напоминающим спелый финик, с красными, как у феникса, глазами, с вьющейся
бородой и пушистыми бровями. На нем был зеленый халат и золотой панцырь,
а в руке обнаженный меч. Узнав Гуань Юя, Пань Чжан испуганно вскрикнул; дух
мгновенно растаял. Но в этот момент опустился меч Гуань Сина, и отрубленная
голова Пань Чжана скатилась на пол.
Кровь его сердца Гуань Син принес в жертву изображению духа Гуань Юя,
а отрубленную голову врага повесил на шею своего коня. Затем, попрощавшись
с хозяином, он снял с убитого отцовский меч Черного дракона и уехал.
Старик, оставшись один, сжег труп Пань Чжана.
Гуань Син проехал всего несколько ли и вдруг услышал людские голоса и
конское ржание — навстречу ему шла конница. Это был отряд Ма Чжуна.
Как только Ма Чжун разглядел голову Пань Чжана, висевшую на шее коня Гуань
Сина, он вне себя от гнева бросился на врага. А Гуань Син, увидев Ма Чжуна,
сразу же вспомнил, что и он повинен в гибели отца, и, выхватив меч Черного
дракона, рванулся вперед. Однако триста воинов Ма Чжуна тесно окружили его.
Гибель казалась неминуемой. Но тут он увидел, что с северо-запада во весь
опор мчится отряд — это спешил к нему на выручку Чжан Бао.
Ма Чжун сразу узнал сына Чжан Фэя и отступил. Молодые военачальники
погнались за ним, но вскоре натолкнулись на воинов Ми Фана и Фуши Жэня,
разыскивавших Ма Чжуна. Не ввязываясь в большой бой из-за малочисленности
своих войск, отважные юноши вернулись в Сяотин. Императору они преподнесли
голову Пань Чжана.
На радостях Сянь-чжу приказал наградить всех воинов-победителей.
Полководцы Сунь Цюаня Хань Дан и Чжоу Тай собрали остатки разбитого войска и
засели в оборону. Ма Чжун, Ми Фан и Фуши Жэнь расположились лагерем на
речном островке. До поздней ночи к ним в шатер доносились плач и причитания
воинов. Ми Фан украдкой вышел послушать, о чем они говорят, и до него
донеслись слова:
— Все мы из Цзинчжоу, да вот Люй Мын обманул нас и заставил уйти от нашего
господина. Ныне сам государь воюет против Восточного У, и Сунь Цюаню рано
или поздно конец! Лю Бэй ненавидит Ми Фана и Фуши Жэня. Не убить ли нам этих
злодеев? Отнести бы их головы... Заслуга будет немалая!
— Не надо медлить!.. — отвечал другой.
Испуганный Ми Фан бросился к Фуши Жэню.
— Настроение наших воинов изменилось, — сказал он, — нам не уцелеть.
Правитель царства Шу больше всего ненавидит Ма Чжуна. Давай убьем его, а
голову положим к ногам Сянь-чжу! Принесем ему повинную и скажем, что
обстоятельства заставили нас сдаться Сунь Цюаню и теперь мы ушли от него.
— Нет, туда нам идти нельзя, — возразил Фуши Жэнь. — Там нам конец.
— Лю Бэй великодушен, — заметил Ми Фан, — и его сын А-доу приходится мне
племянником. Император нас не погубит хотя бы из родственных чувств.
Договорившись обо всем, Ми Фан и Фуши Жэнь оседлали коней, потом пробрались
в шатер Ма Чжуна, отрубили ему голову и бежали в Сяотин.
Дозорные на дороге задержали их и доставили к Чжан Наню и Фын Си, а на
следующий день те отвели перебежчиков к Сянь-чжу. Подавая императору голову
Ма Чжуна, они со слезами уверяли:
— Мы не изменники! Это Люй Мын хитростью заставил нас сдаться. Он сказал,
что Гуань Юй погиб, и мы вынуждены были открыть ему ворота. Но как только мы
узнали, что государь пришел сюда, мы убили злодея Ма Чжуна, чтобы смыть вашу
обиду. Умоляем простить нас!
— Сколько времени прошло с тех пор, как мы вышли из Чэнду, а вы только
теперь вернулись! — гневался Сянь-чжу. — Попали в безвыходное положение и
явились льстить мне! Лучше не просите пощады! Нам стыдно было бы смотреть в
глаза Гуань Юю в стране Девяти источников!
Сянь-чжу приказал устроить в лагере алтарь духа Гуань Юя и принес ему в
жертву голову Ма Чжуна. Затем он велел Гуань Сину сорвать одежды с Ми Фана и
Фуши Жэня и поставить их на колени перед алтарем. Сянь-чжу сам отрубил им
головы и совершил жертвоприношение.
Немного спустя в шатер императора в слезах вошел Чжан Бао и, поклонившись,
сказал:
— Теперь с убийцами моего дяди покончено. Но когда же настанет день мести
за моего батюшку?
— Не горюй, дорогой племянник! — отвечал ему Сянь-чжу. — Мы усмирим Сунь
Цюаня и перебьем всех его собак! А когда к нам в руки попадут убийцы твоего
отца Фань Цзян и Чжан Да, ты сам искромсаешь их в куски и принесешь в жертву
духу Чжан Фэя.
Чжан Бао поблагодарил государя и вышел из шатра.
К этому времени слава Сянь-чжу облетела все княжество У, и все дрожали перед
ним.
Военачальники Хань Дан и Чжоу Тай в сильной тревоге сообщили Сунь Цюаню, что
Ми Фан и Фуши Жэнь убили Ма Чжуна и бежали к врагу, но император Сянь-чжу
казнил их. Такое известие напугало Сунь Цюаня, и он созвал на совет
чиновников.
— Правитель царства Шу ненавидел Люй Мына, Пань Чжана, Ма Чжуна, Ми Фана и
Фуши Жэня, — сказал Бу Чжи. — И все они уже погибли. В живых остались
только Фань Цзян и Чжан Да, которые ныне находятся у нас. Почему бы вам не
схватить их и вместе с головой Чжан Фэя не отправить Сянь-чжу? Отдайте ему
Цзинчжоу, верните госпожу Сунь и попросите мира; предложите союз против
царства Вэй, и Лю Бэй уведет свое войско.
Сунь Цюань принял этот совет. В ящик, наполненный благовониями, положили
голову Чжан Фэя, а крепко связанных Фань Цзяна и Чжан Да бросили в повозку
для преступников и повезли к Сянь-чжу. Послом был назначен Чэн Бин.
Сянь-чжу готовился к новому наступлению, когда ему доложили, что из
Восточного У прибыл посол, который привез голову Чжан Фэя и его убийц, Фань
Цзяна и Чжан Да.
— Это дар неба! — воскликнул Сянь-чжу, сжимая руками виски. — Мы должны
возблагодарить дух моего младшего брата Чжан Фэя. — И он приказал Чжан Бао
поставить алтарь.
Голова Чжан Фэя, как живая, лежала в ящике. Взглянув на нее, Сянь-чжу
закричал от горя.
Чжан Бао собственноручно зарубил Фань Цзяна и Чжан Да и принес их в жертву
духу своего отца. Но и после этого гнев императора Сянь-чжу не утих, он
твердо решил воевать до полного покорения княжества У.
— Но ведь те, кому вы должны были отомстить, уже уничтожены, — уговаривал
государя советник Ма Лян, — и нанесенная ими обида смыта! Посол Сунь Цюаня,
сановник Чэн Бин, приехал с предложением возвратить вам Цзинчжоу, отдать
госпожу Сунь и заключить вечный союз. Сунь Цюань готов идти вместе с вами
против царства Вэй! Он почтительно кланяется вам и ждет мудрейших повелений.
— Мы зубами скрежещем от ненависти к Сунь Цюаню! — вскричал Сянь-чжу. —
Заключить с ним мир — это значит изменить братскому союзу с Гуань Юем и
Чжан Фэем! Нет! Мы раньше уничтожим княжество У, а потом царство Вэй!
Он хотел обезглавить посла, чтобы порвать всякие отношения с Восточным У,
но многие чиновники воспротивились этому, и Сянь-чжу отказался от своего
намерения.
Перепуганный Чэн Бин бежал из лагеря и, возвратившись к Сунь Цюаню, сказал:
— Сянь-чжу не желает слышать разговоров о мире и клянется раньше
уничтожить Восточный У, а потом идти войной против царства Вэй. Чиновники
отговаривают его, но он глух к их советам. Как же нам быть?
Не успел Сунь Цюань опомниться, как к нему подошел советник Кань Цзэ и
сказал:
— У нас есть столп, которым можно подпереть небо! Вы забыли о нем!
— Кто это такой? — спросил Сунь Цюань.
Кань Цзэ продолжал:
— Прежде великими делами Восточного У ведал Чжоу Юй, потом его сменил Лу
Су. После смерти Лу Су место это занял Люй Мын. Ныне и Люй Мына уже нет в
живых, но остался Лу Сунь. Человек этот известен как ученый книжник, а в
действительности это герой и великий стратег! Он ничем не уступает Чжоу Юю.
План разгрома Гуань Юя исходил от него. Если вы призовете Лу Суня, победа
над врагом обеспечена! А случись так, что Лу Сунь потерпит неудачу, я вместе
с ним буду в ответе!
— О, если бы вы не напомнили мне о Лу Суне, я погубил бы великое дело! —
воскликнул Сунь Цюань.
— Лу Сунь просто книжный червь, он не соперник Лю Бэю, — заметил Чжан
Чжао, — и от него никакой пользы не будет!
— Лу Сунь способен управлять округом, но великое дело ему не под силу, —
добавил Гу Юн.
Кань Цзэ тяжело вздохнул и промолвил:
— Господин мой, если вы не призовете Лу Суня, княжество У погибнет! Всей
своей семьей я ручаюсь за Лу Суня!
— Я тоже хорошо его знаю, у него большие таланты, — согласился Сунь Цюань
и коротко закончил: — Я уже все решил. Довольно об этом говорить! — И он
распорядился позвать к нему Лу Суня.
Лу Сунь был родом из области Уцзюнь и приходился внуком сяо-вэю Лу Шу и
сыном ду-вэю Лу Цзюню. Ростом он был восьми чи, и цвет лица его напоминал
белую яшму; у него было звание военачальника Покорителя Запада.
Когда он вошел, Сунь Цюань сказал:
— Войска Сянь-чжу стоят у наших границ. Я назначаю вас полководцем, чтобы
вы отразили нападение врага.
— У господина есть знаменитые воины, — скромно произнес Лу Сунь, — а я
еще молод и не обладаю талантами. Справлюсь ли я с таким большим делом?
— Кань Цзэ поручился мне своей семьей за вас, — ответил Сунь Цюань, — да
и я сам знаю ваши способности. Жалую вас званием да-ду-ду, не
отказывайтесь.
— А если чиновники не захотят мне повиноваться? — спросил Лу Сунь.
Сунь Цюань снял висевший у него на поясе меч и, передавая его Лу Суню,
сказал:
— Тогда, кто не будет вас слушаться, казните и докладывайте мне.
— Я удостоен высокой чести, — поклонился Лу Сунь, — не смею
отказываться! Только попрошу вас завтра собрать всех чиновников и в их
присутствии дать мне полномочия.
Молчавший Кань Цзэ произнес:
— В древности существовал обычай: когда назначали полководца, строили
возвышение, собирали воинов и в их присутствии вручали белый бунчук, желтую
секиру, пояс с печатью и грамоту на право командования войсками!
К полководцу всегда относились с почтением, и приказы его выполнялись
беспрекословно. И вам, великий ван, следовало бы соблюсти этот обычай. Жалуя
Лу Суню звание да-ду-ду, вручите ему бунчук и секиру, и все будут ему
повиноваться.
Сунь Цюань послушался Кань Цзэ и приказал за ночь соорудить возвышение.
Наутро созвали туда всех чиновников и попросили Лу Суня подняться на
ступени. Сунь Цюань пожаловал ему звание да-ду-ду и титул Лоуского хоу;
затем вручил драгоценный меч, пояс с печатью и грамоту на право командования
войсками.
— В столице властвую я, — сказал Сунь Цюань, — За ее пределами
распоряжаетесь вы!
После церемонии Лу Сунь спустился вниз и приказал военачальникам Сюй Шэну и
Дин Фыну возглавить отряд его телохранителей. В тот же день они выступили в
поход по суше и по воде.
В Сяотине было получено извещение о назначении Лу Суня, и это сильно
встревожило Хань Дана и Чжоу Тая.
— Почему наш господин назначил полководцем этого книжника? — недоумевали
они.
Вскоре в Сяотин прибыл и сам Лу Сунь. Никто не хотел ему подчиняться. Он
вошел в шатер и приказал созвать совет. Военачальники не желали ему
представляться, и их приходилось приводить силой.
— Господин наш назначил меня полководцем, чтобы я разгромил царство Шу, —
сказал Лу Сунь. — В войске есть свои строгие законы, и вам надлежит их
соблюдать. Нарушителей я буду наказывать, невзирая на лица. Запомните мои
слова, чтоб вам не пришлось раскаиваться!
Военачальники молчали. Наконец Чжоу Тай произнес:
— Ныне племянник нашего господина, аньдунский военачальник Сунь Хуань,
осажден в городе Илине. У него нет провианта, и на помощь к нему никто не
идет. Просим вас, господин ду-ду, спасти Сунь Хуаня. Этим вы успокоите душу
нашего господина.
— Сунь Хуаню помощь не нужна, — возразил Лу Сунь. — Я знаю силу его
боевого духа и считаю, что он продержится до тех пор, пока я разобью армию
Сянь-чжу, а тогда и для него минует опасность.
Военачальники, усмехаясь, покинули шатер.
— Назначить главным полководцем такого юнца! — ворчал Хань Дан. — Вы
слышали, что он сказал? Ну, теперь погибнет наш Восточный У!
— Я пытался выведать у него план наступления, — отвечал Чжоу Тай, — но
теперь вижу, что никакого плана у него нет. Не представляю, как он разобьет
царство Шу.
На следующий день Лу Сунь передал по всему войску приказ стойко охранять все
проходы в горах и никоим образом не выходить на бой с врагом. Военачальники
посмеивались над его трусостью и кое-как выполняли приказ. Тогда Лу Сунь
снова созвал их к себе в шатер и сказал:
— Командую войсками я! Вчера я трижды приказывал и пять раз напоминал,
чтобы охранялись горные перевалы! Почему вы не выполняете мой приказ?
— С того времени, как великий ван Сунь Цюань покорил Цзяннань, я
участвовал в сотнях битв, — произнес Хань Дан. — Остальные военачальники,
прирожденные воины, также давно служат нашему господину. Великий ван
поставил вас во главе всего войска. Вам следовало бы сначала продумать план
наступления и дать указания, кому и куда выступать, ибо только в наступлении
побеждают противника! Вы же приказываете нам обороняться и не выходить на
бой. Разве вы надеетесь, что небо само покарает злодеев? Я никогда не боялся
смерти, но не понимаю, зачем вы подрываете наш боевой дух!
Военачальники, стоявшие у шатра, зашумели:
— Хань Дан говорит правильно, мы хотим драться.
Выслушав их, Лу Сунь схватился за меч и властно закричал:
— Пусть я, по-вашему, книжник, но раз господин наш доверил мне такое
важное дело, всю ответственность за него несу я! Еще раз приказываю вам
держать оборону! Ослушникам буду рубить головы!
Военачальники разошлись недовольные.
Сянь-чжу развернул свои войска на семьсот ли от Сяотина до самых границ
Сычуани. Было сооружено сорок лагерей. Днем знамена и флаги закрывали
солнце, по ночам небо озарял свет костров.
Разведчики донесли Сянь-чжу, что Сунь Цюань назначил полководцем Лу Суня, а
тот приказал войску обороняться и в бой не выходить.
— Кто такой этот Лу Сунь? — спросил Сянь-чжу.
— Лу Сунь — ученый из Восточного У, — ответил советник Ма Лян. — Он,
правда, молод, но очень талантлив и прекрасный стратег. Это по его плану Люй
Мын взял Цзинчжоу.
— А, так это тот самый мальчишка, который своим коварством погубил нашего
брата Гуань Юя! — вспыхнул Сянь-чжу. — Его надо схватить, чего бы это ни
стоило!
И он отдал приказ наступать.
— Талантами своими Лу Сунь не уступит Чжоу Юю, — предупреждал Ма Лян, —
