— Ну, на всё воля благородного господина, — пожал плечами горожанин, добавив с лёгкой усмешкой: — Он же не всегда выигрывал. Раньше Лоух — бог удачи ему часто помогал...
— Ладно, — махнул рукой младший брат губернатора. — Ступайте.
— Спасибо, благородный господин! Да хранит вас Вечное небо! — кланяясь на ходу, заметно протрезвевшие простолюдины поспешили прочь, то и дело оглядываясь и возбуждённо перешёптываясь между собой.
Укоризненно качая головой, чиновник по особым поручениям с презрением и жалостью посмотрел на съёжившегося слугу.
— В следующий раз хорошенько запоминай, с кем пил. Не заставляй меня зря бегать.
— Простите, благородный господин, прямо не знаю, как так получилось, — виновато развёл руками Кубвань. — Вроде бы показалось, что Ковгуд с ними шёл... А сейчас уже и не знаю. Темно тут.
— Тошаки говорил, что они с хозяином часто через Букасо проезжают, — сообщил молодой дворянин. — Может, ещё и свидитесь.
Добравшись до гостиницы, он заказал себе ужин, умылся, разделся и лёг спать, наказав слуге не будить его слишком рано.
Тот добросовестно исполнил приказание, не тревожа хозяина до тех пор, пока он не проснулся сам. Торопливо позавтракав, младший брат губернатора отправился в канцелярию уезда.
Ещё засыпая вчера, молодой человек с досадой понял, что, несмотря на все его усилия, выехать в Тодаё сегодня вряд ли получится. Даже если писец подготовит объявления, надо ещё уговорить господина Сабуро выделить сопровождающих для поездки. Тем более, что нужны не кто попало, а совершенно конкретные люди. В эту поездку чиновник по особым поручениям намеревался прихватить Лукаса с парой его приятелей из числа тех, кто тоже ездил в замок барона Хваро.
Погрузившись в свои размышления, молодой дворянин мало обращал внимание на привычно уступавших ему дорогу простолюдинов, не замечая ни гостеприимно распахнутых дверей лавок, ни выстроившихся прямо под открытым небом прилавков с товарами.
Вдруг в привычном городском шуме его слух выделил раздававшиеся где-то впереди выкрики:
— Дорогу! Освободите дорогу благородному господину Кусуо Цунадоро!
Услышав фамилию цензора, младший брат губернатора встрепенулся, с любопытством оглядываясь вокруг. Он быстро увидел в дальнем конце улицы знакомый фургон под зелёной крышей с развешанными по углам бордовыми кисточками.
Перед ним шествовал облачённый в доспехи солдат императорской армии с копьём в руках и громким, скучным голосом предупреждал о приближении повозки высокопоставленного чиновника.
Ещё два воина шли по сторонам фургона возле его высоких колёс с резными, деревянными спицами. А на козлах рядом с пожилым, унылым возницей в серой куртке, раздувшись от гордости, словно прыщ, восседал Джуо Андо.
Поражённый этой картиной, чиновник по особым поручениям невольно остановился, следя за приближающейся повозкой.
Заметив его, младший писец обернулся к завешанному циновкой входу и что-то сказал. К сожалению, из-за криков солдата и уличного гомона чиновник по особым поручениям не смог разобрать ни слова.
Видимо, из фургона что-то ответили, так как возница, не оборачиваясь, кивнул головой в кожаной шапочке и, подхлестнув лошадь, заставил её быстрее переставлять копыта по высохшей за ночь пыли.
Насторожившись от зашевелившегося в душе нехорошего предчувствия, Рокеро Нобуро тоже посторонился, нечаянно качнув уставленный глиняными мисками прилавок.
Опасаясь за своё добро, согнувшийся в поклоне продавец громко застонал, но не посмел укорять дворянина. Однако, когда на стенд навалился также освобождавший дорогу бедно одетый крестьянин, лавочник оттолкнул его чуть ли не прямо под лошадиные копыта.
Шагавший рядом с повозкой солдат скользнул по суетившимся простолюдинам равнодушным взглядом, который тем не менее заставил их тут же замолчать и склониться в глубоком поклоне.
Когда фургон неожиданно остановился, младший брат губернатора поначалу решил, что причиной этого стал едва не попавший под колёса селянин.
Но Андо, резво вскочив, отодвинул в сторону полог, выпуская на переднюю площадку молодого человека в шапочке учёного и в форменном облачении придворного. Начинающий дознаватель знал, что во всей провинции Хайдаро халат такого цвета носили только чиновники из канцелярии цензора.
Младший писец с поклоном указал тому на младшего брата губернатора.
— Господин Рокеро Нобуро? — церемонно поклонившись, спросил придворный.
— Да, это я, — насторожившись, кивнул тот.
— Господин Кусуо Цунадоро желает сказать вам несколько слов. Не могли бы вы подняться?
Возница уже спрыгнул на землю и деловито отвязывал закреплённую на борту лестницу.
Понимая, что игнорирование подобной просьбы императорского цензора чревато серьёзными неприятностями даже для него, младший брат губернатора склонился в ответом поклоне.
— Для меня большая честь беседовать со столь мудрым и благородным мужем.
Пока они обменивались любезностями, слуга установил лестницу и протянул руку, предлагая гостю своего хозяина помочь подняться на переднюю площадку. Но тот сделал вид, что его не заметил, легко взбежав по четырём ступенькам.
Стараясь не мешать важным господам, Джуо Андо попятился к краю площадки и чуть не упал, едва успев ухватиться за лавку.
Кто-то из прохожих, наблюдавших за разговором чиновников, засмеялся, заставив младшего писца покраснеть.
Не обращая на него внимания, молодой придворный пропустил гостя в фургон.
Отодвинув занавес, тот увидел сидевшего напротив цензора.
— Какому счастью я обязан удовольствию видеть вас, благородный господин Цунадоро?
— Проходите, господин Нобуро, — пропустив вопрос мимо ушей, собеседник указал на лавку у боковой стенки.
Пригнувшись, чтобы не стукнуться о крышу, молодой дворянин занял указанное место, поставив меч в ножнах между ног. Помощник цензора устроился напротив и скромно потупил взор.
— К гостинице! — чуть повысив голос, скомандовал высокопоставленный чиновник.
— Слушаюсь, господин! — отозвался слуга.
— И не торопись, — неожиданно добавил хозяин.
Дёрнувшись, повозка покатила вперёд, сопровождаемая ленивыми криками солдата, негромким скрипом колёс и гомоном заполнявших улицу людей.
Слегка покачиваясь на лавке, облачённый в халат придворного старик пристально и недобро рассматривал своего гостя.
Тот знал, что хозяин фургона давно не ладит с его старшим братом, и не ждал от этой встречи ничего хорошего.
Но первые же слова буквально ввели его в ступор, многократно превысив самые плохие предчувствия.
— Есть сведения, господин Нобуро, что вы распространяете запрещённую литературу.
"Откуда он узнал о "Букете наслаждений"? — мысленно охнул чиновник по особым поручениям, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, но понимая, что у него это плохо получается. — Никто же не видел, как я её покупал. Неужели сам лавочник донёс? Тогда его тоже накажут за торговлю запрещёнными книгами. Это-то и будет самое настоящее распространение, за которое можно и на каторгу загреметь. А я её просто читал и никому не показывал. Может, слуги проболтались, а кто-то донёс? Нет, они еле-еле буквы различают. И откуда им знать, что эта книга запрещённая? Эх, не надо было её брать!"
— Вас ввели в заблуждение, господин Цунадоро, — холодно проговорил он. — Я не занимаюсь противозаконными делами.
— Господин Нобуро, — снисходительно усмехнулся собеседник. — В мои обязанности, кроме всего прочего, входит поиск и искоренение измены. Только нет для меня большей радости, когда подозрения не подтверждаются. И тогда наказание ждёт уже тех, кто ввёл нас в заблуждение. Раз вам нечего скрывать от верных слуг его величества, позвольте осмотреть ваши вещи? Если мои люди не найдут ничего недозволенного, я с удовольствием выпью с вами чаю, и мы поговорим о более приятных вещах. После чего я не буду вас больше беспокоить, вернусь в Хайдаро и при первой возможности сам расскажу его превосходительству об этой неприятной истории. А те, кто вас оклеветал, понесут заслуженное наказание.
"Не укати старший брат в столицу, ты бы так не наглел", — с трудом сдерживая рвущуюся наружу злость, думал молодой человек, но заговорил вежливо и спокойно, как подобает благородному и образованному человеку:
— Я не смею препятствовать вам исполнять свой долг, господин Цунадоро.
Конечно, губернатор не допустит, чтобы его младшего брата судили за чтение какой-то безнравственной книжонки, пусть даже и запрещённой. Но после такого скандала о карьере государственного служащего придётся забыть.
Рокеро Нобуро понимал, что для сохранения чести семьи он скорее всего вынужден будет записаться в армию и, покинув Хайдаро, распрощаться с той весёлой и беззаботной жизнью, которую так любил.
Его не страшили ни дальние походы, ни кровавые схватки со свирепыми варварами. Но на границе, куда придётся уехать, нет ни интересных собеседников, ни утончённых женщин, ни изысканных яств, ни хорошего вина.
Возможно, лет через пять, когда эта неприглядная история забудется, или раньше, если получится совершить несколько впечатляющих подвигов во имя Сына неба, ему и удастся вернуться домой. Но и тогда старший брат его не простит, даже если всё ещё останется на государственной службе.
— А чем вы занимаетесь в Букасо, господин Нобуро? — прервал его мрачные размышления цензор. — Что заставило вас здесь задержаться?
— Как чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора я расследую убийство рыцаря Канако и его дочери, — сухо ответил молодой дворянин.
— Насколько я знаю, разбойников, напавших на свадебный караван, разыскивает городская стража, — заметил собеседник.
— Ввиду важности данного дела его превосходительство поручил заниматься им ещё и мне, — тем же официальным тоном пояснил младший брат губернатора, кстати припомнив изречение Божественного мастера: — "Совместные усилия способствуют скорейшему достижению цели".
— И каковы результаты вашего расследования, господин Нобуро? — живо заинтересовался хозяин повозки.
— Кое-что уже удалось выяснить, господин Цунадоро, — осторожно ответил гость. — Шайка состояла из опытных наёмников и всякого сброда из Тодаё. После петсоры там сейчас много переселенцев, и среди них не только добропорядочные подданные. Их-то и наняли в помощь воинам, а потом перебили.
— Вы уже знаете, кто за этим стоит?
— Есть кое-какие подозрения, — ушёл от прямого ответа чиновник по особым поручениям. — Но говорить об этом пока преждевременно.
"С меня одной запрещённой книги хватит, — усмехнулся он про себя. — А то ещё и в клевете обвинят... Вот тогда-то столичный ублюдок точно останется безнаказанным. Без меня Сабуро не решится его трогать".
Внезапно в голову пришла неожиданная, но вполне очевидная мысль, немного поднявшая ему настроение.
"Если придётся уйти с государственной службы, то и терять больше нечего. Хуже просто не будет. Тогда зачем мне это расследование? Какая теперь разница, из-за чего барон убил свою невесту и её отца? Надо просто вызвать его на поединок, как поступали наши благородные предки. Пусть нас рассудит меч! Мерзавец или умрёт, или извинится за то, что относился ко мне с таким пренебрежением!"
— Вы имеете ввиду господина Хваро? — не преминул продемонстрировать свою осведомлённость цензор.
— Мне бы не хотелось говорить об этом, — скромно потупился младший брат губернатора. — Поймите правильно, господин Цунадоро, без веских доказательств подобные слова могут принести вред репутации благородных господ и выставят меня клеветником.
— Похвально, что вы так заботитесь о чужом и своём добром имени, — одобрительно хмыкнул собеседник.
Он хотел ещё что-то сказать, но в это время снаружи донёсся знакомый голос Тошаки:
— Сюда, сюда заворачивайте! Тут удобнее будет.
"Доехали", — догадался молодой дворянин и вновь загрустил, вспомнив о запрещённом творении Баман Гари.
— Вас что-то беспокоит, господин Нобуро? — видимо, заметив это, с деланной заботой поинтересовался цензор.
— Да, господин Цунадоро, — криво усмехаясь, не стал тот скрывать очевидного. — Не думаю, что в Благословенной империи найдётся такой человек, кто бы равнодушно отнёсся к подобному обвинению.
По сухим, тонким губам старика скользнула тень понимающей улыбки.
Повозка остановилась.
— Приехали, господин Цунадоро, — отодвинув закрывавший вход полог, бодро доложил Джуо Андо, бросив странный, словно бы торжествующий взгляд на чиновника по особым поручениям.
— Я попрошу вас нас сопровождать, — кивнул цензор.
— Это для меня честь, господин Цунадоро, — одной рукой придерживая занавес, поклонился младший писец.
Первым вышел молодой, скромно промолчавший всю дорогу придворный, за ним сам Рокеро Нобуро. Последним фургон покинул цензор и, держась за руку младшего брата губернатора, спустился на землю.
Джуо Андо едва успел сбежать по лестнице, прежде чем её убрали.
— Какая честь, благородный господин Цунадоро! — задыхаясь от восторга, бормотал хозяин гостиницы, замерев в глубоком поклоне и не смея поднять взор. — Какая честь! Смиренно благодарю Вечное небо за то, что вы почтили вниманием моё жалкое заведение! Желаете отобедать? А, может быть, чаю? Или вы осчастливите меня и остановитесь в "Бамбуковой жабе"? О! Тогда слава о моём заведении пойдёт по всему уезду!
— Посмотрим, — не глядя на него, небрежно бросил высокопоставленный чиновник, направляясь к гостеприимно распахнутой двустворчатой двери.
За ним проследовали дворяне и все трое солдат. Войдя в почти пустой зал, цензор подошёл к столику у окна.
Его подчинённый услужливо подставил стул, усевшись на который, начальник поправил шапочку, степенно огладил седую бородёнку и только после этого равнодушно посмотрел на Тошаки.
— Чаю. Джангарского.
— Слушаюсь, господин! — не скрывая ликования, хозяин гостиницы бегом бросился на кухню.
Проводите моего помощника в свою комнату, господин Нобуро, и возвращайтесь, — распорядился грозный старик. — Проверим, что за чай подают в этом месте? Да, и оставьте меч. Он вам пока не понадобится.
Сжав губы в куриную гузку, младший брат губернатора передал клинок в ножнах воину, занявшему место за спиной цензора.
На галерее второго этажа они едва не столкнулись с Кубванем, спешившим куда-то с лоханью грязной воды, где плавала половая тряпка.
Увидев хозяина в компании придворного чиновника и хмурого солдата, слуга резко попятился, украсив куртку мокрым, тёмным пятном.
— Комнату запер? — отрывисто спросил дворянин.
— Да, господин, — кивнул простолюдин, поставил свою ношу на пол и достал из-за пазухи ключ.
— Иди отсюда! — буркнул Рокеро Нобуро, проходя мимо.
Шагнув через порог комнаты, помощник цензора церемонно поклонился, избегая смотреть младшему брату губернатор в глаза, и аккуратно прикрыл дверь у него перед носом.
Несколько секунд постояв и почувствовав себя ужасно глупо, чиновник по особым поручениям направился к лестнице.
Солдат направился за ним, громко ботая по полу толстыми подошвами сапог из порыжевшей от времени кожи.
