— Что ж, выговор тебе... неофициальный: оставь её в покое, ведь ты грифон нормальный, — поставив точку, архимаг удалился, оставляя собеседника думать над этим "диалогом".
— Больно нужна мне какая-то... — дёрнул хвостом красный самец, гордящийся тем, что цвет его шкуры совпадает с цветом шкуры императора. — Мы ещё посмотрим, у кого крылья шире и хвост длиннее.
* * *
— Доставьте мне доклад, как только вернутся разведчики, — произнёс коренастый и невысокий мужчина, одетый в серую камуфляжную форму, растоптанные сапоги, а также фуражку, жестом отпуская молодого капитана.
— Так точно, полковник, — козырнув, мальчишка развернулся на пятках и, чеканя шаг, направился в дальний конец штабного купейного вагона, где находились и архив, и кабинет командующего, и жилой закуток, гордо именуемый комнатой.
Проводив подчинённого взглядом, Страйкер отодвинул дверь и вошёл в свою спальню, где кроме одиночной узкой кушетки и откидывающегося стола, находились прикрученный к полу сейф и небольшой шкафчик с книгами (такая уж у старика была слабость). Свободного места в помещении оставалось не так уж и много, но и особой тесноты не ощущалось: всё же потолки рассчитывались под двухъярусные постели, да ещё и стоящие у обеих боковых стен.
Сняв фуражку, мужчина повесил её на крючок, вбитый в стену переоборудованного купе, после чего на соседнем гвоздике разместилась куртка. Под верхней одеждой оказался надет бронежилет, кобура с пистолетом скрытого ношения, пару раз уже спасавшего жизнь своему владельцу, когда его пытались убить "благодарные" сограждане, ну и десантный нож.
У Страйкера была хорошо развита мускулатура, выдающая в нём человека, который привык не просто "качать железо" или драться, а убивать самым быстрым и эффективным способом. Под болезненно-бледной кожей проступали крупные вены, залысины на голове не было видно только из-за того, что ещё в самом начале своей эпопеи выживания, он отдал категоричный приказ: "Все волосы брить".
В тот проклятый день, когда мир решил рухнуть в бездну, полковник ехал с инспекцией на секретную военную базу. Первые ракеты взорвались, когда он был на середине дороги, что и спасло его жизнь, так как и по городу, и по месту прибытия были нанесены удары, превратившие их в радиоактивные руины. А дальше была беготня, попытки связаться хоть с кем-то из командования, лихорадочные сборы под своим руководством растерянных солдат и полицейских, которые, получив приказы от уверенного и спокойного старшего офицера, более или менее неплохо справились с организацией гражданских.
Хотя... вспоминая то, что у него осталось меньше пяти тысяч человек, старик делал вывод, что командир из него получился не самый лучший. И то, что больше половины смертей произошло из-за лучевой болезни, в собственных глазах его не оправдывало.
Страйкер был патриотом своей страны: не карьеристом, который лезет наверх через головы конкурентов, а борцом за лучшее будущее. Он искренне старался вычищать из армии коррупцию, протаскивал на должности офицеров толковых парней, а не тех, на кого ему указывали "уважаемые люди"... и за это его не любили. Смотря новости о себе, он искренне считал, что если бы вся эта чушь была правдой, то ему оставалось бы только застрелиться, чтобы своим существованием не загрязнять мир.
В первые часы после начала атаки, когда связь ещё существовала, из генерального штаба пришёл приказ: "Продержитесь до прихода помощи". И он держался. Как бы тяжело и страшно ни было, Страйкер сохранял невозмутимый вид, был рядом со своими бойцами, врал людям о том, что нужно подождать ещё день-два, и правительственные силы с лекарствами, едой и одеждой прибудут в спешно организованный лагерь... А потом расстреливал дезертиров, выбивал дурь из мелких воришек, вешал насильников...
Помощь так и не пришла. В результате этого полковнику пришлось строить полноценный город из палок и грязи, организовывать работу сил правопорядка, следя за тем, чтобы они сами не превратились в бандитов, собирать всех тех, кто умели хотя бы перевязки делать, чтобы у поселения была своя больница. А тем временем отряды мародёров уходили на поиски бензина, электрогенераторов, еды и медикаментов, чтобы возвращаться только в трёх из четырёх случаев в полном составе. А ведь некоторые парни и девчонки, которым он лично выдавал форму, потом стремительно затухали прямо на глазах у товарищей.
Несколько ночей подряд Уильям Страйкер сидел в одиночестве, прижав к виску ствол табельного пистолета. Никто и представить себе не может, скольких сил ему стоило не нажать на курок, чтобы наконец-то закончился этот кошмар... хотя бы для него одного. Но чувство долга заставляло стискивать зубы, ставить оружие на предохранитель и идти дальше, собирая крупицы ценностей из той горы мусора, свалившейся прямо на голову.
Раздевшись до штанов, пожилой мужчина лёг на жёсткую кушетку, накрылся тонким одеялом и прикрыл глаза. Под потолком постепенно затухала маленькая керосиновая лампа, используемая из-за того, что топлива для бензиновых генераторов осталось слишком мало. А ведь все ближайшие источники, где можно было добыть горючее, либо сгорели в первые дни, либо уже опустошены. Но это лишь значило, что скоро придётся решать ещё одну проблему...
"Гнать самогон из корнеплодов? Только где бы столько корнеплодов взять", — в годы молодости полковника ходила шутка о том, что советский солдат может пить всё, что горит, а это значит, что всё то, что пьёт советский солдат — горит (не то, чтобы была возможность проверить утверждение на деле, но такое уж мнение прививали рядовому составу о главных идеалогических противниках).
Уильям хотел бы винить во всём случившемся коммунистов: больно уж удобным они были объектом ненависти. Однако же те сведения, которые дошли до него до полного исчезновения связи говорили, что ракеты летят ещё и из Канады, где располагался комплекс ПРО, защищавший страну как раз от атак с этого направления. Да и другие "союзники", по всей видимости, не захотели оставаться в стороне.
"Но мы выжили, мать вашу!", — яростно сжал кулак полковник, так и не решившийся присваивать себе звание генерала.
Сейчас у них были больница, где работали два десятка человек, начиная от молодых санитаров и заканчивая хирургами, в которых превратились медсёстры за без малого два десятка лет; школа, где за пять классов дети получали самое широкое образование, после чего переводились под руку кого-то из младших офицеров; работала водоочистительная станция; выращивались какие-то овощи, а также разводились на мясо собаки. Если бы ещё не трупоеды на юге, фонящий радиацией город на севере и ещё одно поселение, где обитают разного рода преступники, то можно было бы сказать, что ситуация налаживается.
В тишине купе особенно громко прозвучал щелчок взводимого курка, а ствол револьвера, через ткань одеяла, уставился на дверной проём. В помещении было темно, но все инстинкты военного кричали, что там находится какая-то угроза.
— Назовись, или в твоём теле появится новое отверстие, природой не запланированное, — холодно потребовал старик, очень надеясь на то, что его просто мучит паранойя.
— Не стреляйте, мистер Страйкер, — прозвучал столь же спокойный ответ. — Я пришёл просто поговорить.
— Чтобы просто поговорить, не нужно влезать в спальню посреди ночи, — заметил офицер, мысленно сетуя на то, что даже если у тебя паранойя, это совершенно не значит, что за тобой не следят. — Назовись.
— Жак Дак, полковник, — прозвучал вежливый ответ.
— Какое совпадение, я ведь тоже — полковник, — криво усмехнулся человек.
— Позволите зажечь свет? — спросил ночной визитёр.
Уильям скрипнул зубами. В темноте он мог ориентироваться только на звуки да свои ощущения, но ведь противник, если это какой-нибудь убийца, мог воспользоваться ситуацией... Хотя, ему ничто не мешало сделать то же самое сейчас, ведь Страйкер всё равно не видел, что делали его руки. Следовательно, бояться уже поздно, а если уж и стрелять, то точно не дожидаясь действий гостя.
— Зажигай, — наконец разрешил глава маленького поселения.
До слуха донёсся звук чиркающей зажигалки, после чего керосиновая лампа медленно разгорелась, разгоняя мрак. Взгляду пожилого мужчины предстал высокий молодой человек в чёрном деловом костюме, накрахмаленной рубашке и галстуке, а также чёрных очках на правильном постном лице.
— ... — цензурных слов у полковника не было, так что он взял паузу, чтобы справиться с эмоциями, в то время как незнакомец, совершенно не обращая внимания на оружие, контуры коего просматривались под одеялом, неспешно убрал зажигалку в карман. — Неужели ФБР пережило даже конец света?
— Что вы, мистер Страйкер, я вовсе не из этой организации, — держа руки так, чтобы хозяин спальни их видел, ровным голосом отозвался молодой мужчина. — Я представляю интересы иной организации.
— У тебя минута, чтобы заинтересовать меня, — предупредил Уильям, откровенно блефуя (всё же он не был уверен, что сможет справиться с подготовленным агентом спецслужб, который смог проникнуть в купе даже не потревожив охрану). — После этого ты либо сдашься, либо...
Последние слова были подкреплены движением ствола револьвера.
— Скажите, полковник Страйкер, вы верите в то, что люди — не единственная разумная раса во вселенной? — вопросительно изогнул брови Жак Дак.
— Последние девятнадцать лет я сомневаюсь в том, что люди — разумная раса, — хмыкнул офицер, чувствуя как наваливается на него усталость, скопившаяся за годы напряжённой работы.
— Тогда, как вы отнесётесь к информации, что небольшая группа пришельцев, обладающая большими ресурсами и возможностями, предлагает людям свою помощь... в обмен на знания, скопленные человечеством, а также золото, серебро, драгоценные камни, — гость извлёк из кармана миниатюрный банан, демонстративно очистил тонкую кожуру, а затем начал его есть. — Что скажете, полковник?
— Если они такие крутые, то зачем им наши технологии? — сюрреалистичность происходящего заставила усомниться, не спит ли он, но даже если дело обстоит так, что всё происходящее — галлюцинация, глава небольшого поселения не собирался терять голову.
— Пришельцы пошли по несколько иному пути развития, — пожал плечами собеседник. — Они готовы предоставить средства для получения воды, еду, одежду... цену же вы уже слышали. Давать ответ прямо сейчас не обязательно: я могу зайти и завтра. Но и затягивать не рекомендую: у пришельцев уже есть договорённость с вашими соседями... которым они не сильно доверяют.
"Ещё бы", — хмыкнул про себя Уильям.
— Мне нужны подробности и доказательства, — констатировал военный. — Без них ваши слова, мистер Жак, не стоят и выеденного яйца.
— Вам их предоставят, — пообещал гость. — А сейчас, прошу меня простить...
Свет внезапно погас, а палец на курке револьвера дёрнулся. Громыхнул выстрел, за которым последовал отборный мат, сопровождаемый шумом свалившегося с кровати мужчины. Отбросив одеяло, он нащупал спички и попытался зажечь лампу, в которой не было керосина.
"Мне это всё приснилось?", — усевшись на край постели, Страйкер потёр лицо левой ладонью, слушая как забегали охранники, один из которых стал ломиться в его дверь.
— Полковник, вы в порядке? — отодвинув створку, молодой боец с лампой в одной руке и пистолетом-пулемётом в другой, осмотрел помещение.
— Обыскать лагерь, — приказал Страйкер. — Ищите любые следы проникновения на охраняемую территорию одним или несколькими диверсантами. Исполнять.
— Есть сэр, — едва не врезав себе оружием по голове, отозвался солдат, поспешно удаляясь прочь.
"Неужели сон? Но какой же реалистичный", — опустив руку на кровать, мужчина обнаружил лист бумаги, что заставило напрячься и похолодеть.
Подсвечивая себе новой спичкой, Уильям прочитал несколько слов, написанных размашистым почерком: "До завтра, полковник Страйкер".
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Контакт 3
В комнате начальника тюрьмы играла негромкая музыка, горел тусклый свет, едва разгоняющий полумрак, на столе рядом с глубоким кожаным креслом стояли блюдо с тонкими ломтиками мяса, ваза с солёными крекерами и бутылка красного вина с потёртой этикеткой. На широкой постели, завернувшись в тонкое одеяло, мирно спала хрупкая светловолосая женщина, рядом с окном, выходящим во внутренний двор "Крепости", одетый в белую рубашку и чёрные штаны ручного пошива, стоял крупный лысый мужчина, на лице коего застыла брезгливая гримаса.
Амбал, которого в лицо большинство подчинённых называли не иначе как "Король", заложив руки за спину и сцепив кисти в замок, скучающим взглядом смотрел на драку пары молодых парней, играющих роль римских гладиаторов. Из окон всех четырёх этажей, за шоу наблюдали и другие члены "высшего общества", по сути своей являющиеся головорезами, грабителями, мародёрами и насильниками. Впрочем, откровенных отморозков среди них почти не осталось, так как они не желали подчиняться правилам нового босса и считали себя полностью свободными...
"Тупые животные. Никто и никогда не был полностью свободен: мы всегда следуем законам, которые устанавливает либо общество, либо природа. Просто есть те, кто устанавливают закон... и те, кто ему следуют", — Уилсон Фиск криво усмехнулся, вновь вспоминая тот день, когда взял в свои руки власть на севере Маусвилля...
...
После того как упали бомбы и прервалась связь со всем внешним миром, подкупленные Амбалом охранники открыли камеры, в которых сидели он и его люди. Из-за того, что большая часть персонала сбежала, по всей видимости надеясь найти и спасти своих родственников, им никто не смог помешать добраться до арсенала. Оружия, предназначенного для подавления мятежей заключённых было немного, но у остальных банд не имелось и этого.
Главным конкурентом мог стать Седовласый — главарь итальянцев, пользовавшийся авторитетом у наиболее адекватных преступников, но он совершил большую глупость, когда попытался вывести своих людей с территории тюрьмы. Ещё один авторитет, по прозвищу Вандал, возглавляющий чернокожих "братьев", после пары вскользь брошенных фраз буквально взбесился и устроил бойню во внутреннем дворе. Ну а когда эти две группировки потрепали друг друга в достаточной степени, пришёл Амбал со своими бойцами, чтобы навести порядок самым радикальным способом.
Фиск всегда умел быстро ориентироваться в меняющейся обстановке, благодаря чему к своим двадцати четырём годам сумел стать одним из боссов криминального мира Маусвилля (не самого большого из городов, но и не какого-нибудь захолустья). По обрывочным сведениям он понял, что страны, как таковой, скоро не станет, и решил рискнуть: отряды мотивированных подчинённых отправились в разные стороны, чтобы обносить придорожные магазинчики, заправки, стоящие на отшибе дома, собирая всё от еды и драгоценностей, до посуды и туалетной бумаги. И пусть с добычей вернулись не все, но даже этого было более чем достаточно, чтобы протянуть первое время.
Пока Амбал организовывал людей и утверждал иерархию, Умник, являющийся мастером на все руки, одинаково хорошо разбирающимся в механике и электронике, сумел заставить работать тюремную станцию радиовещания, запустив объявление о том, что правительство организовало точку помощи населению и эвакуации прямо в "Крепости". А дальше, прибывающих людей делили на мужчин, женщин и детей, где первые становились бесплатной рабочей силой, вторые — обслуживающим персоналом, ну а третьи — заложниками.
