагнитного материала. (http://www.quadibloc.com/comp/cp01.htm) Провода можно было заделать в стекло, но к ним надо было припаивать плоские контактные дорожки, а главное — нанести ферромагнитный материал мелкими каплями точно в местах пересечений. На опытных образцах это делалось вручную.
(thin-film memory: http://www.computerhistory.org/revolution/artifact/263/1110?position=0 http://www.ferra.ru/ru/techlife/news/2015/12/09/day-in-tech-history-december-09/)
Наработки по технологии печатных плат позволили изготавливать сетку и контакты не из проводов, а методом травления металла, напылённого на стекло. Чтобы нанести в местах пересечения ферромагнитные капельки, использовали уменьшенный вариант двухпозиционного графопостроителя, на котором стержень шариковой ручки был заменён на микродозатор. Два слоя стекла, на каждом из которых было нанесено по 64 проводящих линии, при наложении друг на друга давали 4096 пересечений. Каждое пересечение кодировало 1 бит информации. На плате величиной 125х144 миллиметра, (5 х 5 и 3/4 дюйма http://www.computerhistory.org/revolution/artifact/263/1110?position=0) размещались два таких квадрата, то есть, она имела ёмкость 1024 восьмибитных байт — полноценный килобайт памяти. Замена припаянных разъёмов на ножевые, куда плата вставлялась своими контактами, позволило уменьшить массу и толщину. Изготовление такой платы памяти не было быстрым, но оно было автоматизированным.
С графопостроителем получилось не сразу — в 1959 году он работал ещё довольно неустойчиво. Технологический прорыв был сделан, когда станочники из ЭНИМС подсказали заменить медленный графопостроитель с микродозатором на дозирующую плиту. Она опускалась на стеклянную пластину сверху, сквозь микроканалы, высверленные в плите, выдавливались капельки ферромагнетика, плита поднималась, поверх капелек укладывалась вторая стеклянная пластина, весь «бутерброд» склеивался и высушивался. Такой станок мог работать в автоматическом режиме, круглосуточно, 7 дней в неделю. Сделанная на нём тонкоплёночная память всё ещё занимала относительно много места, она была хрупкой, но дешёвой и невероятно быстрой по тем временам. (АИ)
Второй образец модернизированного PDP-1 в Зеленограде собрали уже на тонкоплёночной памяти. Память собиралась в стойках, размером со стойку для компакт-дисков. В стойку примерно метровой высоты устанавливались 64 платы — 64 килобайта памяти. В плоский шкаф высотой и шириной чуть более метра — небольшого размера для того времени — помещалось 6 стоек, то есть 384 килобайта — количество памяти, необходимое для «графической станции». Вместо «Урала-2» стоимостью более миллиона рублей, страна получила ЭВМ, пригодную для работы примитивной САПР, стоимостью около 100 тысяч рублей , и размером чуть больше обычного письменного стола.
(с учётом удешевления за счёт микросборок и автоматизации изготовления памяти, рисование световым пером на мониторе PDP-1 http://chernykh.net/images/stories/fruit/pdp1_c.jpg)
Такую машину уже реально было поставить не одну на целое ОКБ, а по штуке на отдел, или даже на рабочую группу. Поэтому, как только первая автоматическая линия по изготовлению тонкоплёночной памяти заработала устойчиво, немедленно было принято решение о её серийном изготовлении. Под выпуск памяти и сборку серийных ЭВМ PDP-1 был выделен «Свердловский завод слаботочной аппаратуры» (АИ частично, позднее — Свердловский завод радиоаппаратуры). В конце 1959 года завод выпустил первую серийную партию из 50 ЭВМ PDP-1М, которую немедленно разобрали по конструкторским бюро. Чертёжную программу, разработанную для «Уралов», переписали и адаптировали под PDP-1. (АИ)
Для DEC сотрудничество с «All-American» оказалось золотой жилой. Быстро развивающаяся ТНК заказала сразу 20 компьютеров в первой поставке. (В реальной истории общее количество произведённых PDP-1 с 1960 по 1969 г всего 50 шт.) За первым контрактом в 1960-м последовал ещё один, потом ещё и ещё.
Олсен и Андерсон и не подозревали, что компоненты их компьютера из той же «рассыпухи» параллельно тайно производились в Китае. Ключевые компоненты — АЛУ — привозили из СССР, где их собирали на нескольких вновь образованных малых предприятиях. Контейнеровозы доставляли готовые к сборке машинокомплекты в Северную Корею и Югославию — Хрущёв не собирался давать кому-либо из партнёров полную технологическую цепочку. Оттуда клоны PDP-1 расходились по всем странам ВЭС. С «Сетунью» они не конкурировали — троичный компьютер Брусенцова всё равно был втрое дешевле, а после замены его памяти на производящуюся автоматически, в больших объёмах, тонкоплёночную, его отпускная цена и вовсе снизилась до 10000 рублей. (АИ)
Идея Серова посадить своего человека в отдел кадров компании IBM (АИ, см. гл. 02-32) попала на благодатную почву. Агенты Первого Главного управления в течение 1957-59 гг планомерно скупали кадровые агентства в городах США, где размещались наиболее важные компании, работающие по оборонным заказам и в сфере передовых технологий. Формально эти агентства ничто не объединяло, но реально они действовали по общей программе, имели общую базу данных по ключевым фигурам, располагавшуюся на московском сервере, и поддрживали между собой постоянный контакт. Персонал агентств постепенно заменяли на наших нелегалов. Так строилась крупнейшая советская нелегальная резидентура на территории США.
Иногда историю вершат не политики или генералы, а уборщица. Особенно если у неё есть звание капитана. В 1959-м г президент IBM Томас Уотсон-младший намеревался назначить вице-президентом компании Винсента Лирсона. Помешала «случайность» — из кабинета Лирсона пропали оставленные им без присмотра на столе, всего на несколько минут, важные документы, касающиеся стратегии дальнейшего развития компании. Уотсон вышел из себя и немедленно уволил Лирсона. (АИ. С 1959 г Винсент Лирсон был вице-президентом IBM, а в 197-73 гг возглавлял компанию)
Потеря работы — это всегда сильный стресс, тем более — в США и при таких обстоятельствах. Лирсон, вернувшись домой, был на грани депрессии. Телефонный звонок заставил его встряхнуться. Женский голос в трубке произнёс:
— Мистер Винсент Лирсон?
— Да. С кем я говорю?
— Меня зовут Джейн, я менеджер по персоналу в компании Digital Equipment Corporation. У нас есть для вас предложение...
Ещё вчера Лирсон, занимавший руководящий пост в крупнейшей корпорации на рынке высоких технологий, просто положил бы трубку. Но сейчас, оказавшись на улице с «волчьим билетом», он воспринимал ситуацию иначе. Через несколько дней Лирсон встретился с руководством DEC — Кеннетом Олсеном и Харланом Андерсоном. На встрече присутствовал и представитель инвестора, скромно представившийся как Джон Смит.
Он сразу почувствовал, что у этого стартапа есть будущее. У этих парней были неплохие идеи, а за скромным обликом «мистера Смита» явно прятались большие инвестиционные возможности. Лирсон подписал предложенный ему контракт.
Он окончательно осознал выпавший ему шанс, лишь увидев PDP-1, ещё находившийся на стадии отладки.
— По какой цене вы собираетесь его продавать?
— 120 тысяч... возможно, меньше, если сумеем выйти на достаточно большую серию.
— Господа, — произнёс Лирсон, оглядывая своих новых работодателей. — Это — золотое руно. И, кажется, я знаю, как надо его стричь.
Идея вынести производство в Таиланд оказалась неожиданно выгодной. Себестоимость сборки снизилась, что позволило вскоре снизить цену ниже важной психологической отметки в 100 тысяч долларов. Теперь серийный PDP-1 продавался за 90 тысяч, и количество заказов выросло в несколько раз. Чтобы обойти действующее американское законодательство, финальная стыковка компьютеров проиводилась в США, и на них без зазрения совести ставилась гордая надпись «Made in USA», хотя весь «Made» сводился к подсоединению разъёмов и проверке перед упаковкой и отправкой заказчику. (АИ)
В 1959-м один из студентов Массачуссетского технологического института, экспериментируя с учебным компьютером TX-0 (предшественником TX-2, на котором позже Сазерленд сделал чертёжную программу Scetchpad), обнаружил, что с его помощью удобно распечатывать и редактировать тексты компьютерных программ. Устройством ввода у TX-0 был уже упоминавшийся ранее flexowriter IBM Selectric — пишущая машинка-перфоратор, данные с которой сразу попадали в компьютер.
Используя её механизм остановок и запусков, можно было перфорировать исправления на ленте, вместо утомительной перепечатки целых страниц текста или замазывания корректором. Исправленная перфолента вставлялась в автоматический считыватель, расшифровывавший записанные на ней коды, и флексорайтер печатал текст уже без ошибок. Вскоре студенты начали распечатывать таким образом не только тексты программ, но и обычные курсовые работы.
